В детстве Понедельник играл чулками с соломой или банками из-под тушенки. А маме говорил, что ходит на теннис
В субботу не стало Виктора Понедельника, автора золотого гола сборной СССР на Евро-1960.
В сборную СССР он изначально попал без опыта игры в высшей лиге – поэтому давайте вспомним, в каких обстоятельствах он начинал карьеру. Ниже – отрывок из книги Виктора Понедельника «Исповедь центрального нападающего», вышедшей в 1997 году в издательстве «Воениздат».
***
...Был в старом, довоенном Ростове район, когда-то прежде называвшийся Богатяновкой (теперь это район Кировского проспекта). Район как район. Много зелени, парки, скверы, бульвары. И так же, как всюду, ребята играли здесь с утра и до позднего вечера, играли во все игры, существующие на свете, играли без устали, с шумом и детской непосредственностью.
И все же в нашем районе королем игр был футбол. Нигде в городе не вылетало столько стекол в дни первых весенних прогалин, сколько в наших домах. Казалось, все мальчишки города специально едут к нам в район, чтобы вышибить одну-две рамы, а заодно и поиграть в футбол.
К сожалению, мне не довелось по-настоящему поиграть в футбол на нашей улице. Во-первых, был мал: родился-то я за четыре года до начала Великой Отечественной войны. И в мои обязанности входило лишь подносить мячи, вылетевшие с поля, старшим. Во-вторых, моя мама, впрочем, как и все остальные мамы, полагала, что мне лучше играть с игрушками в яме с песком, чем вертеться под ногами с мячом у этих «казаков и разбойников» одновременно. Но, подрастая в компании мальчишек, я и бегал, и прыгал, и учился плавать, тайком убегая на Дон, – одним словом, маму огорчал основательно. Впрочем, и через добрый десяток лет она так же, если не больше, переживала, смотря на экран телевизора, где ее сына в борьбе за мяч сбивали с ног защитники соперников.
Незадолго до войны моего отца-журналиста направили на работу в Хабаровск. Мы не успели к нему выехать, так как началась война. Маме с двумя малышами – сестра Светлана была чуть старше меня – пришлось туго. Но помогли мамины родственники, которые буквально под выстрелами фашистских танков сумели посадить нас на товарный поезд, отправлявшийся с заводским оборудованием из Таганрога в Тбилиси. Стояла суровая даже для этих мест зима 1942 года. Поезд медленно под бомбежками фашистов полз на юг. Частенько на остановках нас, детей, водили прямо к паровозу, чтобы мы хоть немного отогрелись в кабине машиниста. И вот наконец Тбилиси. Четыре года мы прожили в этом гостеприимном городе. Мама с утра до ночи работала медицинской сестрой в госпитале. И мы были предоставлены сами себе. Именно тогда я с двоюродным братом Олегом и местными ребятишками приобщился к футболу. Мы босиком гоняли маленький резиновый мяч по Плехановской улице. Баталии продолжались по несколько часов кряду. Ходили мы и на близлежащий стадион «Динамо» на игры взрослых команд.
Часто приходилось слышать: мальчишка начинает играть в футбол тогда, когда ему даже думать об этой игре запрещают. Всем нам запрещали. Всех нас ругали за порванные штаны и вдрызг разбитые ботинки. Время ведь было очень трудное. Не только не было одежды, иногда и поесть нельзя было вдоволь. Но мы играли самозабвенно и азартно. Простые мальчишки. Рядом не было звезд. Не было мастеров, многие из них ушли на фронт. Мы вдохновенно врали друг другу о смертельных ударах Бутусова и Федотова, акробатических прыжках Акимова, филигранной обводке Пайчадзе, божились, что видели братьев Старостиных. Дремучее наше футбольное невежество, с точки зрения теории, нас не смущало. Мы были полны такой неуемной жажды играть, что остановить нас не было никаких сил.
Я помню, однажды на запасном поле тбилисского стадиона мы увидели фотографа. Кто-то пустил слух, что это корреспондент газеты, и мы носились по полю как черти, играли, не щадя себя, но не забывали, однако, посмотреть на «того, с аппаратом». Он и вправду оказался фотокорреспондентом и даже снимал нас. Снимков в газете мы так и не увидели, зато устали ужасно. Да еще у меня украли пиджак, который служил нам штангой ворот... Может быть, с той далекой поры и усвоилась истина: не играй на публику...
Отгремела Великая Отечественная. Отец разыскал нас, и мы поехали к нему в Кишинев, где он начал работать заместителем главного редактора республиканской газеты «Советская Молдавия». Страна залечивала раны, нанесенные ей страшной войной. Приводилосьв порядок огромное народное хозяйство. Казалось бы, где уж тут заниматься спортом. Но тем не менее по решению партии и правительства открывались стадионы, создавались спортивные общества. Еще в 1944 году был разыгран Кубок СССР. До сих пор у меня в памяти сохранилась та победа в Кубке ленинградского «Зенита». Ну и, конечно же, мы, мальчишки, в эти годы оккупировали все мало-мальски пригодные площадки для игр. Вспоминаю Кишинев тех дней.
