Прощальное письмо. Италия разгромила Боснию
Алексей Логинов – после девятой победы Национале в квалификации Евро-2020.
В первый раз я хотел бросить футбол в 1990-м году – сразу после поражения от Аргентины в полуфинале домашнего чемпионата мира. Прошло почти 30 лет, но в памяти сохранились мельчайшие детали произошедшего. Хозяева убиты горем и обвиняют друг друга. Иногда кажется, что эта ругань не закончится никогда. Даже после смерти тренера Адзельо Вичини игроки той сборной продолжают выяснять причину главной итальянской трагедии столетия. Не проходит и недели, чтобы до меня не долетали отголоски той истории – как будто это случилось вчера.
Пьетро Верховод готов часами доказывать, что если бы во втором тайме Вичини выпустил его опекать Марадону, итальянцы спокойно довели бы матч до победы. И говорит он так убедительно, что минут через сорок начинаешь в это верить. Никола Берти же не может понять, почему он –основной центральный полузащитник «Команды мечты», остался в запасе, хотя он, отдохнув во время дисквалификации, находился в отличной физической форме. А ведь после перерыва «адзурри» были очень уставшими. Берти же всегда удавались игры против Марадоны и Ко. Почему Вичини предпочел выпустить в среднюю линию кадрового терцино Де Агостини? А Дзенга? Какого дьявола его понесло из ворот?!
Где-то в недрах подсознания осталась картина: одиноко сидящий на газоне разом постаревший Тото Скиллачи. Его безумные глаза, которые вдохновляли целую страну в течение всего турнира, в один миг потухли и стали смертельно уставшими. «У поколения отцов был Паблито, был крик Тарделли, был гол Альтобелли. Было триумфальное небо Мадрида. У них было все. А у нас ничего уже не будет, Тото», – думал я.
Но тогда я не бросил футбол, хотя мне очень хотелось остаться сидеть на том газоне вместе с Тото Скиллачи. Впереди же меня поджидали другие печальные события. Больше всего запомнился прощальный круг Марко Ван Бастена, когда расплакался даже железный Фабио Капелло. Наверное, я видел игроков и более крутых, чем Марко, но каждый раз, когда пытаюсь их вспомнить, почему-то теряюсь. В тот день футбол можно было закрывать. Помню последний жест Марко – поднятые руки. Да замшевую куртку. Может быть, уже тогда следовало остановиться?
А как верить в высшую справедливость после промаха Роберто Баджо, после штанги Ди Бьяджо, после гола Вильторда в финале Евро-2000? После пятки Ибрагимовича? После судьи-наркоторговца Морено? После Риасора и Стамбула? После непопадания на ЧМ-2018, когда на следующий день мы вместе с одним российским комментатором сидели в ресторане и задавали друг другу только один вопрос: «Почему?» Но впереди меня поджидало нечто новое.
Не так сложно пережить поражение, когда проигрывают легенды. Когда на пути выдающихся чемпионов встает сама Судьба, не менее великие соперники или субъективные обстоятельства. Когда Гектор проигрывает Ахиллу. Но прошлой осенью я был в Болонье и пошел на игру сборной Италии – понаблюдать за парнями Манчини. На их фоне поляки выглядели сборной с другой планеты, почти Бразилией при Сократесе. Видя мое разочарование, после матча итальянские журналисты говорили: «Да что ты хочешь? У нас же нет полузащитников уровня Зелиньски!» В ту секунду все стало каким-то мелким.
Герои конца 1980-х уступали Пуличи, Конти и Антоньони. Идолы 1990-х, в свою очередь, почти всегда проигрывали предшественникам. Но тогда еще были Индзаги, Дель Пьеро и Тотти – поколение, которое подарило нам лазурное небо над Берлином. Сейчас же Италия равняется на Зелиньски! И пусть Роберто Манчини за несколько месяцев создал отличную команду, в голове застряла мысль: новые будут еще хуже, чем те, кто опозорился в Швеции.
Закончилось же все месяц назад – во время игры с Лихтенштейном. Как всегда, сидя у экрана, делая пометки и записывая реплики Римедио, Ди Дженнаро и Антинелли, радуясь голам Белотти, я вдруг понял, что хочу быть просто зрителем. Я не могу больше восхищаться людьми, которые на три-четыре порядка уступают тем, кто еще совсем недавно заставлял нас переживать невероятные эмоции. Последний великий игрок родился 19 мая 1979 года и уже завершил карьеру. Да, в Турине играет еще один. Но на этом все. Баста. Можно ставить точку.
