«Слишком короткая жизнь: трагедия Роберта Энке» 11. Окутанный туманом
***
Ла Масия опустела в полутени массивных стен стадиона. Утреннему солнцу потребовался бы еще добрый час, чтобы залить все поле резким светом, но в воздухе уже чувствовалась дневная жара. Тишина кричала Роберту Энке: «Они бросили тебя».
Накануне «Барселона» отправилась в Соединенные Штаты. Роберт, Роберто Бонано и нападающий Дани Гарсия должны были тренироваться самостоятельно в Ла Масии. Пустота напомнила троим мужчинам обо всем, чего там больше не было: смех товарищей по команде, ритмичный стук мяча, когда «Барса» перепасовывала его, вечная надежда лета на то, что на этот раз сезон закончится хорошо. Тишина Ла Масии кричала им: «Вы больше не нужны, найдите себе другой клуб как можно скорее».
Был понедельник, июль почти закончился. В Германии и Англии новый сезон должен был начаться через несколько дней. Было нереально думать, что сейчас ему может поступить подходящее предложение.
«У нас нет альтернативы «Фенербахче», — сказал Йорг, — и если мы посмотрим на это трезво, то это не самый худший клуб в мире. Зарплата неплохая, и ты можешь стать там чемпионом и снова оказаться на витрине магазина».
«Мы справимся, — сказала Тереза. — В конце концов, это всего лишь на год».
Они говорили ему об этом в течение нескольких дней, но Роберт ничего не отвечал. В то время турецкая лига рассматривалась как «сборная солянка» из игроков, у которых в карьере случился сбой. В глазах Роберта Турция была синонимом неудачи.
* * *
Середина июля. Двумя неделями ранее, на обратном пути в Барселону из отпуска в Германии, Роберт навестил немецких тренеров «Фенербахче» на тренировочном сборе в Битбурге.
Йорг и Тереза просили его встретиться с ними хотя бы один раз.
Он обедал с Кристофом Даумом и Эйке Иммелем в ресторане отеля. Погода все еще была достаточно хорошей, чтобы посидеть на террасе. Тереза была рядом с ним. Даум широко раскрыл глаза и заговорил так, словно пробовался на роль в театре, Иммель был от природы сердечен и с удовольствием рассказывал анекдоты из старых времен. Роберт, которого Тереза видела пьяным всего один раз в жизни, когда ему было семнадцать, щедро доливал себе красное вино.
Кто-то все еще ценил его как вратаря. На один вечер эта мысль наполнила его. Он расслабился, задал много вопросов: какого качества была защита «Фенербахче», хватил ли знаний английского в Стамбуле. Как приятно естественны были Тереза и Роберт, какая спокойная решимость исходила от них, подумал Иммель. «Когда мы с Даумом уехали, мы находились в состоянии настоящей эйфории. «Это должен быть он», — сказали мы друг другу».
Две недели спустя, после той тренировки в понедельник в покинутой Ла Масии, Роберт ехал домой и решил позвонить Йоргу.
«Я сам себя уговорил. Немецкая команда тренеров, хорошие деньги, давай просто попробуем».
Когда Йорг Неблунг добрался до Стамбула, ему показалось, что он попал в библейскую сцену. «И он разделил во́ды», — он не мог не думать об этом отрывке из Ветхого Завета, когда вышел из аэропорта Ататюрк вместе с Кристофом Даумом. Сотни болельщиков встречали тренера и его свиту, протянув к ним руки и головы, но они могли идти быстро, потому что, просто двигаясь вперед, Даум обнаружил, что может раздвигать волны из людей. После многих выходок и очень публичного оглашения потребления им кокаина, Даум разрушил свою репутацию в Германии. В Турции он был кем-то. В середине девяностых он превратил стамбульский клуб «Бешикташ» в чемпионов и обладателей кубков. В прошлом сезоне «Фенербахче» финишировал шестым — ужасное разочарование для самого популярного клуба страны; Даум давал обещание, что все снова будет хорошо.
Для Роберта это был обычный сценарий. После «Менхенгладбаха», «Бенфики» и «Барсы» он снова оказался в клубе, чье нынешнее положение не шло ни в какое сравнение с былой славой.
