Винни Джонс. «Пропал без тебя» 16. Воздушный шар в форме сердца
Эпилог: Дом в Ван Найс/Благодарности
***
Мы сохранили дом на Хантерс-Оук в Хемел Хемпстед, и мы также купили дом бабушки Тэнс на Гандерс-Эш. Однажды, когда Тэнс там прибиралась, она несла пылесос наверх и ей показалось, что в боку что-то потянуло. Ей было очень больно.
Вскоре после этого мы вылетели в Дубай, и боль становилась все сильнее. Она жаловалась, и это было не похоже на нее, но она испытывала такой дискомфорт — по-настоящему ужасную, ужасную боль. И боль вызвала некоторые страхи и сомнения в Тэнс — она иногда говорила: «Ты не бросишь меня, правда, Вин?»
Тэнс лечилась от рака кожи, и, казалось, лечение прошло хорошо, но когда мы вернулись с Ближнего Востока, примерно в апреле 2015 года, Тэнс пошла на рентген, и оказалось, что у нее сломаны ребра. Конечно, врачи спрашивали ее, не падала ли она, не попадала ли в аварию или что-то в этом роде, но она ничего такого не могла припомнить. Это одна из самых жестоких вещей, связанных с раком: Тэнс победила меланому, или мы так думали, но затем рак вернулся в другое место. Теперь это были ее ребра — опухоли сделали кости настолько хрупкими, что они трескались — и также были тревожные тени на ее легких.
Это был ужасный поворотный момент. Мы должны были поехать в Ла-Кинту, наш дом в Палм-Спрингс на выходные, когда ей позвонили и сказали, что рак вернулся. Я помню, как она плакала — ее волосы только что отросли после лечения рака кожи, и теперь она знала, что снова все это потеряет. И, честно говоря, с этого момента битва будет в значительной степени постоянной. В то время мы этого не знали, но нам предстояла долгая дорога с ужасным пунктом назначения.
До конца своей жизни я не помню, чтобы Тэнс не проходила бы какого бы то ни было лечения, будь то химиотерапия или облучение. Ее мать всегда прилетала, и если она приезжала на какое-то время, и это было не Рождество, то это означало, что что-то было очень не в порядке, и что Тэнс была очень напугана.
Но для Кейли и для других Тэнс была сильной. Она говорила дочери, что с ней все будет в порядке, что она прошла через все, и Кейли верила ей, потому что Тэнс всегда была в порядке. По мнению Кейли, ее мать пережила пересадку сердца, поэтому она могла пережить все; Тэнс собиралась жить вечно.
Я думаю, мы все постоянно говорим себе такие вещи. Это потому, что огонь слишком горячий, слишком тяжелый, чтобы смотреть прямо на него. Как мы могли созерцать мир, в котором не было Тэнс? Мы не могли, да и никто не мог. Она спасла всех нас от жизни без нее, и теперь наши мозги не могли представить, что ее не будет с нами рядом каждый день, делая наши миры лучше. Поэтому, когда она сказала, что победит, мы искренне ей поверили. Конечно, мы поверили ей. Меньшего она не заслуживала.
Но было много случаев, когда она не могла скрыть, через что ей пришлось пройти. У химиотерапии были ужасные побочные эффекты, и ей также пришлось принимать фентанил — мощное опиоидное обезболивающее — от боли в ребрах. Этот медикамент, в частности, заставил ее почувствовать, что она теряет свою независимость, потому что она не могла никуда ехать самостоятельно. Кейли целый день работала, а я часто снимался, так что Тэнс и ее маме приходилось ездить на прием к врачу. Дошло до того, что Кейли поняла, что больше не может этого допустить, и это стало для нее серьезным поворотным моментом. Как только Кейли увидела это своими глазами, вблизи — место для облучения со всеми другими людьми, которые были там, а затем врачи, объясняющие вещи и не пытающиеся защитить ее, как это часто делала ее мама, все преуменьшая... вот тогда это действительно стало разрушительным для Кейли.
К счастью для Кейли, она нашла кого-то, кто должен был помочь ей и всем нам в течение следующих нескольких лет.
