Дэвид Пис. «Проклятый Юнайтед»: День сорок второй
Источники/Благодарности/Об авторе
***
«Дерби Каунти» сыграл вничью с «Арсеналом». «Дерби Каунти» обыграл «Ньюкасл». «Дерби Каунти» обыграл «Тоттенхэм». Дейв Маккей начал побеждать. Дейв Маккей продолжает побеждать. «Лидс Юнайтед» тоже продолжает побеждать. Дон Реви продолжает побеждать. Но Брайан Клаф продолжает проигрывать.
Единственный хороший результат, которого ты добиваешься — от Дисциплинарного комитета ФА; ФА считает тебя невиновным в том, что ты навлек на футбол дурную славу за все, что ты сказал и написал о «Лидс Юнайтед», за все, что ты сказал и написал о Доне Реви —
За то, что ты говорил и писал снова и снова, снова и снова.
Ты думаешь, что такой результат откроет двери; откроет лучшие двери. Потому что еще одним хорошим результатом стало очередное поражение сборной Англии при Альфе Рамси, Англия проиграла Италии со счетом 0:1. Теперь давление на Альфа Рамси и ФА усиливается —
Ты думаешь, что эти результаты откроют другие двери. Откроют лучшие двери.
* * *
Все никогда не бывает таким, как они говорят. Все никогда не бывают таким, каким ты хочешь это видеть. Все становится только хуже и хуже, день за днем, час за часом. А потом все разваливается. Все просто рушится —
Я встаю с кровати. В тишине. Я завтракаю. В тишине. Я выхожу из дома. В тишине. Я еду на работу. В тишине. Я паркуюсь. В тишине. Я иду через автостоянку. В тишине. По виражу. В тишине. На тренировочную площадку. В тишине —
Ни улыбок. Ни смеха. Ни стеба. Ни шуток. Ни разговоров. Ни болтовни. Не здесь.
Я стою на краю тренировочной площадки и наблюдаю, как они тренируются и тренируются. Джимми подходит. Джимми говорит: «Подумал, что мы сейчас будем отрабатывать удары головой, босс?»
— Ладно, — говорю я ему, а затем спрашиваю: «Над чем они только что работали?»
Джимми улыбается. Джимми говорит: «Обманные движения, босс».
— Тогда они могли бы использовать меня хоть раз, — говорю я ему, а затем бреду обратно по насыпи. Мимо Сида и Мориса. В тишине. Мимо лачуг и через автостоянку. Лужи и выбоины. В тишине. В приемную —
— В комнату для отдыха для игроков, — говорит Болтон. — Через десять минут.
* * *
Ты вешаешь трубку. Ты же знаешь, что теперь все кончено. Никаких шансов вернуться —
Футбольный клуб «Дерби Каунти» провел свое Ежегодное Общее собрание 1973 года. Майк Килинг представил петицию из 7000 подписей с требованием твоего восстановления. Совет директоров представил встречную петицию с 22 000 подписями.
Все еще раздаются кричалки против Джека Киркланда. Все еще раздаются кричалки против Сэма Лонгсона; собрание превратилось в крики и хаос, когда Лонгсон поднес микрофон к уху и уставился в пространство, стюарды подняли Килинга и сбросили его с лестницы.
Но теперь все кончено, и ты это знаешь. Нет пути назад. Не сейчас.
* * *
Комната отдыха игроков на «Элланд-роуд». В глубине Западной трибуны, в стороне от главного коридора. Две запертые двери и пустой бар. Низкий потолок и липкий ковер. Зеркала, зеркала на стенах. Только что из ванны, в черных траурных костюмах, игроки входят; игроки и директора направляются прямо на похороны Гарри Рейнольдса, сразу после этого; этот суд игроков, эта шарада, эти первые похороны, мои —
— Послушайте, послушайте, послушайте, — начинает Мэнни Касинс. — Вчера вечером мы провели заседание совета директоров, потому что чувствуем, что в лагере неспокойно, что что-то не так...
— Не обращая внимания на это дерьмо, — говорит Болтон. — Мы хотим знать, что здесь происходит.
Низко опустив головы, зажав пальцы и ногти между губами и зубами, игроки молчат.
