Дэвид Пис. «Проклятый Юнайтед»: День шестнадцатый
Источники/Благодарности/Об авторе
***
Времена меняются. Лица меняются. Заканчивается один сезон и начинается другой —
Новый сезон, новая надежда, и твоя первая игра в сезоне 1971/72 пройдет дома против «Манчестер Юнайтед»; толпа более 35 тысяч человек и гроза перед матчем. Кроме того, это твоя первая игра без Дейва Маккея; Роя Макфарланда тоже не будет — травма.
Перерыв, и вы проигрываете два мяча; необязательные голы от Лоу и Гоулинга, оба после угловых Чарльтона. Необязательные, необязательные гребаные голы. Ты идешь в эту чертову раздевалку и разносишь их, из обоих долбанных стволов:
— Вы все гребаный мусор. Вы могли бы с таким же успехом переодеться и убраться восвояси прямо сейчас, черт вас всех дери. Бесполезен каждый из вас, сука, до последнего. Первый день гребаного сезона, а вы так играете; в первый долбанный день. Вы, черт возьми, проиграете сегодня и будете проигрывать каждый гребаный день, и вы будете делать это на пустом стадионе и точка. Здесь более 35 тысяч человек, чтобы посмотреть на вас, они, черт вас дери, заплатили, чтобы посмотреть на вас, хорошие деньги, с трудом заработанные гребаные деньги; вы думаете, они вернутся на следующей неделе? Вернуться ли они, черт возьми. А теперь выходите и покажите всем этим 35 тысячам людей и этой команде стариков и так называемых суперзвезд, из чего вы, черт возьми, сделаны, как вы зарабатываете свою большую зарплату, и если вы все же будет проигрывать после этого последнего гребаного свистка, не утруждайте себя возвращением на работу в понедельник утром, потому что у вас не будет чертовой работы, на которую можно будет прийти. Станьте уже чем-то реальным, все вы —
— А теперь сгиньте, с глаз моих долой!
Пять минут спустя Хинтон забрасывает мяч в их штрафную; Уигналл бросается вперед и идет за ним вместе со Степни; мяч отскакивает, и Гектор вонзает его в ворота. Через десять минут после этого Хеннесси обворовывает Джорджи чертового Беста, и передает мяч Хинтону, который посылает еще один пас на голову О'Харе, чей удар приходится в перекладину, а Уигналл затем заносит мяч в сетку. Вот так матч и заканчивается, 2:2.
— Продолжат так играть, и они подведут меня под увольнение, — говорите вы миру.
Времена меняются, лица меняются, но сомнения остаются. Страх остается —
За каждым углом. Дальше по каждому коридору.
Каждый матч, каждый день, сомнения, а затем страх.
* * *
Я ненавижу травмированных игроков. Не хочу слышать их чертовы фамилии. Не хочу видеть их гребаные лица. Держусь подальше от процедурных кабинетов. Держусь подальше от этих чертовых больниц. Не могу выносить их гребаный вид —
— Я не беру тебя в Сток, — говорю я Эдди Грею, а затем смотрю, как вытягивается его лицо; это лицо, которое перенесло столько боли; прошло через нее; улыбалось во время всего этого; первые переломы и множество операций; вердикты и независимые мнения; разочарование и депрессия; реабилитация и терапия; тренировка и кортизон —
Я смотрю, как он падает на пол и ползет по ковру к двери.
* * *
Вот где выигрываются и проигрываются чемпионаты Лиги; здесь, на «Лидс Роуд» в Хаддерсфилде. Не на «Уайт Харт Лейн». Не на «Энфилде» или «Хайбери». Не на «Олд Траффорд» перед 50 тысячью зрителей и миллионами телезрителей —
Здесь, в этом грязном йоркширском городке, в грязную субботу ноября, перед 15 тысячью грязными йоркширцами, называющих вас всеми грязными гребаными именами, которые они, черт возьми, только могут придумать; здесь выигрываются чемпионаты, выигрываются и проигрываются —
И «Дерби» только что проиграл. 1-черт дери-2. Ты оглядываешь эту грязную гребаную раздевалку, этих грязных гребаных игроков, промокших до нитки и покрытых грязной гребаной йоркширской грязью —
И ты спрашиваешь Колина Боултона: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Что ж, из-за тебя, сука, так и будет, потому что ты бесполезный сукин вратарский сын.
Ты спрашиваешь Ронни Уэбстера: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Что ж, из-за тебя, сука, так и будет, потому что ты полное гребаное дерьмо. Чертов мусор.
Ты спрашиваешь Джона Робсона: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Что ж, из-за тебя, сука, так и будет, потому что ты худший гребаный защитник, которого я когда-либо видел.
Ты спрашиваешь Колина Тодда: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, — говорит он. — Не хочу.
— Что ж, количество чертовых денег, которые я, ядрена вошь, заплатил за тебя, должно быть, чертовски разозлило мой гребаный череп. Ты даже, черт возьми, не можешь удержаться на своих долбанных ногах.
Ты спрашиваешь Макфарланда «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а, Рой?»
— Нет, — говорит он.
— Нет, что?
— Нет, босс. Я не хочу, чтобы вас уволили.
— Ну, я тебе, козлина, не верю, — говоришь ты ему, а затем поворачиваешься к Терри Хеннесси: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Так где, черт возьми, ты был сегодня днем? С таким же успехом ты мог бы, етить колотить, сидеть дома, там ты был так же полезен для меня как и здесь.
Ты спрашиваешь Джона Макговерна: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а, Джон?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Что ж, ты помнишь те пустые ворота, эти чертовы пустые ворота, в которые ты должен был запихнуть этот гребаный мяч?
— Да, босс.
— Что ж, для меня это выглядело как преднамеренный промах, чтобы твоего главного тренера уволили.
— Извините, босс, — говорит он. — Но все было не так.
— Да пошел ты, — говоришь ты ему и поворачиваешься к Арчи Геммиллу. — Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, и все такое, не так ли, шотландец?
— Нет, босс, — говорит он.
— Да ладно, признай это, — говоришь ты ему. — Тебе больше нравилось в Третьем дивизионе, не так ли? Ну же, признай это.
— Нет, не нравилось, — говорит он.
Ты качаешь головой и поворачиваешься к Джону О'Харе и задаешь ему тот же вопрос: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
Ты указываешь на Хинтона и спрашиваешь О'Хару: «Знаешь, сколько пасов он отдал?»
— Извините, босс, — говорит он.
— Нет, не знаешь, — говоришь ты ему. — Иначе ты бы сейчас был там, черт возьми, тренируясь.
Ты спрашиваешь Кевина Гектора: «Ты хочешь чтобы меня уволили, черт возьми, а?»
— Нет, босс, — говорит он.
— Правда?— спрашиваешь ты его. — По мне, черт возьми, так не выглядело. Не тогда, когда они взяли инициативу в свои руки, и у тебя был этот шанс — не шанс — это гребанный верняк, когда ты приземлился плашмя на свою чертову задницу. Они будут смеяться над этим в Хаддерсфилде весь гребаный сезон.
Ты поворачиваешься к Алану Хинтону. Говоришь ему: «Ты хорошо сыграл, Алан. Спасибо».
Ты оставляешь их Питеру, чтобы Питер поцеловал их всех, чтобы прошло. Выходишь в коридор и закуриваешь сигарету; а вот и Сэм Лонгсон, твой председатель —
— Вы все это слышали? — спрашиваешь ты дядю Сэма.
— Ты не можешь так разговаривать с людьми, — говорит Лонгсон.
— Не могу? — спрашиваешь ты его. — Смотрите, черт дери, и учитесь.
* * *
— Джонс травмирован. Грей травмирован. Бейтс травмирован. Йорат травмирован. Кларк дисквалифицирован. Хантер дисквалифицирован. Шансы уже все против нас, — говорю я им, разливая напитки —
Харри из «Йоркшир Пост». Рону из «Ивнинг Пост» —
— Я бы хотел, чтобы у нас был полный состав против «Стока», потому что для нас очень важно хорошо начать сезон. Но невозможность выставить сильный состав не означает, что я откажусь от своей политики открытой игры —
Еще по одной —
— Нападение — моя единственная политика...
И еще —
— В эту субботу, в каждую субботу —
И тогда давай, выкручивай мне руку, тогда по последней на дорожку —
— Я не могу играть в эту игру иначе.
* * *
На следующий день после Дня подарков 1971 года вы проигрываете «Лидсу». Снова —
Опять же, как раз тогда, когда ты начал верить; после поражения в Хаддерсфилде вы дома обыграли «Манчестер Сити», затем проиграли на «Энфилде», но дома обыграли «Эвертон». Ты снова начал верить; прогонять сомнения и страх, медленно —
Но затем ты приехал на «Элланд Роуд». Снова. Сомнения и страх. Снова —
Ты видел сомнение и страх в глазах и сердцах твоих игроков, видел сомнение и страх, когда Геммилла снесли в начале матча, видел, как их глаза и их сердца упали вместе с ним. Но сегодня ты не ругаешься, сегодня ты не кричишь и не обдираешь стены выездной раздевалки. Сегодня ты купишь им по стейку и по пинте пива на обратном пути в Дерби. Ты будешь сидеть рядом с ними в автобусе, обнимать их и говорить им, что они лучшие игроки в стране, самые лучшие —
Потому что твоя команда, твои парни, не тянут футболки, не подталкивают игроков в штрафной, не протестуют против каждого решения, притворяясь невинными, а затем возмущаются —
Потому что твои парни не лгут, и твои парни не жульничают.
