Автобиография Месута Озила. Глава 16. За золотой клеткой
Люблю быстрые авто. В них я могу немного уединиться от толпы.
Первые недели в Англии я провёл в одном их роскошнейших отелей. Он походил на дворец, словно из киноадаптации романа Розамунды Пилчер. Это был грандиозный загородный отель The Grove на юге Англии.
Из моего окна видно поле для гольфа, такого газона я раньше в жизни не видел. Пострижен с такой точностью. Без жёлтых пятен. Без кочек. Без колеи, как на футбольном поле, когда защитник делает подкат. Стоя у этого окна, весь в своих мыслях, я думал, каково это ударить клюшкой на этом газоне.
Мой друг Барис сопровождал меня в Лондоне, чтобы помочь привыкнуть к моей новой жизни. В Мадриде мой кузен Сердар был занят упаковыванием моей старой жизни в ящики и такими делами, как расторжение моего договора об аренде.
Я приехал жить в Лондон практически ни с чем. Когда я заказывал билет на рейс к своей сборной, я думал, что потом вернусь в Мадрид. Я даже заказал обратный билет в Испанию. Но моя жизнь изменилась полностью менее, чем за пять дней. Новый язык. Новый город. Больше дождей. Меньше солнца. Левостороннее движение. Новая форма. Новые фанаты, чьи сердца я должен был завоевать. Новые медиа. Новый маршрут на тренировочную базу. Новый босс. Новый способ играть. Всё, реально всё было по-новому.
Представьте, как вы просыпаетесь утром, и всё не так, как было прежде. Обычно ты готовишься к таким большим переменам. Ты заранее ищешь себе новое жильё. Ты читаешь о традициях страны, или, по крайней мере, я думаю, большинство так и делает. Я не сделал ничего. Я ничего не знал о Лондоне, кроме того, что сказал Лука Модрич. Будто кто-то щёлкнул пальцами, и меня внезапно перенесло из Мадрида в Лондон.
Несколько раз я думал, как дела у моего соседа Серхио Рамоса. Что делает Роналду. Как там мои собаки под присмотром Сердара.
По своей природе я не сентиментален. Но я скучал по Мадриду, хотя и был рад новому приключению. В конце концов, решение принял я. Это я сказал Венгеру, что теперь есть шанс поработать вместе. Я дал толчок всему этому.
И я не мог так просто взять и забыть «Реал Мадрид» за один день. Я не мог стереть этот красивый город из своего сердца. Я любил Мадрид. И до сих пор люблю. Только когда покидаешь «Реал», осознаёшь, что делает этот клуб таким особенным. К некоторым вещам быстро привыкаешь. Если проведёшь там некоторое время, в один момент большой цирк вокруг клуба начинает казаться тебе почти нормальным. Но когда покидаешь «Реал», надо смириться с фактом, что всё по-другому.
В отеле Барис и я снова начали искать новое жильё. Мою четвёртую квартиру/дом за шесть лет. И я наткнулся на одно место между парками Хампстед-Хит и Хайгейт Вуд. Мы нашли дом, который бывшая супермодель Клаудия Шиффер тоже себе приметила. Почему хозяин арендовал его мне, а не ей? Без понятия. Точно не из-за красивого лица. Наверно, он фанат «Арсенала».
Когда я в первый раз приехал на тренировочный комплекс «Арсенала», вокруг почти никого не было. Это была пустошь, ибо клуб дал игрокам выходной. Только Алекс Окслейд-Чемберлен был там, он тренировался по индивидуальной программе. Как только я начал осматривать свою новую раздевалку, он подошёл ко мне, улыбаясь во все зубы, взял меня за руку и сказал: «Прекрасно, что ты здесь. Мы можем преуспеть с таким игроком, как ты. Я очень рад».
В новых местах я обычно веду себя сдержанно. Сижу в раздевалке и наблюдаю за происходящим. У каждой раздевалки есть свои правила. Есть своя иерархия. Есть громкие и тихие игроки. Те, кто постоянно говорят и всем заправляют. И те, кто более замкнут, которых ты едва замечаешь в раздевалке. У некоторых в шкафчиках полный хаос, а другие одержимы чистотой.
По правде говоря, раздевалка не сильно отличается от школьного класса. Есть староста, зубрилы, шутники, хорошие и плохие ученики. Есть те, у кого хорошо получается, и те, у кого не очень. Те, кто послушно и внимательно выписывают, что говорит учитель, и те, кого это не волнует и легко отвлечь.
Как новичок ты должен узнать, что движет каждого отдельного футболиста. Надо найти игроков, с которыми у тебя много общего. Чтобы иметь представление, я всегда тратил первые пару дней, наблюдая за командой. Так я делал и в «Шальке», и в «Вердере», и в «Реале».
Но в «Арсенале» у меня не было шанса начать тихо сидеть в уголке и изучать свою новую команду. Потому что одним из моих одноклубников был Лукас Подольски. Польди не даст тебе ни минуты покоя. Он и Пер Мертезакер сразу же втянули меня к себе и сделали всё, чтобы меня приняли в арсенальскую семью наилучшим образом.
В Лондоне я ходил с Польди смотреть бокс. Частые вечера с командой тоже помогли мне влиться. Они проводились примерно каждые пару месяцев и были организованы комитетом клуба, чьим членом был Пер. Как-то раз, например, у нас была костюмированная вечеринка. Каждый вытаскивал бумажку и приходил в том, что там было написано, тем же вечером. Мне повезло; мне выпал Супермен. Польди был Халком. Но был ещё кто-то, не могу вспомнить кто именно, кому пришлось одеться маленьким, жирным, итальянским сантехником. В комбинезоне, с кепкой и большими усами. Конечно, не только Супер Марио был на нашей вечеринке; у нас был и Луиджи тоже. Но ни один из них не попадает под моё представление о герое. В «Реал Мадрид» таких вечеров практически не было. Если мы и собирались, то только во время обеда. А в Бремене они проводились каждый месяц.
Арсен Венгер тоже помог мне привыкнуть к Лондону. Он и вся его семья приложили все усилия, чтобы моим друзьям и мне было комфортно в Лондоне с первого дня.
