«TOR! История немецкого футбола» 16. Луч света ~ Искупление под руководством Руди Феллера
Начало изменений ~ Борьба немецкого футбола за респектабельность
«Называйте меня безумным, называйте меня сумасшедшим» ~ Бернское чудо
***
Аудиокнига «TOR! История немецкого футбола»
***
Это был второй день сессий записи первого сингла Элвиса в Sun Studios в Мемфисе. По другую сторону Атлантики, в Мюнхене, маленький мальчик не мог до конца понять, почему его отец сегодня пошел на работу, ведь почти никто не пошел. Он мог бы воспользоваться случаем как предлогом, чтобы остаться дома и облегчить нагрузку на спину, которая была настолько болезненной, что просто сидеть было настоящим испытанием. Но нет, он пошел на работу и сел. Может быть, это был его способ сказать, что ему все еще наплевать на футбол.
Так что именно мать мальчика Энтони сделала все возможное, чтобы провести девятилетнего ребенка по улицам, где было так много людей, что нельзя было упасть даже потеряв сознание. Но в конце концов им пришлось остановиться. Теперь люди стояли не просто плечом к плечу, а ухо к уху, и пройти дальше было никак нельзя. Мальчик не видел ничего, кроме моря задов, и слезы навернулись ему на глаза.
Затем какой-то мужчина схватил его за талию, поднял и посадил на крышу лачуги строителей, которых было довольно много вокруг развалин. Внезапно мальчик оказался намного выше всех остальных и смог ясно разглядеть мужчин, которым все эти люди пришли отдать дань уважения. Это было в те дни, когда еще не было телевидения, и единственным, кого он легко узнал, был Фриц Вальтер. Он также подумал про себя, что кубок Жюля Риме был намного меньше, чем он себе представлял.
Это был первый, но не последний раз, когда Франц Беккенбауэр был так близок к самому крупному футбольному трофею. Двадцать лет и два дня спустя он лежал в бассейне, чувствуя головокружение из-за шампанского, наблюдая, как его товарищи по команде прыгают голыми и выкрикивают саркастическое исполнение песни, которая звучала у них в ушах последние несколько недель: «Голландия выиграет Чемпионат мира». А через 16 лет и один день после этого он неторопливо прогуливался по полю, пока его игроки праздновали, как дети. На самом деле, как девятилетние дети.
В этот день — 8 июля 1990 года — Франц Беккенбауэр в третий раз выиграл Чемпионат мира. Сначала в качестве болельщика, потом уже как игрок, и теперь как тренер. Он был, как вскоре утверждала книга под названием «Der Kaiser», «на вершине триумфа» — ему некуда было идти, не было новой вершины, чтобы подняться. По крайней мере, так думали все, включая самого Беккенбауэра.
Но потом, десять лет спустя, снова наступил июль. Через несколько минут президент ФИФА Зепп Блаттер объявит, какая страна получит право на проведение чемпионата мира 2006 года. Франц Беккенбауэр потратил годы, летая по всему миру, чтобы продвигать немецкую заявку, используя очарование своей персоны в стиле Ширли Темпл (как однажды охарактеризовал его американский журнал: смесь наивности и расчета), чтобы завоевать мир. И все же чувствовалось, что даже золотые локоны Ширли никогда не поколеблют первоначальное решение воротил. Зепп Блаттер хотел Южную Африку — так пусть это и будет Южная Африка.
И все же, когда Блаттер наконец подошел к кафедре, он улыбнулся усталой, но понимающей улыбкой человека, который только что снова увидел набегающего за него опасного противника. Он сказал: «И победитель — Германия».
Тот день — 6 июля 2000 года — застал немцев врасплох так же, как Блаттера, Южную Африку и весь остальной мир. Номер журнала «Спорт-Бильд», вышедший накануне, ограничил свои комментарии к бюллетеню небольшой статьей на странице 22. Журнал «кикер», который попал в газетные киоски утром, содержал редакционную статью, которая была почти пораженческой по тону и, учитывая более поздние обвинения в том, что Германия напрягла свои экономические мускулы, чтобы склонить голосование, непреднамеренно ироничной: «Если чемпионат мира пройдет в Южной Африке, несмотря на идеальные условия в Германии, это оставит неприятный осадок. Европе еще раз будет показано, что спортивной и экономической мощи недостаточно, чтобы изменить ситуацию в спортивной политике».
Но Беккенбауэр сделал это еще раз. Он привез в свою страну самое большое шоу на земле почти так же, как раньше прорывался через центр поля — неожиданно и безошибочно рассчитав время. Поскольку успешная заявка Германии на 2006 год была зажата между фарсом Евро-2000 и скандалом с Даумом, она не могла по-настоящему отвлечь внимание от всего, что было не так во внутреннем чемпионате, но она могла оказаться осью, вокруг которой повернулось бы общественное восприятие. Внезапно в конце туннеля показался свет, каким бы далеким он ни был.