Он прибыл в Стамбул вскоре после Йорга самостоятельно. Тереза останется с друзьями в Сан-Кугате вместе с собаками и будет регулярно навещать его, как они договорились. Он должен был провести в Турции лишь один сезон, это был всего лишь промежуточный этап. Возможно, после этого он никогда не вернется в «Барсу»; ему останется лишь один год там по контракту. Он сам настаивал, чтобы они ни в коем случае не переезжали в Стамбул навсегда. Он хотел избежать ощущения, что решение было окончательным; ему нужна была уверенность в том, что он может вернуться в Сан-Кугат в любое время, даже если это будет всего на несколько дней. Но теперь он был один, впервые в жизни.
Число болельщиков в аэропорту сократилось до нескольких отдельных групп. Несколько человек узнали его и закричали что-то, чего он не понял. Судя по их лицам, слова были дружескими, но как он мог быть в этом уверен? Он знал, о чем писали в газетах. «Фенербахче» продал вратаря сборной Турции Рюштю Речбера, великого героя, в «Барсу». Президент клуба Азиз Йылдырым, привыкший принимать решения в приказном тоне, мечтал о том, чтобы на его место пришел чемпион мира из Франции Фабьен Бартез. А потом Даум настоял на том, чтобы привести этого немца, которого Йылдырым даже не знал и который больше не нужен был «Барсе»! Турецкие газеты вынесли приговор еще до того, как он приземлился в Стамбуле. Что было делать скамеечному вратарю в «Фенере»?
Ему пришлось подняться на трибуну перед этими газетными репортерами. Две пуговицы его белой рубашки были расстегнуты, сама рубашка небрежно свисала с брюк — Стамбул в августе. Фотографы жестом попросили его встать рядом с сине-желтым флагом «Фенербахче». Он положил одну руку на флаг клуба, а другую поднял большим палец вверх в знак того, что «Блестяще быть здесь, здорово играть за «Фенербахче»!» Его лицо говорило об обратном. Его щеки покраснели, глаза расширились от беспокойства.
Йорг решил притвориться, что не замечает напряжения Роберта. Он не хотел усугублять ситуацию, обращаясь к ней. Вместо этого он послал запрос Йылдырыму о том, готов ли он позировать для фотографии с Робертом. Такая картина могла бы немного смягчить ситуацию, создав впечатление, что президент клуба высоко ценит нового вратаря или, по крайней мере, терпит его.
Йылдырым проигнорировал эту просьбу.
«Это не имеет значения», — попытался успокоить себя Йорг. Главное, чтобы тренер был за Роберта.
Они поехали в отель, который клуб забронировал для Роберта — высококлассное заведение, но с увядающим очарованием, среди моря домов в азиатской части города. Пьера ван Хойдонка, друга Роберта по лиссабонским временам, который был подписан случайно в то же время, что и новый звездный нападающий «Фенербахче», поселили в роскошном отеле на усаженных деревьями склонах на другой стороне, с видом на Босфор.
Роберт не хотел никуда выходить.
Йорг пробыл у него там три дня. Договорившись с Робертом о переезде в отель ван Хойдонка, он весело отправился в путь, потому что «условия казались ему подходящими для быстрого обустройства», со своим старым другом ван Хойдонком поблизости, двумя или тремя немецкими турками, такими как Али Гюнес из «Фрайбурга» в команде, немецкими тренерами и городом, который в таких районах, как Галата и Бейоглу, был таким же оживленным, как его любимый Лиссабон.
Роберт с флагом «Фенербахче» после подписания контракта
Он каждый день ездил на тренировку с ван Хойдонком, простой путь в сорок километров — и им даже не нужно было ехать до конца города. Движение по Босфорскому мосту шло хронически медленно. Роберт подумал: «Хорошо, что Пьер здесь, по крайней мере, я немного повеселюсь». «Что случилось с Робертом? — думал Пьер. — Он волновался из-за всего — из-за пробок, из-за отсутствия концентрации у товарищей по команде, из-за всего. После этого он целую вечность вообще не разговаривал».
Агент по недвижимости, нанятый клубом, показал ему несколько квартир. Ладно, он снимет эту — просто чтобы принять хоть какое-то решение.
Однажды мы разговаривали по телефону. Я мимоходом упомянул, что иду поесть суши с другом. Это банальное слово «суши» что-то в нем пробудило. «А я вот застрял в пробке в Стамбуле на этом чертовом мосту!» Его голос звучал так сердито или, возможно, отчаянно, что я опешил.
Фактически он был один всего три дня. Йорг приезжал, потом еще и Тереза. В течение трех дней между ними «Фенер» сыграл предсезонный матч против «Коджаелиспора». За тридцать минут до начала матча на поле была принесена в жертву овца. «Я рад, что Тереза еще не приехала со своей любовью к животным», — подумал он. Когда она наконец прибыла в Стамбул, он уже думал о том, как будет обходиться без нее в течение нескольких недель после ее отъезда.