Пустые глазницы разрушенных зданий. Окопы, разрезавшие улицы на части, брошенная немецкая техника. А мы играли, играли везде: среди разрушенных домов, на тротуарах, на булыжных мостовых. О настоящих мячах только мечтали. Мячом служил чаще всего заштопанный чулок или носок, набитый соломой или тряпками, или пустая консервная банка из-под американской тушенки. На худой конец годился и стеклянный шар.
Школа в Кишиневе, где я учился, находилась возле стадиона. И до занятий и после мы всем классом шли на стадион смотреть тренировки взрослых, подавать им мячи из-за ворот. Зато во время перемен школьный двор напоминал извергающийся вулкан. Крики, беготня, игры. Быстро ставились два кирпича – футбольные ворота. Не обходилось и без ушибов, порой серьезных. Финалы таких матчей не отличались оригинальностью. В школу вызывали отца или мать, и разговор имел дома не очень приятное продолжение.
Несмотря на подобные «чрезвычайные происшествия», мой интерес к футболу не пропадал, а, наоборот, возрастал все больше и больше. Из уличной команды меня сначала пригласили сыграть за детскую команду «Строителя», а вскоре и за юниоров «Динамо». Впервые а жизни я получил заплатанные бутсы с шипами, гетры, трусы и футболку. И не беда, что доспехи были на два номера больше: я был на седьмом небе от счастья!
Нападающим я стал не сразу. Вначале я хотел играть в воротах. Лавры Антона Кандидова – героя популярнейшей книги Льва Кассиля о вратаре республики – не давали покоя. Меня не пугали никакие трудности. Наоборот, синяки и шишки, украшавшие после игр все мое нескладное, худое тело, были предметом личной гордости и тайной зависти одноклассников в школе.
В 1950 году отца перевели на работу в Ростов, и мы вернулись в родные моему сердцу места. Целое лето я жил у своего дедушки Ефрема Ивановича в Таганроге. Как-то в уличной «битве» мне порвали дедушкин стеганый ватник. Брат моей мамы, дядя Тима, строго предупредил:
– Если еще раз увижу тебя в воротах, больше не буду брать с собой на стадион...
Пришлось поступиться «карьерой» футбольного вратаря.
Судьбе было угодно, чтобы возле ростовской школы №32, куда я поступил учиться, был стадион «Буревестник» (сейчас он называется «Труд»). Отец по этому поводу говорил матери:
– Ну, мать, быть твоему сыну футболистом!
Мама охала, махала на отца руками и в ответ говорила:
– Не дай бог!
Ей в футболе виделись лишь одни поломанные руки и ноги. Родители даже и мысли не допускали, что их сын станет когда-нибудь спортсменом-футболистом.
<...>
В те годы, когда я учился, перед школой был пустырь, весь развороченный машинами и заваленный строительным мусором, поэтому многие ребята ходили играть на стадион. На поле нас, конечно, не пускали. Мы не терялись и быстро находили место на лужайках, на баскетбольных площадках. И вот уже возникали жаркие схватки. Класс на класс, улица на улицу, район на район.
В этих мальчишеских играх, иногда длившихся по несколько часов подряд, в любую погоду, крепли и развивались наши индивидуальные наклонности. Мы учились друг у друга обводке, ударам по воротам, игре в пас.
В один из весенних солнечных дней 1951 года после уроков мы, не заходя домой, пришли на стадион. Быстро соорудив импровизированные ворота из портфелей, начали очередной матч. Прошел час, второй. Никто из нас не обращал внимания на невысокого худощавого мужчину, одетого в спортивный костюм и внимательно наблюдавшего за нашей беготней. Когда, вдоволь наигравшись, мы уселись отдыхать, он подошел к нам и, улыбаясь, негромко спросил:
– Ребята, а вы знаете, сколько времени продолжается футбольный матч?
– Девяносто минут! – вразнобой, торопливо перебивая друг друга, закричали мы.
– Правильно. А вы играете уже два с половиной часа. Хотите серьезно тренироваться и играть в футбол? Приходите завтра после школы на тренировку. Зовут меня Иван Ефимович. Я тренирую команду «Буревестник».
Так я познакомился с И. Е. Гребенюком – человеком, который стал моим первым тренером. Сам в прошлом хороший футболист, игрок сборной Северного Кавказа, он посвятил всю свою жизнь работе с детьми.
<...>
Первая тренировка.
Второй раз в жизни я получил футбольную амуницию, на этот раз на моей майке был номер одиннадцать, а на груди гордо реял буревестник...
У меня сразу же возникло много домашних проблем. Где прятать от родителей форму, под каким предлогом уходить из дому рано утром (мы, как правило, выступали в первенстве Ростова по воскресным дням в 8-9 утра)?
Встав рано утром, я доставал из ящика письменного стола свои доспехи, тщательно завернутые в газеты. Наскоро попив молока, съев кусок хлеба, говорил: «Иду заниматься теннисом». (Мама признавала только этот вид спорта.)
Мама, милая моя мама, когда она узнала, что я хожу играть в футбол, ничего не сказала отцу, только попросила: «Сынок, будь поосторожней».
Фото: fantlab.ru; ru.wikipedia.org; скриншот издания «Исповедь центрального нападающего»
Из-за таких как вы я горжусь , что русский .
Пусть земля ему будет пухом!..
Надеюсь Ростов Арену назовут в честь Виктора Понедельника...
Виктору Понедельнику пусть земля будет пухом...