Но сегодня вечером ты все равно не будешь спать; сегодня вечером ты все еще будешь сидеть в своем кресле-качалке и смотреть на таблицу чемпионата и предстоящие матчи. Сегодня вечером ты все равно не закроешь глаза, потому что сегодня вечером ты будешь смотреть эту игру снова, снова, и снова, и снова, и снова, и снова. Но ты все равно не увидишь, как «Лидс» перехитрил вас на флангах, все равно не увидишь отсутствия у вас достойных подкатов, какого-либо физического присутствия, не увидишь возможности, которую ты выдал Лоримеру и Грею —
Сегодня вечером ты все равно увидишь, как твоя команда проиграет, но все же проиграет лишь жулью́.
Ты все еще не увидишь, как Грей обыграл Хеннесси; ты все еще не увидишь его стеночку с Бремнером; ты все еще не увидишь удар низом Грея по воротам. Ты также не увидишь паса Грея через все поле на Бремнера; скидка Бремнера на Лоримера, под гол. Ты все еще не увидишь, как Грей обыграл Уэбстера и отдал пас Лоримеру; ты все еще не увидишь, как Лоример меняет ногу, чтобы пробить и забить третий:
«У "Лидса" есть неприятная привычка напоминать "Дерби", как далеко им еще предстоит зайти».
Ты все равно не будешь спать. Ты все еще будешь сидеть и смотреть на таблицу чемпионата и расписание предстоящих матчей, снова, снова и снова, но все, что ты увидишь — это выражение лица Реви, когда прозвучал свисток и команды покинули поле, снова и снова и снова —
Выражение этого лица, рукопожатие и улыбка, и это поле —
Это поле поражения. Это поле ненависти. Это поле крови —
Ты все равно не будешь спать, но ты все равно будешь мечтать —
Об этом поле боя.
* * *
— Брайан говорит, — говорю я Лилиан. — Пит там?
— Брайан, сейчас два часа ночи, — говорит она. — Он спит.
— Прости, — говорю я ей. — У меня нет часов.
— Иди спать, Брайан, — говорит она. — Я попрошу его позвонить тебе первым делом.
— Но мне правда нужно поговорить с ним сейчас.
— Что-то случилось, дорогой? — спрашивает она. — С тобой все в порядке?
— Нет, не в порядке.
— Где ты? — спрашивает она.
— Я в гребаном отеле «Драгонара» в Лидсе.
— Что ты там делаешь? — спрашивает она. — Возвращайся домой.
— Не могу; я должен отвезти чертова Билли Бремнера в Лондон утром.
— Но после этого ты сможешь отправиться прямо домой, не так ли?
— Нет, — я отвечаю ее. — Завтра вечером мы едем в Сток.
— Но ты ведь будешь дома в воскресенье, не так ли? — говорит она. — Это недолго.
— Шесть вечеров в неделю я бывал у тебя дома, — говорю я ей. — Помнишь это? А вы двое только что поженились; вас, должно быть, тошнило от одного моего вида.
— Нет, Брайан, — говорит она. — Ничего подобного.
— Мы с Питом всегда отправлялись куда-нибудь, чтобы разведать какую-нибудь игру в Северной лиге, а потом приносили рыбу с жареной картошкой. Ты помнишь?
— Да, Брайан, — говорит она. — Я помню.
— Кафе-мороженое Ри? — я ее спрашиваю. — Помнишь то место?
— Да, Брайан, — говорит она снова. — Я помню.
— Теперь ничего нет, — говорю я ей. — Кафе-мороженое и кофейни.
— Я знаю, дорогой.
— Ты помнишь, как я, ты и Пит ходили смотреть «В субботу вечером, в воскресенье утром» в кино? То был хороший вечерок, не так ли?
— Тебе понравился этот фильм, не так ли?
— Мне он чертовски понравился, — говоришь ты ей. — Не позволяй этим ублюдкам раздавить тебя.
— После него ты все время так говорил.
— А как насчет того раза, когда мы пошли послушать выступление Гарольда Вильсона? Помнишь это? Это был один из клубов в Мидлсбро. Едва ли пятьдесят чертовых людей услышат его и все такое; будущий премьер-министр Великобритании. Пит додумался. Ты помнишь это?
— Я помню, как вы ходили, — говорит она. — Но там были только ты и Питер, дорогой.
— Ты знаешь, я бы отдал свою правую руку, чтобы все было так же снова. Только я и он. У этих чертовых людишек тут не было бы ни единого шанса, если бы были я и он, мы двое. Больше не было бы никаких сборищ, никаких перешептываний, никаких заговоров за моей спиной. Мы с Питом, черт возьми, разобрались бы с ними, показали бы им, кто здесь, сука, главный.