Благодаря Перу Мертезакеру и Лукасу Подольски в Лондоне я чувствовал себя как дома.
Когда я уехал на первую игру со своей новой командой, гостевой матч против «Сандерленда», Венгер попросил свою бывшую жену Энни (они развелись в сентябре 2015-го – прим. пер.) присмотреть за моими друзьями и семьёй, чтобы они не ходили по Лондону сами по себе. Она пригласила их всех в свой дом. Миссис Венгер приготовила для них еды, и её дочь Леа тоже была там. В то же время проходила наша игра. В течение матча госпожа Венгер была очень эмоциональна. Они села на пол и смотрела, как играет команда её мужа. Когда на 11-ой минуте я организовал гол Оливье Жиру, выведший нас вперёд, она вспрыгнула с приготовленным чизкейком в руке и начала танцевать по комнате. По крайней мере, мне так описали…
Перед игрой, которую мы выиграли 3-1, я должен был пройти обряд посвящения. К счастью, Пер Мертезакер предупредил меня об этом заранее, так что я отчасти был к этому готов.
Каждый новичок в «Арсенале» должен встать на стул и спеть в окружении остальной команды. К сожалению, у меня не самый красивый голос в мире. Даже со всем технологическим волшебством под рукой Ян Дилэй не смог его замаскировать. В 2010 году у немецкого хип-хоп артиста, бывшего участника группы Absolute Beginner, возникла идея записать песню со мной. Ян Дилэй, большой фанат «Вердера», записал для нас рэп песню «Large», в которой я пою (если это так можно описать) следующее: «Мой капитан говорит, эй ты, ссыкун, по сравнению с тобой я европейский чемпион. Чё нового?». В одном куплете мы постебали Бремен, спев: «Мы воняем рыбой, ибо мы из Вердера». И я читал рэп о своей амбиции, которую, к сожалению, не смог реализовать: «Я молод, в восьмидесятых родился и в Южной Африке кубок собираюсь выиграть».
Это было реально весело, и я не против сделать то же самое ещё раз. Я совсем не умею петь. Не могу попасть в ноту, и у меня нет чувства ритма. В детстве меня не учили читать ноты или играть на инструменте. Я совершенно немузыкальный человек. Но так как я считал Яна Дилэя клёвым, а его идею занятной, для меня не было проблемой присоединиться с большой порцией самоиронии.
Незадолго до игры в Сандерленде я думал, следует ли мне спеть эту песню, чтобы отметить дебют. Но из-за моего безнадёжного голоса я выбрал песню, которую знали все, и которой все могут подпевать. Было бы идеально, если бы мой голос затерялся среди общего шума. Взобравшись на стул, я начал петь «Kiss Kiss» Таркана. Я начал довольно тихо, мои одноклубники стали меня освистывать, так что я стал печь громче, пока я, без всяких сдерживании наслаждаясь каждой секундой, не запищал во весь голос «Kaderim puskullu belam. Yakalarsam», и все остальные не подпели «Kiss Kiss».
Своим пением я расположил себя к своим партнёрам. Но моё выступление ничто с тем, что сделал Петр Чех после своего перехода из «Челси» в «Арсенал» в 2015 году. Когда мы остановились в Сингапуре перед стартом сезона, была его очередь. Он зачитал блестящий рэп о некоторых игроках, посвящая им отдельные куплеты. Он ничего не сказал о тренере, за исключением: «О тебе я лучше буду молчать, чтобы на лавке потом не торчать».
Когда пел я, я позаботился, чтобы никто из моих одноклубников не снял это на свой телефон. Чех тоже не позволил собрать против себя «доказательства». Только одну песню запечатлели на видео. Ту, которую фанаты «Арсенала» спели потом для меня. Они сочинили особую песню для меня, которую они пели на стадионе, а ещё в лондонском метро. Там было: «У нас Озил. Месут Озил. Думаю, вы не понимаете. Он Арсена Венгера пацан. И он лучше, чем Зидан. У нас есть Месут Озил».
Когда я впервые услышал это, не поверил своим ушам. Когда тысячи людей поют для тебя, ты переполнен счастьем. Я любил фанатов «Шальке». Был без ума от болельщиков «Вердера». От мадридцев у меня волосы вставали дыбом. Но у меня никогда раньше не было собственного мини-гимна.
Когда бы я ни слышал эту песню, я словно расту. Будто я больше не метр восемьдесят, я возвышаюсь над людьми, которые метр девяносто. Мои плечи расширяются. Ум становится яснее. А желание быть частью следующей победы «Арсенала» становится всё больше. Хотя бы раз я бы хотел зайти в вагон метро, где тысячи фанатов поют мою песню, не зная, что я среди них.
Но боюсь, это никогда не случится. Я веду слишком уединённый образ жизни в Лондоне для этого. Я едва могу покинуть свой дом. Почему? Потому что нет ничего забавного в том, чтобы бродить на публике, когда твоё лицо знакомо почти любому. Кроме того, никогда не недооценивайте лондонские папарацци. Когда я ещё осваивался в британской столице и только что переехал в свой новый дом, они осадили меня невероятно навязчивым образом. Фотографы стояли около моей передней двери и днём, и ночью со своими камерами и линзами с большим зумом. Помимо этого, были случаи, потрясшие меня до глубины души.
Лукас Подольски порекомендовал турецкий ресторан Likya в районе Голдерс-Грин, куда я планировал сходить одним вечером с парой друзей и моим агентом. Я просто хотел выбраться, развеять голову, ибо в Лиге Чемпионов я глупейшим образом не забил пенальти против «Баварии», и к ответному матчу 1/8 финала мы были отстающей командой.
Я залез в машину, железные ворота открылись, и мы осторожно выехали. И сразу же на нас нацелились фотографы. Они следили за нами по всему Лондону, практически прилипли к моему бамперу. Совершенно безответственно.
Спустя пару километров, я съехал к обочине, вылез из машины и поговорил с нашими преследователями. «Слушайте, ребят, я иду на приватный вечер. Мы просто хотим поесть. Пожалуйста, уважайте мою личную жизнь». Я был к ним предельно дружелюбен. Но это никак не помогло. Как только мы снова тронулись, слежка продолжилась. Так что мы решили, что вместо ужина мы лучше вернёмся домой. Когда я приехал, я увидел, что собралось даже больше фотографов около моей собственности.
