Винни Джонс. «Пропал без тебя» 19. Белый свет
Эпилог: Дом в Ван Найс/Благодарности
***
В ту ночь, когда умерла Тэнс, мы все сидели в саду за домом в Гринлифе — было около полуночи, тихая, пасмурная ночь, без лунного света. Один за другим люди направлялись в дом, чтобы лечь спать, и я сказал им, что скоро тоже пойду. Мне хотелось курить, смотреть в темноту и побыть одному.
Ветер доносил до меня запах цветущего в ночи жасмина — аромат, который у всех ассоциируется с Лос-Анджелесом. На самом деле нет ничего похожего на него; сладкий, сильный и красивый; когда чувствовал этот запах, я всегда знал, что я дома.
В ту ночь запах был повсюду, и он смешивался с моим дымом, пока я не обезумел от горя. Это были первые мгновения новой жизни, и я совсем не хотел их; я не хотел ничего из этого.
Сидя там, я заметил над собой белый свет. Я знал, что из-за облачного покрова это не может быть звезда , но она была там — простой белый свет надо мной. Я уже знал, что, когда теряешь кого-то, начинаешь искать что-то, какие-то знаки, поэтому был настороже. Я никогда не верил ни во что подобное и не собирался начинать сейчас, хотя мое горе было сильнее, чем сыра земля подо мной.
Но этот белый свет был там, и отрицать его наличие было невозможно. Это определенно не была звезда, и это не был вертолет или самолет, он был слишком низко. С тех пор я проверял и перепроверял прогноз погоды на ту ночь, и в ночь на 6 июля в Лос-Анджелесе было пасмурно; солнце не появлялось до полудня следующего дня.
Я сказал в темноту: «Что ж, это немного странно». И я не знаю почему — как я уже сказал, я действительно не верю во все это, но в своем горе и отчаянии я сказал свету: «Это ты, детка?»
Свет сиял надо мной; он не колебался и не менялся. Была ли это Тэнс? Был лишь один способ это выяснить. Я думал о тех случаях, когда она спрашивала: «Где мой поцелуй?» — и я бросал ей его, а она ловила. Именно это я и сделал, прямо там, в том темном саду — я бросил последний поцелуй белому свету надо мной, свету, который не был звездой, луной, самолетом или чем-то еще, что я мог бы распознать.
Внезапно свет свернул, опустился, завис, а затем полетел — зум! — он полетел и свернул, а затем исчез от меня в том саду, где вокруг меня цвел жасмин, снова оставив меня в одиночестве.
Один из моих первых телефонных звонков после смерти Тани был Деннису Байатту. Это был тот самый бедняга, чья жена и ребенок умерли много лет назад и чье отсутствие позволило мне ненадолго поиграть за «Уэлдстоун», что дало мне так много возможностей в моей жизни.
— Я ждал этого звонка, — сказал Деннис.
— Что мне теперь делать, Ден? — спросил я.
Деннис помолчал, а потом сказал: «Единственное, что ты можешь сделать, приятель, единственное, что я могу тебе посоветовать — это принимать собственные решения. Будут люди, которые будут говорить тебе делать то, делать это, это правильно, то неправильно, почему ты сделал то и почему ты сделал это. И если ты будешь делать то, чего хотят все остальные, то позже ты разочаруешься. Ты просто должен принимать свои собственные решения; делай то, как ты чувствуешь».
И так я и поступил. Я позволил Кейли организовать похороны; я чувствовал, что это ее дело, учитывая необычайную связь, которую она разделяла с Тэнс. И Кейли организовала прекрасную службу.
Мы полагали, что на службе может быть около 30 или 40 человек, но как же мы ошибались. Я уговаривал некоторых людей не прилетать — это была бы слишком большая любезность с их стороны. Но люди все равно приезжали. Уолли Даунс, мой приятель по «Уимблдону», прилетел, присутствовал на похоронах и вылетел в тот же день — можешь себе представить? Тэнс всегда заступалась за него, и они постоянно переписывались друг с другом и он находил для нее глупые видео, которые смешили ее. Пришли Джейсон Стэтхэм и Роузи Хантингтон-Уайтли. Все из моего гольф-клуба тоже пришли. В конце концов, там должно быть было не менее 300 человек; только стоячие места. Тэнс тронула столько жизней.
