Сид Лоу. «Страх и ненависть в Ла Лиге» 18. И свиньи полетели
Примечание автора/Примечание о валюте и языке
***
«На втором или третьем повороте я повернулся к Луишу Фигу и сказал: "Забудь об этом, приятель. Ты сам по себе"». Мичел Сальгадо начинает смеяться. Бывший правый защитник мадридского «Реала» не быстро забудет тот вечер на «Камп Ноу», как и никто другой: 23 ноября 2002 года, возможно, был создан этот определяющий образ соперничества Барсы и «Мадрида». «Раньше я предлагал Луишу шанс разыграть угловой накоротке, приближаясь к нему вплотную у боковой линии, но не в этот раз, — объясняет Сальгадо. — С трибун сыпались файеры: монеты, нож, стеклянная бутылка из-под виски. "Джонни Уокер", я думаю. Или J&B. Лучше держаться подальше. Разыграть угловой? Нет, спасибо».
«А потом, — говорит Сальгадо, — я увидел ее».
Вот она, глядящая с газона «Камп Ноу»: cochinillo, отрубленная голова молочного поросенка, тайком пронесенная на стадион и отправленная в сторону Фигу. «После этого в раздевалке мы смеялись над этим, — вспоминает Сальгадо. — Голова свиньи! Как, черт возьми, кому-то удалось пронести сюда свиную голову? Что творилось у него в голове? Наверное, это была самая странная вещь, которую я когда-либо видел, но это же clásico. Я помню, как говорил Дэвиду Бекхэму: "Ты никогда не видел ничего подобного". И он правда не видел. Это враждебно и ожесточенно, политически, территориально. Гораздо, гораздо больше, чем футбольный матч».
Особенно когда рядом был Луиш Фигу.
После матча директор «Барселоны» Габриэль Масфурроль обвинил мадридские СМИ в том, что они все это выдумали с помощью хитро спрятанного кочинильо в сумке для камеры, в то время как советник президента Жозеп Мария Мингуэлла утверждал: «Мы даже не едим кочинильо в Каталонии». Marca и AS отреагировали быстро, опубликовав дополнительные фотографии и истории с камер. Фотограф AS был «возмущен», Marca сочла это «довольно забавным», а неделю спустя они взяли интервью у Короля Кочинильо, шеф-повара из Сеговии, который назвал это «оскорблением... свиньи».
Он пояснял: «Кочинильо — изысканное блюдо и символ Сеговии. Оно не заслуживает такого отношения. Нужно быть очень повернутым, чтобы принести его на стадион; голова превратилась в ужасное месиво из-за вытекшей жидкости, и, должно быть, она отвратительно пахла».
Это был третий сезон Луиша Фигу в «Мадриде» с тех пор, как он покинул «Барселону», и не было никаких признаков того, что ненависть или обида утихли. Когда он вернулся на «Камп Ноу» в первый раз, шум был оглушительным. По всему стадиону были развешаны баннеры. Предатель. Иуда. Мразь. Наемник. Фигу вышел и потянулся к своим ушам, вывернув их внутрь. Было громко. Были напечатаны тысячи фальшивых банкнот номиналом 10 тыс. песет с его изображением. Выбрасывались даже настоящие деньги: каталонский бизнесмен предоставил более сотни банкнот с печатью лица Фигу.
«Я, должно быть, один из очень немногих спортсменов, которым приходилось выступать против 120 000 человек — и которые были сосредоточены на мне, а не на команде», — говорит Фигу. В его словах есть какая-то задумчивость, а также печаль. Каждый раз, когда он получал мяч, поднимался шум, летели оскорбления и файеры. Апельсины, бутерброды в фольге, бутылки, зажигалки, даже пара мобильных телефонов. Фигу был ужасен, «Барселона» одержала победу, матч завершился со счетом 2:0. «Атмосфера, — признался президент "Мадрида" Флорентино Перес, — подействовала на всех нас».
«Тот вечер, когда Фигу впервые вернулся, был невероятным, — говорит Иван Кампо. — Я никогда не слышал ничего подобного. Луиш этого не заслужил. Он отдал все свои силы "Барселоне". Это было придумано раньше: "Приедет предатель", — говорили СМИ. Нет, приедет Луиш Фигу, один из ваших величайших игроков. Можно было видеть, что тот вечер причинил ему боль. Его голова была опущена, и он думал: "Черт возьми, я играл здесь в прошлом сезоне..." Но моей непреходящей эмоцией было восхищение: у тебя есть яйца».
Когда Фигу вернулся два месяца спустя, чтобы встретиться с соперником «Барселоны» «Эспаньолом», файеров было больше, но на этот раз все было иначе; на этот раз гвоздики с благодарностью посыпались с трибун. Баннер гласил: «Не все каталонцы — животные».
В том первом сезоне Фигу не подавал угловых на «Камп Ноу», а во втором он не играл из-за травмы, которую некоторые сочли слишком удобной, но его отсутствие не помешало выбросить на поле больше файеров, в том числе и голову петушка. В третьем они ждали его. Каждый раз, когда он оказывался в пределах досягаемости, летели пивные банки, зажигалки и бутылки, а также мячи для гольфа. «Я боялся, что какой-нибудь безумец может потерять голову», — говорит Фигу. Какой-то безумец и потерял. Равно как и свинья.
В середине второго тайма мадридцы заработали угловой. Среди ливня летающих предметов Фигу потребовалось две минуты, чтобы исполнить его, а затем он едва не забил гол, голкипер Роберто Бонано отразил закрученный удар с угла поля. Еще один угловой, на другой стороне. Подбегая для подачи, Фигу притормозил, чтобы подобрать файеры, и, готовясь закрутить с углового, очистил газон от мусора, в какой-то момент потянулся за бутылкой колы, иронично поднял вверх большой палец и улыбнулся. Каждый раз, когда он начинал свой разбег, приземлялось что-то еще, и ритуал повторялся снова и снова — остановиться, поднять это, начать снова — пока судья Луис Медина Канталехо не приостановил игру.
Матч был задержан на шестнадцать минут, и в разгар всего этого кто-то заметил свиную голову. «Я ее не видел. Если бы я это сделал, я бы закусил немного: aperitivo [аперитив]!» Фигу шутит. «Тебе даже в голову не приходит, что кто-то может пойти на стадион с кочинильо. Или с бутылкой виски. Это не спорт; я понимаю соперничество, и это выходит за его рамки. Я играл в матчах Юве - "Интер", "Интер" - "Милан", и мир не заканчивается». Испанская федерация футбола ввела дисквалификацию на две игры, хотя «Барселона» так и не смогла ее отбыть, президент Анхель Мария Вильяр в конце концов их помиловал.
«Фигу спровоцировал болельщиков, — простонал тренер "Барселоны" Луи Ван Гал. — Он медленно подошел к угловому флажку, медленно поднял бутылку, медленно вернулся к флажку... и все это сознательно и преднамеренно, без каких-либо действий судьи». Директор «Барселоны» огрызнулся: «Фигу живет за счет лжи, он уже два года провоцирует наших болельщиков». И президент «Барселоны» Жоан Гаспар добавил: «Я не пытаюсь оправдать произошедшее, но провокация Фигу была неуместной и совершенно ненужной. Я не потерплю, чтобы люди приходили в мой дом, чтобы провоцировать».
Провоцировать? Исполняя угловые? Эмоциональная реакция Гаспара показала, как ему было больно и как больно до сих пор: мало кто страдал так, как он. Уход португальца был разрушением Гаспара, и спустя десять лет он все еще настаивает на этом: «Фигу специально прошелся аккурат за воротами. Когда это игрок вообще делал такое? И они не пытались его ударить. Если бы они попытались, то сделали бы это».
Луиш Фигу стал новым центром соперничества Барсы и «Мадрида», его физическим воплощением, мультяшным злодеем в мире «Барселоны». Он был Ди Стефано, Франко или Гуручета для двадцать первого века. Его переезд в Мадрид был невероятным, потому что и сам Фигу был невероятным. Обладатель Золотого мяча в ноябре 2000 года, его переход в «Мадрид» и выступления после приезда, возможно, и принесли ему несколько дополнительных голосов, но в основном он получил награду за то, что сделал за «Барселону»; именно там он стал лучшим в мире. Когда он впервые вернулся на «Камп Ноу», физиотерапевт Барсы Анхель Мур попросил Фигу сфотографировать его с трофеем, чтобы поместить фото вместе с другими обладателями Золотого мяча в мини-музей, который он создал в раздевалке — фотографию вместе с фотографиями Йохана Кройффа, Христо Стоичкова, Роналду и Ривалдо. В следующий раз, когда Фигу приехал, он обнаружил, что кто-то покрасил его белую футболку в цвета блауграны.
