«TOR! История немецкого футбола» 14. Место на верхушке ~ Бум девяностых и его последствия
Начало изменений ~ Борьба немецкого футбола за респектабельность
«Называйте меня безумным, называйте меня сумасшедшим» ~ Бернское чудо
***
Аудиокнига «TOR! История немецкого футбола»
***
Германия — страна одного вида спорта. У них даже нет разделения на «летние» и «зимние», поскольку это каким-то образом предполагает, что есть время года, когда что-то другое сменяет футбол, а это само по себе смехотворная идея. В течение первых восьми десятилетий двадцатого века единственным по-настоящему крупным немецким спортивным деятелем, который не был футболистом, был знаменитый боксер Макс Шмелинг, чемпион мира в тяжелом весе с 1930 по 1932 год. Во всех других соревнованиях, которые большинство людей считают «главными» — турнирах Большого шлема по гольфу и теннису, Тур де Франс, чемпионате мира Формулы-1 — ни один немец в то время никогда ничего не выигрывал, в то время как футболисты входили в мировую элиту.
И все же, было время, когда немало экспертов считали, что футбол закончился как все и вся в немецком спорте, даже если вам сложно это представить. Средняя посещаемость Бундеслиги достигла исторического минимума в сезоне 1985/86, и это случилось в самый неподходящий момент для футбола. В 1985 году гольфист Бернхард Лангер выиграл турнир Мастерс США в Огасте. В том же году пловец Михаэль Гросс поразил воображение публики, завоевав ни много ни мало шесть титулов на чемпионате Европы. А Борис Беккер, теннисист, которому было всего 17 лет, выиграл Уимблдон. Внезапно, куда бы вы ни посмотрели, повсюду появились нефутбольные спортивные герои, самый влиятельным из которых был молодой Беккер, фанат мюнхенской «Баварии».
Неожиданный триумф Беккера вызвал в Германии теннисный бум. Вслед за ним появилась Штеффи Граф, которая начала свою уникальную карьеру с победы на Открытом чемпионате Франции в 1987 году. Год спустя Западная Германия выиграла Кубок Дэвиса; в 1991 году Михаэль Штих выиграл Уимблдон. Дети по всей стране выбросили свои футбольные бутсы и взялись за ракетки, в то время как их родители начали проводить вечера за просмотром пятичасовых матчей на грунтовых кортах, которые игрались на другом конце света. Они делали это потому, что телевидение быстро открыло для себя новый рынок и начало транслировать теннис все больше и больше. Десять лет назад прямая трансляция Уимблдона обычно начиналась только с полуфинала; теперь же я обнаружил, что наблюдаю, как Беккер играет с Иваном Лендлом в Индиан-Уэллсе (где бы это ни было) в два часа ночи, отвечая на телефонные звонки от моей тети, поклонницы «Шальке», которая хотела знать, при каких обстоятельствах игрокам разрешается вторая подача.
Это было безумие. К 1993 году по телевизору показывали больше тенниса, чем футбола, в первый и единственный раз в истории. Конечно, конец уже был близок: некому было следить за Беккером и Граф, и все больше зрителей просыпались по утрам, развалившись в креслах, задаваясь вопросом, что на них нашло и почему телевизор все еще включен. И все же вы не ошибетесь, если скажете, что теннис представлял серьезную угрозу для футбола.
Еще в 1993 году известный эссеист Хельмут Беттигер написал: «Теннис вытеснил футбол с его места центрального немецкого вида спорта. Культурная идентичность немцев вот-вот изменится». Затем он почти с жалостью упомянул, как канцлер Коль боролся за то, чтобы сфотографироваться с Диего Марадоной на чемпионате мира 1986 года, думая, что быть связанным с великими футболистами — хорошая реклама. «На самом деле, — сказал Беттигер, — никому больше до этого не было дела».
Хотя, по общему признанию, трудно распознать революцию, когда вы находитесь прямо в ее центре, поэтому Беттигеру было виднее. В конце концов, он только что стал свидетелем ключевого сезона 1991/92, события которого превзошли даже самое смелое воображение телевизионщиков, которые надеялись, что футбол можно будет продать как захватывающее развлечение в прайм-тайм. Он видел, как самый могущественный клуб в стране упустил свое первое место в гонке за богатства. Это было прощание с Индиан-Уэллсом и приветствие Лиги чемпионов.
Семена уже были посеяны в 1990/91 годах. Впервые с 1984 года чемпионский титул был завоеван совершенным андердогом — «Кайзерслаутерном». Им удалось отбиться от «Баварии» главным образом благодаря своей партизанской толпе, которая превратила территорию «Кайзерслаутерна» (официально «Фриц-Вальтер-Штадион», более известный как «Бетценберг») в медвежью яму. Бесчисленные команды гостей рано начинали там вести в счете, а затем теряли хладнокровие на последних минутах, зачастую потому, что замечали — судья немного бледнел и добавлял шесть или семь минут к основному времени. «Матчи длятся 90 минут, — говорили тогда, — за исключением матчей на поле "Кайзерслаутерна". Там они длятся до тех пор, пока хозяева не победят».