У Кейли и Лорен все начиналось с дружбы, и она становилась все крепче, пока однажды вечером они вместе не поужинали, а затем, вернувшись домой, они сидели вместе на нашей подъездной дорожке, слушая музыку. Лорен играла «Кокосовые шкурки» Дэмиена Райса и песню Джека Уайта «Джолин», а также целую кучу песен Фионы Эппл, и Кейли поняла, что никогда раньше не слышала этой музыки, и она ей понравилась. В конце концов вошла Кейли и рассказала Тэнс все о Лорен и музыке, а Тэнс просто сказала: «О боже, дорогая, ты влюблена». Это было точно так же, как и в тот момент, когда Морин сказала то же самое обо мне и Тэнс много лет назад.
Кейли не была убеждена в этом до того момента в 2016 году — 19 августа — когда Тэнс была срочно доставлена в Сидарс-Синай с тяжелой инфекцией. Кейли вышла, чтобы позвонить Лорен, чтобы рассказать ей, что происходит, и Лорен сказала, что сейчас приедет. Когда Кейли вернулась в комнату, несмотря на то, что ей было очень плохо, Тэнс снова сказала: «Что-то происходит, ты влюблена».
Это было примерно через шесть месяцев после того, как Тэнс впервые сказала об этом Кейли, но на этот раз Кейли просто ответила: «Да». Немного позже, как и обещала, появилась Лорен, и по сей день она так никуда не ушла. Я не знаю, как бы мы на самом деле выжили без Лорен. Иногда люди приходят по невероятным, волшебным, невидимым причинам. Когда они это делают, цепляйся за них, пока у тебя есть в руках силы.
У Тэнс стало больше «плохих дней», когда ей нужно было отдыхать. Если Морин была там, Тэнс просила ее сделать ей бутерброд с беконом или что-то в этом роде, и мы все относились к этому как к дождливому дню. После того, как Тэнс прошла химиотерапию, было неизбежно, что ей понадобится пара этих «плохих дней», а затем она скажет: «Ладно, я хочу поехать в Ла-Кинту». Ей там нравилось — нам обоим нравилось — и солнечный свет поднимал ей настроение.
Это стало нашей новой нормой — каждые две недели Тэнс будет проходить химиотерапию, и мы знали, что ей будет немного плохо в течение нескольких дней после этого, и ей нужно будет отдохнуть дома, а затем она вернется к этому, всегда что-то планируя, всегда приглашая кого-то навестить ее — Шейна, или ее друзей Джо и Джули, или кто бы там ни был. Тэнс всегда что-то планировала и всегда с нетерпением чего-то ждала. Она была самым позитивным человеком, которого только можно себе представить, даже перед лицом всей этой боли и дискомфорта.
Мы действительно думали, что победим рак; по-настоящему в это верили. Вплоть до Сочельника 2018 года. Вот тогда, я думаю, мы оба поняли. Да, мы уже знали.
Во второй половине 2018 года Тэнс жаловалась на головные боли. Учитывая, что она была так восприимчива к раку — ей все еще лечили ребра и легкие — и из-за того, что у нее были эти головные боли, врачи хотели все тщательно проверить и сделать ей МРТ. На самом деле мы не ожидали, что из этого что-то выйдет; это было просто предосторожностью. Она прошла сканирование 23 декабря.
В то Рождество, как обычно, все прилетели на каникулы. Мы все отправились в Ла-Кинту и готовились отлично провести время. К этому моменту я был трезв уже пять лет; как только Тэнс по-настоящему стало плохо, выпивка для меня закончилась, и нам было так хорошо вместе.
В канун Рождества раздался телефонный звонок. Мы взяли трубку вместе, подальше от семьи. Новость была ужасной — теперь у нее рак мозга. Врачи говорили, что в некотором смысле это более излечимо, чем ребра и легкие, но в тот момент в это было трудно поверить. В соседней комнате тусовалась вся семья, болтая о том, о сем, о прочем, в то время как мы прятались за дверью спальни, плача в объятиях друг друга.
Теперь мы должны были взять себя в руки ради семьи. Тэнс отчаянно надеялась, что ничто не испортит праздник, который она для всех запланировала. Мы вытерли слезы, поцеловались и как ни в чем не бывало вышли в гостиную.
Под Рождество и Новый год мы никому не говорили о том, что происходит. Тэнс на рождественском обеде со своей стороны произнесла потрясающую речь, в которой она призвала всех наслаждаться каждой минутой, потому что мы были так счастливы быть вместе. По ее словам, она плакала счастливыми слезами, потому что была так рада, что все, кого она любила, были рядом.