«Барселона» потеряла блестящего игрока, но дело было не только в том, что Фигу был лучшим, а в том, что он был таким надежным, таким целеустремленным. Казалось, он полностью принял «Барселону». На известной фотографии он запечатлен в полном комплекте формы Барсы, позирующий в легендарном Palau de la Música [Дворце музыки]; Пеп Гвардиола представил его городу, и он отпраздновал свой последний успех, покрасив волосы в синий и бордовый цвета и скандируя: «Белые плаксы, приветствуйте Чемпионов!» Болельщики распевали: «Не останавливайся, Фигу, Фигу, продолжай, продолжай!» и он именно так и делал. Как выразился один из игроков: «Наш план был прост: отдать мяч Луишу. Он никогда, никогда не прятался».
Пока он был в «Барселоне», каталонская газета Sport опубликовала биографию Фигу. Она называлась «Рожденный для триумфа», и Гвардиола написал пролог, который читается почти как любовное письмо. Гвардиола начинает с того, что отправляется рейсом в Прагу на матч Лиги чемпионов. Фигу дисквалифицирован, «оставшись в своем родном городе, который ты так любишь», и в его отсутствие Гвардиола пишет оду. «Мы знаем, что ты всегда рядом [с командой]», — пишет он, прежде чем сравнить Фигу с Диего Марадоной, игроком, которым товарищи по команде восхищались как за его целеустремленность, так и за его качества: «Он был там, когда все остальные ушли, все до единого. Он поднял голову и закричал, когда остальные замолчали. Он был Марадоной. Он был любим. Почитаем. Марадона сделал то, что делает Фигу. Фигу делает то же, что и Марадона».
Биография была опубликована в апреле 2000 года. Через три месяца Фигу перешел в «Мадрид». Один бывший игрок «Барселоны» отвергает жалобы болельщиков, которые, по его словам, никогда не смогут смотреть на футбол так, как это делают игроки, настаивая на том, что «конечно, Фигу ушел: за такие деньги ушел бы любой игрок». Но Микаэл Лаудруп, который проделал тот же путь шестью годами ранее, быстро разграничивает два случая, а один из товарищей Фигу по команде на «Камп Ноу» столь же непреклонен в том, что это было другое: «Ложь, — говорит он, — ранит больше, чем факт».
Спросите Фигу, и беспокойство все еще чувствуется, даже сейчас. Намек на что-то, находящееся вне его контроля. Почему вы покинули «Барселону» и перешли в мадридский «Реал»? Он сидит на диване в отеле на северо-востоке Мадрида и размышляет. «Я чувствовал, что выкладываюсь полностью, и я не чувствовал, что директора дали мне признание, которого, по моему мнению, я заслуживал, — говорит он. — Я сказал им об этом, я ясно дал это понять, и они не обратили на это никакого внимания. Они думали, что я блефую. А потом события начали принимать то направление, которое они в конце концов и приняли. Было неприятно, потому что возникли сомнения и трудные моменты. Может быть, это было не очень, очень, очень ясно, потому что это зависело не только от меня. И это усложняло задачу».
Вы действительно хотели перейти в «Мадрид»?
Фигу не говорит «да»; но говорит следующее: «Все началось с calentón, а закончилось тем, что стало взаправду».
Calentón — это минутная вспыльчивость, искра гнева.
«Но в конце концов это было правильное решение, — продолжает он. — Я возвращаюсь в Барселону, и там нет никаких проблем. Я ничего не имею против "Барселоны" и барселонизма. Если они против меня, это их проблема, а не моя».
Мадридский «Реал» был погружен в президентские выборы, назначенные действующим президентом Лоренсо Сансом. Его соперник, Флорентино Перес, был одним из самых богатых и влиятельных людей в Испании. Владелец строительной компании ACS, он мог похвастаться состоянием, оцениваемым в €600 млн., и был бывшим мадридским советником ныне несуществующего правоцентристского демократического союза, личным другом поддерживающего «Мадрид» премьер-министра страны Хосе Марии Аснара и частью близкой к власти группы строителей, стоявшей в центре впечатляющего и в конечном счете неустойчивого строительного бума. Но мало кто давал ему шанс на победу в гонке за президентский пост: в конце концов, Санс за три года завоевал два Кубка чемпионов после тридцатидвухлетнего ожидания.
Однако у Переса был туз в рукаве. Новость появилась 6 июля, когда Санс был на свадьбе своей дочери Малулы и Мичела Сальгадо. Перес заключил сделку, которая приведет пятерых в «Мадрид», если он победит на выборах. Он провел опрос, который показал, что игроком, которого мадридские болельщики больше всего хотели подписать, был Фигу, и он думал, что знает, как это сделать. В Испании у каждого игрока есть cláusula de rescisión — официальная цена, по которой клуб обязан его продать. Деньги депонируются в лиге, и «продающий» клуб ничего не может сделать, чтобы предотвратить уход. Клаусулы установлены непомерно высокими — в настоящее время Лео Месси стоит €250 млн., а Криштиану Роналду — €1 млрд. [прим.пер.: помним, что книга была написана в 2013 году] — в значительной степени символические и никогда не применяются при согласовании сделки. Но в то время как «Барселона» никогда не согласилась бы продать Фигу в «Мадрид», Перес нашел лазейку: переговоры по новому контракту игрока с «Барселоной» зашли в тупик, а сумма выкупа, установленная при подписании предыдущего контракта, осталась на уровне 10 млрд. песет, около $54,5 млн. Это означало новый мировой рекорд, но он был в пределах досягаемости.
Перес предложил Фигу гарантированные 400 млн. песет (около $2,4 млн.) только за подписание соглашения, юридически связывающего его с «Мадридом» в кажущемся невозможным случае его победы на выборах. Если Фигу разорвет сделку, ему придется выплатить Пересу компенсацию в размере 5 млрд. песет. Если Перес проиграет, Фигу оставил бы деньги себе и оставался в своем клубе. Для агента Фигу Жозе Вейги и Пауло Футре, бывшего игрока мадридского «Атлетико», который выступал в качестве посредника, это выглядело как дармовые деньги. Это также могло бы помочь выкрутить «Барселоне» руки, когда дело дойдет до нового контракта. Что неясно, так это то, дал ли Фигу явное разрешение Вейге иметь дело с Пересом. Перечитайте его слова еще раз: это зависело не только от меня.
Когда Вейга подтвердил сделку, последствия были ядерными. Фигу все отрицал, настаивая: «Я останусь в "Барселоне" независимо от того, выиграет Перес или проиграет». Он обвинил кандидата в президенты во «лжи» и «фантазиях». Он сказал Луису Энрике и Гвардиоле, что не уедет, и те с облегчением передали сообщение игрокам «Барселоны»: расслабьтесь, Луиш остается. Может быть, он надеялся, что так и будет: Футре утверждал, что Фигу был в ярости на него, и то, как Фигу выступал в СМИ, наводило на мысль, что человек пытается на всякий случай подорвать шансы Переса. 9 июля Sport опубликовал интервью, в котором игрок говорил: «Я хочу передать послание спокойствия болельщикам "Барселоны", к которым я всегда испытывал и всегда буду испытывать большую привязанность. Я хочу заверить [их], что Луиш Фигу с абсолютной уверенностью будет на "Камп Ноу" 24-го числа, дабы начать новый сезон». Он добавил категорично: «Я не подписывал предварительный контракт с кандидатом в президенты мадридского "Реала". Нет. Я не настолько безумен, чтобы сделать что-то подобное».
Лоренсо Санс был в восторге и пошутил: «Может быть, Флорентино объявит, что он еще подписал контракт с Клаудией Шиффер». Но 16 июля Перес, который также тщательно собирал голоса по почте, был назначен новым президентом «Мадрида» с перевесом в 3000 голосов.
В «Барселоне» также проходили выборы, и неделю спустя победителем стал бывший вице-президент Жоан Гаспар. Его первой задачей было справиться с кризисом. Он утверждает, что Фигу умолял его заблокировать переезд в «Мадрид»: вингер не хотел уходить, но оговорка была неопровержимой. Вейгу перехитрили, и теперь он был загнан в угол, оказывая давление на Фигу, чтобы тот ушел, и даже зашел так далеко, что пустил слезу. Гаспар говорит, что Фигу сказал ему, что его агент был «близок к самоубийству» от беспокойства. Единственный способ, которым «Барселона» могла спасти Фигу из лап мадридцев — это заплатить штрафной пункт: 5 млрд. песет, чуть меньше $30 млн. Это фактически означало бы заплатить пятую по величине сумму трансфера в истории, чтобы подписать своего собственного игрока.