Год спустя, впервые в истории, болельщики смогли регулярно смотреть матчи лиги в прямом эфире по телевидению благодаря подписке на канал Premiere. Как по сигналу, сезон 1991/92 развивался в том направлении, о котором даже профессионалы в области развлечений на частных телевизионных станциях не осмелились бы написать сценарий. Начнем с того, что «Бавария» развалилась. Это был первый год, когда клуб действительно начал превращаться в «ФК Голливуд» — машину для создания заголовков, ставшую воплощением мечты для бульварной прессы. По мере того как накапливались неудачи на поле — шесть поражений в первых 14 играх, вылет из кубка со счетом 4:2 дома против «Хомбурга» из второго дивизиона и скверное поражение со счетом 2:6 в Копенгагене в матче за Кубок УЕФА — ссоры и междоусобицы вышли из-под контроля. Юпп Хайнкес был уволен, его преемник Сорен Лербю продержался всего пять месяцев, затем пришел Эрих Рибек и вывел команду на смехотворное десятое место. Дела в «Баварии» шли настолько плохо, что клуб попросил Франца Беккенбауэра и Карла-Хайнца Румменигге войти в совет директоров. Оба были избраны вице-президентами, но это не стабилизировало корабль. Совсем наоборот.
Титул разыгрывался между тремя командами, и все решилось только за четыре минуты до конца матча в последний день сезона, когда удар головой Гвидо Бухвальда принес «Штутгарту» победу со счетом 2:1 в Леверкузене и вырвал титул из-под носа у фаворитов «Франкфурта» и темных лошадок «Дортмунда». Для последних даже просто быть в этой гонке было достижением. Всего через шесть лет после того, как клуб практически обанкротился, и через пять лет после спасения от вылета благодаря голу, забитому в добавленное время, рурскому клубу с традициями чудесным образом удалось все изменить. Человек, наиболее ответственный за великий сезон команды 1991/92, был бывшим игроком «Штутгарта», который имел некоторый успех на тренерской работе в Швейцарии, но практически неизвестным оказался в своей родной стране: Оттмар Хитцфельд.
Драма того сезона еще больше подогрела футбольное безумие в сочетании с тем фактом, что доминирование «Баварии», казалось, было остановлено навсегда. Клуб потратил 22 млн. марок на новых игроков для того, чтобы подготовиться к сезону 1992/93 годов, и даже привез Лотара Маттеуса домой из Италии, но это не принесло им пользы. «Бремен» Отто Рехагеля выиграл чемпионат, а их бизнес-менеджер Вилли Лемке намекнул, что Бундеслига больше не является «"Баварией" против остальных». «Теперь мы опередили "Баварию" в футбольном плане, в то время как "Дортмунд" сделал это в финансовом», — злорадствовал он.
И это действительно было главным последствием 1991/92 годов. Заняв десятое место, «Бавария» пропустила свою очередь у кормушки впервые с тех пор, когда телеканалы начали выделять огромные суммы денег на освещение европейского футбола. Для матчей Кубка УЕФА с участием немецких команд была установлена новая (и недолговечная) система. Все деньги пойдут в общий фонд, из которого клубам должны будут выплачиваться награды в зависимости от того, как далеко они прошли. И, таким образом, второе место «Дортмунда» оказалось скрытым благословением. Они дошли до финала Кубка УЕФА 1993 года (проиграв «Ювентусу»), но более важным было то, что ни одна другая команда Бундеслиги не дошла даже до четвертьфинала. С марта все деньги в фонде были прикарманены «Дортмундом» — в общей сумме 25 млн. марок.
«Штутгарт», тем временем, упустил свои шансы разбогатеть в новой Лиге чемпионов. Команда Кристофа Даума выиграла первый матч первого раунда со счетом 3:0 против «Лидса» и проиграла ответный со счетом 1:4. Это должно было помочь им пройти дальше по правилу выездного гола, но Даум совершил серьезную ошибку, выпустив четвертого иностранца на «Элланд Роуд». Обычно это означало автоматическую дисквалификацию, но на удивление УЕФА смягчилась и назначила стыковой матч на нейтральной территории — решение, считающееся разумным в Штутгарте, но скандальным во всем остальном мире. Справедливость восторжествовала — английская команда победила, и титул «Штутгарта» 1992 года оказался пустым триумфом. Маттиас Заммер уехал в Италию, и репутация Даума в клубе так и не восстановилась после той злополучной замены. В конце 1993 года ему дали пинка под зад, и он отправился в изгнание в Турцию.
Новая финансовая мощь «Дортмунда» означала, что теперь они могли соперничать с выплачиваемыми в Италии зарплатами. Они стали первым клубом Бундеслиги, который в большом количестве вернул немецких звездных игроков. Штефан Ройтер, Юрген Колер и Андреас Меллер присоединились к ним из «Ювентуса» в период с 1992 по 1994 год, Маттиас Заммер был спасен от одиночного заключения в «Интере», Карлхайнц Ридле вернулся из «Лацио». Кроме того, «Дортмунд» купил бразильца Жулио Сезар и португальца Паулу Соуза у «Юве». Такое скопление эго привело бы к хаосу в таком клубе как «Бавария», но в «Дортмунде» был Оттмар Хитцфельд, который теперь считался лучшим тренером в немецком футболе.
Пришло время «Дортмунда». Клуб выиграл два чемпионата (1995 и 1996), Кубок чемпионов (1997) и даже клубный чемпионат мира. Баланс сил в немецком футболе, казалось, изменился раз и навсегда. Гиганты прошлого мюнхенская «Бавария» теперь почти ничего не выигрывали внутри страны с тех пор, как рухнула стена. Их последняя победа в кубке датировалась 1986 годом, за шесть сезонов они выиграли только один титул лиги. И они сами навлекли все это на себя.
В начале 1990-х «Бавария» и правда начала заключать очень спорные контракты. Это не значит, что все люди, которые присоединились к ним, провалились как футболисты, например как Алан Макинелли. Скорее всего, довольно многие престижные трансферы «Баварии» были признаны бесхарактерными, и многие из этих игроков оказали на клуб пагубное влияние. Был, например, самовлюбленный полузащитник Штефан Эффенберг, подписанный из «Менхенгладбаха». Он присоединился к «Баварии» в 1990 году, а затем сказал: «Мы выиграем титул, потому что другие команды просто слишком глупы». Он добавил: «"Кайзерслаутерн" умеет только бросать из-за боковой и подавать угловые», — а затем быстро проиграл титул именно этому клубу. В 1992 году, ничего не выиграв, он отправился в «Фиорентину» вместе со своим приятелем Брианом Лаудрупом. В Италии Эффенберг сначала потерял статус команды Серии А со своим новым клубом, а затем и дружбу, когда одолжил блестящий спортивный автомобиль Лаудрупа, не потрудившись сообщить об этом владельцу.
Следующую оплошность «Баварии» звали Томас Бертольд. В 1991 году он приехал из «Ромы», но проводил больше времени сначала в больницах, а затем на полях для гольфа, чем на тренировочной базе. За глаза его называли симулянтом, и казначей «Баварии» с горечью заметил: «Бертольд — один из самых высокооплачиваемых любителей гольфа в округе». В конце концов «Бавария» исключила его из состава, и Бертольд целый сезон наблюдал за командой с трибун. Его роль смутьяна взял на себя эксцентричный Марио Баслер. Когда Баслер покинул «Бремен», он заявил, что: «Пятнадцать из двадцати игроков этого клуба рады, что я ухожу». Это соотношение не улучшилось и в «Баварии», и спустя три трудных года клуб отстранил его после ночной драки в ресторане.
И всё же все проделки, которым предавались эти люди, бледнели по сравнению с ущербом, нанесенным «Баварии» игроком, заново подписанным в 1992 году: Лотаром Маттеусом. Парень из Херцогенаураха привел сборную Германию к победе на чемпионате мира в Италии, дважды был Футболистом года в мире, а в 1990 году даже удостоился чести, редко вручаемой звездам футбола — был назван Спортсменом года в мире. Но был ли он почитаемой иконой в своей родной стране? Никогда. Или, по крайней мере, до последних сезонов его активной карьеры, когда он заново открыл себя в качестве 38-летнего государственного деятеля, который — что важно — держал рот на замке.
До этого Маттеус был известен как «громкоговоритель». «Он должен вставить свои пять копеек, даже если мы обсуждаем лишь меню», — простонал Эрих Рибек, когда был помощником главного тренера сборной Германии. Маттеус производил впечатление эго-маньяка с тягой к вниманию средств массовой информации. На чемпионате Европы 1980 года, когда ему было всего 19 лет, Маттеус и его девушка любили позировать перед камерами, и Маттеус однажды сказал ей: «Давай, Сильвия, поцелуй меня по-французски для фотографов». Кроме того, хотя многие забыли об этом, в течение долгого времени он не считался особенно впечатляющим исполнителем, а лишь средним, пусть и упорным оборонительным полузащитником. Когда он уехал в Италию в 1988 году, крупнейший немецкий еженедельник назвал его «стареющим ребенком-звездой», предположив, что неудавшийся талант ищет последний жирный контракт.
Но в «Интере», под руководством тренера Джованни Трапаттони, он значительно улучшился и наконец пробился на чемпионат мира в Италии 1990 года, почти в 30 лет. В 1992 году Маттеус повредил крестообразную связку, и «Интер» отпустил его обратно в «Баварию», думая, что его время подошло к концу. «Раньше я был болтуном, но теперь я другой человек», — сказал Маттеус по прибытии в Мюнхен (на этот раз не говоря о себе в третьем лице), после чего продолжил доказывать обратное. Он сошелся с бывшей швейцарской королевой красоты с невероятным именем Лолита Морена, и их отношения по-настоящему занимали таблоиды. В течение нескольких месяцев он также попал в заголовки газет с двумя безвкусными стычками. В аэропорту он насмешливо пригласил команду баскетболисток проверить физические данные своего колумбийского товарища по команде Адольфо Валенсии, сказав: «У черного парня самый большой из нас всех». Затем на Октоберфесте он якобы зарычал на голландского туриста: «Гитлер, должно быть, проглядел тебя».