Я едва мог сконцентрироваться из-за агонии всей ситуации.
Вернувшись в Лос-Анджелес, на Гринлиф-стрит в Новом году, Кейли была в гардеробной Тэнс, пока Тэнс пыталась найти что-нибудь, что можно надеть для того, чтобы выйти на улицу. Она довольно бесцеремонно сказала Кейли, что у нее в мозгу обнаружили небольшой рак, но что они действительно уверены, что смогут до него добраться. И снова Тэнс была очень оптимистична, но Кейли была достаточно умна, чтобы слова «мозг» и «рак» напугали ее. Это было по-другому. Кейли знала, что существуют определенные виды рака — например, поджелудочная железа или мозг — которые пугают всех больше всего, потому что люди не склонны их побеждать.
Но Тэнс сделала все, чтобы успокоить Кейли, сказав, что ее лечащий врач уверен в лечении, что легкие на самом деле менее восприимчивы к лечению, чем мозг, и все такое. По-видимому, было два маленьких повреждения и одно большее, но доктор думал, что сможет до них добраться…
Храбрость Тэнс была жестоко испытана ее первым облучением мозга. Выходя оттуда она плакала, потому что облучение было очень интенсивным. Они надели ей на череп очень плотную шапочку, а затем включили радиацию — Тэнс сказала, что она слышала, как она прожигает ее в этой очень маленькой комнате. Она ненавидела это лечение. Каждый раз это занимало около восьми минут, четыре дня в неделю, в течение примерно двух недель, а затем они давали ей перерыв, потому что хотели посмотреть, помогло ли это как-нибудь.
Затем, как и в случае с ангиограммами все эти годы, нам приходилось подождать, чтобы увидеть, каков будет результат. В то же время Тэнс приходилось принимать высокие дозы стероидов, чтобы защитить мозг и предотвратить припадки. Но когда дозировка стероидов была снижена, в феврале 2019 года начались судороги. Одна из опухолей была в той части мозга, которая контролировала левую сторону тела Тэнс, поэтому, когда начались припадки, она потеряла контроль над левой рукой и кистью, и также пострадала и ее речь. Тэнс делала все возможное, чтобы общаться с нами глазами. Мы еще раз отвезли ее в Сидарс-Синай, где увеличивали дозу стероидов, а затем Тэнс отпустили домой, и цикл продолжился. Но все это мешало ее химиотерапии…
Ты понимаешь, что медицинская наука — это баланс рисков и вероятностей. Врачи Тэнс были замечательны, стараясь сделать все, чтобы ей было комфортно, и мы понимали, насколько трудной была их работа. Понизь уровень стероидов, и начнутся судороги; добавь стероиды обратно, и побочные эффекты будут ужасными. Попытайся пройти химиотерапию, но придется пропустить лечение из-за припадков... честно говоря, я не знаю, как Тэнс оставалась такой позитивной и прекрасной.
Еще одним побочным эффектом всего этого была ужасная боль в ногах, из-за которой ей было так трудно засыпать. И снова ей пришлось принимать фентанил, который она описала как «очень темный медицинский препарат». И ее лечение еще раз снизило ее и без того низкую иммунную систему, и нам приходилось отвозить ее обратно в больницу с обычными инфекциями.
Просто казалось таким несправедливым, что после всего ей пришлось столкнуться со всем этим. Сколько должен взять на себя один прекрасный человек?
Большая часть 2018 года и начало 2019 года были размыты назначениями врачей, облучением, тестами, ожиданием, инфекциями, посещениями отделения интенсивной терапии и так далее. Иногда, несмотря на то, что она хотела быть дома, мы чувствовали, что для Тэнс безопаснее, когда она находится в больнице. Мы звонили врачу, когда не знали, что делать, и было небольшое облегчение, если они говорили, чтобы мы ее привозии, хотя для Тэнс это было так тяжело. Несмотря на все это, Тэнс определенно была «солдатом». Она делала все возможное, чтобы оставаться позитивной и полной надежд, даже перед лицом этих ужасных диагнозов. Она продолжала принимать свои лекарства для сердца, мы продолжали пытаться быть оптимистичными, мы продолжали любить друг друга.
Тэнс никогда не проводил ночь в одиночестве.