Вскоре такие свободные мыслители, как Пауль Брайтнер и Бернд Шустер, даже предложили бы Германии подойти к чемпионату мира 2002 года и чемпионату Европы 2004 года с прицелом на долгосрочную перспективу, приняв возможную неудачу в квалификации как шаги к созданию команды, которая могла бы конкурировать в 2006 году. Конечно, оба мужчины были немедленно объявлены опасными невротическими психопатами, но даже тот факт, что эта идея была высказана, оставил Руди Феллеру больше пространства для передышки. И по мере развития событий он мог бы использовать всю ту слабину, с которой столкнулся.
В пасмурную субботу, в первый день сентября 2001 года, сборная Англии прибыла в Мюнхен на решающий отборочный матч чемпионата мира. На бумаге для Германии все выглядело многообещающе — вероятно, нужна была только ничья, чтобы пройти дальше. Страна подошла к матчу с оптимизмом, даже предвкушением, довольная работой, проделанной до сих пор Феллером. За 13 месяцев своего пребывания у руля новый тренер сборной воплотил в жизнь многие идеи, которые два его предшественника считали самоубийственными. Германия больше не играла с последним защитником, хотя игровую схему все еще можно было указать как 3-5-2. Тем не менее, это была система, которую Аргентина популяризировала во время чемпионата мира 1998 года, с тройкой защитников в линию и перегруженным центром поля, которая выполняла большую часть работы защиты еще до того, как соперник достигал последней трети поля.
Феллер, благодаря своим тесным связям с «Леверкузеном», также пришел к выводу, что Михаэль Баллак не был неуспевающим бездельником, каким его представляло большинство людей, а был краеугольным камнем его новой команды. Это был еще один, хотя и менее очевидный пример того, как Германия внезапно обратила внимание на изменения, происходившие в современном футболе, потому что оказалось, что истинные плеймейкеры большинства хороших команд больше не были стильными тузами в рукаве с №10 на спине. Скорее, они были универсалами, такими как Хуан Себастьян Верон из сборной Аргентины или Эдгар Давидс из сборной Голландии — оборонительные полузащитники, которые могли распределять мяч, а затем использовать открывающееся перед ними пространство. В «Леверкузене» новый тренер Клаус Топпмеллер действовал соответствующим образом и оттянул Баллака назад, что вскоре дало удивительные результаты.
Наконец, в первые месяцы 2001 года Феллер давал играть довольно многим молодым футболистам, таким как Себастьян Кель и Торстен Фрингс — тенденция, которая достигнет беспрецедентных высот в августе 2002 года, когда Арне Фридрих из берлинской «Герты» установит новый рекорд, став игроком сборной всего после двух выступлений в Бундеслиге.
Политика отбора состава Феллера рассматривалась как новое направление не только с точки зрения тактики и воспитания молодежи. За три месяца до матча против сборной Англии в Мюнхене он дал Джеральду Асамоа из «Шальке» возможность дебютировать в товарищеском матче против Словакии. Вопреки некоторым сообщениям в иностранной прессе, ошеломляющим аспектом такого решения было не то, что Асамоа был чернокожим. Эрвин Костедде и Уильям «Джимми» Хартвиг, сыновья американских солдат и немецких матерей, играли за Западную Германию еще в 70-х годах.
Асамоа отличался не цветом своей кожи. Дело было в том, что он родился в чужой стране и у родителей, не являющихся немцами. В соответствии с особенно строгими немецкими законами о гражданстве, которые часто критикуются как нацистский пережиток, хотя на самом деле они датируются 1913 годом, ваша национальность определяется только вашим кровным происхождением. Более того, немцам очень редко разрешается иметь двойное гражданство, и поскольку у большинства людей есть паспорт страны, в которой они родились, это означало, что многие мигранты, приехавшие жить в Германию, не имели права выступать за национальную сборную.
Есть еще одна причина, по которой немецкие команды были гораздо менее расово смешанными, чем команды других европейских стран. В рамках условий, навязанных проигравшим в Первой мировой войне, Германия была лишена своих колоний. Таким образом, в то время, как Португалия, Голландия и Франция позже воспользовались футбольными преимуществами своих заморских владений благодаря игрокам, которые определили целые эпохи, таким как Эусебио, Руд Гуллит и Зинедин Зидан, мы никогда не узнаем, насколько другим мог бы быть немецкий футбол, если бы использовал таланты Восточной Африки или островов Тихого океана (или даже Камеруна, который также был захвачен Германией в колониальную эпоху).