«Месут», – сказал мой агент Эркут, – «Пожалуйста, веди машину очень аккуратно. Тебе нельзя даже слегонца тронуть одного из этих фотографов». Я водил с черепашьей скоростью, пока папарацци фоткали через окна. Ужасный взрыв из вспышек, от которого хочется убежать. Вдруг послышался треск. Фотограф локтем ударился о боковое стекло, которое грохнуло на землю. Я думал, мои глаза шутят надо мной. Потом фотограф издал громкий крик, и его лицо плющило от боли. Он держал свой локоть, а его глаза катились, будто он скоро потеряет сознание. Спустя момент он выкрикнул: «Он наехал на меня. Этот парень хотел переехать меня».
Я сидел в машине словно парализованный. Я ничего не сделал. Моя машина ехала со скоростью меньше 5 километров в час. Никто не был так близок, чтобы я мог их задеть. «Ты видел это?», – спросил я Эркута, который выглядел таким же шокированным, как и я. «Да», – это всё, что он сказал. А потом, спустя пару секунд: «Сохраняй спокойствие. Давай не реагировать». Это была самая подлейшая попытка меня спровоцировать. Даже хуже, чем у труса Давида Вильи в той игре Барса-Реал.
Мерзкий поступок папарацци ещё не закончился. Он вызвал скорую, которая приехала спустя пару минут и оказала ему медицинскую помощь. Полицейские тоже приехали и позвонили в мою дверь. Они проверили меня через алкотестер (разумеется, результат был отрицательный) и позволили нам описать инцидент с нашей точки зрения.
Офицеры оставались предельно спокойными и подозрительно отнеслись к истории, которую папарацци, говорившие одно и то же дерьмо, приготовили. «Если хотите», – предложил Эркут, – «Вы можете посмотреть записи с камер видеонаблюдения, которые развешены здесь повсюду, на улице и в домах. Вы увидите, что Месут не сделал ничего такого, что заявляют те люди». Офицеры поверили в нашу историю и так. Но хорошо было чувствовать, что если бы были сомнения, мы бы могли показать им явное доказательство того, что папарацци лгут.
Журналисты хотели, чтобы я сорвался. Они жаждали заснять, как я выхожу из машины и иду на их коллег, и продать газетам фотографии за кругленькую сумму. Когда это не сработало, они попытались выставить меня беспечным водителем. Я понимаю, что фотографирование меня это часть моей жизни. Понимаю, что быть на публике значит меньше приватности. Но эта попытка поманипулировать мной и выставить меня плохим ни в какие ворота не лезет.
То же самое произошло несколько лет назад после смерти моей бабушки. Она скончалась во время Чемпионата Мира в ЮАР в 2010 году. Тогда меня тоже доставали неэтичным преследованием.
За пару дней до матча 1/8 финала против Англии моя дорогая бабушка Мюневвер умерла в 73 года. Изначально мой отец решил не говорить мне об этом до конца Кубка Мира, чтобы я не потерял концентрацию во время турнира. Но мой брат посчитал, что я должен сразу же услышать плохие новости. Так как похороны должны были пройти за короткое время, он боялся, что журналисты могут узнать об этом и опубликовать. «Просто представь, что Месут узнает об этом из газет, а не от нас», – сказал Мутлу. Мой отец с ним согласился.
Моя бабушка всегда проводила по несколько месяцев в Германии каждый год. Она оставалась с нами в квартире. Чудесное было время для нас, детей, полное теплоты и любви. Она всегда звонила мне после игр и поздравляла меня, если я забил или сделал голевую передачу.
А теперь её больше нет. Мне было плохо, что я не смог попрощаться с ней лично. Было плохо, что я не смог быть с семьей на её похоронах в мечети Узуналиоглу Махаллеси в Хишироглу (деревня в иле Зонгулдак на севере Турции – прим. пер). Фотографы, которые преследовали меня и делали снимки, как я стою у её могилы после Кубка Мира, перешли все границы.
Это был момент, когда я хотел с ней попрощаться. Когда хотел побыть наедине в своих горе и печали. Когда хотел быть обычным Месутом Озилом, а не знаменитым футболистом. Я был тем, кто потерял любимого мне человека. Кто хотел предаться воспоминаниям, что было очень трудно сделать, когда твой покой нарушают щёлкающие за тобой камеры.
Думаю, многие не могут представить, каково это постоянно быть в центре внимания. В основном это хорошо, и, конечно, мне тоже приятно. Но когда фокус на тебе идёт круглые сутки, это может быть очень тяжело. У меня прекрасная жизнь, которую многие не могут себе позволить. Но у моей славы тоже есть цена. Ибо правда в том, что я живу в золотой клетке.
Жозе Моуринью однажды сказал: «Футбол дал мне всё. Но футбол забрал всё тоже». Верно подметил. Благодаря футболу я могу жить хорошей жизнью для себя, а ещё для своих родителей и семьи, свободной от финансовых проблем. Футбол открыл для нас мир, в который мы бы не попали при обычных обстоятельствах.
Футбол обогатил меня. Но в то же время я ещё очень беден. Беден в плане жизненного опыта. Я могу жить частной жизнью только в пределах своих четырёх стен. Я не могу бродить по пассажу от магазина к магазину или пойти прогуляться со своими друзьями. Я не могу пойти на скалодром или в кино. В лучшем случае я должен замаскироваться, и даже потом меня обычно узнают. Люди будут сразу же глазеть на меня, чтобы узнать, сколько попкорна я ем и пью ли я колу или воду. Каждое движение будет снято на чей-то мобильник, а потом показано на весь мир. И ещё я должен вытерпеть сотни селфи.
В теории это не проблема. Это ещё одна часть работы, которой я наслаждаюсь. Но не в те редкие моменты, когда мне хочется быть в полностью приватной обстановке. Иногда люди не могут понять те редкие случаи, когда я отказываю в селфи. Они думают: «Почему он так реагирует из-за простого фото?». Но они не осознают, что я уже сделал 40-50 селфи за тот день. Им не приходит в голову, что я, может быть, хочу двигаться дальше, у меня встреча, или я просто не в настроении.