Я разворачиваю свой стул и сажусь. Я кладу руки на спинку стула и спрашиваю их: «Послушайте, ребята, как насчет того, чтобы начать все сначала и попытаться улучшить ситуацию?»
Головы опущены, пальцы и ногти зажаты между губами и зубами, по-прежнему царит лишь тишина.
— Возможно, если бы мистер Клаф вышел на улицу, — говорит Джон Джайлс, — тогда, возможно, мы все почувствовали бы себя немного более склонными высказывать свое мнение.
Я смотрю на Ирландца. Ирландец улыбается. Ирландец подмигивает —
Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок хренов. Все они, черт подери...
Я не жду. Я встаю. Я поворачиваюсь спиной. Я ухожу —
— Мы недовольны тем, как управляется команда...
Я оставляю их наедине с этим. Под трибуной, через двери и огибая углы, я иду —
— Мы вообще его не видим, а когда видим, он нам ничего не говорит...
Я иду обратно по этому коридору в кабинет. Обратно, чтобы найти Джимми у той двери —
— Нам не разрешается упоминать имя мистера Реви...
— Вот и все, — говорю я Джимми. — Я никак не могу продолжать управлять этим клубом.
— Что я хочу знать, так это почему, после всего того, что он сказал о нас, вы его сразу же и назначили, мистер Касинс?
— Что вы собираетесь делать, босс? — спрашивает Джимми.
— Ну так это же не я назначил его, ребята...
— Я ухожу в отставку, — говорю я ему. — Но я позабочусь о том, чтобы ты сохранил свою работу.
— Так что вы хотите сказать, ребята?
— Я, черт возьми, не останусь здесь без вас, — говорит Джимми. — Ни за что, черт возьми.
— Что парни пытаются сказать, мистер Болтон, так это то, что он просто недостаточно хорош...
— Тогда ладно, — говорю я ему. — Я хочу, чтобы ты сегодня вечером пошел домой и прикинул, сколько чертовых денег тебе понадобится...
— Недостаточно хорош для «Лидс Юнайтед».
— ...потому что я знаю, что это то, что я собираюсь, черт возьми, сделать.
* * *
Ты не на работе. Ты в воздухе. На девять тысяч метров в воздухе. На пути в Нью-Йорк. На пути на бой Али-Фрейзер II в «Мэдисон Сквер Гарден». Все расходы оплачены. Благодаря «Дэйли Мейл»; «Дэйли Мейл», которая познакомит тебя с Али:
Али против Клафа — Встреча ртов — Эго против Эго.
Тебе плевать. Девять тысяч метров в воздухе. На пути в Нью-Йорк. На чартерном рейсе в компании спортивного клуба «Виктория». Спортивного клуба «Виктория», который сметает каждую малютку с тележки с напитками, а затем бросает их тебе —
— Угощайся тем, что тебе, черт возьми, нравится, Брайан, — кричат они. — Просто бери столько, сколько тебе, мать твою, нравится, старина.
В воздухе, пьяный и напуганный. Ты достаешь газету, «Дэйли Мейл»:
— Мы с Клеем очень хотим друг друга, — говорит Фрейзер. — Я все еще зову его Клей; его мать назвала его Клей. Если ты достаточно долго общаешься с этим парнем, в твоем сердце может быть много ненависти после того как прозвенит гонг, но в остальном ты как бы смотришь на него и посмеиваешься. С этим парнем что-то не так. Теперь я понимаю, что у этого парня где-то есть пара недокрученных винтиков.
В воздухе, пьяный и напуганный, вот как начинается 1974 год для Клафи —
Пьяный и напуганный, в воздухе, тысяча девятьсот семьдесят четвертый год.
* * *
Я смотрю, как они спускаются по ступенькам и выходят из командного автобуса, все еще в своих черных костюмах и черных галстуках, с книгами в мягкой обложке и колодами карт, но я не утруждаю себя проверить свой пульс, не этим вечером —
У этого вечера 30 000 глаз, но нет пульса. Тридцать тысяч глаз плюс два: Дон в толпе. Дон на трибунах. Дон в своем черном костюме. В своем черном галстуке. В своем похоронном костюме. В своем траурном костюм. Здесь, на моей последней игре, той же, что и моя первая игра:
«Хаддерсфилд Таун» против «Лидс Юнайтед» —
На этот раз это не товарищеский матч. На этот раз это Кубок Футбольной лиги, второй раунд.