Тем не менее, было несколько человек, которые придавали сборной более космополитичный вид. Эрнст Виллимовски, который забил четыре гола в ворота Швейцарии в 1942 году за команду Зеппа Хербергера. Четырьмя годами ранее он также четыре раза попадал в сетку ворот на международных соревнованиях, но это было на чемпионате мира 1938 года против сборной Бразилии – и тогда он играл в составе сборной Польши. Виллимовски родился в Катовице и играл за сборную Германии в результате войны, но у него также были немецкие предки. (Как мы знаем, было также очень много других игроков польского происхождения, которые украшали различные сборные Германии на протяжении многих десятилетий, но поскольку большинство из них были потомками рабочих, переехавших на запад до Первой мировой войны, когда Силезия и другие польские провинции все еще принадлежали Пруссии, их национальность никогда не была большой проблемой.)
Победитель чемпионата мира 1954 года Юпп Позипаль был еще одним человеком с более слабыми немецкими связями. Мать Позипаля была родом из Будапешта, а сам он родился в Трансильвании. Но поскольку его отец был швабским пекарем, поселившимся на Дунае, нацисты сочли его и его семью «этническими немцами» и в 1943 году приказали ему «вернуться в рейх».
Наконец, был Райнер Бонхоф — человек, совершивший тот самый кросс, который Герд Мюллер превратил в гол, ставший победным в финале чемпионата мира 1974 года против Голландии. Родители Бонхофа сами были голландцами, хотя и жили в Эммерихе, городе на немецкой стороне реки Рейн, где Райнер родился и в юности играл в футбол. Пример Бонхофа доказывает, что можно было получить немецкий паспорт, прожив в стране лишь некоторое время, но его случай был единичным до конца 1990-х годов, когда такие игроки как Шон Данди (из Южной Африки) и Паоло Ринк (Бразилия) стали натурализованными немцами, чтобы иметь возможность играть за свою страну. Однако всем этим мужчинам пришлось отказаться от своей первоначальной национальности.
Ограничения на двойное гражданство, хотя и были слегка смягчены в 1999 году, предотвратили наиболее драматичные изменения в этническом составе национальной сборной. В Германии насчитывается почти 2,5 миллиона турецких граждан, в основном в результате притока «гастарбайтеров» в 60-х и 70-х годах, и нередко можно встретить немецкие молодежные команды, в которых каждый третий игрок — турецкого происхождения. Однако для подавляющего большинства из них не может быть и речи об отказе от своих турецких паспортов.
Это создало любопытную ситуацию в футболе. В финале чемпионата мира 2002 года Германия выставила уроженца Ганы Асамоа, уроженца Польши Мирослава Клозе и Оливера Нойвилля, который родом из франкоязычной части Швейцарии. Но некоторые из лучших футболистов, представленных на турнире, приехали из Турции, в состав которой входило полдюжины игроков, родившихся между Гамбургом и Мюнхеном, и все они прекрасно говорили по-немецки (в отличие от Нойвилля).
Можно спорить о том, насколько легко немецкая общественность примет национальную сборную, в которой есть не только одна или две странно звучащих фамилии, но есть все признаки того, что это создаст несколько проблем. Были споры по поводу того, что Данди и Ринк стали немцами, но они не имели ничего общего с футболом или составом национальной сборной. Скорее это была политическая дискуссия о том, что для двух известных футболистов трудоемкий процесс натурализации был ускорен, в то время как менее известным людям часто приходилось годами ждать получения немецких паспортов. В случае с выбором Асамоа другие страны обратили на это гораздо больше внимания, чем сами немцы.
За два месяца до того, как Асамоа впервые появился на поле, Феллер также впервые выпустил на поле нападающего, родившегося в Польше от польских родителей. Молодой Мирослав Клозе вышел появился на поле, когда сборная страны, которую он теперь называл своей, играла вничью с Албанией; через две минуты он забил победный гол. А в марте 2003 года игрок, являющийся живым воплощением метафоры плавильного котла, стал игроком сборной Германии. Кевин Кураньи из «Штутгарта» родился в Рио-де-Жанейро в семье матери-панамки и выросшего во Франции отца-немца. У него есть один дедушка из Венгрии и прадедушка из Дании.
По всей вероятности, в будущем в Германии появится гораздо больше игроков с таким же разнообразным опытом, во многом потому, что правила двойного гражданства менее строги для стран, входящих в ЕС, а это означает, что сейчас это большая часть Центральной Европы и в ближайшем будущем, возможно, Турция.
Однако 1 сентября 2001 года Феллер выпустил состав, который не был ни молодым, ни космополитичным. Шесть членов, вышедшие в старте были в команде, которая проиграла сборной Англии на Евро-2000, семеро играли в последнем матче на старом «Уэмбли» 11 месяцами ранее. Феллер действительно пригласил Асамоа, Клозе и Келя в Мюнхен, но это осталось почти незамеченным, потому что к тому времени, когда это произошло, это уже никого не волновало.
В тот вечер Германия и Англия прошли весь цикл. Во-первых, все было так, как в 1972 году, только со сменой ролей. Самоуверенные хозяева сумели продержаться в матче до перерыва, хотя было очевидно, что гости одерживают верх. Во втором тайме их до такой степени переигрывали, что они были унижены. В некотором смысле, это был все тот же 1908 год, когда две страны впервые сыграли друг против друга, и Англия показала тот же результат на немецкой земле — 5:1.
Драма была повсюду: как на поле, так и за его пределами. На бровке Руди Феллер сильно ошибся, приказав своей тройке защитников со свинцовыми ногами выдвигаться вперед, что оставило Майклу Оуэну гектары пространства для забеганий. На трибуне 75-летний Курт Феллер — бывший тренер молодежной команды в Ханау — перенес сердечный приступ и был доставлен в больницу в течение первого тайма. А в центре Мюнхена в течение всего дня происходили драки, вынудившие тренера «Котбуса» Эдуарда Гейера и его жену спрятаться под столиком ресторана, в то время как бутылки и стаканы со свистом проносились в воздухе над их головами.
И все же, каким бы отрезвляющим ни был этот вечер, никто не требовал отставки Феллера. И хотя газеты послушно говорили о «позоре» и «фиаско», их заголовки казались немного вымученными, как будто авторы израсходовали весь свой сарказм за последние три года и теперь разглагольствовали только видимости ради. Или, возможно, просто нация почувствовала, что нисходящая спираль все еще не достигла самого низа.
Этот момент наконец наступил 6 октября 2001 года, в последний день отборочной кампании. Англия играла дома с Грецией, которой теперь руководил Отто Рехагель, и чтобы остаться на вершине группы ей нужно было только повторить результат сборной Германии. Тем временем команда Феллера встречалась с Финляндией в Гельзенкирхене. Если бы Германия одержала угрюмую победу только для того, чтобы увидеть, как Англия ожидаемо тоже победит, ничего бы особо не изменилось. Вместо этого футбольная история в очередной раз продемонстрировала свое чувство юмора, нанеся сокрушительный психологический удар. Как только оба матча ушли в дополнительное время, в Гельзенкирхене все еще не было забито ни одного гола, в то время как греки со счетом 2:1 невероятно повели в матче против сборной Англии. Затем, внезапно, вялая немецкая толпа увидела, как пас Карстен Рамелоу пустил в отрыв Михаэля Баллака. На 92-й минуте элегантному полузащитнику оставалось обыграть лишь финского вратаря Антти Ниеми. Очевидно, Гудини мирового футбола собирались сделать это еще раз. Баллак пробил. Ниеми парировал удар.
Когда судья Андерс Фриск свистнул об окончании матча, вратарь Оливер Кан с отвращением бросил перчатки на землю. Только тогда он узнал, что матч сборной Англии все еще продолжается и хозяева проигрывают. Несколько немецких игроков сгрудились вокруг крошечного телевизора у боковой линии, наблюдая за тем, как Дэвид Бекхэм выстраивается, чтобы пробить штрафной удар с дальнец дистанции.
«Когда Бекхэм подошел к мячу, — размышлял Рехагель позже в тот вечер, — я переживал, что мы все-таки можем не победить. Но я думал, что Германия точно вышла дальше, потому что я был уверен, что они победили Финляндию». Что ж, они этого не сделали, но, может быть, это было даже лучше? Потому что не было никаких сомнений в том, что Бекхэм почти забьет, попав в штангу или перекладину. В конце концов, это было богом данное правило: Англию всегда отвергали, когда это было необходимо, а Германии всегда везло. И вот Бекхэм нанес удар. И мяч попал в сетку.
«Наше разочарование еще больше, чем четыре недели назад после матча со сборной Англии», — сказал Феллер. И не только потому, что немцам теперь предстояло пройти через позор стыковых матчей против Украины, но и потому, что параметры их футбольной вселенной были разрушены. Все то, что четыре поколения немецких футбольных фанатов привыкли считать несомненным фактом, больше не применялось. Через две недели после матча с Финляндией «Шальке» вылетел из Лиги чемпионов от «Панатинаикоса». Вскоре дортмундская «Боруссия» последовала их примеру в матче с «Боавиштой». При всем моем уважении к этим двум командам, они не были «Ювентусом» или «Барселоной». Ничто больше не могло восприниматься как само собой разумеющееся.
Кроме «Баварии», конечно. За несколько дней до первой игры в Украине они обыграли «Гамбург» со счетом 3:0 и завоевали свою девятую победу в чемпионате кряду и, казалось, собирались выиграть лигу, чтобы стать первым немецким клубом, выигравшим четыре чемпионата подряд. «Эта команда непобедима?» — вопрошал журнал «кикер», распространяя еще большую депрессию среди поклонников игры.