Сбор денег был одной из проблем, но, по словам Гаспара, существовала и другая проблема: «Чтобы убедить socios в том, что сделка с Фигу реальна, Флорентино пообещал им, что они будут ходить на стадион бесплатно в течение года, если он не подпишет игрока. Как? Финансируя это за счет 5 млрд. песет [штрафа], которые мы должны были бы заплатить от имени Фигу. Я не мог этого сделать. Я новый президент "Барселоны", и я плачу болельщикам мадридского "Реала" за то, чтобы они смотрели на них каждую неделю? Я скорее сдохну... сдохну!» Выхода не было. После того, как последние переговоры между Гаспаром и Фигу ничего не решили, новый президент «Барселоны» позвонил представителям СМИ и сообщил им: «Сегодня Фигу дал мне понять, что он хотел бы две вещи: стать богаче и остаться в Барсе».
Случилась лишь одна. На следующий день, 24 июля, Фигу был представлен в Мадриде, а его новую футболку передал ему Альфредо Ди Стефано. Его клаусула была установлена в размере 30 млрд. песет. «Я надеюсь быть здесь таким же счастливым, как в "Барселоне"», — сказал он, едва улыбаясь. «Фигу был рожден, чтобы играть за мадридцев», — позже настаивал Флорентино Перес. Гаспар поклялся: «Я этого не забуду. Тот, кто несет ответственность, заплатит».
К концу сезона 2000/01 годов, уязвленный опытом «Камп Ноу», Фигу полностью трансформировался в мадридиста. Он привел «Мадрид» к первому чемпионскому титулу за четыре года, став выдающимся игроком в Испании, когда его клуб финишировал на семь очков впереди «Депортиво де Ла Корунья» и на семнадцать очков выше «Барселоны». «Из-за давления я почувствовал облегчение и удовлетворение от принятого решения, — говорит он. — Я чувствовал себя так, словно каждый день попадал в поле зрения прессы. Необходимо оправдывать свою игру после того, как стал самым дорогим игроком в мире. Ты выходишь на поле и не думаешь, стоишь ли ты пятьдесят или семьдесят, или зарабатываешь тысячу или две тысячи... но подсознательно это есть».
По другую сторону пропасти давление было еще бо́льшим. Потеря Фигу стала решающим ударом для «Барселоны», что, конечно же, было частью плана. Гаспар обнаружил, что смотрит в пустоту, и так и не оправился от полученной травмы. «С тех пор мы с Фигу разговаривали, но эта сделка была заключена nocturnidad y alevosidad, предательски и под покровом темноты, — говорит он. — Он ушел из-за сделки, которую его агент, которого он позже бросил, подписал с Пересом». Удар был разрушительным. «Гаспар впал в состояние шока, которое повлияло на его способность мыслить рационально, — говорит Мингуэлла. — Он был разрушен "Мадридом", одержим. Он никого не слушал. У него было €70 млн., и он просто растратил их впустую, став жертвой мадридцев».
«Переход Фигу уничтожил нас», — признает Гаспар. Он объясняет: «Происходят две вещи. Первая, в день твоего избрания Фигу говорит, что едет в "Мадрид". Твой лучший игрок уходит. Вторая, они дают тебе кучу денег. Просто кучу. И вместо того, чтобы сказать то, что я должен был сказать: "Джентльмены, в этом сезоне все, что будет — будет", я попытался спасти ситуацию, поэтому вышел на рынок, чтобы подписать кого-нибудь. Это была катастрофа: все знают, что ты только что потерял Фигу, они знают, что у тебя есть деньги, они знают, что ты обязан искать новых игроков. Ты не можешь сделать то, что сделал я, просто не можешь. Ты покойник».
Гаспар потратил впустую каждую копейку. Он подписал Марка Овермарса за €39,6 млн., Жерара Лопеса за €21,6 млн., Альфонса Переса за €15 млн. и Эммануэля Пети за €9 млн. В следующем сезоне Хавьер Савиола пришел за €30 млн., Джованни за €20,6 млн., Филипп Кристанваль за €16,8 млн., Фабио Рошембак за €14,6 млн. и Франческо Коко за €2,4 млн. Ни один из них не оказал долговременного воздействия. Тем временем Патрик Клюйверт получил самую большую зарплату в Испании, что для клуба стало камнем преткновения. «Гаспар был в отчаянии, — вспоминает один игрок. — Он швырял в нас деньгами. Нет сомнений, что он любил "Барселону" всем сердцем, но он был худшим президентом, которого только можно себе представить. За все были бонусы, и он давал нам все, что мы просили, поэтому, естественно, мы продолжали просить еще. Это стало настолько нелепо, что мы на самом деле почувствовали себя виноватыми».
«Барселона» находилась в явно перманентном кризисе; оппозиционные группы мобилизовались, и результаты были ужасными. «Барселона» завершила сезоны 2000/01 и 2001/02 годов четвертой, отставая от «Мадрида» на семнадцать очков и от «Валенсии» на одиннадцать очков соответственно. В 2002/03 годах они были шестыми, отставая от мадридцев на двадцать два очка. Гаспар пробовал новых игроков и новых тренеров; преемственность, которой сейчас гордится «Барселона», бросалась в глаза своим отсутствием. У него были Лоренсо Серра Феррер, Карлес Решак и даже второй раз Луи Ван Гал. «Я должен был знать, что сиквелы никогда не бывают хорошими», — говорит Гаспар. «Это было похоже на возвращение самого дьявола», — добавляет один из игроков. В 2003 году он ненадолго обратился к Антонио де ла Крусу, затем нанял бывшего менеджера мадридского «Реала» и мадридского «Атлетико» Ради Антича, после чего ушел в отставку и назначил выборы. «Эти шесть месяцев в "Барселоне" были похожи на шесть лет», — говорит Антич.
Для Гаспара это давление стало невыносимым. Образ, который определил его, появился в декабре 2002 года, когда «Барселона» проиграла «Севилье» со счетом 0:3. Это было их четвертое поражение в пяти матчах, подтвердив худший старт клуба в сезоне — тот, который оставил их в двух очках от зоны вылета — и в конце игры болельщики повернулись к ложе директоров и скандировали: «Уходи в отставку! Уходи в отставку!» Гаспар столкнулся со своей судьбой в прямом эфире по телевидению, камера приближалась прямо на него, когда он стоял неподвижно и одиноко, 50 000 куле издевались над ним, сломленный человек был близок к тому, чтобы заплакать. Один за другим директора Барсы уговаривали его уйти, но он отталкивал их и настаивал на том, чтобы принять свое наказание. Он простоял там семь минут, прежде чем вернуться в лоно стадиона, где тележурналист спросил, собирается ли он уйти в отставку. Опросы показали, что 90% хотели, чтобы Гаспар ушел, и все утренние газеты писали о ¡Dimisión! Отставке! в то время как один из отчетов о матче объявил: «"Барселона" присутствовала на собственных похоронах».
«Люди не поняли моей реакции в тот вечер», — говорит Гаспар, сидя в своем офисе, отремонтированном фермерском доме в каталонском стиле, недалеко от «Камп Ноу». На одной стене висит распятие, а на других — фотографии десятилетней давности. Жизнь, посвященную своему клубу. «Многие люди думали, что это был акт высокомерия, chulería, в том, что я стоял там, — продолжает он. — Это было не так. Это был акт ответственности; я был ответственен за катастрофу, поэтому я дал болельщикам шанс сказать то, что они должны были сказать — и мне в лицо. Мне говорили: "Не стой там", но болельщики были правы, что злились. Я с самого начала все неправильно делал. А началось все с Фигу. Ты теряешь своего лучшего игрока и теряешь его из-за своего самого большого соперника. Это был двойной удар — ты проиграл, они выиграли».
Фигу был только началом. Мадридский «Реал» отпраздновал свое столетие в 2002 году, в котором они открыли тематический парк, велогонка Vuelta a España финишировала на «Бернабеу», а Мэджик Джонсон играл за баскетбольную команду «Мадрида». Празднование было всеобъемлющим, квазирелигиозным и повсеместным. «Клуб каждый божий день организовывал какое-нибудь мероприятие», — вспоминает Стив Макманаман. Президент «Атлетико» Хесус Хиль саркастически заметил: «"Мадрид" — небесные существа, более важные, чем Святой Дух. Флорентино предстанет перед нами и скажет: "Испанцы, мы — слава земли, и у нас есть место на небесах". Затем он передаст новые скрижали Моисея. Нам, неверным, лучше остерегаться!»
