«Слишком короткая жизнь: трагедия Роберта Энке» 10. Мысли у бассейна
***
Он бы с удовольствием разрушил свою карьеру. Мысль становилась все более явной, все более заманчивой: что, если я просто перестану ходить на тренировки? Разорвал контракт, попрощался и бросил футбол?
Но что он тогда будет делать? В двадцать пять лет он не мог просто взять и начать учиться — да и какой предмет он выберет? Когда он прочитал книгу «100 рабочих мест с будущим» шесть лет назад в Менхенгладбахе, не было такой профессии, которая захватила бы его. Когда репортеры спросили его во время работы в молодежной команде, какой работой он хотел бы заниматься, если с футболом не получится, он ответил: «Спортивной журналистикой». Но теперь он еще и не мог бы быть футбольным репортером. Это означало бы только признать свой провал.
— Это была просто игра, которая пошла не так. Все в команде плохо сыграли. И Вальдес тоже несколько раз пропускал легкие мячи.
— Это другое. Тренеры любят Виктора. У меня был лишь тот единственный шанс. И я все испортил.
— Но ты великолепный вратарь. Рано или поздно все наладится. Я очень верю в тебя.
— Все кончено, Терри. В этом больше нет смысла. Чего я действительно хочу, так это сказать Парере, чтобы он разорвал мой контракт.
Тереза чувствовала, что он этого не сделает, но она все еще была поражена. Его печаль была такой явной.
Они сидели у бассейна в своем саду, но им не хотелось прыгать в воду. Поражение в Новельде было четыре дня назад.
Другие игроки вернулись к своей повседневной жизни. Всего за день до этого «Барса» выиграла матч в Бильбао со счетом 2:0, с Вальдесом в воротах и Франком де Буром в центре обороны. По дороге домой ван Гал просидел в пробке в туннеле Гарраф — по его словам «два с половиной часа» — и водители других машин показывали ему большие пальцы. «Новельда» набрала свое первое очко в сезоне благодаря ничьей со счетом 2:2 и голу Мадригала в Паламосе. Один Роберт был брошен на произвол судьбы. Неделю спустя, на дерби с «Эспаньолом» в Барселоне, в составе «Барсы» его не было.
В часы размышления с Терезой, он сунул ноги в бассейн и простыл.
«Спали допоздна, собаки тоже, — записала Тереза в своем дневнике. — У Робби снова депрессия». Правда, теперь, после того, как она была рядом с ним во времена его двух клинических депрессий, она предпочла бы написать: «Он снова был в мрачном настроении».
Прибыли спасательные отряды. Йорг Неблунг поспешил в Барселону, позже то же самое сделал и Дирк Энке. Звонил Марко и мать Роберта с ее непоколебимым оптимизмом. Почему он не может быть похож на нее? Когда Ганс Йорг прибыл в Сан-Кугат, Тереза тоже разболелась — она заразилась от него.
«В отношениях Роберта со мной и Марко была большая разница, — говорит Йорг. — С Марко это была простая дружба. Но я был еще и его советником. Так что случались конфликты. Мы часто неправильно мурыжили друг друга, и были времена, когда я был властным».
— Иди на тренировку, — говорил Йорг. — Ты можешь публично нанести де Буру ответный удар, — добавлял Йорг, когда Роберт вернулся с базы.
— Какой в этом смысл? — спрашивал Роберт. Он не любил конфликтов и еще меньше хотел, чтобы ему напоминали о Новельде. — Я просто чувствовал себя разбитым. Я был так поглощен собой, что закрылся от всего мира.
Ни Йорг, ни Тереза не обладали какой-либо психологической подготовкой. У них был лишь здравый смысл.
«Грустным людям стоит заняться делом и взбодриться», — думали они.
Из спальни семьи Энке было видно поле для гольфа Сант-Кугата. «Пойдем, поиграем в гольф», — сказал Йорг.
«Гольф?» — Роберт посмотрел на него так, словно его только что пригласили полететь на Луну.
Они не были уверены, всегда ли они выбирали правильную клюшку из своей одолженной сумки для гольфа, и, судя по скептическим взглядам других игроков, они выглядели дураками. Тем лучше. Йоргу не нужно было заставлять себя быть смешным, комедия уже оказалась разыграна.
Роберт со своим агентом и другом Йоргом Неблунгом.
Также Роберт решил отправиться с Терезой в конюшню для верховой езды. Диккенс снова прыгал и бегал; блеск вернулся в его подшерсток и, как показалось Терезе, в его глаза. Но в течение получаса лошадь в последний раз вернулась в свое ужасное старое состояние, с покачивающимся грузом на спине. Роберт как робот сидел на Диккенсе, и когда он слез с него, рассмеялся.
Когда людей, знавших его, спрашивают, что помнят больше всего о Роберте, большинство из них, не задумываясь, отвечают, как тренер вратарей сборной Андреас Кепке: «Как он смеялся».
Через несколько минут глаза Роберта снова стали тусклыми, стеклянными, как у человека, которого на самом деле нет.
«Тебе нужно сходить к психологу», — бросил Йорг на прощание, прежде чем улететь обратно в Кельн.
Он нашел в Барселоне немецкого специалиста, доктора Генриха Гельдшлегера, дипломированного психолога и психотерапевта.
«Сходи», — сказал Йорг.
Доктор принимал в Эшампле, где модернистские здания подчеркивают историческую красоту Барселоны, а массы автомобилей превращают город в современный ад. Доктор Гельдшлегер сказал Роберту, что думал о нем после того, как услышал о Новельде.
Своим пристальным взглядом, усами и зачесанными назад черными волосами Гельдшлегер немного напоминал вратаря сборной Англии Дэвида Симэна, который в то время приобрел репутацию ненадежного человека.
Врач диагностировал отчуждение, глубокую меланхолию, которую многие люди испытывают после тяжелой утраты, увольнения с работы или после издевательств. Они должны были попытаться справиться с паническими ситуациями, с которыми Роберт сталкивался в футболе. «И, возможно, некоторое расслабление мышц по методу Якобсона помогло бы», — сказал Гельдшлегер, потому что мышечное напряжение часто идет рука об руку с напряжением психологическим. Роберт наблюдал, как доктор показывал ему упражнения. Сожмите кулак на пять секунд с закрытыми глазами, затем быстро разожмите кулак и сконцентрируйтесь на изменении напряжения…
Роберт был настроен скептически, но в течение нескольких недель все же продолжал регулярно посещать доктора Гельдшлегера. Он не посмел отказаться. Он чувствовал, что должен что-то сделать.
Когда в Барселону приехал его отец, Роберт взял его с собой на тренировку. «Барселона» тренировалась на футбольном поле, на которое пожаловалось бы большинство местных игроков, оно было явно более узким и коротким, чем поле обычного размера. Там они не могли тренировать угловые. Площадка Ла-Масия была визитной карточкой «Барсы». Этой команде не нужно было готовиться к угловым.
После разминки прессе пришлось покинуть площадку, чтобы игроки могли спокойно поработать. «Мне разрешили остаться», — гордо говорит отец. Он был зачарован, наблюдая за бесконечными пасовыми квадратами. Как и всех, кто впервые видел «Барсу», его отца переполняло чувство, что он никогда не испытывал ничего подобного. «То, как они играли — быстро-быстро, бум-бум — и все равно тренер кричал на всех. Я думал, что ван Гал был ужасен».
Во время перерыва тренер созвал команду, чтобы объяснить следующее упражнение. Роберт стоял вне круга игроков, в нескольких метрах позади своих коллег.
«Почему бы тебе не присоединиться к команде, если ты ее часть?» — спросил его отец по дороге домой.
Роберт не ответил.
«Это только усложняет дело. Тренер увидит это и подумает: он не вовлечен».
Энке не стал развивать эту тему.
Что-то сжималось внутри него, когда команда стояла близко друг к другу. Это было смутное чувство, но ему хотелось показать, что чувствует себя отвергнутым. Он хотел, чтобы кто-нибудь в клубе узнал, насколько он несчастен. В то же время он не желал открыто показывать свое состояние.
«Во время тренировки он продолжал шутить», — говорит Роберто Бонано.
«Роберт был особенным, — говорит Виктор Вальдес. — Трудно было сказать, веселый он или грустный. Он всегда выглядел одинаково».
Если тренировка шла хорошо, он становился вызывающим: «Он им покажет».
В Ла-Масии, где никому не разрешалось наблюдать за тренировками, были большие дыры в зеленом нейлоновом укрытии, установленном в качестве щита от посторонних. Журналисты и болельщики заглядывали в дыры, всегда готовые убежать, когда придут охранники. Они наблюдали, как центрфорвард Патрик Клюйверт пробил с разворота, двигаясь величественно: его удар, как и планировалось, приземлился в семи метрах перед воротами и отскочил за пределы досягаемости вратаря. Роберт уже прыгнул и снова напрягся всем телом. Как раз перед тем, как мяч влетел в угол ворот, он добрался до него, никто не мог сказать, как именно. После этого, все еще лежа на траве, он снова был наполнен чистой радостью, которую может вызвать только эффектный сейв. Болельщики зааплодировали, его товарищи по команде зааплодировали. И через мгновение почти все забыли, что они только что видели.
У «Барсы» были опасения, которые перевешивали душевное состояние запасного вратаря. После шести игр клуб занимал одиннадцатое место в чемпионате — ужасный результат. Команда была собрана в спешке, и ей не хватало баланса: в частности, ей нужен был выдающийся оборонительный полузащитник. Высокоуважаемые игроки сборных, такие как Франк де Бур и Гаиска Мендьета, были не в форме, и ван Гал разжаловал Рикельме, настоящего спасителя, до статуса протирателя штанов на скамейке запасных. Для этой команды, у которой было слишком много проблем, безжалостный подход ван Гала был именно тем, в чем они точно не нуждались. «Дела шли плохо, — говорит Бонано. — Атмосфера была сумасшедшей, каждый день что-то менялось. Иногда тренер приходил в ярость и оскорблял игрока, или же кто-то из совета директоров на нас набрасывался. Каждый день я пытался быть счастливым, когда шел на работу. Но это было трудно».
В надежде наконец что-то исправить, в конце октября тренер поменял вратаря. Вальдесу так и не удалось избавиться от юношеской нервозности. На его место ван Гал поставил Роберто Бонано.
До этого Бонано был третьим вратарем «Барселоны».
«Прошло всего три месяца с момента феерического прибытия Роберта в "Барселону", — сказал Йорг Неблунг, — и люди уже начали писать, будто совершенно естественно, что "Барса" продаст его при первой же возможности».
После тренировки Роберт шел пешком двадцать метров от Ла-Масии до раздевалок, щелкая шипами по асфальту. Этого короткого отрезка обычно было достаточно, чтобы заставить его внутренне рухнуть после огромных усилий, которые он вложил в свои тренировки. Тот факт, что он так хорошо тренировался, только напоминал ему, насколько безнадежным было его положение.
Франс Хук, тренер вратарей, иногда его сопровождал. Всякий раз, когда Хук что-то говорил ему, Роберт всегда отвечал вежливо, часто с улыбкой. Но он больше не заговаривал первым с Хуком. Тренер ничего не заметил. «После тренировок Хук всегда сразу садился за компьютер и занимался сделками, акциями или чем-то в этом роде», — сказал Роберт, почти крича от ярости. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что в этом плохого. Хук не мог понять, как сильно он жаждал похвалы, вместо вопроса: «Как дела, Роберт?»
«Вратарь испытывает очень сильное давление как изнутри, так и снаружи. Тренер вратарей всегда должен быть другом вратаря», — говорит Вальтер Юнгханс, наставник Роберта в Лиссабоне.
«Роберт Энке был милым человеком с хорошими манерами, — говорит Хук. — Иногда с таким вратарем нужно, образно говоря, вылить ему на голову ведро холодной воды, чтобы он проснулся и столкнулся с суровой футбольной реальностью».
Esto no! — был боевой клич Хука. Виктор Вальдес хорошо имитирует его громкий голландский акцент: Esto nooo! Только не это! До сих пор Хук считается одним из самых компетентных и передовых тренеров вратарей, но в его школе вы, по-видимому, не замечаете, страдает ли один из ваших вратарей. «Я иногда говорил Энке и Бонано: "Вы слишком милые", — говорит Хук. — Футбол — суровый мир. Как игроку, вам иногда приходится быть жестоким. Виктор был единственным, у кого было немного mala leche, как говорят в Испании — плохое молоко в жилах. Немного менталитета Оливера Кана, как скажут в Германии. Я мог бы пожелать большего соперничества между ними тремя».
Роберт жаждал понимания, а Хук кричал: «Esto no!» Роберт принимал это на свой счет: Хук не любил его, Хук обращался с ним несправедливо, Хук затаил на него обиду, потому что он потерпел неудачу в Новельде. Он больше не замечал, что Франс был так же безжалостно честен с двумя другими голкиперами. «Хук тоже часто нападал на меня, можете быть уверены», — говорит Бонано.
Хук по-прежнему убежден, что его отношения с Робертом были безупречно профессиональными. Странный напряженный момент, конечно, но он не нападал лично на него.
Роберт часто звонил Вальтеру Юнгхансу во время его пребывания в «Барселоне».
Йорг, Тереза, отец Роберта и Марко жаловались на Хука. Они также жаловались по поводу ван Гала: разве он не следил должным образом во время тренировок? На короткие мгновения их ярость улучшала его самочувствие. Но правда, какой видел ее Роберт, возвращалась слишком быстро. Он, и только он один, был виноват. Он провалился в Новельде. Он ошибся, и он был уверен в этом.
Точно так же, как Тереза регулярно делала несколько заметок в своем дневнике, он однажды записал, прямо и без дальнейших объяснений, эту цитату в своем дневнике встреч: «Не имеет значения, правда ли то, во что ты веришь. Важно, поможет ли это тебе».
Почему он не может изменить реальность так, чтобы она казалась ему приятнее? Виктор Вальдес допустил ошибки в матче с «Атлетико», «Бетисом», «Осасуной». Но он оставался таким спокойным. Его лицо было как маска. Казалось, его ничто не беспокоило. Почему он не может быть таким?
«Ты играешь в Брюгге», — неожиданно сказал ему Хук.
После четырех из шести матчей группового этапа Лиги чемпионов «Барселона» прошла в следующий этап, поэтому пятая игра против чемпионов Бельгии 29 октября была не такой важной.
Тебе нечего терять, Роберт.
Он пытался поверить в это.
За несколько часов до начала матча он, как обычно, позвонил Терезе. «Можно было бы записать наш разговор на кассету, а затем просто прослушать его снова и снова — все всегда было одно и то же», — говорит она.
Как поживаешь, мы пошли на прогулку, сейчас выпьем кофе, а потом, ладно, увидимся вечером.
Но на этот раз он добавил: «Пожалуйста, пожелай мне удачи».
Ее желудок сделал сальто. Он никогда раньше не позволял ей желать ему удачи. Это приносило только несчастье.
Она никогда еще так ясно не чувствовала, как его мучает страх провала. И она не могла сделать для него ничего, кроме как сказать эти несколько слов, которые, как она обнаружила, едва могла произнести. «Желаю тебе удачи», — сказала она. Ей казалось, что она не произносит эти слова, а выплевывает их.
«После этого мне стало плохо».
В Брюгге «Барселона» вышла в спортивных штанах и футболках, а не в сшитых на заказ костюмах Грисби, что было обычным для поездок во время матчей Лиги чемпионов. Учитывая статус игры, тренер оставил дома семь опытных игроков и вместо этого взял с собой шестерых молодых парней из резервной команды, у которых не было клубных костюмов. «Малыши Барсы» — так пресса называла команду. «Будет обидно, если мы не сможем победить такую команду», — сказал капитан «Брюгге» Герт Верхейен. «Брюгге» все еще сражался за то, чтобы пройти на следующий этап.
Новельда приключилась два месяца назад. Роберт Энке не играл на публике уже семь недель.
Стадион Яна Брейдеса — жемчужина в короне бельгийского футбола, прямоугольный, узкий, самый красивый стадион в стране. Здесь Франция и Испания провели одну из величайших игр десятилетия — на чемпионате Европы 2000 года. Когда трибуны заполнены, они создают давление на игровое поле. Стадион был переполнен. Болельщики были закутаны в зимние пальто и шарфы, но большинство игроков «Брюгге» играли в футболках с короткими рукавами.
Игра не могла войти в свою колею. У «малышей Барсы» особенно выделялся восемнадцатилетний новичок с фарфоровой кожей ангела и небесным касанием. «Как его зовут?» — спрашивали друг друга болельщики; «Андрес Иньеста или что-то в этом роде». «Брюгге» работал усердно и с большой концентрацией, не давая «Барсе» места для маневра. Мяч едва покидал центр поля. У Роберта было более чем достаточно времени, чтобы подумать, чтобы вспомнить все. Игра была похожа на ту, что была в Новельде.
Затем внезапно — а профессиональный футбол всегда строится на внезапности — Сэнди Мартенс из «Брюгге» увидел проблеск возможности для гола. Он все еще находился на приличном расстоянии от Роберта, более чем в восемнадцати метрах, но «Брюгге» было нелегко подобраться ближе, это чувствовал Мартенс, и он пробил. Прежде чем Роберт прыгнул, как раз в тот момент, когда нападающий готовился ударить, он немного подпрыгнул на месте, раскинув руки, словно набирая инерцию; на самом деле это была просто нервная реакция, но она помогла ему сосредоточиться, наполнить свое тело напряжением, прежде чем разрядить его. Он прыгнул и парировал мощный удар Мартенса. После пятидесяти восьми минут игры он предотвратил аналогичный удар Верхейена, направленный в верхний угол. За такие сейвы вратари запоминаются.
В игре, которая скорее плескалась, чем текла, Рикельме — спаситель, которого понизили до статуса сменщика, вывел «Барсу» вперед 1:0. Оставалось двадцать пять минут. Двадцать пять минут, в течение которых Роберт постоянно ерзал, его концентрация была на самом высоком уровне. «Брюгге» внезапно снова включился — но ему не нужно было вмешиваться, потому что на пути вставала нога защитника. Игра почти закончилась. Еще одна атака, «Брюгге» на левом фланге, прекрасный обмен пасами, внезапно оставляющий двух защитников «Барсы» не у дел; Ристич на мяче, свободный, у угла штрафной; он мог бы пробить, вместо этого он высоко навешивает, быстро, к вратарской линии. Вратарь должен выйти и забрать мяч, но перед ним, будто стадо буйволов, пять человек: три соперника, двое своих, и он просто отскочит от них, если попытается забрать кросс. Роберт делает два шага вперед, затем останавливается. Мартенс первым добирается головой до мяча. Болельщики за воротами Роберта подпрыгивают в воздух с поднятыми руками, те, у кого самая быстрая реакция, уже кричат: «Гол!» Удар головой плотный и хорошо направленный. В последний момент Роберт переводит его над перекладиной. Руки болельщиков тянутся к головам, и они забывают закрыть рты.
«Рикельме решил игру, в которой блистали Иньеста и Энке», — говорилось на первой странице «Эль Мундо Депортиво» утром после победы со счетом 1:0. Франсиско Карраско, известный как «Лобо», Волк, обладатель Кубка Европы в 1979 году с «Барсой», а теперь аналитик «Эль Мундо Депортиво», написал: «Игра Энке была посланием Луи ван Галу: Я здесь, если я вам понадоблюсь», — и тренер, который постоянно ругался, проявил сострадательную сторону своего характера. Никто не является эмоционально одномерным, даже ван Гал может сочувствовать, просто это не всегда легко заметить. Он никогда не говорил публично об отдельных игроках, «но вратарь — одинокий игрок, поэтому сегодня он заслуживает особого упоминания: Энке был очень хорош, в конце концов он спас нашу победу», — сказал тренер на пресс-конференции
Роберт, как отметила Тереза в своем дневнике, «больше не хотел признавать, что сыграл потрясающе».
Одна игра ничего не изменит. Он останется игроком замены. Теперь Бонано был номером один и играл достойно. Как только вратарь оказывался на скамейке запасных, ему трудно снова было оторваться от нее; в одно мгновение вратарей не меняют. Три года назад, в «Бенфике», Боссио так и не дали другого шанса, только потому, что он однажды упустил его во время предсезонного матча против мюнхенской «Баварии», и Роберт извлек выгоду из несчастья Боссио. Но немногие люди помнят удачу, которой они когда-то наслаждались в прошлом, в ситуациях, когда судьба, кажется, благоволит другим.
Тихая, кратковременная радость, которую он испытал после игры в Брюгге, лишь заставила Роберта задуматься о том, насколько все бессмысленно. На следующий день после своего великолепного выступления в Бельгии он посвятил себя своим переживаниям. Он был первым из «Барсы», кто позвонил Патрику Андерссону, чтобы узнать о его здоровье после операции. Роберт отождествлял себя с людьми, у которых были трудности.
После обеда Роберт регулярно отправлялся в Манресу, расположенную в получасе езды к северу, вглубь страны, недалеко от сверкающей горы Монтсеррат, национального символа Каталонии. Тереза работала по утрам в приюте для животных в Манресе. Когда он приезжал, они выводили собак приюта на прогулку. Им приходилось выводить большинство из них по отдельности, чтобы они не ссорились и не дрались; они ходили кругами — раз десять подряд.
Со своими новыми друзьями из немецкой колонии в Сан-Кугате они ездили на пляж в Ситжес, устраивали барбекю в саду; Роберт бегал трусцой с мужчинами и подбадривал Терезу и Диккенса на скачках — кто бы мог подумать, что эта старая гнедая лошадь будет так прыгать? Был ноябрь, а они жили на солнце. Он все еще мог забыться, по крайней мере на несколько часов, когда расслаблялись с друзьями. Если он внезапно отключался на мгновение, посреди разговора, посреди смеха, никто ничего не говорил. Люди всегда относятся к профессиональному футболисту, звезде, с особым уважением, даже друзья, даже если они не собираются этого делать.
Однажды в воскресенье он позвонил мне. «Ты слышал, что сделал Виктор?»
Виктор Вальдес, двадцатилетний юноша, всего четыре месяца отыгравший в Примере, перевернул мир с ног на голову. Он взбунтовался против ван Гала. После того, как Вальдес потерял свое место в пользу Бонано, тренер отправил его обратно в резервную команду, чтобы тот мог продолжать получать игровую практику. Он не хотел это терпеть, объяснил Вальдес. «Моя команда — первая команда». Он не явился на матч резервистов против «Реус», команды из Сегунды Б, и выключил телефон.
Луи ван Гал, который обычно постоянно орал, потерял дар речи.
«Виктор в себе не сомневается, — сказал Роберт. Это звучало восхищенно и раздраженно. — И, конечно, я иногда думаю: а что, если бы я был таким?»
«Я совершил много юношеских ошибок, — говорит Вальдес, и огромный орел на его черной футболке расправляет крылья. — Но нужно понимать ситуацию. За сезон до этого я получил предложение от "Вильярреала". Я позвонил ван Галу: "Я могу поехать в «Вильярреал»". И ван Гал сказал мне: "Нет, останься, я дам тебе шанс в первой команде". Когда он отправил меня обратно в резервную команду, я почувствовал себя преданным. Сегодня я понимаю, чего хотел добиться тренер. Но тогда я чувствовал себя униженным».
Через четыре дня после того, как он, двадцатилетний новичок, открыто бросил вызов деспотичному тренеру, Вальдес извинился, не понимая, что сделал что-то не так. Ему разрешили вернуться, «но все будет не так, как было раньше», — предупредил ван Гал. Вальдес получит дополнительные тренировки с Франсом Хуком. Никто не упоминал об идее карательной подготовки; «ему придется наверстывать упущенное», — говорили они. Другой запасной вратарь должен был к ним присоединиться — ему это не повредит.
Наедине с Вальдесом и Хуком Роберт тренировался в Ла-Масии. Тренер вратарей крикнул: «Esto no, Виктор. Ты падаешь слишком рано, ты гадаешь. Я хочу, чтобы ты ждал удара, как ван дер Сар. Через четверть часа Вальдес, плюясь от ярости, ушел посреди тренировки. «Все закончилось плохо, — говорит он. — Мы с Хуком кидались друг в друга футбольными мячами». Роберт в изумлении стоял в сторонке, сомневаясь в себе по крайней мере вдвое больше, чем в Викторе.
Но что-то было не так. Что-то не сходилось, когда Виктор Вальдес сидел на дизайнерском диване в Портакабине и рассказывал о старых добрых временах. Вальдес на диване кажется полной противоположностью Вальдесу, которого описывает. «В то время я был очень замкнут, — откровенно объясняет он. — Я не смотрел футбол по телевизору, потому что думал, что должен изолировать себя от всего, что связано с игрой».
Ребенок и тренер преобразили его, говорит Вальдес: его сын Дилан, которому сейчас год, наполнил его радостью, и Пеп Гвардиола, тренер, который хочет большего, чем просто успех — его игроки должны любить спорт так же сильно, как и он. «Виктор, — сказал Гвардиола, если ты будешь продолжать в том же духе, в конце концов твоя карьера закончится, и ты не будешь наслаждаться этой замечательной работой ни одного дня, потому что ты всегда напряжен, потому что успех — это единственное, чего ты хочешь. Посмотри футбол по телевизору, постарайся понять игру». «Пеп полностью изменил мой взгляд на футбол. Он научил меня снижать интенсивность во время игры и хладнокровно анализировать происходящее, а не просто прятаться в воротах с мрачной решимостью».
Виктор Вальдес стал бесспорным №1 «Барсы», победителем Лиги чемпионов в 2006, 2009 и 2011 годах, который играет так же уверенно, как ван дер Сар.
Так был ли Роберт прав, думая, что на Вальдеса ничего не повлияло, что он не знал ни сомнений, ни тревог на футбольном поле? «Возможно, Роберт думал о промахах больше, чем я. Конечно, в то время мне было все равно. Я оказался в таком состоянии, когда ошибки просто соскальзывали с меня», - впоследствии говорил Вальдес.
Вальдес улыбается. Человек настолько самодостаточный, что с радостью вспоминает, худшие времена. «Знаешь, между восемью и восемнадцатью годами в моей жизни было столько всякого давления, что я не мог найти покоя». Все вращалось вокруг футбола, и «одна лишь мысль о матче в следующее воскресенье приводила меня в ужас. Игра в ворота была, мягко говоря, особым видом страдания». Страх ошибиться, страх разочаровать других — мы уже слышали это раньше.
Роберт держался на расстоянии от Вальдеса. Они были дружелюбны, но их разговоры оставались поверхностными. В основном с этого расстояния Роберт наблюдал за своим соперником со смесью восхищения и раздражения. Много ли пользы принесло бы ему, если бы он узнал, что этот якобы неуязвимый подросток когда-то испытывал те же самые тревоги?
После тренировки мы с Робертом часто встречались в вестибюле перед раздевалками «Камп Ноу», стены которых были увешаны картинами маслом, изображающими драматические морские сражения. Мы опускались на кожаные диваны и со страстью философов говорили о вратарских перчатках — о том, почему, например, шов на большом пальце должен быть обращен наружу. Он все еще любил сплетни гильдии вратарей.
«Я не удивлен, что дела у команды идут не очень хорошо, — сказал он мне в конце 2002 года, и это было неожиданностью, учитывая качество «Барсы» в то время, пока он не продолжил. — Мне это знакомо. Команды, в которых я играю, всегда не оправдывают ожиданий». Но сейчас на его лице не было и тени самоиронии. Его глаза едва шевельнулись. Казалось, он говорил, не шевеля губами. «Ты должен постоянно помнить, что есть и другие вещи, кроме футбола, но... — Он оставил фразу незаконченной. — У меня нет настроения».
Я рассказал ему то, что слышал от агента, южноафриканца Роба Мура. В начале декабря управляющий директор «Барсы» Хавьер Перес Фаргуэлл передал некоторым посредникам с международными контактами, таким как Мур, список из семи профессионалов, которые были выставлены на продажу во время зимнего перерыва. В нем было имя Роберта.
Он не ответил. Его лицо застыло. Его глаза были глазами человека, ищущего потерянный смех.
Позвонил Эйке Иммель, тренер вратарей Кристофа Даума в австрийской «Вене». Они создавали сильную команду с серьезным спонсором. И очень интересовались Робертом.
Австрия. Роберт только что обнаружил, что в крупнейших клубах не всегда все было замечательно, но спокойная австрийская лига, возможно, была в противоположном направлении для него.
Иммель снова позвонил. Сначала это будет просто аренда — на шесть месяцев.
«В этот момент я не думал о смене клуба», — сказал Роберт.
«Барса» вступила в рождественские каникулы десятой в таблице. Мадридские Галактикос набрали почти в два раза больше очков. «Ты знаешь, что сегодня опять здесь произошло? — сказал Роберт Марко Вилле по телефону. — Ван Гал встал на массажную скамейку перед всей командой и кричал на нас».
Кочевой дух все больше и больше отдалял Роберта и Марко друг от друга. Они побывали в Лиссабоне, Барселоне, Риде, Афинах и Нюрнберге, но, как бы далеко они ни оказывались друг от друга, они оставались в тесном контакте. Они могли видеться только раз или два в год, но Роберт давно привык к этой дружбе на расстоянии. Он верил, что «в жизни есть только три или четыре настоящих друга», и редко мог жить с ними в одном городе. Марко и Кристина приехали в Сан-Кугат на Новый год. Это был своего рода медовый месяц. Они поженились перед Рождеством, и футбол не оставил им времени на настоящий медовый месяц и посещение друзей, поэтому они их объединили.
Они встретили Новый год на площади Каталонии. В полночь, с каждым ударом курантов, возвещавшим о начале 2003 года, они проглатывали по виноградине, следуя испанской новогодней традиции, las uvas de suerte — виноград удачи.
«Мы с Робби идем домой, мы устали», — сказал Марко немного позже.
Тереза критическим взглядом окинула Роберта. Неужели он снова впал в меланхолию?
Тереза и Кристина пошли танцевать с друзьями. Роберт и Марко отправились спать. По крайней мере, так они сказали. Дома, в Сан-Кугате, они открыли бутылку вина. «Расскажи мне еще раз истории из нашей службы в армии», — попросил Роберт. Когда Тереза и Кристина вернулись домой в четыре утра, они услышали громкий смех, доносившийся из гостиной.
В какой-то момент в течение следующих нескольких дней у Терезы появилась возможность поговорить с Марко наедине. «Ты один из немногих, кому Робби готов открыться. Пожалуйста, попробуй помочь ему».
Марко всегда считал клоунаду своей сильной стороной. «Если бы меня спросили, когда мне было девятнадцать, об уме, я бы сказал: "Что это?"» Но он целеустремленный спортсмен, поэтому он упрямо принялся вытаскивать своего друга из жизни, которая почти полностью существовала внутри установленной границы. «Ты сегодня что-то не очень хорошо выглядишь, Робби; как обстоят дела между тобой и тренером вратарей?» — спросил он. Роберт обычно быстро переводил разговор на других людей, события или предметы, чтобы ему не приходилось говорить о себе. Марко продолжал задавать ему вопросы.
На это уйдут годы, но в конце концов Роберт сам позвонит ему, если ему будет плохо.
Им было всего пятнадцать, когда Марко, играя за «Северный Рейн», в одиночку штурмовал ворота «Тюрингии» во время молодежного кубка федеральных штатов в Ведау. Он увидел перед собой вратаря, он знал Роберта Энке по молодежной сборной Германии, и в его голове пронеслась мысль: ты никогда не забьешь ему! Он ударил, Роберт спас, Марко услышал крики разочарования от своих товарищей по команде и опустил голову. Вратарь, лежавший на земле с мячом в своих проклятых руках, улыбнулся ему и сочувственно сказал Марко: «В следующий раз ты забьешь».
Такое не забывается.
В возрасте семнадцати лет Виллу из «Уердингена» купила менхенгладбахская «Боруссия»; он был молодым игроком, но «Боруссия» заплатила профессиональный трансферный сбор в размере 500 тыс. немецких марок. Через шесть месяцев помощник тренера сказал ему: «Ты должен тренироваться с командой Бундеслиги».
— Но я все еще учусь в школе.
— Тогда тебе просто придется бросить школу.
По субботам Марко был мальчиком, подающим мячи на краю поля во время матчей «Боруссии» в Бундеслиге. Он вспоминает, как испытывал огромный прилив, когда диктор стадиона говорил: «Гол "Боруссии"! Забил номер девять, Мартин Далин!», и радостные крики толпы гудели в воздухе, как электричество. — Это была моя единственная мечта: хоть раз услышать, как диктор стадиона на «Бекельберге» произносит мое имя. Он бросил школу за полтора года до того, как надо было сдавать экзамены.
В августе 1996 года диктор стадиона сказал: «Гол "Боруссии"! Забил номер тридцать два, Марко Вилла!» Ему было восемнадцать, он был самым молодым нападающим «Боруссии» в истории Бундеслиги. После семи матчей он забил три гола; ничего подобного в Германии раньше не случалось. «Вилламания», как называл ее его товарищ по команде Калле Пфлипсен. «Мы будем праздновать — с безалкогольным пивом», — сказал его отец телевизионным репортерам, которые брали у него интервью, потому что внезапно все, что касалось Марко, стало казаться важным. «Я слышал, как диктор на стадионе произнес мое имя, — говорит Марко. — Мне больше не о чем мечтать».
Он ведет свою маленькую Тойоту по проселочной дороге, прямо рядом с шоссе А14 между Джулиановой и Ресто дельи Абруцци. Он играл в Италии в течение семи лет, прямо сейчас за «Л′Аквилу», и он бессознательно перенял некоторые обычаи страны, такие как использование сельских дорог, чтобы избежать платы за проезд по автомагистрали. Недавно он услышал по радио песню Андреа Бочелли, и Марко, который в последнее время очень внимательно слушал тексты песен, узнал себя в припеве: «Никто не учил меня, как жить».
Во время их совместной работы в «Боруссии», когда Марко и Роберт делили гостиничный номер во время выездов, они были в Лос-Анджелесе на тренировочном сборе, когда однажды вечером Марко объявил: «Я снова пойду прогуляюсь». Роберт закатил глаза. Марко подмигнул ему и исчез.
Когда он крался через подземную автостоянку из отеля, большой Штефан Эффенберг пробирался через вестибюль отеля к двери.
— Эффе, куда собрался? — позвал тренер.
— Просто подышать свежим воздухом.
— А, хорошо.
Вместе с Эффенбергом и двумя другими игроками Марко остался в ночном клубе до раннего утра. «Через пять лет, — сказал ему Эффенберг, — ты либо станешь великим игроком, либо никто тебя не вспомнит». Марко воспринял это как комплимент.
Затем Марко впервые порвал крестообразную связку. После четырех лет в «Боруссии» он сыграл двадцать четыре матча, и только два из них полностью все девяносто минут. К этим трем голам в первых семи матчах он добавил лишь один. У Марко в голове была дюжина или больше образов промахов, и они не исчезали. Рид, Афины, Нюрнберг — куда бы он ни поехал, тренеры видели талант, который он раскрыл в Менхенгладбахе, и везде мешали травмы. В «Нюрнберге» он выбыл из строя на четырнадцать месяцев из двадцати — колено, мышцы, всегда что-то новое. После восстановительных тренировок он иногда обедал в студенческой столовой с тренером вратарей «Нюрнберга» Майклом Фуксом. У Фукса были жетоны на еду. «А, Вилла? Здесь дешево, не так ли?» — сказал студент, который узнал его, и Марко наслаждался поддразниванием. В конце концов, он был клоуном.
Роберт с Терезой и его лучшим другом Марко Виллой (слева).
Дома его жена плакала.
— Что с тобой случилось?
Она бросилась на пол и забарабанила кулаками по ковру. «Ты нормальный, только когда травмирован».
— Чепуха, — сказал Марко. В то время он не был травмирован, поэтому был слишком поглощен внутренним давлением, чтобы должным образом играть, чтобы думать о том, что с ним не так. Вместо этого он несколько минут с тревогой думал о том, не повредят ли обеды в столовой его фигуре.
В первый раз он задумался, должно быть, в начале весны 2003 года. Он сдержал обещание, данное Терезе, говорить не только о том, чем они с Робертом занимаются, но и о том, как у них дела. Через шесть месяцев после Новельды Роберту стало лучше. Ван Гала уволили, но Бонано все еще играл под руководством нового тренера Радомира Антича. «Но, — сказал Роберт Марко, — кое-что я думаю: Я почти счастливее, когда я просто запасной».
«Что?» — спросил Марко и подумал об этом только после того, как положил трубку. На самом деле он чувствовал то же самое.
Настроение Роберта улучшилось, хотя не улучшилось его положение в «Барсе». Неужели время залечило раны? Неужели он нашел способ лучше справляться с неудачами? Неужели он на самом деле раскрыл секрет счастливого игрока замены — возможность смотреть игру без какого-либо стресса? «Я думаю, что в основном это было связано с тем, что приближался конец сезона, — говорит Йорг Неблунг. — Робби знал, что тогда ему придется сменить клуб, поэтому он больше не воспринимал всерьез все, что происходило в "Барсе"».
Он прекратил сеансы с доктором Гельдшлегером. Он не мог бы сказать, помогли ему эти разговоры или нет, но он был уверен в одном: то, что он больше не ходил к нему — ему помогло. У него возникло ощущение, что он что-то оставил позади.
Его мать и родители Терезы приехали в одно и то же время. Родители Терезы ходили в музеи — Миро, Пикассо, Музей современного искусства — Гизела каждый день ездила на поезде в гавань, сидела в маленьком кафе, где официант приветствовал ее сияющей улыбкой, и смотрела на море. «Мать Терезы знает об искусстве гораздо больше, чем я, — говорит Гизела. — Просто мне было бы странно ходить с ней по музеям». Как всегда, присутствие Гизелы вызвало непринужденную улыбку у ее сына, как будто он был вдохновлен ее щегольством.
Ну удачи тогда, сказали родители, когда Роберт помахал на прощание перед матчем Лиги чемпионов против леверкузенского «Байера».
Роберт с семьей Терезы.
Тереза высадила его у стадиона. Он прошел в раздевалку и прямо за дверью, как обычно, посмотрел на листок бумаги, приклеенный к стене скотчем.
Его имени в списке не было.