Если бы немецкий футбол знал, что другой человек был очень обеспокоен в течение этих месяцев, настроение было бы еще более мрачным. Потому что в то время как Германия проигрывала футбольные матчи, Лео Кирх ежедневно терял $30 млн. Кирх был предпринимателем, стоявшим за Premiere World, что давало ему контроль над рынком цифрового телевидения и, следовательно, также над клубными балансами. В 2000 году журнал «Форбс» включил его в список самых влиятельных миллиардеров мира, но к 2001 году стало ясно, что заставить немцев платить деньги за просмотр футбола по телевизору — безнадежное дело.
Немецкие болельщики не привыкли платить такие суммы за просмотр футбола в прямом эфире, какие в Англии стали нормой. В 2001 году вы все еще могли купить место, чтобы посмотреть на победителей Лиги чемпионов «Баварию Мюнхен» всего за £8, и фанаты так усердно боролись за сохранение стоячих мест на трибунах, что DFB было предоставлено освобождение от правила УЕФА для только сидячих мест на внутренних соревнованиях. Кирх не смог убедить более 2,5 миллионов человек вложиться в его дорогостоящие декодеры. Он никак не мог выйти на безубыточность, особенно когда только что согласился заплатить лиге более £1 млрд. в течение четырех лет за права на трансляцию.
Только самые проницательные деловые умы видели, что происходит, и чиновников, которые следили за профессиональными клубами Германии, среди них не было. Они продолжали тратить деньги, как будто могли просто напечатать еще. Пузырь наконец лопнул незадолго до чемпионата мира, когда Kirch Media и ее дочерние компании перешли под административное управление, ввергнув немецкие клубы в финансовый кризис.
И все же, когда Кирх наконец был вынужден выложить свои карты на стол, фанаты ни в коем случае не были подавлены. Вместо этого многие рассматривали это как долгожданный катарсис, который положит конец постоянно растущим зарплатам и остановит поток иностранных игроков, потому что теперь клубам придется полагаться на дешевые, доморощенные таланты. И правда, даже могущественная мюнхенская «Бавария», которая только что подписала Михаэля Баллака, Зе Роберто (обоих из «Леверкузена») и Себастьяна Дайслера («Герта»), ослабив двух потенциальных соперников, вскоре начнет заигрывать в составе молодых, неизвестных любителей, таких как Маркус Фойльнер.
Нельзя отрицать, что кризис Кирха имел бы гораздо более шокирующий эффект, если бы он произошел во второй половине 2001 года, когда немецкий футбольный мир и так выглядел мрачным. Однако к весне 2002 года жалость к себе сменилась осторожным оптимизмом. Осенняя хандра, особенно ужас матча против Финляндии, послужили причиной изменения общественного мнения настолько неожиданно, что оно ускользнуло от внимания средств массовой информации до летнего дня в южнокорейском Ульсане.
Если бы нас продолжали обыгрывать такие команды, как Португалия и Англия, рассуждали фанаты, и если бы такие команды, как Финляндия, могли против нас выстоять, то, возможно, пришло время признать, что Германия не просто переживает бесплодный период, но, как предположил Дэвид Даунинг, «вступила в ряды тоже-участников». Возможно, кто-то решил отправить Германию на свалку футбольной истории, где ее уже ждали старые друзья и враги, такие как Австрия, Венгрия и Уругвай. То, что может показаться удручающим, на самом деле таило в себе заманчивые перспективы. Больше не обремененные ожиданиями, немцы наконец почувствовали, что могут прекратить спорить о том, кто несет ответственность за неудачи команды, и безоговорочно поддержать ее, как это сделали многие другие страны.
Первые признаки этого нового отношения появились во время плей-офф. Германия сыграла вничью 1:1 с Украиной в Киеве, после того как хозяева попали в штангу на второй минуте и вышли вперед на 18-й. Тем не менее, перед ответным матчем настроение было напряженным и зловещим, по крайней мере среди журналистов. На трибунах царила почти карнавальная атмосфера: люди носили шляпы с огромными картонными буквами наверху, на которых было написано «Р-У-Д-И», дети визжали, когда игроки выходили на поле, а толпа вызывающе пела «Мы едем на чемпионат мира без Голландии». И да, они действительно поехали на чемпионат мира, так как Германия выиграла со счетом 4:1. И, да, они отправились на чемпионат мира без Голландии, которая сенсационно споткнулась об Ирландию. Жизнь андердога была веселой.
9 апреля 2002 года, всего через шесть месяцев после того, как немцы официально объявили, что футбольному миру пришел конец, все вокруг улыбались — и не важно,была ситуация с Кирхом или нет. Национальная сборная попала в группу на чемпионате мира, которая казалась проходимой, и большинство экспертов предсказывали достойный вылет в четвертьфинале от рук Италии. (То, что когда-то представляло собой катастрофу, теперь было чем-то, чего с нетерпением можно было ожидать.) Бундеслига тоже давала основания для оптимизма, поскольку непобедимость «Баварии» оказалась очень недолгой. За три матча до конца чемпионата «Леверкузен» опережал «Дортмунд» на пять очков и значительно превосходил его по разнице мячей. Очевидно, что должны были появиться новые чемпионы и те, кто не только никогда раньше не выигрывал титул, но и с отрывом показывал лучший и самый зрелищный футбол.
«Леверкузен» играл в атакующий, современный футбол, который временами выглядел как обновленная версия голландского тотального футбола 70-х. В то время как «Бавария» и «Дортмунд» полагались на дорогостоящие контракты и звездную систему в голливудском стиле, футбол «Леверкузена» добивался успеха и неудач в зависимости от игры (особенно постоянном движении) каждого отдельного игрока. И все же у них, как и у старых голландцев, была звезда. К апрелю Михаэль Баллак забил 15 голов в Бундеслиге, хотя он располагался позади турка Йылдырая Баштюрка, который подкармливал нападающих мячами. Баллак забил треть из этих голов головой, как будто он был нападающим-столбом. Он также отдал восемь результативных передач на своих товарищей по команде, как будто он был созидателем. И ему уже было показано десять желтых карточек (и одна красная), как будто он был совершенным выгрызателем мяча.
Вечером того апрельского вторника Баллак снова забил. На этот раз дважды и в захватывающей победе со счетом 4:2 над «Ливерпулем», которая вывела его команду в полуфинал Лиги чемпионов. Сорок восемь часов спустя дортмундская «Боруссия» проиграла в Милане, но, тем не менее, вышла в финал Кубка УЕФА, благодаря разгрому со счетом 4:0 в первом матче — одному из лучших выступлений немецкого клуба за десятилетие. Жизнь немецкого футбольного болельщика едва ли могла стать более захватывающей. Затем, как всегда, раздался стук, быстрый и яростный, оттуда, откуда не ждали.
20 апреля леверкузенцы не забили пенальти в матче с «Бременом» и проиграли со счетом 2:1. Что еще более важно в долгосрочной перспективе, Баллак получил травму правой ноги и до начала чемпионата мира мог играть только на обезболивающих. В тот же день «Дортмунд» победил дома на последних секундах благодаря смехотворному решению судьи. 27 апреля Леверкузен необъяснимым образом снова проиграл, на этот раз в Нюрнберге, и «Дортмунд» внезапно оказался на первом месте. 1 мая «Леверкузен» вышел в финал Лиги чемпионов, обыграв «Манчестер Юнайтед» по правилу выездного гола. Однако после десяти минут этой игры Йенс Новотны порвал крестообразную связку и выбыл до лета. В течение следующих двух недель «Леверкузен» продолжал проигрывать в чемпионате (пропустив победный гол от «Дортмунда» на последних минутах в последний день чемпионата), кубке («Шальке»), а затем и в Лиге чемпионов, упустив четыре хороших шанса во время добавленного времени и уступив 1:2 мадридскому «Реалу».
То, что «Дортмунд» также споткнулся о последнее препятствие в Европе, проиграв в финале Кубка УЕФА «Фейеноорду» в Роттердаме, можно рассматривать как еще один «удар», но большинство новостей, беспокоящих страну в преддверии чемпионата мира, касались персонала, а не психологии. Через три недели после травмы Новотны молодой Себастьян Дайслер повредил колено во время победы над сборной Австрии во время матча, закончившегося со счетом 6:2, и его пришлось исключить из планов Руди Феллера. Несколько дней спустя Кристиан Вернс из «Дортмунда» сообщил тренеру сборной, что он также не может поехать. Затем вышел из игры и Мехмет Шолль, а Йорг Хайнрих объявил себя психологически и физически не готовым.
И вот, Феллер потерял две трети своей защиты и его самый важный полузащитник серьезно не готов. Он также был лишен обоих игроков, Дайслера и Шолля, которые должны были снабжать мячами его нападающих. И поскольку эти нападающие, Оливер Нойвилль и Карстен Янкер, обычно не были особо забивными, даже если им и предоставлялись шансы, тренер сборной был вынужден выбрать форварда, который всего три года назад играл в пятом дивизионе — Мирослава Клозе.
Только 20% читателей журнала «кикер» остались равнодушны ко всему этому и сказали, что Германия все еще может выйти в полуфинал или финал. Тридцать процентов опрошенных считали, что четвертьфинал — лучшее, на что они могли надеяться. Пятьдесят процентов даже в это не верили. Французский крайний защитник «Баварии» Вилли Саньоль предсказал: «У Германии не так уж много шансов на чемпионате мира. Они добились незначительного прогресса, и их система недостаточно гибкая». С этим прощальным выстрелом отряд Феллера вылетел в Японию.
Будучи немцем, вы бы знали, что это будет другой чемпионат мира, еще до того, как они приземлились. Во-первых, это был первый турнир с 1966 года, в котором команда участвовала в качестве аутсайдеров, причем более полудюжины других стран котировались выше. Во-вторых, в команде был только один сильный, но несколько непопулярный персонаж — Оливер Кан. И его не любили во многих кругах, по сути, только потому, что он играл за мюнхенскую «Баварию» и потому, что его воля к победе граничила с нездоровой. (Однажды Кан согласился принять участие в благотворительной серии пенальти, в которой он стоял в воротах, а ему били дети, которые могли бы собрать деньги для детского дома, пустив мяч в сетку ворот мимо знаменитого профессионала. И вот он отбил каждый пробитый пенальти, потому что терпеть не мог, когда его обыгрывали.)
Даже самая большая звезда команды, Михаэль Баллак, был приветлив и скромен. Рядом с ним были такие игроки, как Клозе и Нойвилль, такие застенчивые, что больше шептали, чем говорили; или Кристоф Метцельдер, 21-летний защитник, которого выбросили на мировую арену всего через несколько лет после того, как он регулярно очаровывал обитателей домов престарелых, играя на кларнете в любительской группе. Высокий, устрашающий Карстен Янкер на самом деле был семейным человеком, у которого даже не было водительских прав. Короче говоря: не было ни Шумахера, ни Эффенберга, ни Маттеуса, ни даже Бертольда или Баслера.
Тем не менее, никто не мог предсказать, насколько другим будет этот чемпионат мира. Вилли Саньоль, вероятно, долго ломал голову 15 июня, и не только потому, что его собственная команда, сборная Франции, уже вернулась домой, в то время как немцы, у которых якобы не было особых шансов, играли с Парагваем во втором раунде. Сборная, которая, по словам Саньоля, не была достаточно гибкой в своей тактике, выстроилась в схему 4-4-2, чтобы встретиться лицом к лицу с южноамериканцами — ни одна немецкая сборная никогда раньше не делала этого в международных соревнованиях.
Однако даже наследники Беккенбауэра, игравшие по схеме 4-4-2, не так радикально отличались от реакции дома. То, что игроки были, в общем и целом, такими симпатичными (в сочетании с тем фактом, что они отправились на восток, надеясь на нечто большее, чем просто не опозориться), помогает объяснить, почему во время этого чемпионата мира нация сошла с ума. И вот что случилось: почти 20 миллионов человек следили за игрой против Парагвая по телевизору — и это в 8:30 утра. Берлинская фабрика, производящая 10 000 флагов в день, больше не могла соответствовать спросу. В Кельне целая команда детей до 10 лет зашла в парикмахерскую и попросила ирокезы, подобные тем, которые носил Кристиан Циге. Германия не видела ничего подобного в своей новейшей истории.
Была только одна проблема: эксперты, которые были в Азии, чтобы рассказать о футболе, вместо приветливости и причесок увидели совершенно другой иной турнир. По крайней мере, до 21 июня, когда Германия вышла на поле в Ульсане. Эта игра была четвертьфиналом, который надеялись достичь игроки и эксперты, но соперниками были сборная Соединенных Штатов, а не Италия. Как и бесчисленное множество других фаворитов перед турниром, Вьери, Дель Пьеро и Тотти уже выбыли, в то время как залатаная-перелатаная команда Феллера прошла через сюрреалистический чемпионат мира, как будто они реально не знали, что происходит.
Однако в этот день они знали, что происходит, лучше, чем немецкие журналисты в ложе для прессы. Кан совершил три жизненно важных сейва за первые 30 минут, затем Баллак вывел свою команду вперед. Во втором тайме немцы защищали свое минимальное преимущество всеми имеющимися в их распоряжении конечностями (в одном случае даже рукой, хотя можно поспорить, было ли спасение Торстена Фрингса на линии ворот преднамеренным или нет, и это главное). Телекомментатор Марсель Рейф умолял дать финальный свисток «по соображениям гуманизма». Когда наконец он прозвучал, журналисты рядом с Рейфом ударили по клавишам, проклиная выход Германии в полуфинал как несправедливость.
«Dusel — наш самый большой поклонник», — писала газета «Вестдойче Альгемайне Цайтунг». (Dusel, как вы помните — это незаслуженная удача баварской разновидности.) Газета «Зюддойче Цайтунг» саркастически назвала тактику Феллера «плоской сзади», что означало, что стратегия Германии сводилась к надежде на героизм Кана. «На этот раз команда не заслуживает поддержки», — заявила рурская футбольная газета «Ревье Спорт». Но редко когда средства массовой информации так глубоко недооценивали общественное настроение. В то время, как Рейф чувствовал себя лично оскорбленным командой, десятки тысяч немцев высыпали на улицы, чтобы самозабвенно отпраздновать. Полиция сообщила о «сценах южноамериканского буйства».
Рейф и его коллеги видели плохой футбол от сборной, которая играла, в конце концов, только против США, и были близки к тому, чтобы упустить шанс, который выпадает раз в жизни, учитывая, что Франция, Португалия, Аргентина, Испания, Италия и Англия уже вылетели с турнира или собирались это сделать. Но люди дома видели, как усталая, истощенная Германия с замечательным мужеством побеждала равных себе (на самом деле — что-то вроде команды-пугала). Андердоги превзошли все ожидания.
Можно обосновать обе точки зрения. Германия хорошо играла только в первом матче, одержав шокирующую победу со счетом 8:0 над сборной Саудовской Аравии, настолько робкой, что игра почти не считалась. Последовавшая ничья со счетом 1:1 с Ирландией отразила реальное положение Германии — примерно наравне со сборной Мика Маккарти. Самая страшная, решающая встреча с Камеруном, которую тренировал немец Винфрид Шефер, могла и должна была привести к вылету сборной. Карстен Рамелоу был удален еще до перерыва после того, как Саломон Олембе дважды не смог обыграть Кана, выходя один на один. Но во втором тайме десять игроков немецкой сборной резко вырывались в контратаки, и Клозе создал первый гол, после чего сам забил в пятый раз за три матча.
Это привело к матчу против Парагвая, встрече, которую большинство людей пытались забыть в тот момент, когда она закончилась. Кан совершил еще один невероятный сейв, но затем все это выродилось в ужасную патовую ситуацию, пока за две минуты до конца матча Нойвилль не забил победный гол. Вряд ли можно винить прессу за то, что она разозлилась на немцев. Но в то же время можно понять немецких болельщиков, которые считали несправедливым судить таких игроков, как Рамелоу и Томас Линке, по достижениям Франца Беккенбауэра или Маттиаса Заммера.
В последнюю неделю чемпионата мира вторая точка зрения взяла верх. Журнал «кикер» все еще был немного озадачен, недоумевая, «как эти идиоты вдруг стали нашими парнями», но решил, что «с волками жить — по-волчьи выть». Помогло и то, что Германия встретилась с Южной Кореей в полуфинале, потому что за хозяевами стояла толпа болельщиков, — это снова делало немцев аутсайдерами, и хозяевам, по крайней мере, так же повезло, как и команде Феллера, когда при спорных обстоятельствах южнокорейцы обыграли Италию и Испанию.
Напряженный и равный матч, в котором Кан совершил ставший уже привычным ранний сейв, был решен на последних минутах одним человеком. Майкл сначала остановил опасный забег Ли Чон Су отчаянным и запоздалым подкатом, за что получил свою вторую желтую карточку на турнире. Это означало, что он пропустит следующую игру за сборную, но он сделал так, что это не будет матч за третье место, забив единственный гол за вечер через четыре минуты после своего фола.
Турнир из многих «первых разов» теперь имел в запасе еще три. Первый — в финале Германия встретилась с Бразилией, командой, с которой они никогда ранее не играли на чемпионате мира. Второй — команда Феллера играла в хороший футбол все 90 минут, и их лучшая игра за последние годы была воплощена Берндом Шнайдером из «Леверкузена». Третий — ошибка, решившая исход финала, которая была совершена Каном. На 67-й минуте он не смог удержать мяч после удара Ривалдо, и Роналдо забил с отскока. Никто не мог винить Кана за второй гол Роналдо 12 минут спустя, но это не было утешением — одна его ошибка стоила чемпионата мира.
Когда матч закончился, вратарь упал у стойки ворот, и, возможно, это был еще один «первый раз» — впервые многие немцы пожалели Кана. Не менее шести его товарищей по команде поднялись с земли и подошли, чтобы утешить его, затем подошел и Феллер, затем даже судья Пьерлуиджи Коллина и бразилец Кафу.
Не так уж часто человек, который выпускает мяч, из-за которого проигрывается финал чемпионата мира, становится героем. Но на следующий день, когда немецкая сборная приземлилась в аэропорту Франкфурта, при выходе Кана из самолета поднялся рев. На секунду он прищурился на ликующие массы, как будто подозревая, что это может быть жестокой шуткой. Затем он поднял забинтованную руку, отвечая на аплодисменты. Для человека, который так ненавидит проигрывать, что даже не позволяет детям меньше углового флажка забивать ему, это, должно быть, был раздражающий момент. Затем появился Руди Феллер, который никогда не выигрывал чемпионат, и шум стал оглушительным.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Софи Кожанова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