День Святого Валентина 2019 года пришел и ушел. Думаю, я знал, что это наша последняя глава, но в то же время не хотел верить, что это наша последняя глава. Тэнс действительно очень старалась в тот день, но она не могла принять то, что я ей давал. Это был первый раз, когда ей действительно не было смысла покупать браслет от Картье — она бы никогда его не надела. У нас было мало времени. Я подарил ей огромный букет цветов, и в тот день она не могла не улыбнуться.
И я купил ей надувной шарик в форме сердца на гребаной палочке.
Мысленно я все время отталкивал плохие мысли. Я шел по улице, и мне хотелось кричать, но ради всех я должен был держать себя в руках. Когда самолет, на котором ты летишь начинает трястись и пикировать, первое, что ты делаешь, это смотришь на бортпроводников, чтобы увидеть, не паникуют ли они. В наших жизнях я был персоналом авиакомпании; Тэнс, Кейли и ее семья были пассажирами. Если она посмотрит на меня, и я запаникую, Тэнс испугается. И я не мог позволить ей пугаться.
Но да, порой по дороге на гольф я останавливался и просто кричал.
Тэнс всегда говорила, что если ты хочешь, чтобы за тобой приглядывали врачи, позволь им увидеть, что ты человек, и всегда будь с ними очень мил. Она постоянно налаживала связи со своими врачами и медсестрами. Тэнс была настолько необычной, что в любом случае ее никто никогда не забудет, но она всегда прилагала дополнительные усилия, чтобы быть милой с людьми, ухаживающими за ней; это был просто ее путь.
У ее главного врача, доктора Розенфельта, были свои проблемы со здоровьем, и она всегда спрашивала его, как он себя чувствует, как поживает его жена, куда они планируют поехать в отпуск. Он был занятым человеком и серьезным врачом, но ничего не мог с собой поделать, поэтому присаживался и немного с ней беседовал.
Но каждая химиотерапия вызывала регресс, требующий переливания крови или жидкостей, или она подхватывала другую инфекцию — Тэнс была так слаба. Необходимость возить ее туда и обратно в Сидарс-Синай по всем этим пробкам и по жаре была ужасной; я не знаю, как Кейли это удавалось, но она по-настоящему впряглась в этот момент.
Кейли ушла с работы на весь 2019 год. Она очень хотела заботиться о своей маме, и в последние шесть месяцев своей жизни Кейли была нашей сильной стороной. Как будто Кейли чувствовала, что она была там, когда все это началось, и доведет ее до самого конца. Я думаю, что ее связь с мамой была духовной. Возможно, это было из-за пересадки сердца — это сделало Тэнс тем человеком, которым она была и была частью истории Кейли с самого начала, и сделало их двоих похожими на одного человека. Наблюдая за этим со стороны, иногда это выглядело как внетелесные отношения; больше, чем мать и дочь, это было похоже на то, что они слились через эту раннюю травму в одного человека из двух.
Доктор Розенфельт был обеспокоен тем, что качество жизни Тэнс в настоящее время становится неудовлетворительным, и в мае 2019 года именно он впервые упомянул, что, возможно, она нуждается в хосписе, как в одном из вариантов. Тэнс была настолько не в себе от фентанила, что Кейли не думала, что она поняла это предложение. Кейли позвонила мне — в то время я неизбежно находился в Великобритании — и мне пришлось самому позвонить доктору, чтобы услышать, что он скажет. Я сказал Кейли, что мы продолжим химиотерапию, что мы пройдем через это вместе, все мы. Не думаю, что мне хотелось признаваться в том, что я услышал.
Тэнс всегда чувствовала себя в большей безопасности, когда рядом была ее мама, поэтому мы на самолете привезли Морин. А потом и Лу. Это были признаки последних событий.
Все же была еще одна последняя попытка химиотерапии. Тэнс должна была провести второй цикл в понедельник, но в субботу вечером у нее появились признаки нового приступа. Кейли дала ей дополнительный стероид, но потом справедливо решила обратиться в отделение неотложной помощи. Лорен сразу же поехала с работы в больницу, а потом тоже решила взять отпуск.
Кейли заснула в комнате с Тэнс, но ее разбудил доктор Розенфельд. Он вывел ее на улицу и тихонько сказал, что, по его мнению, Тэнс осталось жить около месяца. Последняя химиотерапия была отменена, а затем, когда мы были все вместе, нас пригласили на встречу в Сидарс-Синай.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал
