Робби Фаулер. Моя футбольная жизнь: 17. Лидс, Лидс, Лидс!
***
***
Я вернулся домой и просто равнодушно сидел там. Мы с Керри поговорили и пришли к выводу, что никому из нас не пойдет на пользу, если я буду постоянно чувствовать себя озлобленным, подозрительным и недооцененным. На следующий день я поговорил с Джорджем и сказал ему, что, хотя это и разбивает мне сердце, я чувствую, что в интересах всех будет, если я начну искать новый клуб. Оказалось, что было два серьезных предложения — «Челси» интересовался мною целую вечность, и теперь «Лидс Юнайтед» тоже начал зондировать почву. Как это часто случалось со мной, в том, что произошло дальше, была какая-то восхитительная ирония.
Джордж проявил должную осмотрительность в отношении «Челси», и многие люди, знавшие всю подоплеку, сказали ему, что клуб уже на последнем издыхании. У них были серьезные долги, и они изо всех сил старались поддерживать хорошую мину и делать ставку на квалификацию в Лигу чемпионов, чтобы привлечь спонсоров и сделки с производителями игровой формы, которые могли бы помочь спасти клуб. Но ходили слухи, что их долги были обеспечены первоклассной недвижимостью самого Стэмфорд Бридж, и хищники кружили вокруг, ожидая, чтобы уморить клуб голодом, чтобы те могли выкупить его активы и заработать состояние на развитии этого процветающего маленького уголка «Челси». Это звучало немыслимо, но «Челси», предположительно, был в реальной опасности стать первым когда-либо обанкротившимся футбольным клубом Премьер-лиги.
Но в то время как «Челси», казалось, парил над пропастью, «Лидс Юнайтед» становился все лучше и лучше. Клуб выиграл Первый Английский дивизион в 1992 году и дважды выходил в полуфинал Лиги чемпионов (на самом деле, если бы они победили «Валенсию» во втором полуфинале, то в финале сыграли бы с мадридским «Реалом» Макки!). Теперь, под руководством Дэвида О’Лири, «Лидс» проводил политику подбора и развития лучших молодых британских талантов. Они играли в быстрый, творческий, атакующий футбол, который является мечтой нападающего. Я чувствовал, что, в то время как «Ливерпуль» снова выигрывал трофеи и бросал реалистичный вызов главным призам, их футбол под руководством Жерара Улье перешел к оборонительному и прагматичному. Майкл Оуэн был лучшим бомбардиром команды в том сезоне с 12 голами в Премьер-Лиге. Я никогда не был настолько тупым, чтобы оспаривать результаты революции Улье — клуба, двигающегося вперед — но для бомбардира на Энфилде было особо не разгуляться.
Если мне и требовалось какое-то подтверждение того, что пора уходить, то из «Лидса» и «Челси» мы получили ответ, что Улье уже санкционировал продажу. Он категорически отрицал, что сам выставил меня на продажу, и, возможно, так оно и было, но он определенно не собирался препятствовать моему отъезду. Дело дошло до того, что я просто подумал, что если бы мы могли заключить сделку с Питером Ридсдейлом, председателем совета директоров «Лидса», то именно туда я бы и пошел. Я бы прекрасно вписался туда и назабивал бы кучу голов — беспроигрышный вариант.
Я несколько раз встречался с Дэвидом О’Лири, и он мне очень понравился. В нем было прекрасное сочетание юмора, энтузиазма и настоящей любви к игре, но было видно, что он тоже не из тех, с кем можно шутить. Он рассказал мне о том, как я буду играть вместе с Харри Кьюэллом и Марком Видукой, а также с другими креативными атакующими игроками, такими как Микки Бриджес, Джейсон Уилкокс и Робби Кин. Меня не пришлось долго уговаривать. Итак, обсудив важные вещи, мы отправились на переговоры с самим Ридсдейлом, а затем с другими директорами «Лидса». Мы встретились в симпатичном отеле на берегу канала, в заброшенной, бывшей промышленной части Центра Лидса, которая была полностью перестроена. Директора были воодушевленными и уверенными, обсуждая свои планы по преобразованию Элланд Роуд в супер-стадион вместимостью 70 000 человек. Перед их глазами был пример «Манчестер Юнайтед» и огромные амбиции в отношении клуба. Мне казалось, что город, как и клуб, находится на подъеме, и мне не терпелось сыграть свою роль. 27 ноября 2001 года, через два дня после матча с «Сандерлендом», трансфер был совершен за £12 млн., и я хотел бы думать, что для всех участников это была хорошая сделка!
Мне было 26 лет, я только что женился и был отцом трех маленьких девочек. Я видел, как это может обернуться для таких игроков, как Стэн Коллимор, когда они получают большие деньги, переходя в новый клуб, но затем не связывают себя обязательствами жизнью в городе. Когда Стэн приехал в Ливерпуль, он некоторое время жил с Дэвидом Джеймсом и его семьей, но в основном каждый день ездил на тренировки из Кэннока в Стаффордшире, где жила его мама (прим.перевод.: более, чем полтора часа на машине в одну сторону). Однообразие этого действия не могло пойти на пользу ни ему, ни клубу. Почему-то всегда казалось, что он одной ногой в «Ливерпуле», а другой где-то еще. Оглядываясь назад на свой собственный опыт, особенно на те мрачные времена, которые я пережил в «Манчестер Сити», я могу в какой-то степени посочувствовать Коллимору. Я вижу, как эта долгая поездка символизировала его душевное состояние — должно быть, он никогда по-настоящему не чувствовал себя дома после переезда в Ливерпуль.
Я подписал долгосрочный контракт и твердо решил, что как семья мы должны всем сердцем посвятить себя «Лидсу». Мы нашли себе хороший дом с большим садом для детей в тихом пригороде недалеко от тренировочного центра клуба Торп Арч. Через несколько недель после того, как мы переехали, однажды утром я спустился вниз и обнаружил, что дом ограбили, пока мы спали наверху. Потребовалась целая вечность, чтобы это осознать, потому что они сняли целую стеклянную панель в кухонной двери и прошли в дом, пока мы спали. Любой, кто прошел через это, знает, каким дестабилизирующим шоком в системном плане это может быть — ты чувствуешь себя оскорбленным, уязвимым и находящимся вне безопасности.
Для Керри, проводившей довольно много времени в одиночестве, пока я был на тренировке или вдали от дома, играя за команду, это было трудное, тревожное знакомство с нашей новой жизнью. Ее сестры, семья, друзья и все, что она знала, было в Мерсисайде. С приближением Рождества мы договорились, что она и девочки переедут на каникулы, и мы заберем вещи оттуда. Но за это время мы увидели и полюбили дом в Уиррале, который и сегодня является резиденцией Фаулеров. Керри и три наши девочки переехали туда, и, я, уверенный в том, что они счастливы и снова устроились, начал усердно работать и продолжил попытки показать всего себя в «Лидс Юнайтед».
Я невольно улыбнулся, когда узнал, что мой дебют состоится на Крейвен Коттедж, где все и началось почти восемь лет назад. На этот раз, однако, дебютного гола не будет — вообще никаких голов ни для одной из команд — и о той ничьей 0:0 можно было забыть. Но мне не потребовалось слишком много времени, чтобы открыть свой голевой счет, забив второй и третий мячи в победном матче со счетом 3:2 как раз перед Рождеством — против «Эвертона». Счастливые деньки! Затем я сделал хет-трик в победном матче против «Болтона» со счетом 3:0 в боксинг дэй, а затем, прямо в Новый год, забил абсолютного красавца в матче против моего старого спарринг-партнера Дэвида Джеймса в домашней победе против «Вест Хэма», который закончился со счетом 3:0. Мы были на вершине Лиги, играли в красивый футбол, и я снова забивал голы — план Ридсдейла работал!
Оглядываясь назад, можно сказать, что начало 2002 года было временем, когда начало циркулировать все больше и больше слухов о том, что, возможно, именно «Лидс Юнайтед», а не «Челси», смотрел в лицо Старухе с косой. В футболе всегда происходит война слухов. В британской прессе это почти само по себе спорт, когда команда начинает делать успехи, появляются истории о каком-то мрачном скелете, скрывающемся в их шкафу. Достаточно посмотреть на Рахима Стерлинга в «Манчестер Сити» — такой же прекрасный образец для подражания в современном футболе. И все же пресса больше времени уделяла его татуировке с пистолетом, чем работе в школах «Сити» и общественной программе, не говоря уже о детях из поместья, где он вырос. Рахим купил билеты на прошлогодний финал Кубка Англии для 500 детей из своей старой школы — но у него есть татуировка, показывающая, что он лучший стрелок, так что ясно, что он, должно быть, стоит на защите преступлений с применением оружия! Именно так обстоит дело с футболом и некоторыми элементами в прессе в этой стране — такой-то имеет привычку к азартным играм, такой-то повздорил с тренером на тренировке, клуб Икс ведет секретные переговоры с агентом игрока А.
Почти сразу же, как я приехал в «Лидс», пошли слухи, что Рио Фердинанд и Ли Бойер уезжают — в «Манчестер Юнайтед» в случае Рио и, по иронии судьбы, в «Ливерпуль» в случае Ли. И вот мы проигнорировали всю эту чушь и продолжали выигрывать игры — но потом победная серия застопорилась, а затем и вовсе прекратилась. Нам немного не везло с травмами, дисквалификациями и случайным падением формы, но ничего из вышеперечисленного по-настоящему не объясняет беспроигрышную серию, которая растянулась с Нового года 2002 года до марта.
Самым низкой точкой для меня стало сокрушительное поражение со счетом 4:0 дома от «Ливерпуля» в феврале. Они были великолепны — Майкл Оуэн и Эмиль Хески оба забили. Я особо ничем не отметился на поле, но что меня действительно тронуло, так это то, как поддержка «Ливерпуля» пела мое имя на протяжении всей игры. Можно было бы списать это на то, что они просто были в приподнятом настроении, потому что они переигрывали нас, словно мы играли в парке и команда собирался подняться на вершину турнирной таблицы, но эта их преданность и любовь заставили меня подумать — по-настоящему впервые с момента переезда — что я, возможно, совершил ужасную ошибку.
Наша форма снова набирала обороты, мы начали создавать моменты, и я начал забивать голы. Мы обыграли «Ипсвич», «Блэкберн» и «Лестер» в нескольких матчах подряд, с голами от Р. Б. Фаулера в каждом матче (два против «Блэкберна»!). Но эта игра в Лестере, в фарсовой манере, подвела итог тому, как беда умела находить меня и шлепать по заднице. Все это в какой-то степени напоминало тот случай, когда я якобы попытался подколоть легендарного Томпсона на тренировочной площадке. Когда мы разминались и готовились к матчу на Филберт Стрит, талисман «Лестера» — взрослый мужчина, кстати, одетый Лисом — вбежал в штрафную площадку, махая толпе и делая забавные жесты игрокам «Лидса», ради прикола. Такое хорошее, безобидное развлечение. Когда он повернулся, чтобы принять аплодисменты, я подцепил мяч прямо в голову Лиса. Бах, гол! Толпа засмеялась, один или двое из них начали присвистывать, и я подбежал к Лису, взъерошил ему голову и стал притворно бороться с ним. Все это было немного забавно, и все тут. Мы все отправились на нашу предматчевую командную беседу, а затем вышли и выиграли матч со счетом 2: 0 (Марк Видука и я забили по голу), как обычно.
Попытайся же, дорогой читатель, представить себе мое смятение, когда в следующий понедельник два дюжих офицера Лестерширской полиции посетили тренировочный центр «Лидс Юнайтед» в Торп Арч, чтобы предъявить жалобу в нападении некоего Роберта Фаулера, от сотрудника упомянутого футбольного клуба. Я был ошеломлен.
«Примерно в 14.30 в прошлую субботу, сэр», – начали они, не в силах смотреть мне в глаза.
«14: 30 часов? Это половина второго! Я готовился к футбольному матчу!»
Лестерский полицейский номер один посмотрел на лестерского полицейского номер два. Каждый из них замялся, приглашая другого сообщить плохие новости.
«Что именно я должен был сделать примерно в 14.30 в районе Филберт Стрит в Лестере?» Поинтересовался я. Полицейский номер два закатил глаза, посмотрел вниз и попытался как можно скорее выпалить сказанное.
«Якобы ... ну, по предположению...»
Он с трудом подбирал слова. Полицейский номер один пришел ему на помощь.
«Послушай, Робби, мы искренне сожалеем об этом. Я имею в виду, это неловко, но мы обязаны расследовать... »
«Но расследовать что?»
Он повернулся к полицейскому номер два для оглашения главной новости дня.
«Лис Филберт говорит, что ты напал на него.»
Прошло целых пять минут, а мы все еще катались и смеялись.