Он показал ей квартиру, которую нашел, и она пришла в ужас. В комнате почти не было света. Был полдень, стояло лето, и Терезе пришлось включить свет на кухне. Тараканы, напуганные внезапной яркостью, разбежались.
— Робби?
— Когда я смотрел на квартиру, мне показалось, что все в порядке.
— А теперь подумай о том, как мы живем в Барселоне. Что тебе в этом так нравилось?
Он пожал плечами.
«Мы с Терезой, возможно, совершили несколько ошибок, — говорит Йорг. — Поскольку в Барселоне ему было лучше, мы думали, что он справится со Стамбулом, так же как он снова пришел в себя после побега из Лиссабона или даже после Новельды». Для Терезы и Йорга Роберт был просто чувствительным человеком, который иногда терял равновесие в экстремальных ситуациях, но затем, когда он с огромным самообладанием прогонял меланхолию, то выходил из темноты окрепшим.
Тереза помогла ему найти другую квартиру в Стамбуле и вернулась в Барселону через четыре дня, накануне начала сезона. Через две недели Йорг снова приедет, а она сама вернется через три недели. Они думали, что, как только он преодолеет свою первоначальную тревогу, все будет хорошо, как было в Лиссабоне. Ему нужно было лишь убедить себя, насколько он хорош в первых нескольких играх. Если повезет, до тех пор ничего не случится.
Йорг отправил факс Роберту Энке, в «Свиссотель», номер 1296. «Доброе утро, Робби, прилагаю последние вырезки из прессы. Вчера коротко поговорил по телефону с Эйке; он сказал мне, что ты производишь очень хорошее и уверенное впечатление... приятно слышать! Нет никаких сомнений в твоем статусе и твоих способностях — я надеюсь, что в данный момент ты восприимчив к подобным заявлениям!!! Надеюсь, что все будет хорошо. Гюлегюле (пер. с тур.: всего хорошего), Йорг».
В ночь перед началом турецкого сезона 2003/04 команды остановились в тренировочном центре «Фенербахче» в Самандире, далеко к востоку от города. У Роберта был одноместный номер, и он хотел посмотреть Бундеслигу — «Бремен» против «Гладбаха», «Ганновер» против «Баварии» — точно так же, как он всегда делал в «Бенфике» с Жозе Морейрой в ночь перед игрой. В «Фенербахче» был лишь один немецкий канал, и у него не было прав на вещание Бундеслиги.
Морейра уже несколько недель не мог дозвониться до Роберта. После пребывания в «Бенфике» они регулярно разговаривали по телефону; Роберт всегда перезванивал, когда находил среди пропущенных звонков номер своего маленького брата-вратаря. Теперь Роберт молчал. «Это последний его номер, который у меня был — говорит Морейра, показывая мне свою телефонную книгу — это испанский номер. Позже Морейра поговорил с ван Хойдонком. — Как дела у Роберта? Ты ведь был с ним в «Фенербахче», не так ли?»
«Роберт уже не тот, — сказал ван Хойдонк. — Он больше ни с кем не разговаривает. Он стал каким-то странным».
Роберт сидел в своей комнате в Самандире, и часы до игры медленно тянулись. Он поискал листок бумаги, нашел факс Йорга и написал на обороте «Стамбульский дневник». И он начал писать.
10.08.2003. На базе в Самандире. Сегодня первая игра чемпионата. Здесь довольно мрачно.
Я, как и следовало ожидать, не так уж велик. Это смесь страха, нервов и тоски по дому. Тоска по дому, по моей жизни с Терри и собачками. Терри улетела вчера.
Я часто задаюсь вопросом, почему я перешел в «Фенербахче», и задолго до того, когда у меня все еще было время для принятия решения. Я, вероятно, также не был бы в потрясающем состоянии в «Барселоне», без каких-либо перспектив, но у меня была бы Терри, мои друзья и мое окружение, где я чувствовал бы себя в безопасности.
Я немного разочарован тренерским штабом. Даум должен уделять гораздо больше внимания дисциплине. Я почти не общаюсь с командой.
В таком настроении он поехал на стадион.
До центра города оставалось сорок километров; еще одна пробка на мосту. Стадион «Фенербахче» находился недалеко от дворца Топкапы, где жили султаны, правители Османской империи. Трибуны представляли собой четыре желто-синие стены, состоящие из пятидесяти двух тысяч фанатиков, их противников, болельщиков «Истанбулспора», вообще не было слышно.
Роберт был одет в блестящую темно-синий свитер с намеком на V-образный вырез и шорты, почти такие же широкие, как у боксера. Он хорошо выглядел в своем новом снаряжении, сильный, но проворный. Позже его лицо можно было увидеть лишь на фотографиях.
В Барселоне Тереза решила сбежать от этой ситуации, воспользовавшись Диккенсом. Она въехала в лес и пустила лошадь галопом. Скорость заставляла ее сосредоточиться на том, что она делала, и не думать о том, что прямо сейчас в Стамбуле идет футбольный матч.
«Истанбулспор» был на грани банкротства. В конце сезона команда лишь на одно спасется от вылета. «Фенер» пытался доминировать в игре, но «Истанбулспор» приехал защищаться — прерогатива маленькой команды. «Фенер» не мог прорваться. Они начали нервничать. Затем, всего через восемнадцать минут после начала игры, с половины «Истанбулспора» был произведен длинный пас. Роберт выбежал, но в десятую долю секунды понял, что не доберется до мяча. Единственный нападающий «Истанбулспора», израильтянин Пини Балили, ставший гражданином Турции по имени Атакан Балили, уже был на мяче, защитники «Фенера» находились далеко позади него. С расстояния почти в двадцать семь метров он со смаком перебросил его над головой Роберта. Вратарь, застрявший на линии штрафной, отчаянно побежал назад, преследуя мяч, чувствуя, что он просто вытащит его из сетки.
На трибуне Эйке Иммель был убежден, что «он ничего не мог поделать с этим голом. Этому предшествовал невероятно глупый неуместный пас Сельчука и такая быстрая контратака, что Роберт не успел подправить свою позицию». Роберт, с другой стороны, громко кричал на себя, пнув мяч в сторону центрального круга. Его нога зацепилась за какую-то туалетную бумагу, которую фанаты бросили в его сторону. Ему показалось, что кто-то переключил все на замедленную съемку. В его восприятии все, казалось, двигалось с необычайной медлительностью. Позже он заметил Йоргу: «Все было окутано туманом».
Во втором тайме мяч попал к нему после обратного паса. Роберт не выказывал никаких признаков того, что собирается что-то с ним делать. Ропот на трибунах перерос в грохот. Иммель почувствовал, как его сердце забилось быстрее. «Выбей мяч, парень!», — подумал он. Игроки «Истанбулспора», которые не удосужились как-то побеспокоить вратаря после гола, заколебались, а затем первый из них, Балили, бросился на него. А Роберт по-прежнему не двигался. Как будто он не знал, что делать с мячом; как будто он забыл, как выполнить простой пас. «Избавься от него, быстро!» — хотелось кричать Имеллю.
Слишком поздно.
Балили подхватил мяч у Роберта. В штрафной «Фенера» царила неразбериха. Пятьдесят две тысячи человек кричали и дико визжали, ошеломленные хаосом на поле. Наконец защитник отвел угрозу.
Иммелю требовалось время, чтобы оправиться от шока. «У Роберта случилось настоящее помрачение рассудка», — сказал он.
Через пятьдесят семь минут счет был 0:3 в пользу «Истанбулспора». Монеты, зажигалки и бутылки летели мимо ушей Роберта. Он знал, что за воротами стоят болельщики его команды.
Когда Тереза вернулась домой, она знала, что сможет найти результат по Телетексту, но придумывала любой предлог, чтобы не включать телевизор. Сначала она примет душ.
Четверть часа спустя зазвонил ее телефон.
— Привет, это Гуннар.
В детстве друзья Роберта восхищались тем, что у Роберта есть брат, который на шесть лет старше. Его старший брат мог бы рассказать им что-нибудь о музыке и девушках. Гуннар стал отцом в возрасте двадцати одного года. С тех пор как Роберт стал профессиональным спортсменом, они виделись всего несколько дней во время каникул и иногда разговаривали по телефону.
— Да, Гуннар? — сказала Тереза.
— Я просто хотел позвонить.
— Гуннар, если ты что-то знаешь, пожалуйста, скажи мне.
— Да. Три-ноль.
— Выиграли или проиграли?
— Проиграли
У Терезы подкосились ноги прямо на лестнице.
Она снова и снова набирала его номер телефона. «На улице уже стемнело», — вспоминает Йорг, который тоже старался прозвониться. Наконец Роберт перезвонил Терезе. Он снова был на том мосту, в пробке.
Он сказал, что возвращается домой. Он сдавался.
«Ради бога, Робби, не делай ничего опрометчивого. Пожалуйста, поспи хотя бы одну ночь, и давай поговорим об этом завтра».
Нет, он принял решение во время игры. Никаких сомнений по поводу этого больше нет.
«Я понимаю, что ты чувствуешь, всем хочется бросить все, когда дела идут не очень хорошо. Но потом будет только хуже. Продолжай в том же духе еще неделю или две, одну или две игры, и ты справишься с этим, я знаю. Мы справимся с этим. Я люблю тебя».
Она боялась, что если он сдастся, то совсем сломается. И что он никогда себе этого не простит.
«Ее слова пошли мне на пользу», — написал он в своем дневнике. Но по телефону он был непреклонен: нет, он больше не может этого делать. Его карьера завершена.
Роберт совершил еще один телефонный звонок, прежде чем выключить телефон, чтобы никто не мог до него дозвониться.
Марко ответил с энтузиазмом, как всегда, когда слышал голос своего друга. После этого он долго ничего не говорил. «Я здесь разорвусь на куски, мне нужно уйти, это не работает». В памяти Марко фразы его друга постоянно крутились в его голове, становясь все быстрее и быстрее, и у него кружилась голова.
— Робби, просто расслабься, постарайся взять себя в руки. И если это не сработает, уйди.
— Но тогда я останусь без работы.
— На шесть месяцев, и что? Ты найдешь другой клуб в зимнее трансферное окно.
Марко был шокирован планами своего друга, но менее ошеломлен перспективой остаться без футбола в течение шести месяцев. Он только что сам перешел из «Нюрнберга» в «Ареццо» из итальянской Серии С. Он верил, что если он возобновит свою карьеру на значительно более низком уровне в стране, где никто не судил о нем по трем голам в первых семи матчах Бундеслиги, он, наконец, избавится от постоянного давления на себя. За три дня до своей первой игры в Италии он услышал, как тренер говорил о нем по телевизору: «Он игрок, на которого нужно просто щелкнуть языком». У Марко снова все сжалось внутри. Он неуклюже, вяло, бессильно тащился через эту первую игру. «Если все, что у тебя есть — это футбол, и игра идет не так, — говорит Марко, — у тебя не остается ничего, кроме сомнений».
На следующее утро Роберт проснулся с ощущением, что совсем недавно заснул. Ему нужно было уехать из Турции.
Однако прежде всего он поискал лист бумаги.
11.08.2003. Со мною покончено. Они проиграли 0:3. Начиная с первого гола, я выглядел не очень хорошо. После этого я очень нервничал во втором тайме. Был высмеян некоторыми болельщиками. Говорил сегодня с отцом, Йоргом и Терри. Хотелось бы уехать из Стамбула, наконец-то пройти надлежащий курс терапии. Во всяком случае, так больше продолжаться не может. Вчера понял, что я просто не соответствую требованиям. Йорг пытается уговорить меня, чтобы кто-нибудь прилетел ко мне или чтобы я принял какое-нибудь лекарство. Я не хочу этого делать, я не хочу делать это здесь. Терри только что позвонила, и ей пришлось снова положить трубку, чтобы поплакать. Я чувствую себя беспомощным и встревоженным, я не выхожу из гостиничного номера, я боюсь чужих глаз. Я просто хотел бы жить без беспокойства и нервов. Я знаю, что разрыв этого контракта будет иметь далеко идущие последствия, но я не могу думать ни о чем другом. Я не знаю, как жить дальше. Я хочу сегодня поговорить с Даумом, не знаю, как это высказать. Боюсь его реакции. Знаю, что в прошлом я несколько раз упускал возможность начать курс терапии.
Тренер дал команде два выходных дня из-за поражения. Не видеть друг друга — лучшая терапия, считал Даум. Так что Роберту придется позвонить Дауму. Раскаленный страх перед игрой вернулся, накапливаясь внутри него. Что он скажет Дауму?
Зазвонил его телефон.
— Здравствуйте?
— Роберт, это Эйке.
— Эйке!
— Я уверен, что после той игры ты спал не больше, чем я. Я просто хотел сказать, что, если ты хочешь кофе, то я заскочу. Мы могли бы также совершить прогулку на лодке по Босфору, чтобы ты мог увидеть, насколько прекрасен город. Или, если тебе так хочется, мы могли бы сделать то, что делал Олли Кан после таких игр, и пойти потренироваться, пока тебя не стошнит, пока ты не избавишься от всех своих разочарований.
