Роль личности и власть народа
К турникетам Ленинградского вокзала придвинулась кучка направляющихся на матч болельщиков. Возглавлял процессию крепкий высокий парень в красно-синем свитере, на руках у которого сидел малыш пары лет от роду, плотно закутанный в армейскую атрибутику.
– Мы на матч, пустите нас, – спокойно сообщил папа, когда процессия остановилась.
Дежурный у турникетов составлял ему знатную оппозицию: он был даже чуть больше ростом и весом, и спокойно ответил:
– Не, ребят, у вас не заплачено.
– Ну как же, мы на матч, вы поймите! – несмотря на габариты, парень был интеллигентного вида и такого же способа общения с миром. Впрочем, властности в его голосе от этого не убавлялось. – Пустите нас.
Засвидетельствовав не изменившийся взгляд дежурного, он плавно обернулся, и все так же тактично обратился к кучке за спиной. – Пропускай!
– Про-пу-скай, про-пу-скай! – тут же откликнулась кучка во все свои глотки.
Дежурный колебался секунд пять, а потом повернулся к окошку и сделал знак. Турникеты открылись. Вот она, демократия. Вся власть народу.
Следующим народным желанием была, понятно, победа ЦСКА.
– По-беж-дай! По-беж-дай! – кричал народ.
А в Химках от одной до другой фанатской трибуны такое правильное расстояние, что кричалки на три слога ложатся точно в полтакта – получается, если музыкальным языком, канон. Звучит здорово – особенно по сравнению с обычной стадионной разноголосицей.
Но с реализацией народных желаний наблюдались некоторые сложности. ЦСКА тыкался в «Ростов», как в стенку, а стенка была достаточно прочной. Идеи присутствовали, но такие идеи для такой стенки не годятся: сложно пробить дыру в каменной кладке молотком. Понятно, это зависит от энергичности ударов, главным образом, но даже за 90 минут управиться будет трудновато. Другое дело, что в стенках бывают дефекты; на них-то, похоже, и приходилось рассчитывать, потому как ни хитростью, ни какой-то необыкновенной мощью атаки ЦСКА не отличались. Но тут метров с тридцати ударил Вагнер Лав – и оказалось, что взять можно не только хитростью или мощью, а еще и точностью. Критической точкой ростовской кладки стали те двадцать сантиметров в верхнем углу ворот, до которых Амельченко дотянуться не мог при всем своем желании и мастерстве.
От нахождения этой точки энергичности у армейцев заметно прибавилось – Олисе, который был и вообще, пожалуй, самым бодрым на поле, сразу же так полез на защитников, что чуть не разломал оставшиеся укрепления: «Ростов» и сам почувствовал, что дал слабину, и в ответном движении начал, подаваясь, крошиться.
За пару-тройку минут пару-тройку раз дыра могла быть сделана – и, в конце концов, это случилось, что подвело процесс крошения к логичному итогу. С игры мячик залетать отчего-то не хотел, но тут Хагуш к месту придержал Вагнера в штрафной, а Вагнер изящно забил пенальти.
Вышло так, что ко второму тайму «Ростову» оставалось надеяться только на собственные разрушительные силы – а ЦСКА, конечно, не стал делать вид, что теперь он – стенка, что сделало игру куда веселее. Правда, ненадолго.
«Ростов» пытался активничать, но опасность, порой возникавшая, выглядела спонтанным проявлением воли небес, и никаким обычным тенденциям – вроде укрепления, развития и воплощения – не подчинялась. А по прошествии минут десяти еще и ЦСКА решил, что сомнительной эффективности попытки забить третий гол куда менее важны, чем разумное довольство тем, что уже есть. Дело было сделано, а победа добыта.
– Как это часто бывает, роль личности в истории оказалась ключевой, – сказал Слуцкий после матча.
Роль личности – и власть народа.