Мне бы хотелось лучше узнать Лондон. Хотел бы пойти на Лондонский глаз, то большое колесо у Темзы. Раскрывать для себя город на верхнем этаже даблдекера. Хотел бы я быть туристом, неизвестным человеком, иметь возможность делать всё обычные вещи, которые каждый делает изо дня в день.
Для меня каждый день один и тот же. Я либо тренируюсь, либо играю. Потом еду домой и зависаю с друзьями. По правде говоря, я практически не знаю Лондон. Это, должно быть, фантастический город с множеством достопримечательностей. Но так как для меня это большой стресс, я редко покидаю свою золотую клетку, вместо этого я играю в постоянные прятки.
Поэтому я уже с нетерпением жду своего ухода из футбола. Когда я стану менее популярным, а медиа и фанаты переключатся на других игроков, я смогу наверстать много упущенных мной вещей. Я познаю мир в основном из телевизора. Я смотрю документальные фильмы часами – программы BBC об истории, а также о самых высоких зданиях мира. И больше всего я люблю смотреть документалки о животных, особенно о львах.
После Чемпионата Европы 2012 я бесследно исчез. Я был очень разгневан нашим вылетом от итальянцев. От этого глупого поражения 2-1 в полуфинале.
Когда нас выбили двумя годами ранее в Южной Африке, я смог справиться с этим. Хотя это было печально, команда была ещё так молода и неопытна, что нам пришлось признать, что даже выход в полуфинал это большой успех. Поражение там можно было принять. Я могу насладиться многими позитивными моментами, хотя мы оступились так близко от нашей цели.
После поражения от Италии было не так просто. Я не мог спокойно смотреть на голубые футболки. Меня приводило в ярость от упоминания Марио Балотелли. После полуфинала я не мог терпеть этого человека, хотя лично он со мной ничего не сделал. Но для меня его имя ассоциировалось с тем громким, неприемлемым провалом.
Я был зол на себя. И на свою игру. Мне было больно от обсуждений в Германии, где газеты сразу же пропитались критикой. В немецкой сборной был «ген неудачника», говорили они. И заявляли, что Йоахим Лёв утратил «часть своей магии». На пресс-конференции после поражения журналисты спросили его, уйдет ли он с поста тренера.
Подчеркну ещё раз: наша игра в полуфинале должна рассматриваться с критикой. От этого никуда не деться. Мы не были хороши. Но мы были самой молодой командой в турнире, так что неудивительно, что наши выступления были нестабильными, хотя ничто из этого не было намеренно. И мы пробились в полуфинал, где имели свои возможности забить. У Матса Хуммельса был опасный момент, который не стал голом, потому что Андреа Пирло вынес мяч с линии ворот. Немного позже Джанлуиджи Буффон хорошо отбил дальний удар Тони Крооса.
Было основательно после этого говорить, что мы «вряд ли» выиграем Чемпионат Мира в 2014 году. Но заявлять, что в полуфинале была битва между «тряпками и мужиками», как сделали таблоиды, было оскорбительно и не имело к игре никакого отношения. «Даже когда игрался гимн, у многих из 27,98 миллионов немецких телезрителей было предчувствие, что сегодня мы проиграем» – писал Bild. И продолжил: «Итальянцы пропели свой гимн мощно и со страстью. Даже Марио Балотелли, сын ганских иммигрантов. Вратарь Буффон с закрытыми глазами. И с такой вот страстью итальянцы вступили на газон». В конце Bildсделал вывод: «Покажи мне, как ты поёшь, и я скажу, как ты сыграешь…».
Если бы эта логика была правдивой, мы бы потерпели поражение всей нашей жизни в полуфинале 8 июля 2014 в Белу-Оризонти.
Никогда не забуду выражение на лице Давида Луиза, капитана сборной Бразилии, в подтрибунном помещении незадолго до стартового свистка. На его правом плече была рука Жулио Сезара, вратаря бразильцев. Каждый игрок положил свою правую руку на плечо стоящего впереди игрока. И так бразильцы маршем вышли на стадион Губернатор Магальянс Пинту. Одиннадцать игроков, выстроенные как жемчужины на нитке. Очень тесно связанные. Во время выхода бразильцам пришлось бежать мелкими шагами, чтобы не наступить на пяту впереди бегущего.
Мы выходим на стадион как обычно. Каждый сам по себе. Сначала Филипп Лам, потом Мануэль Нойер, за ним Матс Хуммельс, Тони Кроос, Бенедикт Хёведес, Мирослав Клозе, Сами Хедира, Джером Боатенг, а затем я перед Бастианом Швайнштайгером.
Мы не держимся друг за другом. Не образуем цепь. Интересно, что бы подумали, проиграй мы матч. Написали ли бы СМИ, что немцы не были так тесно связаны, как бразильцы? Сказали бы, что бразильцы были командой 11 друзей, где один за всех, и все за одного, тогда как немцы только и думали о себе, что было ясно, когда они взошли на газон?
Когда играется национальный гимн, я прохожу через свою обычную процедуру перед началом матча. Я молюсь. А не присоединяюсь к пению. Джером Боатенг тоже не поёт. Как и Сами Хедира.
Все бразильцы поют. Без исключения. Хотя слово «поют» чистое преуменьшение. Если посмотрите на Луиса Густаво, то увидите, с какой страстью он во всю глотку кричит национальный гимн Бразилии, испугаться можно. Кажется, что его пение можно услышать со всей Бразилии даже без микрофона. Давид Луиз и Жулио Сезар взрывают стадион. С такой силой! С такой решимостью! С такой мощью! С такой страстью! Каждый бразилец поёт громче, страстнее и восторженнее, чем наши игроки.
Если бы это правило футбола действительно существовало, «Покажи мне, как ты поёшь, и я скажу, как ты сыграешь…», тогда Бразилия нас бы просто съела. Это бы они разгромили нас 7-1. А не наоборот.