Главным событием была игра против сборной остального мира. На поле был собран полный оркестр, и Пласидо Доминго громко исполнил новый гимн клуба. Как только он прозвучал, выстроились две команды: одна в синем, другая в белом. Синие были сборной мира, но у белых была более гламурная команда и более известные лица: Роналдо, Зинедин Зидан, Фигу, Роберто Карлос, Рауль, Фернандо Йерро, Касильяс.... Возможно, никогда не было такой команды, как эта, со времен Альфредо Ди Стефано. Это было так, как если бы они жульничали в компьютерной игре Championship Manager. Когда капитан мадридцев Йерро сказал: «Из десяти лучших игроков мира пятеро играют за нас», это вряд ли было преувеличением. Накануне вечером Роналдо получил награду Игрока года ФИФА, а это означает, что из шести предыдущих победителей мадридцы могли похвастаться пятью; Роналдо и Зидан выиграли ее дважды. Конечно, они стали известны как galácticos.
Фигу прибыл первым, затем Перес нацелился на Зинедина Зидана, который тайно расписался на салфетке на гала-концерте Лиги чемпионов в Монте-Карло и присоединился к команде за новый мировой рекорд, трансферную сумму в €75,1 млн., затем пришел Роналдо. Интерес мадридцев просочился в августе 2002 года, но президент «Интернационале» Массимо Моратти воспротивился их домогательствами; цена должна была быть огромной. Гаспар наконец-то увидел шанс отомстить. Перес пытался собрать деньги, чтобы выкрутить руку Моратти, когда Гаспар предложил €15 млн. за неугодного нападающего мадридцев Фернандо Морьентеса, предоставив столь необходимые средства. «Барселона» помогала «Мадриду» купить икону «Камп Ноу»? Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Но так все и было. В 22:00 в день крайнего срока трансферного окна Гаспар отказался, случайно оставив «Мадрид» без денег и, следовательно, без Роналдо. Во всяком случае, таков был план. Реальность такова, что все, чего добился Гаспар — это сэкономил «Мадриду» €10 млн. Моратти уже купил замену Роналдо, Эрнана Креспо, и опасался, что ему придется туго с обоими нападающими. Время шло, и цена упала: €35 млн. плюс дополнительные €10 млн. или Макманаман, или Санти Солари в декабре. Когда Солари отклонил предложение «Интера» о контракте, итальянцы потребовали €10 млн. Они так и не были выплачены.
То, как «Мадриду» удалось расплатиться, стало еще одним яблоком раздора. Почти €200 млн., потраченные на Фигу, Зидана и Роналдо, были большими деньгами для клуба с долгами в €278 млн. В сентябре 2000 года Перес объявил, что клуб «серьезно болен». Решение состояло в том, чтобы продать Сьюдад Депортива, тренировочную базу «Мадрида», продажа стала возможной благодаря enchufes Переса, или контактам: была заключена сделка с советом, возглавляемым Partido Popular [Народной партией], и затем проект был рассмотрен в рамках процесса recalificación [переквалификации], в ходе которого земля, ранее защищенная как зеленая зона для спортивного использования, была реклассифицирована как пригодная для строительства. Были построены четыре гигантских небоскреба, возвышающихся над горизонтом Мадрида и видимых на многие километры — памятник молниеносному росту города. На собранные деньги в размере €446,7 млн. «Мадрид» построил новую тренировочную базу площадью 1,2 млн. квадратных метров в Вальдебебасе, недалеко от аэропорта Барахас, и одним махом погасил свой долг, что позволило им снова подписывать игроков. Четыре башни получили прозвища Фигу, Зидан, Роналдо и Бекхэм.
Команда тоже определялась ими: звезды занимали центральное место в ви́дении Переса. Политика «Мадрида» стала известна как Зиданы и Павоны; они стремились к команде, состоящей из суперзвезд, таких как Зидан, и игроков молодежной команды, таких как центральный защитник Пако Павон, на чью преданность и понимание клуба можно было рассчитывать. Это было преподнесено как философия, но это был также и экономический императив. Единственным способом платить таким игрокам, как Зидан, зарплату в €6 млн. в год, было продвижение игроков молодежной команды, которым платили гораздо меньше — «гроши», как выразился один товарищ по команде. В свою очередь, Зиданы продвигали имидж «Мадрида» по всему миру.
Первое президентство Переса было отмечено тем значением, которое он придавал маркетингу. Он был первопроходцем. Вместе с бывшим менеджером по маркетингу Хосе Анхелем Санчесом, ныне генеральным менеджером клуба, он начал в «Мадриде» имиджевый крестовый поход евангельского рвения. В 1999/00 годах ни на одном матче «Мадрида» в чемпионате на «Бернабеу» не было аншлагов — даже на дерби с «Барселоной». В 2000/01 годах на восемнадцать из девятнадцати матчей билеты были полностью распроданы. Перес утверждал, что с приходом Фигу и Зидана «ценность» мадридской эмблемы выросла почти в четыре раза, а после прихода Роналдо добавил: «Нет ничего выгоднее, чем подписать контракт с суперзвездой: есть много игроков, которые забивают по двадцать пять голов за сезон, но Роналдо — единственный, кто может заплатить за себя». Мог ли он на самом деле это сделать или нет, было совершенно другим вопросом, но это было центральным элементом политики — политики, которая, как проницательно предупредил полузащитник Санти Солари, вела к вымиранию среднего класса. Это также означало, что galácticos должны были играть.
Навязчивой идеей Переса был «универсализм». Представитель Испании теперь стремился стать представителем мира, своего рода чрезвычайно прибыльной имперской державой, с предсезонными турами, не столько подготовительными, сколько прорывными на рынке. Когда «Мадрид» и почтовое отделение Испании выпустили марки в честь столетия, рекламный ролик гласил: «Мы передаем образ величайшего клуба двадцатого века миллионам людей по всему миру, на пяти континентах, на разных языках и культурах, как и подобает мадридскому "Реалу", клубу, который бросает вызов границам, расе и языку». А когда позже приехал Дэвид Бекхэм, Иносенсио Ариас, посол Испании в ООН и болельщик «Мадрида», заявил: «То, чего Филипп II не смог достичь из-за англичан, создать империю, где никогда не заходит солнце, мадридский "Реал" добьется — как это ни парадоксально, благодаря англичанину».
Волнение, очарование, окружавшие мадридский «Реал», были поразительными. В этом стремлении было что-то возмутительное, что восхищало сторонников и вызывало отвращение у соперников. «Людям нравится просто слушать объявление нашего стартового состава», — прокомментировал Сальгадо. Интерес СМИ резко возрос, и, хотя их футбол не всегда был таким ярким, как ожидалось, обещание было налицо. Как и вспышки блеска. «Мне это так нравилось, — говорит Зидан. — Если бы в те дни мы проигрывали в два гола, ты бы сказал: "Мы проиграем". Но мы не проигрывали. Они забили два? No pasa nada [ничего страшного]. Мы забьем три. Это было весело». Мало кто воплощал это удовольствие больше, чем Роналдо, игрок, о котором Фигу восхищенно говорит: «Ему, мерзавцу, не нужно было тренироваться!» Зидан вспоминает: «Роналдо был таким хорошим игроком, что никто и не возражал. Я помню игру, когда президент пришел вместе с каким-то политиком. "Ронни, ты не мог бы пробежать еще немного?" "Прези, вы платите мне за то, чтобы я забивал голы, а не бегал". И Ронни выходит на поле и забивает два гола. Это была одна из вещей, которые помогли сделать "Мадрид" столь великим».
Это также, в конечном счете, стало одной из причин их падения. Тот факт, что мадридцы упивались своим статусом, без скромности, делал победу обязательством, но система не была настроена на устойчивый успех. Каждый новый galáctico навсегда ассоциировался со своим дебютным сезоном. 2000/01 год принадлежал Луишу Фигу, и он закончился титулом в чемпионате, в котором мадридцы доминировали с самого начала. 2001/02 годы для Зидана оказались не такими легкими. Мадридцы проиграли финал Кубка Испании на своем собственном стадионе в день своего 100-летия, соперники «Депортиво де Ла Корунья» мгновенно превратились в другую команду Испании, в то время как галисийцы в сине-белых футболках заполнили северную трибуну, распевая «С днем рождения». Они заняли третье место в чемпионате, отставая на девять очков от «Валенсии» Рафы Бенитеса и на два от «Депортиво». И капитан Йерро признал, что они находились под бо́льшим давлением, чем когда-либо. Никто не страдал так, как Зидан. Раскритикованный СМИ и подвергнутый сомнению болельщиками в первые месяцы своей игры за клуб, один из товарищей по команде рассказал, что Зидан даже подумывал о том, чтобы выбросить полотенце.