«Хаддерсфилд Таун» в своих светло сине-белых рубашках в вертикальную полоску, белых шортах и белых гетрах: Пул. Хатт. Гарнер. Пью. Сондерс. Долан. Хой. Макгинли. Гоулинг. Чемпен и Смит —
Против —
«Лидс Юнайтед» в своих желтых футболках, желтых шортах и желтых гетрах: Харви. Рини. Черри. Бэйтс. Маккуин. Хантер. Лоример. Кларк. Джордан. Джайлс и Мэйдели. Без Маккензи. Без Макговерна. Без О'Хары.
Они — «Лидс Юнайтед», чемпионы Англии. Но они не моя команда. Не моя. Они зарабатывают пенальти, и Лоример забивает. Судья требует, чтобы удар перебили, и Лоример промахивается. Они проигрывают в один гол всего за одиннадцать минут, проигрывают в гол команде Третьего дивизиона, в гол проигрывают до того, как Лоример бьет с лета в сетку ворот, когда остается всего одна минута. Через две недели на «Элланд роуд» должна состояться переигровка. Но меня там не будет. Я не буду их менеджером —
Потому что они не моя команда. Не моя. Не эта команда, и они никогда ею не будут —
В своих грязных желтых футболках, грязных желтых шортах и грязных желтых гетрах…
Они его команда. Его «Лидс». Его грязный, гребаный «Лидс», и всегда ими будут —
В его черном костюме. В его черном галстуке. В его похоронном костюме. В его траурном костюме...
Не моя команда. Никогда. Не моя. Никогда. Не эта команда. Никогда —
Они не «Дерби Каунти», а я не Дональд Реви.
* * *
«Дерби» продолжает побеждать. «Лидс» продолжает побеждать. «Брайтон» продолжает проигрывать. Но тебя вообще там не бывает; с воскресенья по четверг тебя вообще, никогда там не бывает —
Ты пожимаешь руку Мухаммеду Али, пожимаешь руку Фрэнку Синатре. Ты не на последних страницах газет (прим.пер.: последние страницы английский газет выходят со спортивными материалами), ты на первых страницах.
Ты также вернулся на улицы Дерби, на трибуну за Филиппа Уайтхеда; Филлипа Уайтхеда, члена парламента от лейбористов в Дерби-Норт; Филлипа Уайтхеда, который поддерживал тебя в Дерби; Филлипа Уайтхеда, твоего друга, которому ты хочешь помочь, и делаешь это на постоянной основе:
— Но как ты можешь это сделать, когда ты менеджер в «Брайтоне»?
— Нихрена не проблема, — говоришь ты ему. — Я езжу туда только по пятницам, а потом возвращаюсь домой сюда, в Дерби, к вечеру субботы...
В мокром снегу и под моросящим дождем. В поместьях и на улицах. На трибуне:
— Я Брайан Клаф, — говоришь ты избирателям Дерби, кричишь через свой громкоговоритель. — И я думаю, что вы все должны выйти и проголосовать за Лейбористскую партию.
В мокром снегу. Под моросящем дождем. В поместьях. На улицах. Ты Крысолов:
— Я Брайан Клаф, — говоришь ты им. — И я хочу, чтобы вы все сейчас отправились на избирательный участок и проголосовали за Филиппа Уайтхеда, вашего кандидата от лейбористов.
В мокром снегу и под моросящим дождем, в поместьях и на улицах, ты все это обожаешь; агитация на порогах, речи в переполненных залах —
— Кусок чертового пирога для всех! — говоришь ты им. — Так говорит Брайан Клаф.
— Когда ты вернешься в «Дерби», Клафи? — кричит кто-то во время одного из вопросов, когда весь зал аплодирует и топает ногами —
— Давайте сначала изберем Филиппа, — говоришь ты залу. — А потом посмотрим, что там будет.
На всеобщих выборах в феврале 1974 года Филипп Уайтхед сохраняет свое место с большинством в тысячу двести голосов, вопреки всем прогнозам. Вопреки всему —
Вот что бывает в Дерби. В феврале 1974 года. Вот так.
* * *
Восьмикилометровре путешествие на автобусе от «Лидс Роуд» в Хаддерсфилде, обратно на «Элланд Роуд» в Лидсе — долгое; самое длинное, черт возьми, за всю мою гребаную жизнь. Сегодня никаких книг в мягкой обложке. Никаких колод карт. Никакого чертового пульса сегодня вечером. Никто не смеется. Никто не шутит. Никто вообще не разговаривает. Ни единого слова, пока Мэнни Касинс не скажет —
— Могу я перекинуться с тобой парой слов, Брайан?
— Парой слов?
— Да, — бормочет он. — Парой слов и выпить? Когда приедем, в моей квартире.
* * *
Ты снова в воздухе. Ты в воздухе и направляешься в Иран по личному приглашению шаха; Шаха Ирана, который хочет, чтобы ты руководил его национальной сборной —
Ты, Билл и Винс из «Сандэй Миррор». Первый класс на всю дорогу.
Шах предлагает тебе £500 в неделю за управление иранской сборной, вдвое больше твоей зарплаты в «Брайтоне», роскошные апартаменты и собственный частный бассейн, роскошные автомобили и шоферы в твоем распоряжении, с перелетами домой по любой твоей прихоти и фантазии, американская школа для твоих троих детей —
Ты кормишь яблоками и апельсинами лошадей шаха и качаешь головой; это не для тебя, не эта страна, не эта национальная сборная.
Но телефон продолжает звонить и звонить, а предложения продолжают поступать и поступать. «Астон Вилла». «Куинз Парк Рейндержс». Но не из сборной Англии. Не тебе. Не сборная Англии. Еще нет.
Поездки тоже продолжаются, концерты и возможности для фотосессий —
Варьете и телевизионные шоу, колонки в газетах —
Но этого недостаточно; нет, даже близко, черт бери, не достаточно —
«Дерби» продолжает побеждать. «Лидс» продолжает побеждать —
Но не «Брайтон». Не ты. Еще нет.
* * *
Мэнни Касинс разливает напитки. Мэнни Касинс зажигает сигары —
Мэнни Касинс произносит эти пять слов: «Не работает, не так ли?»
— Что не работает? — я cпрашиваю его. — Я не пробыл здесь и пяти гребаных минут, так как же, черт возьми, что-то еще может работать?
— Игроки недовольны тобой, — говорит он. — Игроки и болельщики.
— Так что ты хочешь с этим делать?
— Если это не работает, — бормочет он, — тогда нам придется расстаться.
* * *
В это время в прошлом году ты пытался выйти в финал Кубка чемпионов. Теперь ты пытаешься удержать «Брайтон» в Третьем дивизионе; пытаешься и терпишь неудачу —
— Мы, черт возьми, бесполезны, — говорит Тейлор.
— Нет, — говоришь ты ему. — Это ты.
— Отвали!
— Тебя здесь вообще не бывает, — говоришь ты ему. — Ты всегда в разъездах, смотришь то да се.
— Меня, мать твою, здесь вообще не бывает? А что насчет тебя? — спрашивает Тейлор.
— А что насчет меня?
— Игроки, мать твою, вообще тебя не видят...
— Они видят меня по пятницам и субботам...
— Да, — говорит Тейлор. — Когда ты выбегаешь из гребаных телевизионных студий как раз вовремя, чтобы напугать их до полусмерти, а затем мчишься аккурат в эти студии, чтобы, черт возьми, публично по ним пройтись по этому гребаному ящику.
— По пятницам и субботам, — говоришь ты ему.
— Этого недостаточно, Брайан, — говорит Тейлор. — Этого недостаточно.
— Ты прав, — говоришь ты ему. — Этого недостаточно; недостаточно, чтобы бороться здесь, на дне Третьего дивизиона, не после того, что мы вкусили...
— Этого больше нет, Брайан, — шепчет Тейлор. — Больше нет, и ты должен это отпустить. Мы должны начать все сначала, начать все сначала здесь. Именно так мы вернемся, это единственный способ. Но сначала ты должен отпустить прошлое, Брайан. Ты должен отпустить это, Брай.
— Я не могу, — говоришь ты ему. — Я просто не могу, Пит.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