Один журнал охарактеризовал Маттеуса как «дитя нашего времени: амбициозный, усердный, поверхностный, вскормленный средствами массовой информации, но настоящий профессионал». Однако вскоре Маттеус стал также совершенно непрофессиональным. Когда Юрген Клинсманн подписал контракт с «Баварией» в 1995 году, они с Маттеусом сразу же стали заклятыми врагами. Нападающий, вероятно, был просто раздосадован глупостью Маттеуса, а тот, похоже, до глубины души ненавидел Клинсманна, потому что Юрген при любой возможности набрасывался на своего товарища по команде. Наконец, его мания величия настолько вышла из-под контроля, что он предложил Клинсманну разрешить их спор в прямом эфире по телевидению. Тренер сборной Берти Фогтс был вынужден вмешаться. Он понимал, что конфликт Клинсманна и Маттеуса разрывает «Баварию» на части, и не хотел, чтобы то же самое произошло с его сборной. Фогтс отстранил Маттеуса от Евро-96.
Поначалу это не остановило маленького франконца. Он продолжал отбрехиваться и бахвалиться, пока его товарищи по «Баварии» не обратились из немецкого лагеря в Англии к Францу Беккенбауэру, умоляя того заставить Лотара заткнуться. Затем, похоже, Маттеус вернулся в реальность. Его вышвырнули из национальной сборной — той команды, за которую он всегда хотел играть, несмотря ни на какие обстоятельства. В течение оставшихся лет своей карьеры он старался как можно дольше оставаться в тени и не попадать в газеты. Постепенно в «Баварии» все успокоилось, и клуб снова смог сосредоточиться на футболе.
Было две причины, по которым Маттеусу было позволено безудержно продолжать свое разрушительное неистовство. Во-первых, Беккенбауэр питал к нему слабость со времен чемпионата мира в Италии-90 и взял Маттеуса под свое покровительство. Во-вторых «Бавария» не нашла подходящего тренера для клубной коллекции вспыльчивых, недоверчивых звезд. И даже если бы они наткнулись на того, кто мог бы справиться с игровым персоналом, все равно оставалась проблема Беккенбауэра (президент с конца 1994 года), Румменигге и Хенесса — знаменитостей, которые вмешивались в дела команды.
В 1995 году «Бавария» даже назначила Отто Рехагеля из Бремена. Было ясно как день, что для тонкокожего человека, который был «королем Отто» на севере, будут проблемой работа при Кайзере и общение с безумными мюнхенскими СМИ, но клуб был в таком отчаянии, что они закрыли на это глаза и надеялись на лучшее. Рехагель продержался всего 11 месяцев, затем Беккенбауэр снова принял команду и, по крайней мере, выиграл Кубок УЕФА. Катастрофа с Рехагелем не только еще больше погрузила «Баварию» в кризис, но и кастрировала бременский «Вердер». После девяти финишей в первой пятерке за 13 лет бременцы были беспомощны без Рехагеля и как камень затонули.
В 1997 году Юрген Клинсманн наконец-то получил титул, о котором так мечтал, когда «Бавария» отбилась от новых соперников — «Леверкузена». Но в первый день следующего сезона «Бавария» снова встретилась с Рехагелем, теперь тренирующим недавно вышедший в Бундеслигу «Кайзерслаутерн». Удивительно, но «Кайзерслаутерн» выиграл у «Баварии» со счетом 1:0. Невероятно, но эта победа, как оказалось, изменила ситуацию во всем сезоне, так как «Кайзерслаутерн» поднял титул 1998 года — в первый раз это сделала только вышедшая в топ-дивизион команда. Очевидно, что «Баварии» нужно было придумать новый план, и они не могли совершить еще одну ошибку. Они выиграли только два чемпионата в 90-х, их просто выставила на посмешище коллекция неизвестных игроков и ветеранов Рехагеля, и они чувствовали, как в затылок дышит новый преследователь — «Леверкузен».
Этот крайне немодный клуб всегда пользовался поддержкой фармацевтической компании Bayer, но это никогда не обеспечивало им чемпионский титул, которого они так хотели, выиграв лишь кубок в 1993 году. Даже он был омрачен тем фактом, что в гостевом финале «Леверкузен» обыграл столь любимых фанатами аутсайдеров BSC «Герту», то есть любительскую команду. Немногие воспряли духом, когда Ульф Кирстен, плодовитый нападающий, которого считали единственным истинным наследником Герда Мюллера, поднял свой первый — и пока единственный — трофей с западногерманской стороны.
Леверкузенцы отчаянно нуждались в успехе и — возможно, даже чуть больше — в признании. В 1993 году они совершили крупный переворот, когда подписали паршивую овцу Германии Бернда Шустера из мадридского «Атлетико». Бизнес-менеджер «Байера» Райнер Калмунд решил, что немного гламура крайне необходимо, но он получил больше, чем рассчитывал. Шустер прибыл в Леверкузен с пятью бойцовыми собаками, десятью телохранителями, 15 лошадьми и ногами, которым было 33 года. Какое-то время он вел себя хорошо (однажды забил знаменитый гол с середины поля), но в сезоне 1995/96 он подрался с тренером Эрихом Риббеком. Риббек записал очень медленного маэстро из полузащиты в качестве последнего защитника — с предсказуемо ужасными результатами. В то время, как «Леверкузен» все ближе и ближе подходил к зоне вылета, раздор Шустера превратилась в полномасштабный скандал. Игрок был исключен из команды, но выиграл судебный запрет, который вынудил «Леверкузен» разрешить ему тренироваться.