— Эйке, как здорово, что ты позвонил. Я как раз собирался тебе позвонить. У меня огромная проблема, но мы не можем говорить о ней по телефону.
— Я заеду к тебе в отель.
Голос Роберта напугал Эйке Иммеля. Неужели они с Терезой расстались? Неужели кто-то из его семьи умер? Это объяснило бы гипер нервозность в его игре. «Я до сих пор вижу, как полчаса спустя стучусь в дверь его гостиничного номера, и думаю: «Черт, и что сейчас будет?» Я и не подозревал о том, что произойдет дальше».
Слава богу, Эйке был хорошим парнем, подумал Роберт. Всегда болтал, всегда позитивно смотрел на вещи, хотя у него был артрит в бедре — он измотал его за двадцать лет работы профессиональным вратарем. Не совсем идеально для тренера вратарей, но сейчас это не было проблемой.
В гостиничный номер свет лился через широкие окна. Босфор сверкал на солнце. На противоположном берегу лежала Азия.
Роберт подождал, пока Эйке сядет. Стулья были ромбовидными, цвета охры.
— Я должен закончить свою карьеру.
— Роберт, что случилось?
— Я не могу продолжать. Я просто боюсь — боюсь выйти из гостиничного номера, боюсь открыть газету, боюсь надеть перчатки.
Эйке вспомнил пару десятилетий назад, когда он был вратарем сборной, полуфиналистом чемпионата Европы, и опрометчиво объявил о завершении своей карьеры за национальную сборную, когда ему показалось, что тренер внезапно заинтересовался Бодо Илльгнером. «Я боялся перед каждым сезоном, — говорит Иммель. — Боялся вратарей-соперников, боялся нового тренера. В некоторые дни все, что мне требовалось — это обнаружить крошечную дыру в поле в пределах вратарской площадки — о Боже, что, если мяч попадет в это углубление? Такой удар будет невозможно спасти».
Он знал страх Роберта, подумал Эйке, и знал, как быстро он может испариться. Одна или две хорошие игры спустя, и Эйке всегда думал: «Я надеюсь, что моя защита сегодня действительно плоха, так что мне придется иметь дело с пятнадцатью серьезными ударами — я могу справиться со всем, что угодно!»
— Роберт, ты ничего не мог поделать с этими голами. Эйке действительно верил в это. — И тот факт, что ты нервничал... Как ты думаешь, как я чувствовал себя в первый раз, играя за «Манчестер Сити», внезапно в чужой стране? В первом тайме против «Тоттенхэма» я пролетел мимо двух кроссов, как абсолютный новичок, а позже я действительно хорошо играл за «Сити». Так будет и с тобой, поверь мне.
— Это бессмысленно. Я все время чувствую тревогу. Я не могу продолжать. Я не хочу продолжать.
Они проговорили два часа, прежде чем Эйке понял, что потерял своего вратаря. Он позвонил Дауму, Роберт сидел рядом с ним. Вскоре тренер подошел в номер 1296. «Роберт сказал, что он заканчивает свою карьеру, ему нужно лечение». Он не упоминал слово «депрессия», лишь беспокойство. Даум слушал, кивал, говорил, что понимает. Он поможет ему расторгнуть контракт.
Тем временем Йорг Неблунг через Немецкий спортивный университет в Кельне получил номер уважаемого психолога. Он надеялся, что она сможет полететь с ним в Стамбул, чтобы осмотреть Роберта, пока он будет играть за «Фенер». Он был агентом, который прикрывал спину своего протеже, который должен был укреплять позиции Роберта, когда мог, подумал Йорг. Он оставил сообщение на автоответчике психолога.
Зазвонил его телефон. Может быть это была она. Это был Даум. Он сказал, что Йорг должен был немедленно приехать в Стамбул.
* * *
Наступил вторник, второй свободный день после матча с «Истанбулспором». Роберту ничего не оставалось, как ждать Йорга. Из своего гостиничного номера он наблюдал за кораблями на Босфоре, десятками паромов, нефтяных танкеров и пароходов. Нигде вода не притягивает так, как в Стамбуле. На Босфор можно смотреть вечно, и корабли с их неторопливыми, ровными движениями уносят вас и возвращают в ваши мечты. Но он смотрел прямо через реку. Его Стамбул целиком состоял из гостиничного номера.