«Это правда», — подтверждает Зидан. — Не совсем прямо так говорил, что [я собирался бросить все это], но я сказал: "A lo mejor me voy, eh", может быть я уйду. Но люди говорили: "Это пройдет", и они были правы. В конце концов, все проходит».
Все прошло наилучшим образом. Искупление пришло в Европе, где «Мадрид» встретился с «Барселоной» в полуфинале — впервые с 1960 года они играли в Кубке чемпионов, один заголовок объявил это «неописуемым», а Висенте дель Боске назвал это «гражданской войной, без которой я мог бы обойтись». Сальгадо вспоминает: «Реакция была такой: me cago en la puta. Черт возьми, неужели нас нельзя было развести по разные сетки турнира? Это будет историческим событием на всю оставшуюся нашу чертову жизнь. Давление было невероятным. Мы знали, что это не обычное дерби. Если ты проиграешь, ты не просто проиграешь; ты проиграешь своим соперникам в игре, которая никогда, никогда не будет забыта. Мы никогда раньше не играли с ними в столь крупном матче. На другой стороне весов — финал Кубка чемпионов. Но если ты не доберешься до него...»
Автобус мадридской команды прибыл в Барселону на первый матч в день Святого Георгия. «Мы видели людей с цветами, которые оскорбляли нас и бросали файеры, — продолжает Сальгадо, — это было сюрреалистическое зрелище». За несколько минут до «Камп Ноу» поднялся крик. «Пора». Пора для привычной рутины. Игроки мадридцев покинули свои места и сбились в кучу в проходе, ложась как можно дальше от окон. Занавески были задернуты, а руки положены на головы. А потом началось: камни и бутылки попали в автобус, когда он поворачивал за угол, на Травессера-де-Ле-Кортс и в туннель под стадионом. Как только они оказались в безопасности внутри, головы были подняты, как и первые крики: «Давай!»
«Это часть соперничества, и мы не видели в этом ничего плохого, — говорит Зидан. — Возможно, это даже поможет тебе настроиться». Сальгадо соглашается: «Мы поднимали головы, осматривали ущерб, а потом начиналось: "Давайте сделаем это!" Это была дополнительная мотивация. Порой я задавался вопросом, не лучше ли было бы болельщикам "Барселоны" игнорировать нас, приветствуя молчанием. Это было бы странно, сбивало бы с толку».
«Барселона» была сильнее в течение часа, но Зидан и Макманаман забили по голу и принесли мадридцам победу со счетом 2:0. «Я просто подумал: "Мы только что выиграли с разницей в два гола, да мы почти что в финале Лиги чемпионов", — позже писал Макманаман, — но для испанских парней это было неизмеримо важнее. Фактор Барсы, как кто-то со стороны может по-настоящему понять его? Это так много для них значило. Чертовски много». Воспоминания Зидана сосредоточены на поездке домой: «В аэропорту было около 5000 человек, люди подходили и говорили: "gracias [спасибо] за гол!" Там я увидел, в чем заключалось соперничество. Люди хотели меня съесть».
Ничья со счетом 1:1 в ответном матче позволила мадридцам благополучно выйти в финал, который состоялся 15 мая — в день Святого Исидро, покровителя Мадрида. Их соперником был леверкузенский «Байер», команда, которая, если бы существовала конкуренция за второе место, все равно финишировала бы второй. Заняв второе место в чемпионате и второе место в Кубке Германии, они собирались занять второе место и в Кубке чемпионов. Рауль забил первый гол, Лусио сравнял счет, а Зидан вернул мадридцам лидерство незадолго до перерыва. Икер Касильяс вышел на замену вместо травмированного Сезара Санчеса и сделал ряд жизненно важных сейвов, гол Зидана оказался победным — образ, силуэт которого повторялся и мгновенно узнаваемый использовался снова и снова. Он не мог быть более совершенным: девятый Кубок европейских чемпионов, выигранный мадридцами на «Хэмпден Парк», месте проведения финала 1960 года, когда Зидан, galáctico того года, искупил свою вину, пожалуй, самым символичным голом из всех, с лета нанеся удар левой бутсой с размаха чуть ли не от уха.
Зидан смотрит в потолок, поворачивает плечо, вспоминает, повторяет движения. Богато украшенная люстра отеля играет роль мяча, падающей с неба «голевой передачи» Роберто Карлоса. «Я смещаюсь вбок и думаю: "Я пробью". Я оглянулся, чтобы посмотреть, где находится ворота. У меня было время. Я знаю, что пробью в касание и... вжик! Когда мяч зашел в ворота, я почувствовал столько счастья. Я убежал, крича, и тоже по-испански. ¡Toma, toma, toma! Получай!»
«Это было то, что мне было нужно. Трофеем, которого у меня не было — Лига чемпионов. Я проиграл два финала с "Ювентусом", один из них против "Мадрида", а когда клуб платит €78 млн., ты должен сделать что-то очень важное. Первые три месяца были трудными: СМИ преследовали меня абсолютно повсюду, и я думал: "Что это?" Теперь люди говорят: "Что ж, он дорого стоил, но он выиграл Лигу чемпионов". После этого король был у нас в раздевалке, как будто он был одним из нас. Король! Ты сидишь там и думаешь: ¡Qué bonito! [Как красиво!]»
Год Зидана завершился Кубком чемпионов. Следующий год, год Роналдо, завершился чемпионским титулом, бразилец стал лучшим бомбардиром. В том сезоне galáctico снова решительно провел кампанию. Но что-то менялось; недостатки мадридской модели выходили на первый план, как и напряженность. Опасения Солари по поводу затмения «среднего класса» казались все более пророческими и вскоре должны были жестоко подтвердиться. Важные игроки почувствовали, что их лица не подходят друг другу. За несколько недель до последней игры, которую мадридцам нужно было выиграть у «Атлетика Бильбао», чтобы завоевать титул, у стадиона «Бернабеу» остановилась машина. Сторона стадиона была задрапирована огромным брезентовым баннером с изображением мадридских звезд. Сидевший за рулем игрок мадридцев посмотрел на баннер и вздохнул: «Можно подумать, что они были единственными людьми в клубе». Он был не одинок в подобных мыслях. «Сколько бы ты ни говорил, что такой-то отличный игрок, если он не продает много футболок, он не звезда», — отметил Иван Эльгера, в то время как Макманаман говорит, что galácticos нельзя было не выпустить на поле, написав: «Дель Боске не считал это справедливым — в какой-то момент он фактически сказал мне, что у него связаны руки. Это были правила, установленные сверху... иерархия мадридского "Реала" Переса».
Дель Боске всегда называл себя «наемным работником», но его послушание мало что меняло. Он не вписывался, и Йерро тоже. Люди иного склада, чем президент, по мнению Переса, представляли собой вызов, препятствие на пути к его ви́дению. Перес уже вытеснил Фернандо Редондо и пытался продать Морьентеса, что побудило Йерро сделать ему выговор за то, что он обращался с игроками как с «акциями». Постепенно Перес избавился от костяка в раздевалке, которому он не доверял, в то время как Дель Боске ему так не нравился, что, не давая понять об этом болельщика, он больше года отказывался лететь одним рейсом со своим тренером. По мере приближения последнего тура контракты Йерро и Дель Боске не были продлены. За две минуты до конца последней игры Дель Боске снял Йерро с поля. Капитан клуба Йерро провел в «Мадриде» четырнадцать лет, выиграв пять чемпионских титулов и три Кубка чемпионов. Теперь ему устроили бурную овацию, которая казалась прощанием, последней данью уважения.
Если это было признаком того, что в «Мадриде» что-то было не так, то за этим последовало еще больше. Круг почета был прерван, и игроки планировали бойкотировать официальный прием в соборе и ратуше на следующий день, заявив о неравном обращении. Лишь поздно ночью было решено, что они все-таки поедут, Рауль торопливо звонил и пытался обойти различные рестораны, бары и ночные заведения, чтобы сообщить об этом команде. Двое из них так и не получили сообщения: когда на следующий день команда появилась в соборе, Макманаман и Роналдо только просыпались. Напряженность достигла апогея в Txistu, ресторане к северу от Бернабеу, где команда, директора и персонал должны были праздновать. Там Йерро узнал, что не продолжит свою карьеру в клубе. На следующий день Дель Боске узнал то же самое.
Перес сказал, что ему нужен тренер с «современным» подходом: Дель Боске, левак, усатый, старомодный, со спокойным достоинством, не соответствовал его ви́дению. Он руководил командой в течение четырех лет, выиграв два чемпионских титула и два Кубка чемпионов. Прошло почти десять лет, и с тех пор он стал победителем Кубка мира, но в отношениях между бывшим тренером и президентом клуба сохраняется холодность, и уход до сих пор причиняет боль. «Конечно, hombre [приятель], — говорит Дель Боске. — "Мадрид" был практически моей семьей. Люди говорят: "Ба, на что жалуется Дель Боске? Он должен быть благодарен". Я благодарен! Но никто не должен давать мне уроки мадридизма. Я так много думал об этом, и я благодарен, очень благодарен, но боль...»
Он на мгновение замолкает. «Эта боль не излечится пока я жив».
Мадридцы не выиграют ни одного трофея в течение трех лет. Уход Дель Боске в конце сезона 2002/03 годов часто преподносится как поворотный момент, и с некоторым на то основанием. Но не менее важными были другие игроки, покинувшие клуб, и само их количество, в результате чего команда выглядела изношенной. Ушли более дюжины игроков, в том числе Йерро, Морьентес и опорный полузащитник Клод Макелеле. «У нас было одиннадцать игроков плюс Солари, больше ничего», — говорит один директор. «Дель Боске ушел, Йерро, Морьентес, Макелеле, человек в каждой линии. Это очень много, когда нормальное правило гласит: никогда не меняй команду-победительницу, — признается Зидан. — У нас была очень атакующая команда, даже Роберто Карлос атаковал. Макелеле был единственным, кто всегда, всегда держался своей позиции. Он был ориентиром, и когда он ушел, нам его стало не хватать».
Символизм ухода Макелеле — подрыв невоспетого героя — стал еще более значимым из-за личности единственного пришедшего, человека, который в конечном счете заменил его. Дэвид Бекхэм был самым узнаваемым и востребованным футболистом на планете. Тот факт, что такое мнение несправедливо по отношению к Бекхэму — «люди говорили "Бекхэм, имидж", но он был очень, очень профессионален», — настаивает Зидан, — не делает это неправдой. «Это была не вина Бекхэма, и его отношение и приверженность были безупречны, но это был поворотный момент из-за того, что он собой представлял, — признает один директор. — Его приезд стал научным доказательством того, что зрелище было для нас важнее, чем сама игра. Он олицетворял собой инверсию спортивных ценностей». «Мадрид» немедленно отправился в турне по Дальнему Востоку. Как выразился один игрок: «В том турне были моменты, о которых я думал: "Я всегда в разъездах, нет ни тренировок, ни отдыха"».
«Если самое главное — устроить цирк, то у вас меньше шансов на победу», — однажды сказал Фигу. Его мнение не сильно изменилось. «Одно дело — правила футбольной команды, другое — маркетинг. Был момент, когда этого баланса не существовало. Мы достигли точки, когда сошли с пути, по которому должна идти футбольная команда, и мы заплатили за это. Внешние интересы вошли в раздевалку. У нас даже был актер на скамейке запасных команды [из фильма "Гол!"], а камеры снимали нас в раздевалке...» Видя, к чему все идет, спортивный директор попытался уйти в отставку в конце сезона 2002/03 годов, но его отговорили. Новый тренер Карлос Кейруш также быстро испугался худшего, хотя «Реал» выиграл первое clásico в сезоне 2003/04, впервые за двадцать лет обыграв «Барселону» в чемпионате на «Камп Ноу», а Бекхэм заявил, что это «так же приятно, как выиграть Кубок чемпионов». Весной мадридцы были на первом месте и также дошли до финала Кубка Испании.
11 марта 2004 года три бомбы взорвались в пригородных поездах недалеко от станции Аточа в Мадриде, в результате чего погиб 191 человек. В то утро игроки мадридского «Реала» молча стояли в кругу на тренировочной базе клуба Сьюдад Депортива. В тот день они не тренировались, но вышли на субботний матч, сыграв вничью со счетом 1:1 с «Сарагосой». На стадионе свечи заняли несколько свободных мест, с которых владельцы абонементов, убитые во время нападения, когда-то смотрели матчи. В перерыве просочилась новость о том, что были арестованы пять человек, членов ячейки Аль-Каиды.
В ту ночь вспыхнули стихийные демонстрации против правительства. Народная партия с самого начала настаивала на том, что ответственность за это несет баскская сепаратистская группировка ЭТА, хотя доказательств не было и нападение не соответствовало обычной схеме ЭТА. Однако в преддверии выборов ПП [правящей партии] было выгодно указать пальцем на баскских сепаратистов; решение правительства присоединиться к войне в Афганистане уже было непопулярным, а последующее появление исламского терроризма могло стоить им голосов. Государственный новостной канал TVE повторил эту реплику, приписав нападение ЭТА, в то время как министр иностранных дел Ана Паласиос отправила телеграмму послам Испании с приказом «использовать любую возможность, чтобы заявить, что ЭТА несет ответственность», а премьер-министр Хосе Мария Аснар позвонил иностранным корреспондентам британских газет и ежедневных изданий в Испании, чтобы сказать им, что это определенно ЭТА. Испания даже обратилась в Организацию Объединенных Наций с просьбой признать ЭТА виновной стороной.
На следующий день, когда явка избирателей резко возросла, ПП была отстранена от власти, наказанная за то, как она справлялась с кризисом. Истории о заговорах продолжали доминировать в некоторых средствах массовой информации, попытки связать нападение с ЭТА, и это оставалось глубоко эмоциональной проблемой, представленной правыми так, как будто новое социалистическое правительство было счастливыми бенефициарами взрыва. Аснар ушел; его сменил на посту премьер-министра Хосе Луис Родригес Сапатеро, болельщик «Барселоны» из Леона. Некоторые видели символизм в смене правительства или даже объяснение последующего краха «Мадрида»; другие объясняли этот крах отчасти травмой от взрывов и их воздействием на город.
В этих попытках было что-то немного неряшливое, и, кроме того, люди внутри «Бернабеу» уже могли видеть, что великолепная форма мадридцев в начале сезона была неустойчивой. Кейруш быстро осознал, что его авторитет так же ничтожен, как и его команда. Когда ходили слухи, что Майкл Оуэн станет следующим galáctico «Мадрида», тренер в частном порядке пошутил: «Нам придется лоббировать ФИФА, чтобы нам позволили играть на одной половине поля». Он уже настаивал на этом публично: «Феррари не может ездить без шин», в то время как он сравнил попытки выиграть чемпионат и Лигу чемпионов без Макелеле с восхождением на Эверест без кислорода. Он подумывал о том, чтобы уйти на Рождество, но держался в надежде, что его команда сможет поступить так же — в надежде, что даже если они переступят черту, они перейдут ее первыми. В конце концов, у них было значительное преимущество.
Но, измученные и разобщенные, мадридцы проиграли свои последние четыре матча, что стало новым клубным рекордом. «Валенсия» выиграла чемпионат, и как раз перед тем, как «Мадрид» вышел на финишную прямую, их выздоравливающие соперники «Барселона» пронеслись мимо них, готовясь основать собственную новую династию. «Барселона» впервые за четыре сезона финишировала впереди «Мадрида» и, после шести лет без трофея, в последующие два года завоевала два чемпионских титула и Кубок чемпионов. И все началось с их собственного обещания подписать Дэвида Бекхэма.
Империя «Мадрида» рушилась. Они провели три сезона подряд, не выиграв ни одного крупного трофея. С 1953 года, до прихода Альфредо Ди Стефано, «Мадрид» не переживал такой засухи. Самая дорогая, самая гламурная команда когда-либо существующая была унижена, и Перес ушел в отставку в феврале 2006 года, император, наконец, осознал свою наготу. Он создал культуру, обреченную на провал, провоцируя разделение и неравенство, обрекая спортивных директоров на ненужность и лишая тренеров авторитета. Когда Перес упал на свой меч, тренер Хуан Рамон Лопес Каро получил свободу. «Отныне я буду играть с игроками, а не с именами», — сказал он.
В 2009 году, когда Криштиану Роналду провел первые несколько недель в качестве игрока мадридского «Реала», в телепрограмме обсуждался вопрос о том, чтобы не выпускать его на поле: хватит ли у тренера Мануэля Пеллегрини наглости оставить звезду на скамейке запасных? «Что ж, — сказал Хайме Колласос, ведущий — почему бы нам не спросить тренера, у которого хватило наглости сделать именно это?» Он повернулся к Мариано Гарсиа Ремону, одному из участников дискуссии в тот день, и сказал: «Мариано, ты однажды оставил [бразильца] Роналдо...»
Ответ был красноречив. «Да, — ответил Гарсиа Ремон, — и это стоило мне моей работы».
После ухода Дель Боске Перес нанял пять тренеров, но ни один из них ничего не выиграл. Дель Боске был вытеснен, только что выиграв чемпионат; в следующем году они финишировали с пустыми руками, и Кейруш был уволен; его заменил Хосе Антонио Камачо, которого заменил Гарсия Ремон, которого заменил Вандерлей Лушембурго, которого заменил Лопес Каро. И все это всего за два года. В общей сложности было четыре спортивных директора, шесть тренеров, и за три года на игроков было потрачено более €440 млн., девятнадцать игроков пришли и тридцать один ушли. Но ничего не изменилось. Мадрид терпел неудачу, несмотря на galácticos.
Несмотря на? Из-за. Даже само слово повредило им, то, что оно представляло. «В слове galáctico был негативный оттенок, термин, который мы никогда не выбирали для описания самих себя, — настаивает Роналдо. — Мы знали, что в мадридском "Реале" уже было давление, но со временем этот ярлык оказал на нас еще большее давление». Не случайно, когда Касильяс возглавил рекламную кампанию, призванную показать его как приземленного, настоящего спортсмена, ее слоган гласил: «Я не из galáctico, я из Местолеса». «Это слово причинило столько вреда раздевалке, — говорит Иван Кампо. — Это привело к тому, что команда задохнулась. Я не видел в Зизу galáctico, я видел в нем человека. Но даже несмотря на то, что мы все составляли эту группу, не ко всем относились одинаково». Вальдано высказывает аналогичную точку зрения: «термин galáctico создал искажение; другие игроки чувствовали себя второстепенными в своей компании, и когда ты ставишь вместе столь сильных персонажей, как Рауль и Роналдо, может быть трудно управлять раздевалкой — они оба лидеры с большим влиянием, статусом и символической властью. Столкновение может быть неизбежно».
Правила спортивного успеха были ниспровергнуты, меритократия [прим.пер.: система образования, при которой наибольшими привилегиями пользуются наиболее способные учащиеся] вылетела в окно во имя признания бренда. Структура была подорвана для того, чтобы подписывать звезд. Galácticos были не столько футбольной командой, сколько сборищем знаменитых футболистов, воплощением стиля, а не содержания, претенциозности, а не усилий. Менеджер мадридского «Реала» той эпохи сидит в отдельной комнате в задней части ресторана и машет рукой в сторону двери. «Все, — говорит он, — хотели быть метрдотелями, никто не хотел мыть тарелки». Игрок молодежной команды вспоминает, как зашел в раздевалку, где «тренер был неуместен: игроки делали все, что хотели, а в выходные звезды играли, несмотря ни на что». «Мы не соблюдали традиционные правила футбола, и футбол загнал нас в угол и саданул нас ножом за это», — признается Вальдано.
19 ноября 2005 года, пятьдесят восьмая минута первого матча «Мадрид» - Барса в сезоне, и «Барселона» уже ведет со счетом 2:0. «Мадрид» не нанес ни единого удара. Самуэль Это'о забил первый гол, а Роналдиньо — второй, вспорхнув с левого фланга, отправив Серхио Рамоса на задницу, проскользнув мимо Ивана Эльгеры и пробив мимо Касильяса. Четверть часа спустя бразилец делает это снова. Когда он подбегает к угловому флажку, исполняет небольшой танец, машет пальцами и указывает на небо, болельщики «Мадрида», челюсти на полу, делают нечто странное: они начинают аплодировать, камера приближается к мужчине с усами и сигаретой, свободно свисающей с его нижней губы.
Его зовут Хуан Санчес Гомес. С тех пор он сбрил усы впервые за тридцать лет, и теперь его едва можно узнать как человека, чья фотография была размазана по газетам, вызвав первую овацию игроку Барсы за двадцать два года, с тех пор как Диего Марадона забил гол, так что его хороший товарищ по команде Лобо Карраско разразился смехом. «Если бы я знал, сколько шума это вызовет, я бы этого не сделал», — говорит он Серхио Фернандесу в Marca. Сейчас он сожалеет об этом, не в последнюю очередь потому, что некоторые коллеги-болельщики критиковали его за это. «Я бы с удовольствием сделал то же самое в честь одного из наших игроков, но гол забил Роналдиньо, и все тут, — продолжает он. — Кроме того, мы были на "Сантьяго Бернабеу", а не на "Камп Ноу". Мы не бросаем бутылки, свиные головы или что-то в этом роде». И все же это был удивительный, почти уникальный момент. Обложка Marca сказал говорила о многом: «19 ноября 2005 года: день, когда "Барселона" покинула "Бернабеу" под аплодисменты».
Десять дней спустя Роналдиньо получил Золотой мяч. Он также получил награду Игрок года ФИФА 2005 года, вторую подряд. После Фигу, Зидана и Роналдо лучший игрок мира теперь играл в «Барселоне», склонив чашу весов в сторону Каталонии и делая то, чего люди никогда раньше не видели. «У Роналдиньо есть навыки дриблинга Ривелиньо, ви́дение Джерсона, непочтительность Гарринчи, скорость Жаирзиньо, техника Зико и креативность Ромарио», — заявил Тостао, победитель чемпионата мира в составе сборной Бразилии в 1970 году. «Роналдиньо, — говорит товарищ по "Барселоне" Хави, — изменил нашу историю».
Так не должно было быть. Изначально «Барселона» на самом деле хотела заполучить не Роналдиньо, а Дэвида Бекхэма. В июне 2003 года Жоан Лапорта пригласил представителей СМИ в офис своей кандидатуры на Пасео-де-Грасиа, чтобы сообщить новость, которая, как он надеялся, приведет к его победе на президентских выборах в «Барселоне»: Он заключил сделку с «Манчестер Юнайтед» о подписании контракта с Бекхэмом. Он и его кандидат в вице-президенты Сандро Росель провели презентацию, показывающую, как приход англичанина принесет клубу экономическую выгоду; Бекхэм был игроком, которого они не могли позволить себе не подписать.
Лапорта победил на выборах, но Бекхэм так и не приехал; вместо этого игрок подписал контракт с «Мадридом», Лапорта и Росель всегда знали, что он именно это и сделает. Выбор был очевиден: «Барселона» была клубом, переживающим кризис, в то время как «Мадрид» был чемпионом лиги, и именно там Бекхэм мог играть с Зиданом, Роналдо, Фигу, Раулем и Роберто Карлосом. «Я никогда не разговаривал ни с кем из "Барселоны", — настаивал Бекхэм. — Я всегда говорил, что если мне когда-нибудь придется покинуть "Юнайтед", о чем я никогда и не думал, что сделаю это, то я перейду в мадридский "Реал". И я буду решать свое будущее».
Вместо этого «Барселона» обратила свое внимание на Роналдиньо из «Пари Сен-Жермен». Мадридцы также были заинтересованы, но хотели, чтобы бразилец подождал двенадцать месяцев — в том году galáctico был Бекхэм — и один мадридский директор позже злорадствовал, что мир влюбился в англичанина, в то время как Роналдиньо был «слишком уродлив», чтобы его заполучить. Он бы потопил «Мадрид» как бренд.
Поэтому он подписал контракт с «Барселоной» и все равно потопил «Мадрид»; второй приз на этом конкурсе красоты оказался первым. Победа Лапорты на выборах означала триумфальное возвращение кройффизма; в конце концов, он был самым большим поклонником Кройффа, его адвокатом и другом, и сначала он хотел видеть тренером Гуса Хиддинка, затем Роналда Кумана, прежде чем окончательно остановиться на Франке Райкарде. Но была восстановлена и другая более поздняя традиция: Роналдиньо последовал примеру Ромарио, Роналдо и Ривалдо, когда бразилец был признан лучшим игроком мира во время пребывания в Каталонии, и именно его глуповатая улыбка стала символом новой «Барселоны»: молодой, игривой, расслабленной и динамичной. От трюков и финтов, от покачивания большим пальцем и мизинцем в стиле серфера, сделанного из пенопласта и продаваемого в клубном магазине, от прически Soul-Glo до чистого удовольствия от всего этого, Роналдиньо привнес в клуб другую атмосферу, сняв напряжение. Он был мультяшным футболистом, главным героем «Мультяшек из Барсы», и его вылитая кукла-марионетка из шоу «Точная копия» подытожила это своей коронной фразой: ¡fiesta!
Следующим летом к Роналдиньо присоединились Деку из «Порту» и Самуэль Это'о из «Мальорки». Это'о был идеальным подписанием для «Барселоны»; не совсем Фигу, но тем не менее символичным. Он тоже пересек границу дозволенного. Впервые он прибыл в Испанию из Камеруна в возрасте тринадцати лет, войдя в зал прилета в Барахасе, без гроша в кармане и один, будучи просмотренным «Мадридом». Он развивался в их молодежной системе, но возможностей попасть в первую команду было мало, и он перешел в «Мальорку», где, движимый жгучим чувством несправедливости и постоянным желанием отомстить, забивал гол за голом — особенно в ворота «Мадрида». Он праздновал один из голов на «Бернабеу», указывая на то место, на котором стоял, и одними губами произнося: «Я был здесь, я был здесь». Он пояснял: «Я в течение пяти лет был в "Мадриде". Я хотел сделать заявление от имени всех ребят из молодежной системы, сказать, что вы должны предоставить им возможности. Там есть ребята, которые играют хорошо, лучше, чем некоторые известные имена». То, что Это'о включил себя в этот список, вряд ли нужно было упоминать.
Именно Это'о сам добился перехода за €24 млн. Несмотря на то, что мадридцы по-прежнему владели половиной прав на него и не хотели видеть его в составе своих соперников, он отказался идти куда-либо еще и не был готов слушать пустые обещания или играть вторую скрипку при Роналдо, Фигу, Бекхэме или Зидане. «Если скамейка запасных недостаточно хороша для galácticos, то она недостаточно хороша и для меня», — заявил он. В свой первый сезон на «Камп Ноу» он забил двадцать пять мячей в чемпионате, включая голы в обоих clásicos, а его упорство и талант вели «Барселону» вперед, оставляя «Мадрид» позади. Он отпраздновал титул чемпиона страны в 2005 году, скандируя: «"Мадрид", ублюдки, приветствуйте чемпионов!», но на следующий день извинился, уступив: «Я плюнул в тарелку, из которой кормился».
Это'о и Роналдиньо в конце концов эффектно поссорились, но в течение двух лет на поле их было не остановить, что усугубило кризис мадридцев. Когда «Барселона» выиграла первый clásico в 2004/05 годах, Сантьяго Сегурола из El Pais написал: «Некоторые игры скрывают секреты конца эпохи: в накаленной атмосфере "Камп Ноу" эта казалось одной из них». И так оно и оказалось, clásico за clásico. Барса была великолепна, «Мадрид» — хаотичен. Если в 2004 году заголовок Marca к clásico был «начало конца», то к ноябрю 2005 года это было уже не начало, а третья подряд победа каталонцев в столице. Овации Роналдиньо завершили крах «Мадрида», а подзаголовок Marca гласил: «Стратосферный Роналдиньо "завершает карьеры" galácticos». Комментируя игру для американского телевидения, Пол Гиблин объявил: «Дамы и господа, сегодня вечером вы смотрели на отличную футбольную команду... вы также видели и мадридский "Реал"».
Когда болельщики мадридцев устроили овацию Роналдиньо, многие говорили о том, что это жест, на который никогда не было и никогда не будет взаимности: «Мадрид» был клубным сеньором, Барса — нет. Этот факт игнорировал две вещи: во-первых, игроку мадридцев уже устраивали овации на «Камп Ноу», когда англичанин Лори Каннингем разорвал их на части в феврале 1980 года; и, во-вторых, реакция мадридских болельщиков в 2005 году была не просто хорошим спортивной порядочностью. «Это был мой худший опыт clásico: немыслимый и болезненный, — говорит Сальгадо. — Большинство восприняло это как джентльменский жест, но это было не так. Аплодисменты Роналдиньо были способом наказать нас». В комнате отдыха игроков после игры ветеран мадридской первой команды вздохнул: «Этот клуб потерял свою душу».
Чаша весов пошатнулась. «Барселона» становилась чемпионом в 2005 и 2006 годах и победителем Лиги чемпионов в том же году. Утром перед финалом Кубка чемпионов на обложке El Mundo Deportivo появился заголовок «¡Salid y ganad!» Выходите и побеждайте. Отсылка к Salid y disfrutad Кройффа 1992 года была неизбежна. Это навеяло воспоминания о команде мечты, которая собралась, чтобы посмотреть с трибун: Андони Субисаррета, Хосе Рамон Алексанко, Микаэл Лаудруп, Мигель Анхель Надаль, Альберт Феррер, Гильермо Амор, Хулио Салинас, Пеп Гвардиола, Чики Бегиристайн и Эусебио Сакристан — все они были там. Из игроков, которые выходили в старте на «Уэмбли» четырнадцать лет назад, только Роналд Куман, Хосе Мария Бакеро и Христо Стоичков не были на «Стад де Франс» на матче против «Арсенала» в мае 2006 года.
Мало кто сомневался, что «Барселона» сможет подражать этим людям. Это была, пожалуй, самая лучшая команда, которая у них была. В статье в El Pais Пеп Гвардиола взволнованно сравнил их с Командой мечты, назвав их не только командой, но и «манифестом»: они были «узнаваемой Барсой». Иньеста сказал брату Гвардиолы: «Команда мечты вернулась». Они заново открыли для себя свой голландский стиль под руководством тренера Франка Райкарда, у них было каталонское ядро с Виктором Вальдесом, Олегером Пресасом и Карлесом Пуйолем (Хави Эрнандес получил травму), у них была ненасытность Самуэля Это’о, хитрость Деку и магия Роналдиньо. Это'о, как и следовало ожидать, забил. Чего они не ожидали, так это того, что их героями станут защитник Жулиано Беллетти и вышедший на замену Хенрик Ларссон. Несмотря на то, что «Арсенал» остался вдесятером после удаления голкипера Йенса Леманна, англичане вышли вперед благодаря удару Сола Кэмпбелла головой. Виктор Вальдес спас «Барселону» от гола за секунду до того, как два гола Это'о на семьдесят шестой минуте и Беллетти на восемьдесят первой позволили Барсе отыграться. Оба гола были созданы Ларссоном, который внимательно изучал игру со скамейки запасных. «Барселона» во второй раз стала чемпионом Европы.
За вечеринкой в ночном клубе Булонского леса последовал перелет в Барселону, полет на вертолете над заливом мимо статуи Колумба у подножия бульвара Рамбла и поездка обратно в город на корабле, где их ждал автобус с открытым верхом. Камеры увеличили изображение девушки, держащей баннер: «Роналдиньо, я хочу заняться с тобой любовью», — говорилось на нем. «Это не мечта, это реальность размером с Эйфелеву башню», — приветствовала El Mundo Deportivo. На ее обложке было напечатано одно слово, напечатанное три раза: ¡¡¡Sí, sí, sí!!! [да, да, да!!!] Подводка к редакционной статье настаивала: «Эта команда вернула "Барселону" на ее законное место. Чтобы вернуться, не потребуется еще четырнадцать лет. Это новая эра». Андрес Иньеста вспоминал: «Сен-Дени был доказательством того, что можно добиться большего, что нам не нужно жить исключительно голом Кумана».
«Реакция после того, как мы выиграли чемпионат, была потрясающей, и я подумал: "Ничто не может быть лучше этого", — говорит Ларссон. — Но после Парижа были невероятные чувства. "Барселона" — большой клуб, но она уже много лет не выигрывала этот трофей и до этого выигрывала его лишь один раз. Чтобы быть по-настоящему большим клубом, нужно время от времени выигрывать Кубок чемпионов».
Человеком, которого заменили на Беллетти, был Олегер Пресас, правый защитник. Олегер — не среднестатистический футболист. Он отказался от возможности играть за сборную Испании, посчитав это несовместимым с его каталонским национализмом, публиковал статьи о политике и экономике в газетах и журналах и водил синий фургон, в то время как его товарищи по команде ездили на Порше. Он публично поставил под сомнение испанское государство и независимость судебной власти в статье об обращении с подозреваемым террористом ЭТА Иньяки Де Хуана Хаосом и в результате потерял контракт с фирмой Кельме, что побудило нападающего Сальву Балесту, человека правых убеждений, гордящегося тем, что называет себя испанским патриотом, к плевку: «Олегер заслуживает уважения собачьего дерьма».
«"Барселона" — особенная, — говорит Олегер. — Она представляет собой распространение каталонской самобытности и культуры, богатой и увлекательной. Ты должен понимать историю клуба; он действительно был проводником чувств в эпоху, когда люди не могли выражать себя на улицах так, как им хотелось». Для него эти титулы имели особое значение. «Когда "Барселона" выигрывает чемпионат, — писал он, — мы становимся армией радости, идущей по Диагонали в противоположном направлении [к франкистским войскам в 1939 году], наконец-то способной отразить этот удар. Мы представляем, как останавливаем эту стаю танков, отвечаем на их пули нашими гимнами и песнями, смеемся в лицо фашистскому гневу этих военных».
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