Одним человеком, наблюдавшим за всем этим с недоверием, был Руди Феллер. В 1994 году он был подписан из «Марселя». Идея заключалась в том, что он закончит свою карьеру в «Леверкузене», а затем займет пост спортивного директора. Это устраивало Феллера, который хотел вернуться домой, потому что его дочь только что пошла в школу в Оффенбахе — и потому что он наконец-то захотел чемпионский титул, чего ему не удалось ни в Бремене, ни в Риме или Марселе (французский клуб занял первое место в таблице в 1993 году, но впоследствии был лишен титула). Вместо этого он оказался в кошмарной ситуации; «Леверкузен» занял седьмое место в свой первый год, а затем, казалось, был готов к падению во второй. Это был последний сезон Феллера в качестве игрока, и в этом прощальном турне он получал огромные букеты цветов и громовые аплодисменты, куда бы он ни приехал. Трудно было получить лишь очки.
В том, что было равносильно играм на вылет, «Леверкузен» встретился с «Кайзерслаутерном» в последний день сезона, с участием другого победителя мундиаля и приятеля Феллера — Андреаса Бреме. «Байеру» нужно было одно очко, чтобы остаться в Бундеслиге за счет приезжей команды. «Кайзерслаутерн» вышел вперед, но за девять минут до конца матча «Леверкузен» сравнял счет, избавив Феллера от унижения завершить карьеру в вылетающей команде. После финального свистка Феллер и Бреме взявшись за руки кружили по стадиону, оба были в слезах.
Тот день — 18 мая 1996 года — был интересным. За все время существования в Бундеслиге было шесть постоянных команд: четыре члена-основателя — «Гамбург», «Кельн», «Франкфурт» и «Кайзерслаутерн», которые никогда не вылетали из лиги с момента ее создания в 1963 году, плюс «Бавария» и «Менхенгладбах», которые считались почетными основателями. Так было на протяжении более трех десятилетий, но теперь все изменилось.
«Франкфурт» вылетел вместе с «Кайзерслаутерном», а два года спустя та же участь постигла и «Кельн». Таким образом, «Гамбург» остался единственным выжившим из квартета старой гвардии. (На самом деле, «Гамбург» обладает уникальным отличием в том, что с 1919 года он постоянно играл в высшем дивизионе страны.) Затем, в 1998/99 годах, немыслимое случилось и с «Гладбахом»: два тура подряд некогда гордый клуб сначала пропустил восемь мячей от соседей в Леверкузене, а затем и семь в Вольфсбурге. Во времена Нетцера болельщики «Гладбаха» едва ли знали о существовании этих клубов — теперь же они отправили и Жеребят во второй дивизион.
Некоторые люди утверждали, что этот переворот был очень страшным и часто предсказуемым результатом правила Босмана, а также того факта, что большая часть денег, обрушившихся на лигу, была выкачана несколькими избранными клубами из крупных городов. Через десять лет после переломного сезона 1985/86 годов средняя посещаемость выросла более чем на 10 тысяч до 29 100 в 1996 году, и скоро преодолеет отметку в 30 тысяч. В 1999 году «Дортмунд» стал первым клубом, который привлек более 60 тысяч человек за игру, отчасти благодаря строительству самой большой трибуны в Европе (она вмещает 25 тысяч человек). Однако в том же году половина лиги привлекала менее 27 тысяч человек за игру. Разрыв между имущими и неимущими увеличивался, и пошли споры о том, что команды из небольших городов, таких как Кайзерслаутерн и Гладбах, больше не смогут конкурировать с клубами из больших городов или теми, кто пользуются поддержкой влиятельных компаний.
Доказательство этого, казалось, можно было найти в возвышении берлинской «Герты» и «Вольфсбурга». У первой обычно были финансовые проблемы. В начале 1990-х все было так плохо, что «Герта» тренировалась на поле, принадлежащем британской армии, которое им пришлось освободить за несколько недель до ежегодного турнира по поло, чтобы не испортить траву для лошадей. «Герта» провела большую часть десятилетия во втором дивизионе (в 1987 и 1988 годах они даже боролись со «Шпандау», «Тасманией 73» и «Целендорфом» в любительском третьем дивизионе), часто подвергаясь опасности быть изгнанными DFB за несоблюдение их финансовых правил.
Затем компания по маркетингу и телевизионным правам UFA (входит в группу Bertelsmann) решила, что у нее слишком много неиспользованного потенциала, чтобы позволить «Герте» сгинуть. В 1994 году UFA помогла клубу ликвидировать дефицит в размере 4 млн. марок в обмен на маркетинговые права, а два года спустя они предоставили клубу еще 6 млн. марок на покупку новых игроков, и затем еще 9 млн. марок в следующем сезоне. Чтобы защитить эти инвестиции, управляющий директор UFA Рольф Шмидт-Хольц присоединился к совету директоров «Герты», даже ненадолго став председателем. «Мы не делаем секрета из того факта, — сказал он, — что в долгосрочной перспективе мы намерены получать прибыль от футбола». На случай, если вам интересно, «мы» означало UFA, а не «Герту».