Он взял гостиничную ручку с синими чернилами и тонким пером.
12.08.2003. Наконец-то я должен научиться правильно прислушиваться к тому, что мне говорят мои недра или мой разум. Я до сих пор не знаю, почему я перешел в «Фенербахче», вероятно, потому, что думал, что мне просто нужно, чтобы я снова был нужен, и все восстановится. Но, к сожалению, это не так просто. Год, проведенный в Барселоне, сильно изменил меня. Вся уверенность в себе, которую я приобрел за три года в Лиссабоне, была у меня отнята. В моем теперешнем состоянии ума я недостаточно подготовлен для футбола. Долгое время я не признавался в этом, хотя должен был заметить: Я всегда радовался, когда мне не приходилось играть, даже в тренировочных играх. Когда тренер оставил меня на скамейке, я представлял это как большую несправедливость (что, возможно, случалось время от времени), но на самом деле я всегда был расслаблен и счастлив, когда наблюдал за игрой со стороны. Я также очень боюсь мнения общественности, прессы и глаз людей. Меня парализует страх. Я не знаю, насколько давно я начинал игру взволнованным, но относительно спокойным. В будущем я постараюсь немного писать от души. Надеюсь, это поможет.
— Ты уже в Стамбуле? — спросила Тереза Йорга по телефону.
— В принципе, да.
— Что это значит?
— Я приехал, но не знаю, доберусь ли когда-нибудь до отеля. Таксист считает, что вполне уместно мчаться по городу со скоростью сто тридцать километров в час. И на случай, если ты мне не веришь, у него еще и все окна открыты.
Тереза не смогла удержаться от смеха. Как будто они заранее договорились, Тереза и Йорг шутили друг с другом с воскресенья. Каким-то образом должен был образоваться выход из этого отчаяния.
Следующий водитель, присланный клубом, уже ждал Йорга в отеле — окна были закрыты, и он не мог этого не заметить. Йорг коротко поздоровался с Робертом, потому что ему нужно было идти. Они увидятся позже. Йорг не знал, куда они направляются, поэтому у него было такое чувство, что его везут в самый дальний уголок города.
Вскоре он обнаружил, что сидит в квартире с турецкими коврами и множеством кресел лицом к лицу с пятью мужчинами из клуба. Президент не приехал: Йылдырым сразу понял, что этот вратарь ниже его по статусу. Йорг знал Даума и его личного помощника Мурата Кус, но не троих других мужчин с серьезными лицами. Он принял их за вице-президентов, но они ему представлены не были. На самом деле они уже кричали на него. Кус переводил веселым голосом:
О чем думал Йорг, что творилось у него в голове, навязывая такого вратаря «Фенербахче»?
Йорг знал истории о снятии тренеров и увольнении игроков в Турции. В 2000 году президент «Бурсаспора» достал пистолет из своего стола, когда его немецкий тренер Йорг Бергер настоял на том, чтобы условия, согласованные в его контракте, были соблюдены.
Йорг вел себя так, словно ничего не слышал. — «Роберту нужен курс терапии, поэтому, к сожалению, он должен вернуться в Германию. Он согласовал это с тренером. Поэтому я бы попросил клуб предоставить ему несколько недель отпуска».
— Что? Мы должны продолжать платить ему, пока он отдыхает в Германии? Он также может пройти курс терапии и здесь. В Стамбуле есть прекрасные учреждения для подобной терапии.
Слуга прошел через комнату с серебряным чайником и молча и элегантно налил мужчинам чай.
— Если Энке хочет уехать, пускай уезжает. Но в таком случае контракт расторгается, и все!
— Это было не так просто, — сказал Йорг. — Если контракт будет расторгнут, то Роберт останется безработным до следующего трансферного окна, которое откроется через пять месяцев. Клуб должен будет выплатить ему какую-то финансовую компенсацию.
— Он больше не получит денег! Зачем тебе деньги? Ты не получишь денег даже на билет на самолет!
«Как ты видишь, они расстроены, — сказал Кристоф Даум. — Лучше всего было бы, если бы Неблунг и Энке просто улетели».
— Я поговорю с Робертом и дам вам знать завтра, но я уверен, что он просто так не расторгнет контракт и не откажется от своей зарплаты, — сказал Йорг.
Разговор шел по кругу в течение часа, но затем вице-президенты, или кто бы они ни были, встали и ушли, не пожав им руки. Они громко разговаривали по-турецки и указывали на Йорга.