После поражения от Италии, Пирло, создавший первый гол замечательным пасом на Балотелли, подошёл ко мне и взял за руку. «Ты классный игрок», – прошептал он мне, – «Ваша команда отлично провела Чемпионат Европы. Когда-нибудь вы выиграете трофей». Это почти походило на то, будто отец берёт сына за руку и подбадривает после неудачи. Так интимно. Так близко. Так уважительно. Но больше всего так честно. Это не было пустой болтовнёй, показухой на камеру. Не короткое постукивание по плечу перед тем, как начать праздновать. Пирло действительно было очень жаль видеть меня таким уставшим и грустным. Он точно знал, каково это спортсмену вылететь таким образом. Это был невероятный поступок, который отпечатался в моей памяти, и о котором я вспомнил два года спустя, когда сделал то же самое.
После поражения от Италии в полуфинале Евро-2012 Андреа Пирло взял меня за руку и сказал пару утешающих слов, которые я не забыл и по сей день.
Когда мы вынесли Бразилию 7-1 на Кубке Мира на их поле, я увидел Давида Луиза, стоящего на газоне. Он не знал, что с собой делать, и просто бродил бесцельно по стадиону Белу-Оризонти. И поэтому я схватил его, прижал его к себе, его голову к моей груди, чтобы прошептать в ухо пару утешительных слов. Я даже извинился за масштаб нашей победы.
Хотя слова Пирло и помогли мне в то трудное время в 2012-ом, всё равно потребовалось время, что пережить это поражение. Так что я отправился в отдых практически вдали от цивилизации. От сотовой сети, от постоянной доступности. От моей обычной жизни. От футбола. За золотой клеткой. И вглубь Африки. В мир, где голы и передачи ничего не решают. Где я не центральная фигура, но где животные и природа захватывают воображение.
Посреди африканской целины я смог забыть эти голубые футболки. Я снова мог смеяться. И больше всего, у меня была свобода передвигаться без людей, которым я интересен. Мне не пришлось отвечать, почему я не продолжил бежать за Пирло перед тем, как он отдал пас на Джорджо Кьеллини. Австралийская мать, которая дала своей дочери это путешествие как награду за окончание школы, была также незаинтересована в фото или автографе, как и пара, которая ездит на сафари каждое лето уже десять лет.
Они понятия не имели, что парой дней ранее я играл в футбол на глазах у миллионов людей. Для них я был простым парнем, который был слишком глуп, чтобы соблюсти самое простое из правил сафари, которые нам объяснили в начале. Наш гид категорически запретил нам упаковывать еду в наши рюкзаки и выходить прогуляться. Почему-то я не воспринял предупреждение серьёзно, когда в первый день я осмотрел местность вокруг нашего домика. Я подумал, что пару бананов мне не помешает, если я проголодаюсь, обычная спортивная закуска, чтобы подзарядить себя между приёмами основной пищи. Но, когда меня приметило стадо бабуинов, я почти перестал выходить из здания. По крайней мере, 20 животных, часть которых ростом 80 сантиметров, ходили за мной с целью стащить мой рюкзак. Один даже запрыгнул на него и пытался его открыть. Я только и мог, что стряхнуть его и убежать обратно в свою комнату. Так как обезьяны ждали на крыше домика моего выхода, мне пришлось позвонить рейнджеру и признаться в своей ошибке.
Вскоре после этого произошло моё второе столкновение с диким животным. Внезапно появилась импала, стоящая прямо передо мной и уставившаяся на меня своими глубокими чёрными глазами. Красивое создание. Такой изящной формы. Мех выглядел таким мягким, что мне хотелось коснуться его и погладить. Но ещё у неё были похожие на штопор рога, которые около 90 сантиметров длиной, и выглядели они довольно угрожающе. Один толчок, и я сильно травмирован. Так что я стоял смирно и не двигался. Так как антилопа тоже не хотела уходить, мы двое стояли лицом к лицу, кажется, целую вечность. Потом животному наскучило, и оно высоким прыжком скрылось за кустом.
В третий день я увидел львов, всего в 2 метрах от меня. Они лежали на саванне. Под деревом. Совершенно мирно. Без заборов и канав. Двухсоткилограммовые колоссы. Ужасно от мыслей, что эти величественные животные, чьи охотничьи угодья растягиваются до нескольких сотен километров, втиснуты в маленькие вольеры в зоопарках.
Хотя львы ничего не делали, кроме как изредка поворачивали голову из стороны в сторону, открывали и закрывали глаза, и иногда громко зевали, я не мог перестать на них смотреть. Я мог днями наблюдать за этими зверями.
Я люблю львов, ибо я думаю, что они совсем, как я. Мы горды, ничего не боимся и готовы защитить семью от любой опасности. Из-за этих сходств я набил себе татуировку льва, хотя потребовалось немало попыток, чтобы окончательно осмелиться это сделать. Я ходил в салон несколько раз с моим кузеном, которого я тоже убедил набить тату. Мы даже расспрашивали о дизайне, но долгое время мне не хватало храбрости. Так было, пока я не получил тяжёлую травму в октябре 2014 и выбыл на три месяца из-за порванных связок, и мне наконец-то закончили делать тату.
Я был в баварском городке Донауштауф, где проходил восстановление с Клаусом Эдером. Когда я не лечился, я с ума сходил. Так что я нашёл другой тату-салон. 1 апреля Сердар сел на кресло первым и набил тату. Когда я увидел, как его лицо плющит от боли, я испугался. «Думаю, лучше мне этого не делать», – сказал я ему, когда он закончил. А потом выкрикнул: «С 1 апреля, дурачок!».
Шутка. В этот раз я не отступил, мне нанесли большое тату за один присест. Пытка длилась восемь часов. От первого прокола были слёзы на глазах. Когда здоровенная игла дошла до открытой раны, покалывание за покалыванием, было так больно, что хотелось просто убежать от татуировщика. После четырёх часов моя кожа онемела, и больше я ничего не чувствовал.
Я горд львом и моим девизом «Только Бог может меня судить», вдохновлённым идеей, пришедшей ко мне на африканской степи. Моё путешествие на африканский континент было одним из немногих событий, когда я вырвался из золотой клетки. Которое я прожил долго, и которое открыло мне глаза на этот мир.
В 2012-ом в Африке я познал новый мир. В 2013-ом в Лондоне я тоже открыл новый мир, по крайней мере, с футбольной перспективы. Арсен Венгер тренирует «Арсенал» не так, как это делал Моуринью в «Реале». Его правила строже. Например, он всегда настаивает, чтобы мы снимали бутсы перед тем, как зайти в раздевалку. Венгер принёс этот ритуал из Японии, где он тренировал клуб «Нагоя Грампус». Пол в раздевалке «Арсенала» такой чистый, что с него можно поесть.
«Арсенал» немного напоминает школу. Например, Венгер не разрешает мобильные телефоны в массажной. Они строго запрещены. Ещё он предпочитает, чтобы мы одевались одинаково, будто мы надеваем школьную форму. Перед игрой он решает, будем ли мы играть с короткими или длинными рукавами. Он не позволит одному игроку носить короткие рукава, а другому – длинные. Иногда, когда холодно, хочется надеть футболку с длинным рукавом под формой. Но это не дозволено. И абсолютно никаких кальсонов, которые надевает Арьен Роббен в «Баварии» зимой.
Несмотря на позитивные личные атрибуты, Венгер строг и в других аспектах тоже. Однажды мои два мопса, Бальбоа и Капон, потерялись. Как-то они смогли пролезть через слабое место в заборе и сбежать. Конечно, я за них сильно переживал. Но мои поиски были безуспешными – они ушли. В большом метрополисе Лондона с оживлёнными улицами. Мои друзья обежали всех соседей, выкрикивая имена собак. Они даже спрашивали, могут ли они пройти в сады соседних домов. Но моих мопсов нигде не было видно. Венгер назначил тренировку в то утро. Я не мог просто позвонить ему и спросить, можно ли остаться дома поискать собак. Это звучало, как плохая отговорка. Будто у меня всё ещё кружится голова после ночной пьянки, и не могу играть. Так что, несмотря на моё беспокойство за собак, я поспешил на тренировку.
Мы должны быть там за полчаса до начала сессии. К счастью, мои партнёры прикрыли меня и не рассказали ему, что я приехал в комплекс только за пять минут. «Тренер, мои мопсы пропали. Могу я пойти и поискать их?», – спросил я нервозно, после он своими глазами увидел, что я не впариваю дешёвую отмазку, а на самом деле здоров и взволнован. Но Венгер не понял суету. «Твои мопсы вернутся», – сказал он холодным и спокойным тоном, отправляя меня на газон. Я не понимал, как он может быть таким жёстким. Мы, в конце концов, говорили о собаках, практически членах семьи, которые потерялись. Я не мог вынести мысли, что они могут лежать где-то в яме и страдать от внутренних травм, которые приведут к ужасной смерти.
Но было безнадёжно. Венгер не передумает. Я не мог возобновить поиски до конца тренировки. Тем временем мои друзья обвесили весь район объявлениями. И тем вечером позвонили из зоомагазина, где нам, к счастью, выдали двух беглецов.
Со спортивной точки зрения, первые пару месяцев были великолепны. В первом матче АПЛ «Арсенал» проиграл «Астон Вилле». Потом команда выиграла следующие две игры против «Фулхэма» и «Тоттенхэма». И после этого, начав с упомянутой ранее игры против «Сандерленда», я стал частью команды. 614 секунд потребовалось мне в футболке «Арсенала» (мне дали номер 11), чтобы отдать ассист Оливье Жиру. 90 процентов передач были успешными. Венгер был счастлив, публично ознаменовал мой дебют как «выдающийся». После нашей победы над «Стоком» мы забрались на вершину турнирной таблицы и не уступали позицию до ничьи 1-1 с «Эвертоном» и поражения 6-3 от «Манчестер Сити» в нашей 17-ой игре. Но потом мы вернули себе первую строчку и оставались там на протяжении следующих четырёх игр.
Бальбоа член нашей семьи с февраля 2013 года. Ему 4 года, и он тоже любит играть в футбол.
Пока что всё протекало довольно хорошо. Я организовал девять голов в чемпионате и забил четыре сам. Но я начал чувствовать, как постепенно моё тело ослабевает. Это не было большим сюрпризом, ибо я пропустил предсезонку с «Арсеналом» из-за моего позднего трансфера. Более того, это был первый раз, когда у меня не было зимнего перерыва. До этого момента всегда было немного времени в конце календарного года, чтобы тело могло отдохнуть. Но в Англии я должен был играть 23 и 26 декабря тоже.
В начале февраля мы направились в Ливерпуль. Мы снова лидировали в таблице с 55 очками, близко преследуемые «Манчестер Сити» и «Челси». После шли «красные» с 47 очками. После 53 секунд игры Мартин Шкртел забил. На десятой минуте он сделал счёт 2-0. После 20-ой минуты мы уже летели 4-0. Мы были в полном замешательстве, не понимали, как такое могло произойти. «Ливерпуль» делал с нами, что хотел. Мы ничего не смогли сделать, чтобы их остановить. И я признаю, что был ужасен тоже.
После игры, завершившейся 5-1, СМИ набросились на меня. Из-за крупной суммы трансфера, заплаченной «Арсеналом», они явно посчитали, что у меня не должно быть неудачных дней. Они ожидали, что я буду блистать всегда, и когда этого не происходило, Independent, например, написал, что я был «небрежен и ленив с мячом». Ещё там было: «Один из лучших в мире, когда счёт 2-0. Но вы не захотите его в команду, когда всё наоборот». В своём ответе критикам Венгер меня поддержал: «Месут является профессиональным футболистом достаточно долго, чтобы понимать, что в нём будут сомневаться, если он будет играть недостаточно хорошо». Мне не следует ставить себя под давление из-за суммы трансфера, посоветовал он мне. «Я просто хочу, чтобы он наслаждался матчем и хорошо играл. Он счастлив с мячом, а это самое важное – потому что у него есть класс». Ещё он настойчиво заявлял, что я «исключительный игрок».
Пер Мертезакер тоже пытался пресечь критику в корне. Защищая меня, он сказал: «Здесь мяч летит взад-вперёд со скоростью света. Все здесь хотят обидеть Месута и показать ему, что это не испанский чемпионат, где можно играть в красивый футбол. Поэтому я заранее знал, что когда-нибудь он застагнирует».