Все это звучало очень плохо для традиционалистов. Ситуация усугубилась, когда в 1997 году «Герта» получила повышение вместе с «Вольфсбургом», клубом, который ранее принадлежал к третьему дивизиону (они играли там с 1977 по 1992 год), но который поддерживала компания Volkswagen, базирующаяся в Вольфсбурге. Кроме того, «Леверкузен» — под руководством нового тренера Кристофа Даума — занял второе место в 1997 году и оказался долгосрочным претендентом на титул. Вскоре Ули Хенесс скажет, что, помимо «Леверкузена», он считает «Герту» и «Вольфсбург» наиболее серьезными будущими угрозами превосходству «Баварии» из-за их тесных связей с знающими рынок людьми. «Леверкузен», «Герта» и «Вольфсбург»! Первый известен как «производители таблеток», второй — вечные посмешища, третий — клуб, которого даже не существовало, когда «Нюрнберг» уже шесть раз становился чемпионом. Кстати, а где там «Нюрнберг»? В Региональной лиге (третий дивизион) играют с любительским клубом мюнхенской «Баварии».
Однако поспешные выводы о том, как все сложится, часто бывают опрометчивыми. Как мы уже видели, «Кайзерслаутерн» вернулся из Второго дивизиона, чтобы низвергнуть «Баварию». «Франкфурт», «Кельн» и «Гладбах» тоже вернуться в Бундеслигу. Как в 2001 году и «Нюрнберг». А ведь есть еще и «Фрайбург». Работая с ограниченным бюджетом в небольшом городе с небольшим стадионом (его вместимость была незначительно увеличена до 25 тысяч в 1999 году), клуб смог сохранить свои позиции. Возглавляемый уважаемым тренером Фолькером Финке и президентом, который был настолько незаметен, что его даже не было видно на стадионе (Ахим Стокер следит за своей командой по телетексту, чтобы ослабить напряжение с нервов), «Фрайбург» стал торговой маркой, выпускающей многообещающую молодежь и играющей в плавный, технически совершенный футбол.
Или как насчет слова, которое вселило ужас в столь многие сердца — «Унтерхахинг»? Этот клуб из пригорода Мюнхена вышел в Бундеслигу в 1999 году, играя на стадионе, который вмещал 15 тысяч человек, под звуки баварского марширующего оркестра, с командой, в которую входили только три иностранца и только два игрока, о которых кто-либо когда-либо слышал (33-летний Людвиг Кегль и игрок сборной Албании Альтин Рракли).
Итак, действительно ли совокупный эффект правила Босмана и телевизионных денег превратил Бундеслигу в двухуровневую лигу, разделенную на богатых и бедных? Возможно и нет. «Фрайбург» доказал (и до сих пор доказывает), что можно конкурировать, если хорошо выполняешь свою работу. Что изменилось, так это, вероятно, допустимая погрешность в нижних дивизионах. «Дортмунд» мог позволить себе подписать контракт с Томасом Хесслером, а затем решить, что с ним покончено, в то время как «Фрайбургам» и даже «Кайзерслаутернам» придется все дважды проверить и понять, что они поступают правильно.
Но было ли когда-нибудь по-другому? В 1960-х годах крупные и знаменитые клубы, такие как «Дортмунд», «Нюрнберг» и «Гамбург», медленно, но верно разорялись, в то время как новички, такие как «Бавария» и «Гладбах», собирали трофеи. На протяжении большей части 1970-х годов Бундеслига выглядела как сегодняшняя шотландская Премьер-лига, а в 1980-е годы она порой даже была трехуровневой: «Бавария» + еще один претендент на титул + остальные 16 команд.
Что действительно было новым в 1990-е: стало трудно сказать, кто поднимется, а кто утонет. «Фрайбург» прыгнул на третье место, два года спустя они вылетели во второй дивизион. «Кайзерслаутерн» вышел в Бундеслигу, выиграл титул, а затем едва прошел в европейские соревнования. «Дортмунд» был четвертым в 1999 году, а затем чуть не вылетел в следующем сезоне. «Шальке» опустился на 13-е место в 2000 году, а затем сразу же вернулся в борьбу за призовые места.
Возможно это правда, что был период, как предположили некоторые люди, когда карты были перетасованы, но который обязательно закончился их раздачей с тем, что стало более или менее постоянным раскладом. Только время покажет, но факт остается фактом: в течение большей части 1990-х годов события развивались столь быстро, что даже мюнхенская «Бавария» больше не могла позволить себе совершать слишком много ошибок в отношении своего тренерского и игрового штаба.
Наконец «Бавария» сделала хоть что-то правильно и связалась с Оттмаром Хитцфельдом. Хитцфельд взял годичный отпуск после победы в Кубке чемпионов с «Дортмундом» в 1997 году, потому что давление со стороны средств массовой информации, вмешательство сверху и стресс, который сопровождал контроль над его звездами, взяли свое. Его волосы поседели, черты лица стали изможденными, его пищеварительная система была в беспорядке. Но творческий отпуск сотворил чудеса, и в тот день, когда Хитцфельд прибыл в «Баварию», судьба клуба изменилась к лучшему.