Они заставили его ждать водителя. Даум тоже остался в квартире. Ему явно больше нечего было сказать Йоргу. Не говоря ни слова, Даум взял телефон и позвонил бразильскому посреднику Хуану Фигеру. Громко и без малейшего стеснения Даум уже вел переговоры о следующих новых игроках. Йорг все еще находился в квартире после полуночи, не зная, где она и кому принадлежит. Он задумался, не была ли жизнь, в конце концов, просто мыльной оперой.
На следующее утро Роберту пришлось вести себя так, как будто он все еще был совершенно нормальным игроком «Фенербахче». Ему нужно было идти на тренировку.
Даум отвел его в сторонку, — «Во что, черт возьми, играет его агент, требуя денег вдобавок ко всему? Люди в Турции были вспыльчивы, они могли очень разозлиться».
А Роберт только-только начал относиться к тренеру как к другу.
В своем дневнике он пытался привести мысли в порядок:
14.08.2003. «Фенербахче» пригрозил Йоргу и мне открытым насилием, если мы немедленно не расторгнем контракт. Даум присоединился к ним и никоим образом не выступал в качестве посредника. Я был вынуждена признать, что было ошибкой открыться этому человеку.
— Как ты? — спросила Тереза по телефону.
— Хорошо, если не считать того, что они подвесили меня за ноги из окна двенадцатого этажа отеля, — ответил Йорг.
И на мгновение Роберт рассмеялся вместе с ними.
Йорг переехал в гостиничный номер Роберта. Он сказал Роберту, что чем их больше — тем безопаснее. Роберту лучше не быть одному, подумал он. Всякий раз, когда они выходили из номера, Йорг прикладывал мокрый волос к двери и к дверной коробке, чтобы, вернувшись, проверить, был ли кто-нибудь в номере в их отсутствие. Это была шутка, чтобы рассеять мрак, но в то же время все это было серьезно. «Мы должны были быть готовы ко всему, даже к краже наших паспортов, к контрабанде наркотиков в чемоданах, к чему угодно».
Роберт ясно дал понять, что Йоргу больше не нужно беспокоиться о переговорах. Он хотел только одного: выбраться из Стамбула.
Контракт был расторгнут в тот же день. «Фенербахче» обязался оплатить Роберту расходы на гостиницу и обратный рейс. Он не попросил больше ни цента.
Через пятнадцать дней после того, как он прибыл в Стамбул в своей летней рубашке, Роберт отправился домой. «Фенербахче» опубликовал заявление: контракт был расторгнут по обоюдному согласию сторон. Роберт рассказал журналистам о «чувстве» и не смог объяснить свое решение от первого лица: «Если в новой среде что-то просто не так, и ты не чувствуешь себя хорошо, ты не можешь действовать должным образом. И прежде чем ты отправишься в еще более несчастливую ситуацию, лучше подвести под ней черту». Даум прокомментировал: «У него были проблемы со здоровьем, но сказал мне об этом только после игры». Журналисты пришли к выводу, что Энке вошел в игру с травмой и поэтому повредил себе «своими преувеличенными амбициями».
Говорить открыто о своих тревогах не казалось возможным.
В футбольном мире большинство людей все равно качали головами. Профессионал не уходит в отставку. Это ожидание было заключено в слове «профессионал». Быть профессионалом — значит подавлять эмоции, продолжать справляться. А если на поле что-то не получается, то профессионал просто садится на скамейку запасных, тайно начинает искать новый клуб и тем временем получает свою зарплату. «Многие люди говорили, что Энке выжил из ума, и, честно говоря, если посмотреть на это трезво, то это можно увидеть и так», — сказал Роберт.
Лишь Юпп Хайнкес, его тренер в Лиссабоне, видел что-то еще. «Впервые за четыре года я вспомнил, что в «Бенфике» он тоже хотел сразу же вернуться домой. Потом мне пришло в голову, что у него могут быть более серьезные проблемы».
Согласно правилам ФИФА, игрок не мог дважды сменить клуб за одно трансферное окно. Роберт действительно останется без работы по крайней мере на пять месяцев. Был ли он потерянной душой или был свободен? Когда он размышлял об этом в аэропорту Ататюрк, он думал, что можно быть и тем и другим одновременно, потерянным и свободным, побежденным и испытывающим облегчение.
Стремясь поскорее покинуть Стамбул, он прибыл в аэропорт за пять часов до вылета в Барселону.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Алёна Цуликова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
Спасибо, что взялись переводить/редактировать!