Я действительно ценю такую поддержку. Но это несильно помогло. Ибо на меня всё ещё обрушивалась масса критики. Стоило одному человеку меня разнести, как за ним последовали другие. Как цепная реакция.
В статье Йохена Коенена под заголовком «Озил не выиграет нам Кубок Мира» в SportBildбыло сказано:
Можете ли вы вспомнить большой матч, который изменил Месут Озил? Где он оставил свой след? Нет? Неудивительно, ведь пока что его нет. Он провалил два последних важных матча с «Арсеналом» […] В полуфинале Чемпионата Европы 2012 против Италии он забил гол в компенсированное время, сделав счёт 2-1. И это всё. В проигранном 1-0 полуфинале Чемпионата Мира против Испании двумя годами ранее он потерпел полное фиаско. Когда он играл за «Реал Мадрид» его часто заменяли в Класико против «Барселоны». Список может продолжаться и продолжаться. Конечно, у него много контактов с мячом. Но это всё не имеет смысла, если к концу дня из этого ничего конкретного не выходит. Горькая правда в том, что Озил не выиграет нам и Чемпионат Мира 2014 тоже. Потому что когда настаёт критический момент, он теряется.
Естественно, стало ещё больше разговоров и о моём языке тела тоже. Согласно Süddeutsche Zeitung, он был «любимым объектом изучения для самых разных исследователей». «Когда мяч не сияет у его ног, Озил иногда выглядит, как маленький мальчик с потерянным взглядом, потому что большие мальчики не дают ему играть».
За поражением 5-1 последовала нулевая ничья в чемпионате против «Манчестер Юнайтед». В Кубке Англии мы взяли реванш над «Ливерпулем» и продвинулись в четвертьфинал. Но потом я промазал пенальти после фола на восьмой минуте нашей игры 1/8 финала Лиги Чемпионов, дома против «Баварии», которая выиграла благодаря голам Тони Крооса и Томаса Мюллера. После ничьи 1-1 в ответном матче, они вышли в следующий раунд. По мнению DailyMail, я был немцем, стоящим 42,5 миллиона фунтов стерлингов, но не умеющим бить пенальти.
Kickerтоже начал большой «Озиловский спор» в начале марта. Игнорируя тот факт, что я забил восемь голов в квалификации Чемпионата Мира в Бразилии, они подняли вопрос, могу ли я изменить исход большого матча. Отвечали эксперты, которые, к счастью, были в большей части согласны друг с другом. Андреас Мёллер, например, не мог понять критику, с которой я сталкиваюсь. Он был убеждён, что как команда мы можем провести выдающийся Кубок Мира, и что я определённо заработал своё место на позиции десятки в ней. Гюнтер Нетцер и Вольфганг Оверат тоже дали позитивные комментарии. Нетцер похвалил мои умения и сказал, что я помогу команде, даже если я не один из её лидеров. Вольфганг Оверат чётко обозначил мою проблему во время моего спада формы: «Месут Озил может определять игру и задавать темп, он отдаёт скрытые и финальные передачи, он смотрит влево, а мяч отправляет вправо, и он угроза чужим воротам. Такие молодые парни всегда полагаются на уверенность в себе. Но всегда есть фазы, когда у тебя нет этой уверенности. Техничные игроки очень зависимы от этого». Только Уве Байн дал критичный ответ, на что он имеет полное право. На основании моих выступлений он сказал, что я не «игрок для больших матчей».
Но в середине марта у меня начались проблемы с бедром, из-за которых я пропустил четыре недели, тем самым я не смог помочь своей команде перевернуть ход вещей в Премьер-лиге.
В тот период «Арсенал» проиграл 6-0 против «Челси», в тысячной игре Арсена Венгера у руля клуба. И против Жозе Моуринью. «Мне стыдно за него», – сказал он однажды прессе. Моуринью назвал его «специалистом по провалам». После матча Моуринью сказал: «Мы пришли убивать, а спустя десять минут мы их уничтожили. А потом – легкотня».
Мы рухнули на четвертое место, где мы и остались к концу сезона. В концовке мы проиграли всего на один матч больше, чем чемпионы «Манчестер Сити», как и «Ливерпуль» с «Челси». Мы были в семи очках от лидерства. Какая досада. Долгое время я думал, что мы станем чемпионами в мой первый год с «Арсеналом». Разумеется, я мечтал после этого завоевать чемпионство ещё раз.
Но у нас всё ещё был шанс привести сезон, который начался так многообещающе, к успешному концу.
В четвертьфинале Кубка Англии против «Эвертона» у меня была идеальная игра. Один из тех дней, полных «изменённого восприятия», как я это называю. Когда ты играешь и знаешь, что мяч принадлежит тебе. Когда ты быстрее и увереннее своего противника. Когда твоё эго расширяется, и всё, что ты делаешь, срабатывает. Когда время не подшучивает над тобой.
Ибо время – забавная штука. Иногда оно пролетает, как гласит поговорка. А иногда (по крайней мере, так говорят некоторые) оно замирает. Всё это, конечно же, бред. Время всегда протекает с той же скоростью. На каждом уголке мира. Всегда в том же 24-часовом ритме. Но только не на футбольном поле! По крайней мере, моё восприятие времени предмет резких колебаний.
Иногда время растягивается, а потом снова сжимается. Иногда я удивляюсь, когда 90 минут заканчиваются. А потом бывают игры, когда смерть как ждёшь финального свистка, но минуты просто отказываются проходить. Но это просто один из многих примеров изменённого восприятия, с которыми ты сталкиваешься как футболист.
Пропорции меняются тоже. В хорошие дни, когда я готовлюсь к штрафному, например, вратарь за стенкой игроков-противников кажется крохотным, слишком маленьким, чтобы достать мой мяч. Из-за моей высокой уверенности в себе реально кажется, что на воротах 7,32 метра шириной и 2,44 метра высотой стоит кто-то размером с фигурку Lego. Иногда, однако (хотя, к счастью, такое происходит реже) всё наоборот. Тогда это ворота, которые кажутся крохотными, и я едва вижу свободное место, куда можно отправить мяч. Теперь вратарь это монстр, который отобьёт мой удар своими кракеноподобными ручищами, куда бы я ни пробил. И он даже не прыгнет.