Как будто по взмаху волшебной палочки воцарились мир и гармония. Исчезла не только напряженная атмосфера, но и оборонительный футбол, впервые представленный в «Баварии» венгром Палем Чернаем (1979-83) и доведенный до новых крайностей Джованни Трапаттони (1994/95 и 1996/97). Команда Хитцфельда теперь показывала атакующую игру, которую всегда требовал Беккенбауэр, и они выиграли титул 1999 года, опередив идущего вторым «Леверкузен» на 15 очков.
С хорошей командой, отличным тренером и спокойным залом заседаний «Бавария» могла быть почти уверена в успехе в лиге и, таким образом, переключила свое внимание на Святой Грааль — Кубок чемпионов, который они не выигрывали с 1976 года. 26 мая 1999 года мюнхенская «Бавария» встретилась с командой друга своего тренера Алекса Фергюсона в финале Лиги чемпионов в Барселоне. «Манчестер Юнайтед» проигрывал после гола со штрафного в исполнении Марио Баслера, но, конечно же, два гола прямо перед финальным свистком лишили «Баварию» кубка.
Один журналист наблюдал за этим финалом в кельнском пабе, который часто посещали как немцы, так и англичане. «Это было странно, — сказал он позже. — Все немцы болели за Манчестер, все англичане призывали "Баварию" идти вперед!» Это было естественно, а не странно, поскольку «Бавария» все еще была так же не любима в своей стране, как «Манчестер Юнайтед» в своей. Но в тот момент, когда Оле Гуннар Сульшер забил победный гол, настроения изменились. Казалось слишком жестоким проигрывать матч при таких обстоятельствах, даже если проигравшей командой была «Бавария». Кроме того, после победы в трех финалах Кубка чемпионов, в которых они должны были проиграть, некогда удачливая «Бавария» теперь проиграла три финала, которые они должны были выигрывать. Хитцфельд спокойно принял поражение, и образ этого джентльменского тренера, поздравляющего Фергюсона несмотря на то, как сильно его прибили, изменил представление некоторых людей о «Баварии» как о клубе холодных эгоистов.
Волна сочувствия была большой, но «Баварии» удалось почти мгновенно ее подавить. Все было так, будто клуб наслаждался своим имиджем плохого парня и делал все возможное, чтобы подавить сострадание в зародыше. Потому что всего через два года после барселонского финала снова раздались крики отчаяния о том, что «Бавария» заключила договор с дьяволом и что кто-то должен положить конец их счастливой полосе.
В последний день сезона 1999/2000 годов леверкузенскому «Байеру» нужна была всего лишь ничья в скромном Унтерхахинге, чтобы выиграть свой первый титул. 23-летний полузащитник гостей Михаэль Баллак, недавно приобретенный у «Кайзерслаутерна» за 8 млн. марок, открыл счет на 20-й минуте. К сожалению, это был автогол, и команда, у которой титул был почти в кармане, проиграла со счетом 0:2. В то время как грустный Кристоф Даум обнимал своего безутешного маленького сына в крошечном спортпарке Унтерхахинга, «Бавария» праздновала свой 16-й титул в нескольких километрах по шоссе. «Мне жаль "Леверкузен"», — сказал Ули Хенесс. Даум ответил: «Было бы неплохо, если бы Хенесс был искренен, но я не думаю, что это так». Он намекал на раннее громкое заявление от Хенесса, которое глубоко ранило всех в Леверкузене. «"Леверкузен" и за 100 лет не закончит чемпионат в таблице впереди нас», — сказал Хенесс.
Двенадцать месяцев спустя история почти повторилась. «Бавария» провела беспечную кампанию в чемпионате, проиграв невероятные девять матчей, поскольку они совершенно открыто сосредоточились на европейских соревнованиях. За три игры до конца «Шальке» неожиданно возглавил таблицу по разнице мячей, а «Бавария» занимала второе место. Затем «Шальке» обыграл «Вольфсбург», а гол на 87-й минуте в Леверкузене удержал «Баварию» в гонке. Неделю спустя обе команды играли свои матчи вничью — вплоть до добавленного времени. Затем «Шальке» пропустил гол, а через несколько секунд «Бавария» забила победный. Теперь им нужно было всего лишь очко в их последнем матче в Гамбурге, в то время как «Шальке» должен был обыграть «Унтерхахинг» и надеяться на чудо.
Это было 19 мая 2001 года. «Шальке» проигрывали 0:2 и 2:3, но отыгрались и выиграли матч со счетом 5:3. Через девяносто секунд после того, как датский нападающий «Шальке» Эббе Санд забил пятый гол, «Гамбург» на последней минуте основного времени обыгрывал «Баварию» со счетом 1:0. Когда матч «Шальке» закончился, взорвался фейерверк, тысячи людей штурмовали поле, а игроки и официальные лица давали ликующие интервью, большинство со слезами на глазах. Знаменитый клуб из Рура с 1958 года не выигрывал национальный титул.