Как можно писать о финтах Инсинье, когда рядом, в шкафу, стоят редкие журналы с текстами о Каузио, Ширеа и Платини?! Когда перелистываешь пожелтевшие страницы, то полностью погружаешься в ту эпоху. Когда творил Лидхольм. Когда свистел Трапаттони. Когда игроки еще были богами. И когда голос комментатора Сандро Чьотти резонировал в унисон со стуком десятков миллионов сердец.
И тогда я обратился к своему учителю. Великому писателю, который все это пережил еще много лет назад. Герои его детства и юности давно закончили, но сам он пишет все лучше и лучше. Его произведения, как Petrus 1961 года – становятся все прекраснее. А язык Данте и Петрарки повинуется ему беспрекословно. Но главное – он пишет сердцем.
– Возможно ли писать про современных игроков так же, как ты делал это про своих героев? Как тебе удается сохранить остроту восприятия и тот же интерес и ту же страсть, с которыми ты написал «Банду минус девять»? Как у тебя выходит ТАК писать про…Чиро Иммобиле, когда ты видел Фьорини, Киналью и Синьори?
– Да, это возможно. Достаточно уловить определенные аспекты характера футболиста, хорошо знать его историю и сосредоточиться на сентиментальной составляющей жизни и спорта. Ты должен разговаривать с сердцами людей и должен вкладывать свое сердце в то, что ты делаешь. В каждую строчку, которую ты пишешь. И главное – ты должен это любить.
Я размышлял над этими словами маэстро, когда на следующий день после победы над Боснией перелистывал свои журналы. Впервые за много лет я смотрел игру как обычный зритель, почти не делая записей. И вдруг я понял, что несмотря на тягу к золотой эпохе кальчо, я действительно обожаю эту сборную и этих игроков. Даже Иммобиле.
Мы придумаем новые истории. Мы выиграем чемпионат мира. Наши клубы возьмут все еврокубки. И перед флагманами кальчо будут склоняться в мадридах и лондонах. А улицы Барселоны будут завалены листовками со словами: «Мы шлем вам с небес трехцветный привет». Италия снова будет на вершине. И эти мальчики еще превзойдут своих отцов. И ведь кто-то должен про это написать.
Да, теперь я в этом не сомневаюсь.
Оценки сборной Италии
Канал «Моя Италия»
Доннарумма – 6.5, Эмерсон – 6.0, Бонуччи – 6.5, Ачерби – 7.5, Флоренци – 7.0, Барелла – 7.5, Жоржиньо – 7.0, Тонали – 7.5, Инсинье – 7.5, Белотти – 7.5, Бернардески – 7.5, Эль-Шаарави – 6.0, Кастровилли – б/о, Голлини – б/о, Манчини – 8.0.
Corriere dello Sport
Доннарумма – 7.0, Эмерсон – 6.5, Бонуччи – 6.5, Ачерби – 7.5, Флоренци – 7.0, Барелла – 7.5, Жоржиньо – 7.0, Тонали – 7.5, Инсинье – 7.0, Белотти – 7.5, Бернардески – 7.5, Эль-Шаарави – 6.0, Кастровилли – б/о, Голлини – б/о, Манчини – 8.0.
Еще больше материалов о кальчо на канале «Моя Италия» на Яндекс.Дзен
Нету у нас другой команды...
Болели за Пирло и Каморонези, будем болеть за Белотти и Бернардески.
Другого выхода нету у нас, потому что...
...моя Италия
Что же до поколений... Величие игрока в итоге определяют его результаты. Да, нынешняя национале по персоналиям явно уступает харизматичным титанам прошлых лет. А как иначе? После того как голубое небо на Берлином сменилось ужасом от самоубийства сильнейшей лиги мира, закономерными выглядят и провал с непопаданием на ЧМ и сложности с воспитанием новых суперзвезд. Меня до сих пор коробит когда "десятку" Тотти, Баджо и всего остального сонма легенд надевает неаполитанский коротыш. Да, не бесталанный, но бесконечно далёкий от уровня настоящей итальянской "десятки". Если вспомнить что в топ-50 по итогам сезона ни одного итальянца нет, то и вообще тоскливо становится. Но с другой стороны большинство ребят Манчини ещё довольно молоды, играют в серьёзных клубах и один удачный крупный турнир может стать трамлином для прыжка в величие. А даже если у нынешних это не получится, то надежду оставляет рост уровня серии А. Юве старательно тащит упирающуюся консервативную лигу в погоню за безумно богатой АПЛ и безумно успешной трофейно Ла Лигой. С ростом уровня команд будут расти и игроки.
Да и в конце концов, кого мы обманываем? Если Скуадра Адзурра поселилась в твоём сердце, ты уже с этим ничегошеньки не поделаешь.