— Я пойду и разбужу тебе его, — говорит она. — Тебе нужно поговорить с ним —
— Не надо, — говорю я ей. — Не сейчас. Уже слишком поздно.
— Ты уверен? — спрашивает она. — Но тогда сам отправляйся в постель.
— Но как у тебя дела? — я ее спрашиваю. — Как Брайтон? Дети?
— У нас все хорошо, — говорит она. — Питер, конечно, очень занят, но новая квартира хорошая. Прекрасный вид. Венди тоже нравится ее работа, она очень хорошо устроилась. Но ты не хочешь слышать обо всем этом. Ты ложись спать, а Питер позвонит тебе завтра.
— Меня здесь не будет.
— Подожди, — говорит она. — Он уже спускается вниз. Даю ему трубку.
— Брайан? — говорит Питер. — Что случилось? Сейчас половина второго ночи.
— Назови свою цену, — я говорю ему. — Ты можешь получить все, что захочешь, но просто приезжай. Мы сможем разобраться здесь вместе. Мы сможем все исправить, все перевернуть. Мы сможем поставить их на их гребаное место. Прекратить все их перешептывания и шушукания, их заговоры и интриги, их ложь и обман. Я и ты, как и раньше...
— Брайан —
— Завтра.
— Брайан —
— Это слишком для меня, — говорю я ему. — Ты нужен мне здесь, Пит.
— Нет смысла тебя разыгрывать, — говорит он. — Я не приеду в Лидс.
— Тогда мы с тобой закончили, — говорю я ему и вешаю трубку.
* * *
Обыгрыш «Лидса» стал поворотным моментом. Снова. И вот вы обыграли «Челси», «Саутгемптон», «Ковентри» и «Форест». Вы обыграли «Ноттс Каунти» со счетом 6:0 в Кубке Англии. Ты раздал билеты бастующим шахтерам. Ты — Клафи. Ты можешь делать все, что хочешь —
Футбольный тренер на одной неделе, премьер-министр на следующей.
«Манчестер Юнайтед» в Ноттингеме. Фрэнк О'Фаррелл там, чтобы подписать контракт с Ианом Стори-Муром. Стори-Мур — левый нападающий; быстрый, нацеленный, ему двадцать восемь лет. «Ноттингем Форест» принял предложение «Юнайтед» на сумму £200 тыс. О'Фаррелл и руководитель «Форест» отправились в «Эдуолтон Холл», чтобы завершить сделку с Ианом Стори-Муром. Затем Пит прознает, что сделка рушится из-за личных условий Стори-Мура.
Пит говорит: «Этот наш, Брайан».
Ты поднимаешь трубку. Набираешь номер «Эдуолтон Холл». Ловишь Иана Стори-Мура —
— Говорит Клафи, — говоришь ты ему. — Оставайся там, где ты есть, я еду.
Вы с Питом едете в Ноттингем. Ты делаешь ему предложение, от которого он не может отказаться; Иан Стори-Мур будет играть за «Дерби». Не за «Юнайтед» —
Иан Стори-Мур подписывает пустые бланки —
Единственное, чего не хватает, так это подписи руководителя «Форест».
Лонгсон звонит тебе. Лонгсон спрашивает тебя: «Ты уверен, что у тебя все под контролем?»
— Он хочет играть за «Дерби Каунти», — говоришь ты ему. — И я купил его.
Ты везешь Иана Стори-Мура в отель «Мидленд» в Дерби. Представляешь его своим новым товарищам по команде. Перед домашней игрой против «Вулвз» ты выставляешь его напоказ на «Бейсбол Граунд» в футболке «Дерби Каунти» в качестве твоего нового игрока. Твой новый игрок машет толпе. Твой новый игрок сидит в директорской ложе и смотрит, как «Дерби» обыграл «Вулвз» со счетом 2:1.
Затем ты везешь его обратно в отель «Мидленд» после игры —
Ты запираешь его в номере с его женой, в хорошем номере —
Скрещиваешь пальцы. Надеешься на лучшее —
Но «Форест» не подписывает бланки на трансфер:
«Я абсолютно ошеломлен и огорчен выступлением футбольного клуба "Ноттингем Форест" сегодня утром. Они лишают игру достоинства, которого она заслуживает, и я не допущу, чтобы кто-либо в футболе запятнал репутацию "Дерби Каунти"».
Сэр Мэтт Басби покупает миссис Иан Стори-Мур букет цветов —
Иан Стори-Мур переходит в «Манчестер Юнайтед».
Ты возмущен. Ты отправляешь телеграмму на четырех страницах в знак протеста Алану Хардакеру и Комитету по управлению Футбольной лигой. Твой председатель посылает вторую телеграмму, в которой отмежевывается от тебя и твоего протеста —
Ты возмущен, чертовски возмущен —
Возмущен и жаждешь мести, снова.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