Тем временем, на четвертой минуте добавленного времени в Гамбурге, вратарь хозяев Матиас Шобер, родившийся недалеко от Гельзенкирхена и страстный болельщик «Шальке», взял в руки пас, отданный назад его товарищем по команде. «Бавария» заработала право на свободный удар в штрафной «Гамбурга». Восемь игроков «Гамбурга» образовали стенку, двое расположились на линии ворот, а сам Шобер приготовился прыгнуть вперед и парировать удар. Судья указал, что это будет последнее действие игры, а значит, и всего сезона. Невозмутимый Штефан Эффенберг, который вернулся в «Баварию» в 1998 году, чтобы наконец-то хоть что-то выиграть, подозвал защитника Патрика Андерссона. Андерссон еще не забивал за «Баварию». И все же Эффенберг сказал ему: «Заколоти его в ворота и мы поедем домой». С этими словами он толкнул мяч, и Андерссон заколотил его в ворота.
Четыре дня спустя «Бавария» также выиграла финал Лиги чемпионов у «Валенсии», несмотря на отставание в счете и не забитый первый пенальти в послематчевой серии, а затем и еще один. Однако большинство немецких болельщиков наблюдали за радостными торжествами без улыбки. «Если бы испанцы обратили на это внимание, — обреченно прокомментировала берлинская газета, — они бы сразу же подобрали свои серебряные медали». В Мюнхене люди чувствовали, что нация лишь неохотно уважает достижения «Баварии» и не видит причин радоваться им. С сарказмом мюнхенская газета читала нотации другим клубам: «"Бавария" делает Бундеслигу немного более привлекательной, даже если вы хотите, чтобы они вылетели. И если лига пользуется большим престижем, это и ваш престиж тоже. Бундеслига не может быть такой плохой, как о ней судят, если она порождает лучшую команду Европы».
Типичное баварское высокомерие, подумали многие, и вспомнили слова вратаря «Леверкузена» Адама Матысека. Узнав о голе на последних минутах, который сравнивал счет «Баварии» в Гамбурге, Матысек пожал плечами и сказал: «Всегда одна и та же куча дерьма».
Но дерьмо или не дерьмо, а к концу XX века футбол вернулся в качестве бесспорного короля немецкого спорта. В 1994 году Михаэль Шумахер стал первым немцем, выигравшим чемпионат мира Формулы-1, три года спустя Ян Ульрих стал первым немецким победителем Тур де Франс. Оба события вызвали истерию и усилили интерес к авто- и велоспорту. Но это не шло ни в какое сравнение с увлечением теннисом середины 1980-х годов. На радио 56% всего спортивного освещения касалось футбола, в то время как ни один другой вид спорта даже не преодолел шестипроцентный барьер. А телевидение? В 2001 году немец, подписавшийся на Premiere, мог смотреть каждый матч Бундеслиги в прямом эфире. Они также могли смотреть каждый матч Лиги чемпионов, независимо от того, кто в нем играл. Добавьте шесть-семь игр в прямом эфире в любой уик-энд из Испании, Италии, Англии, Австрии и порой даже Аргентины, и следить за футболом стало еще более трудоемким занятием, чем даже самый затяжной пятисетовый марафон на грунте. И все это время у сборной были годы, которые нельзя было пожелать и своему злейшему врагу.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Софи Кожанова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
« Человек, наиболее ответственный за великий сезон команды 1991/92, был бывшим игроком «Штутгарта», который имел некоторый успех на тренерской работе в Швейцарии, но практически неизвестным оказался в своей родной стране: Оттмар Хитцфельд.»
Или
« Разрыв между имущими и неимущими увеличивался, и пошли споры о том, что команды из небольших городов, таких как Кайзерслаутерн и Гладбах, больше не смогут конкурировать с клубами из больших городов или теми, кто пользуются поддержкой влиятельных компаний.»
Можно же перестраивать предложения без потери смысла.
Но вы мне зачем-то вместо этого «дружелюбно» прочли лекцию про Сарамаго и Богдановского и «послали» читать оригинал или переводить самому. С чьей же стороны агрессия? И после этого вы удивляетесь сарказму в ответ?
Насчёт клиента, вы же свои тексты здесь выставляете не просто так, а хотите, чтобы их кто-то читал и потреблял, не так ли?
А насчёт Гугл транслейта, в чем я не прав? Вот только один из ряда примеров из текста, где вы просто скопировали слишком буквальный перевод не вникая, что кардинально меняет смысл:
Оригинал:
„And yet all the capers indulged in by these men paled into insignificance compared to the damage done by a player Bayern resigned in 1992: Lothar Matthäus.“
Ваш перевод:
«И всё же все проделки, которым предавались эти люди, бледнели по сравнению с ущербом, нанесенным «Баварии» игроком, завершившим карьеру в 1992 году.»
Resigned здесь вовсе не завершил карьеру, а наоборот клуб его пере(re)-подписал(sign). Вы же сами двумя абзацами раньше перевели про его возвращение и сразу забыли. И это же не один случай.
Поэтому может лучше качественно вычитывать и редактировать один текст, а не выкладывать кучей сразу несколько и совсем не завуалировано посылать читателей?