Никто ему ничего не сказал, его просто тихо вычеркнули, даже со скамейки запасных. В профессиональном футболе, где люди много говорят друг о друге, но мало друг с другом, это способ заставить игрока уйти.
Он в трансе выбежал со стадиона. Он стоял на парковке, настолько ошеломленный, что забыл о существовании такси и поездов. Он подумал: «Как я доберусь домой?»
Он догадывался, что не случайно его исключили из состава на игру против «Леверкузена», клуба с его родины. Его унижение должно было быть как можно более полным. Радомир Антич был тренером, который обрушивался на самых слабых игроков, когда хотел продемонстрировать свою силу.
Дома, в Сан-Кугате, родители нервно суетились вокруг. Как им справиться с Робертом, не став дополнительной обузой? Что они могли сделать, чтобы не дать ему снова впасть в отчаяние? Он сделал то, что обычно делала только Тереза в стрессовых ситуациях. Он вышел на террасу выкурить сигарету. После этого он чувствовал себя не намного лучше, унижение причиняло боль, но он мог с ней справиться. «Почему я должен волноваться? — говорил он. Его голос затих, он стал пустым. — Для "Барсы" я уже давно мертв».
Эйке Иммель снова позвонил. Дела в «Вене» шли не так хорошо, как он думал. Но летом он и Кристоф Даум переходили в «Фенербахче». Стамбул был просто сумасшедшим — болельщики, энтузиазм, огромный потенциал, абсолютно недооцененный. Они должны сесть вместе. Они были очень заинтересованы в том, чтобы взять его с собой.
Турция. Слово прозвучало странно, откуда-то издалека. Это звучало как конец футбольного мира.
«Еще слишком рано принимать решение, — успел сказать он, — но большое спасибо за предложение».
Это будет долгое лето, предупредил его Йорг Неблинг. До сих пор были предложения лишь от «Фенербахче», «Каринтии» и «Брюгге». «Не так уж и интересно, если ты из "Барсы"», — сказал Йорг. Его контракт с «Барселоной» был рассчитан еще два сезона. Йорг несколько раз разговаривал по телефону с управляющим директором Пересом, чтобы выяснить, должен ли Роберт уйти или может остаться. Перес использовал много слов, чтобы вообще ничего не сказать. «Барса» предпочитала передавать свои послания символически.
Роберту разрешили явиться на тренировку в новом сезоне 2003/04, несмотря на то, что «Барса» подписала нового вратаря и повысила еще одного из резервной команды. Пять вратарей собрались в Ла-Масии — на двоих больше, чем надо. По-прежнему никто ничего не говорил. Это считалось уважительным; у Энке все еще был контракт, они не собирались прямо говорить: «просто уходи». Еще один список был вывешен в раздевалке, на этот раз для летнего тура по Соединенным Штатам, и снова Роберта в нем не оказалось, и то же самое произошло с Роберто Бонано, который всего несколько недель назад был твердым игроком в четвертьфинале Лиги чемпионов. Это было в июле, через год после приезда Роберта, и прекрасное время в Барселоне закончилось, едва начавшись.
После часа, полного воспоминаний о Роберте Энке, глаза Виктора Вальдеса наполнились слезами. «Люди списали его со счетов после Новельды. Такое часто случалось в "Барсе": ошибка, и пресса ставит галочку вратарю, а публика кричит: "Избавьтесь от него!", как это было и особенно в те времена. После ухода Субисарреты у нас было десятилетие, когда ни один вратарь, казалось, не был достаточно хорош для "Барсы", и этот рефлекс снова возник сразу же после Новельды: он тоже не тот. — Вальдес складывает руки на груди. — Но я видел Роберта на тренировках каждый день, и мне хотелось думать, что я не ошибаюсь, когда вижу вратаря. Он был великим голкипером».
Роберт провел за «Барсу» всего три с половиной матча: два в Лиге чемпионов, когда на кону ничего не стояло, двадцать минут против «Осасуны», когда Бонано получил травму, и в Новельде. Но действительно ли он был хуже Бонано или Вальдеса?
«У него были проблемы с адаптацией к особому способу игры "Барсы". Но я думаю, что в большинстве аспектов он был на уровень выше меня в то время. — Это сказал Вальдес, человек, который стал бесспорным номером один «Барсы» в следующем сезоне. — Если бы не Новельда, Роберт стал бы очень хорошим вратарем для "Барсы"».
«Конечно, — говорит Тереза, живущая в далекой северной Германии, — я иногда задавалась вопросом, как бы продолжалась жизнь, если бы эта игра пошла иначе. — Она нашла свой собственный ответ. — По-видимому, ничего бы не изменилось. Вероятно, он допустил бы ошибку в следующей игре или в следующей после нее. В те дни в "Барсе" он не мог противостоять давлению».
Мы были в саду в Эмпеде, Барселона осталась в четырех годах позади, было лето, и Роберт, оснащенный, как почти все вратари, двумя левыми руками, когда дело доходило до ручного труда, сказал: «Вы видели, что я сам поставил этот тент?» Именно тогда я впервые осмелился спросить о Новельде.
«Даже сейчас при звуке этого слова все внутри меня сжимается, — сказал он. — Когда я думаю о лице Патрика Андерссона, когда он яростно накричал на меня на следующее утро. "Ты не можешь мириться с таким отношением де Бура!" Или жара в автобусе с кондиционером перед игрой». Когда он потел изнутри.
После того как они покинули Испанию, Тереза несколько раз возвращалась в Барселону, чтобы навестить своих друзей в Сан-Кугате. Но каждый раз, когда она это делала, он находил причину не ехать с ней.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Анастасия Гундорова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
Просто невероятно приятно читать. Спасибо за качественный перевод.