Иногда мне противостоят четыре оппонента, несущиеся ко мне. Но так как я знаю, как они будут двигаться, чтобы забрать у меня мяч, я могу легко их пройти. Они будто бегут ко мне в замедленном действии, и я могу реагировать на их движения в реальном времени – немного похоже на Киану Ривза в «Матрице», где он уворачивается от выстрелянных в него пуль.
Или, проще говоря: когда ты уверен в себе, ты веришь, что сможешь сделать многое с мячом, когда противник всего в метре от тебя. Тогда ты веришь, что обведёшь. А потом определяешь следующий шаг. Если ты неуверен, в той же ситуации ты испытываешь сильное давление.
Знаю, что это может прозвучать смешно, но я убеждён, что многие спортсмены испытали это изменённое восприятие. Как мне помнится, легенда тенниса Роджер Федерер, чей я большой поклонник, как-то раз описывал что-то похожее. Что теннисный мяч выглядит больше, а отскоки более медленными, когда он очень хорошо себя чувствует. И что в таких ситуациях, он бьёт по мячу даже точнее, посылая его прямо на край линии и вне досягаемости противника.
Четвертьфинал против «Эвертона» был тем волшебным днём. У меня словно была волшебная палочка, которой я мог определять игру, как мне угодно. Я чувствовал себя потрясающе, я был полностью уверен в своей игре. После семи минут я открыл счёт. Позже я отдал голевой пас на Жиру, сделавший счёт 4-1. Меня признали «игроком матча», и с нашим выходом в полуфинал отношение СМИ слегка изменилось. Вдруг наш мир перестал быть плохим и мрачным; DailyTelegraph прокомментировал: «Арсенал оживил свой сезон этим выступлением в Кубке Англии. Это было больше, чем победа. Это было возвращение надежды».
Мы выбили «Тоттенхэм», «Ковентри Сити», «Ливерпуль» и «Эвертон». В полуфинале мы нанесли поражение «Уигану» и вышли в финал против «Халла».
После первых минут мы уже горели 2-0 в этой решающей игре. Снова мы заснули на начальных этапах. Но в этот раз мы дали отпор, и после основного времени счёт был 2-2. На 109-ой минуте Аарон Рэмзи сделал счёт 3-2, который стал окончательным.
Девять лет перед моим подписанием «Арсенал» уходил без трофеев. Теперь он выиграл старейший футбольный турнир в мире, в первый раз проведённый в сезоне 1871-72.
После финального свистка я побежал к телекамере и прокричал «Ja, Gunners, ja!» (Да, канониры, да!). Я был просто под влиянием эмоции; я выражал свою радость от победы. Несомненно, некоторых фанатов позабавило видеть меня кричащим в камеру с такой страстью. Тем более на немецком. Но меня это не волновало. Наоборот, я продолжил использовать эту фразу всякий раз, когда я имел успех, даже сделал из неё хэштег на Facebook и Twitter. #YaGunnersYa с тех пор получил статус культового. Его использовали более 50 000 раз в месяц, когда фанаты обсуждали меня и «Арсенал».
Сладкий момент для меня и Лукаса Подольски, ибо мы несём Кубок Англии на победном параде в 2014 году по улицам северного Лондона.
Я люблю этот обмен с моими фанатами. Каждое сообщение это часть меня, которую я осознанно отдаю и делюсь со всеми подписчиками. Мне особенно нравится эффективность, требуемая Twitter. Только 140 символов. Без всяких стилистических излишеств. Всё сводится к сообщению. Twitter моя любимая социальная сеть.
Я консультируюсь с Губертом Рашкой, моим пиарщиком, перед отправкой каждого сообщения. У нас есть группа в WhatsApp, где мы обсуждаем каждый твит. Иногда Хьюберт что-то предлагает, иногда я. Мы как два директора с равным правом голоса.
Благодаря социальным медиаплатформам у меня есть множество разных возможностей связываться со своими фанатами. Например, Губерт однажды нашёл видео свадебной речи на YouTube, в котором жених говорит: «Я думаю, все в этой комнате знают, что этот человек сделал меня счастливейшим парнем на планете […] Все, на что я надеюсь, это то, что этот некто особенный знает, что я их люблю всей душой. Я знаю, что трудно найти кого-то, кто вызывает такие чувства. Я никогда не буду воспринимать это как должное. Так давайте поднимем пост за…». Потом, к удивлению всех, он говорит моё имя.
Я посчитал, что это видео такое милое, весёлое и с теплотой, что Губерт и я решили поблагодарить его за его восхищение. Так что мы твитнули: «Хорошо сказано. Поздравлю вас обоих лично после вашего медового месяца и приглашаю вас на игру “Арсенала”». Конечно, они приняли приглашение.
«Арсенал» наконец-то выиграл трофей в 2014 году. Почему-то мне даются кубковые соревнования. Я их выигрывал с «Вердером», «Реалом», а теперь с «Арсеналом». А в следующем году мы снова его выиграли. После того, как мы разгромили «Астон Виллу» 4-0, журналист Sunнаписал: «Снимаю шляпу перед Месутом Озилом. Я критиковал его большую часть последних двух сезонов. Но искусный немец показал вчера одну из лучших своих игр».
В возражение заявлениям некоторых людей, я выигрывал и большие матчи тоже. Настоящие финалы. Матчи «всё или ничего». Будучи активно вовлечённым. И делая острые передачи.
Из-за суммы моего трансфера в Лондоне ожидания были больше, чем когда-либо раньше. За мной куда пристальнее следили СМИ, разбирая меня скрупулёзнее обычного. И получал куда более частую и резкую критику, чем у меня было в «Шальке», Бремене и Мадриде. Но я не воспринимал всё это близко к сердцу. Ибо я знаю, что самое важное – это не терять веру в себя и в свои способности. Несмотря на идущую со всех сторон критику, я верю, что моя манера игры может быть успешной. И поэтому мне не только удалось завоевать титулы, а ещё я вырос как личность и покинул золотую клетку, по крайней мере, внутри себя.
а если серьезно, то конечно, он очень парится насчёт журналистов, реагировать на критику конечно надо, но он уж как-то очень болезненно реагирует