Это было по-настоящему весело, но в то же время подводило итог более карикатурной, несчастливой стороне моей карьеры. Я сделал этот большой шаг в новый клуб — смелый шаг, во многих отношениях, который мне действительно не нужно было делать. Все начиналось хорошо — команда побеждала, мы были на вершине Лиги... потом игроков начали сватать в другие клубы. Внезапно импульс замедлился. В воздухе витало ощущение надвигающейся гибели. То, что мы делали инстинктивно, стало трудным, уверенность, казалось, улетучилась — и в довершение всего я обнаружил, что меня предостерегают о нанесении тяжких телесных повреждений балаганному Лису.
К концу сезона я сравнялся с лучшим бомбардиром Марком Видукой по 12 голам (в моем случае, всего за 18 матчей). Играя вместе с некоторыми очень особыми партнерами по нападению на протяжении многих лет, я часто спрашиваю, кто был лучшим из них? Бесспорно, это всегда будет Раши — просто величайший нападающий, которого я когда-либо знал. Но с точки зрения чистой утонченности и техники, Марк Видука — самый талантливый партнер, который у меня когда-либо был. Если бы Ридсдейл мог стабилизировать корабль и дать Дэвиду О’Лири средства и гарантии, чтобы продвинуть эту сказочно талантливую команду игроков на следующий уровень, кто знает, может быть, его новая золотая мечта была бы осуществлена?
Как оказалось, 70-тысячный стадион решительно и навсегда остался на стадии планирования — затем начались первые отъезды игроков, что в конечном итоге переросло в паническое бегство. Рио перешел в «Манчестер Юнайтед». Робби Кин отправился в «Шпоры». Ли Бойер уехал в «Ливерпуль»... а потом не уехал, и я до сих пор точно не знаю, что там произошло. Ли собрал вещи и уехал, и мы читали о его переезде через Пеннинские горы за £9 млн., когда он неторопливо вошел в столовую со своей бритвенной сумкой. Он не сказал никому ни слова об этом — это было одно из тех вещей, когда просто что-то не срослось.
У нас все еще был ничтожный шанс попасть в Лигу чемпионов, что было бы (барабанной дробью!) манной небесной для Питера Ридсдейла. В предпоследнем матче сезона 2001/02 я получил травму бедра в выездном матче против «Дерби Каунти». Это был всего лишь укол, небольшое растяжение — или мне так показалось. Фактически же я разорвал суставную губу тазобедренного сустава, которая является мягкой тканью вокруг бедра, которая, в свою очередь, отвечает за плавное, легкое движение. Для меня это было просто щипок — ничего настолько серьезного, чтобы я не смог закончить игру, хотя моя подвижность была немного жесткой, особенно те маленькие турбо-всплески, которые тебе нужно выполнять, чтобы оторваться на полметра от своего защитника и получить пространство для открытия под мяч или паса вразрез.
Я играл в этом матче, а потом мы обыграли «Боро» в нашем последнем матче сезона. И снова я почувствовал себя немного ограниченным в движении, но к тому времени мы уже превратились в жалкие обглоданные кости от первоначального состава. Кроме того, после всех этих потрясений, слухов и встречных слухов мы снова набирали форму, и я был полон решимости доиграть до конца сезона. Мы выиграли наши последние пять игр, не пропустив ни одного гола, и я думаю, что все мы чувствовали, что с немного большим постоянством в игре мы должны подтянуться к большим парням в следующем сезоне. Нам чуть не хватило до места в Лиге Чемпионов, но мы квалифицировались в Кубок УЕФА — все еще очень престижный турнир в 2002 году.
В то лето я ездил на финал Чемпионата мира в Южную Корею и Японию — возможно, вы помните этот турнир как чемпионат имени сломанной плюсневой кости Дэвида Бекхэма — но, кроме обычной разминки, я в матчах так и не сыграл. К тому времени, как я вернулся, игроки были проданы, а Дэвид О’Лири уволен. Облом. Но хорошей новостью — по крайней мере для меня — было то, что приедет Терри Венейблс. Я очень уважал его как тактика, тренера и как человека.
Мы отправились в предсезонную тренировочную поездку в Австралию, но в нашей первой полуфинальной игре бедро, которое задавало мне трепку, очень сильно заболело. Я сразу это понял; я чувствовал, как оно пронзает меня насквозь. Это было худшее начало сезона для меня под руководством тренера, которого я так хотел впечатлить, но Венейблс был спокоен — он просто сказал мне не подвергать себя или травму еще большему давлению. Самое главное для него было то, что я должен был не торопиться, привести себя в надлежащую 100-процентную форму, а затем постепенно реинтегрироваться в команду. Не помогало и то, что все больше и больше игроков покидали то, что теперь начинало казаться тонущим кораблем, но, по крайней мере, у меня была жизнеутверждающая личная цель: полная физическая готовность.
Когда я вернулся домой, моя сестра Лиза напомнила мне, что, когда я был очень маленьким, у меня было «щелкающее» бедро. В то время это было настолько обычным делом, что полученная мудрость состояла в том, чтобы просто позволить телу компенсировать и приспособиться — другими словами, дать ему время, и тело само разберется. Именно это и произошло со мной. Мое «щелкающее» бедро, казалось, исчезло, когда я вырос, и в подростковом возрасте и в начале моей карьеры у меня никогда не было проблем. Теперь, однако, Лиза заставила меня задуматься: была ли здесь какая-то глубинная проблема, которая после десяти лет напряженной работы на профессиональном уровне снова вышла на первый план? Когда специалист осмотрел меня, выяснилось, что мне понадобится операция на бедре — последнее, о чем я хотел бы думать, когда у меня на руках было все, чтобы показать себя в моем новом клубе.
«Лидс» начал сезон 2002/03 достаточно хорошо под руководством Венейблса, но к ноябрю они снова начали сползать вниз по таблице. Я только начал легкие пробежки в реабилитационном центре. Теоретически я даже не должен был вернуться раньше Рождества. Терри был великолепен. Он постоянно подходил ко мне в спортзале и говорил, чтобы я не торопился — ему нужен был здоровый, голодный Робби Фаулер, который рвался бы на поле всякий раз, когда я наконец вернусь в состав. Было ли это делом недель или месяцев, он рассчитывал, что я изменю нашу судьбу.
Но потом все снова изменилось. Как-то днем, ближе к середине декабря, Венейблс попросил меня зайти к нему в кабинет с несколько обреченным выражением лица. Это был первый сезон, когда начало работать трансферное окно, поэтому клубы, заинтересованные в настройке своей команды в середине сезона, получили шанс заняться бизнесом в ближайшие недели. Терри рассказал мне, что Питер Ридсдейл попросил его собрать еще больше столь необходимых ему средств, продав еще пару игроков. Он сказал боссу, что на самом деле остались только я и Марк Видука, которых он может продать за любые приличные деньги, так что «Лидсу» придется подумать о том, чтобы отпустить меня. Пока все это гремело в моей голове и я пропускал все это через себя, он также упомянул, что Кевин Киган — к настоящему времени тренер в «Манчестер Сити» — сделал предварительный запрос обо мне. Венейблс, конечно, отказал «Сити», но теперь он говорил, что если я захочу переговорить с ними, он не станет мне препятствовать.
«Манчестер Сити» был еще одним спящим гигантом. Несмотря на то, что поглощение и переезд на стадион Сити оф Манчестер все еще находились в зачаточном состоянии, «Сити» был клубом с почти неограниченным потенциалом, и именно этим Кевин Киган подкупил меня. Киган — один из величайших энтузиастов жизни, прирожденный оптимист, который, кажется, постоянно погружен в настоящий момент. Нет никаких сомнений в том, что все, что он говорил и обещал, было тем, во что он искренне верил. Он нарисовал картину клуба, который вот-вот возродится, как птица Феникс — в этом, по крайней мере, он был прав (только не с ним или со мной на борту!).
С моими четырьмя девочками, живущими в Уиррале, «Манчестер Сити» был географически гораздо более доступен, чем Западный Йоркшир, поэтому предложение становилось все более и более заманчивым. Моя ливерпульская команда разбила сердце Кигана, когда его команда из «Ньюкасла» сражалась с «Манчестер Юнайтед» за чемпионство в 1997 году, победив их последним ударом в той невероятной игре со счетом 4:3, но он всегда был великолепен со мной, когда был тренером сборной Англии, и теперь он дал мне пищу для размышлений.
Я вернулся в Лидс, чтобы обдумать это, и в этот момент один из директоров фактически принял решение за меня. Когда я входил в Торп Арч, он уже направлялся к своей машине. Едва сбавляя ход, он наклонился ко мне и прошептал: «Бери деньги и беги! Это место полетит ко всем чертям!» Итак, это был я — домосед все эти годы в Ливерпуле, а теперь, едва пробыв год в Лидсе, готовый снова взяться за дело и двинуться дальше.