В тот день я смотрел на Морин и Лу, и мне казалось, что это так несправедливо. Как и в случае с Аароном и его женой, которым пришлось хоронить своего ребенка, просто неправильно, когда родители теряют своего ребенка. Это противоестественно.
Всякий раз, когда Шейн играл на шоу, он всегда исполнял песню «Все, что у меня есть» группы Bread. Многие люди, вероятно, думают, что это романтическая песня о любви, но на самом деле она о том, как автор песен Дэвид Гейтс скучает по своему покойному отцу и хочет, чтобы он был жив. Тэнс всхлипывала, когда Шейн пел ее. Но теперь все шиворот-навыворот — Лу потерял свою дочь, и я знаю, что он отдал бы все, что у него было, за еще один день с Тэнс. Мы бы все так поступили.
Кейли и Шейн организовали три слайд-шоу, в которых подробно описывались ключевые моменты жизни Тэнс, подкрепленные песнями, которые мы любили — одно было обо мне и Тэнс, одно о Кейли и Тэнс, а другое о Тэнс со всеми ее друзьями и семьей. Люди задыхались от рыданий, как можно себе представить. Кейли также смогла встать и прочитать записку, которую она получила от своей мамы — в ней в основном говорилось, что она надеется, что Кейли повезло найти то, что искала: безграничную настоящую любовь.
Кейли была такой сильной в тот день. Она взяла наследие своей матери, завернулась в него и это то, что поддерживало ее. Но все же я должен был спросить ее, как ей это удалось.
«Это мама говорила через меня», — ответила Кейли.
Примерно через три месяца после того, как Тэнси ушла от нас, я отправился на телепередачу «Доброе утро, Британия», чтобы поговорить о ней и о том, через что мы прошли. Я сделал это, потому что хотел показать людям, что можно горевать, можно говорить о потерях и важно делиться историями о своих близких, когда они уходят. Честно говоря я не знаю, как прошел через это, но впоследствии мне не было стыдно за свои слезы. Я чувствовал, что Тэнс была со мной, и я надеялся, что, просто будучи честным, я смогу достучаться до других людей, которые пережили потерю. И я надеялся, что она тоже будет гордиться мной. Это ее наследие, прошедшее через меня.
Тэнс всегда помогала кому-то, это был ее путь, так что для меня возможность пойти на это шоу и услышать потом, что я помог нескольким людям — что ж, оно того стоило. На самом деле многие связывались со мною после шоу, и я надеюсь, что все они знают, что я понимаю их, я действительно понимаю их и всегда буду понимать. Я бы хотел не понимать, но я знаю, что Тэнс будет настаивать на том, чтобы я смотрел за пределы своего горя, чтобы общаться с людьми, которые нуждаются в поддержке; это то, что она всегда делала, и это то, что пытаюсь сделать и я.
Некоторое время спустя я пошел на телепередачу «Х-фактор знаменитостей», что, конечно же, дало всем возможность лишний раз по мне пройтись. Как он мог это сделать, только что потеряв жену, спрашивали они? Ну, Тэнс очень хотела, чтобы я это сделал — ей нравилось, когда я так выступал, и она уговаривала меня принять участие в этом шоу.
Поэтому я был полон решимости заставить Тэнс гордиться мной, но более того, именно поэтому я это и сделал: когда я был на сцене, даже если она была заполнена танцорами и музыкантами, на самом деле я был один, и в зале сидел лишь один человек. Все остальные места были пусты, а Тэнс сидела там, прямо посередине, и она также ждала меня за кулисами.
«X-фактор» не давал мне продыху — он заводил меня. Кейли звонила два-три раза в неделю и говорила: «Просто будь собой, будь спокоен. Не подведи себя». И я не подвел. Все это было для того, чтобы подарить Тэнс улыбку и заставить Кейли гордиться, как много лет назад на телепередаче «Вершина популярности».
Это было не ради Саймона Коуэлла. Я был благодарен ему за то, что он позволил мне присоединиться к проекту в последнюю минуту, но нет, это было не для судей. Это было для Кейли и для моей Тани.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал
