«Мне было что доказывать в Голландии. Все обсуждали старого хрыча, вернувшегося домой»
Глава 5, часть 1
Я ещё не раз возвращался в Америку, даже перестав там играть в 1981-ом. Это интересная и вдохновляющая страна, там любят спорт, и за три года я вынес из их системы столько знаний, сколько только мог, обдумал множество вещей и продолжил играть на серьёзном уровне. Время было отличным, но как футболист я ещё не наигрался. Чувствовал, что хочу большего, что ещё способен многое дать. Это чувство усилилось, когда во время межсезонья в Америке я тренировался с «Аяксом». Я по-прежнему выглядел хорошо на фоне игроков Эредивизие, поэтому захотел снова играть там. После непродолжительного пребывания в испанском «Леванте» я окончательно решил вернуться в Амстердам.
Снова выступать за «Аякс» – фантастическое чувство. У них был молодой состав, они горели желанием играть рядом со мной. Но я быстро наткнулся на одну проблему. В Америке я сильно привык к тому, как там управляют клубами. Для меня эффективность в футболе теперь значила не только хорошую игру на поле, но ещё и правильные действия руководителей, понимание, зачем они делают ту или иную вещь. Меня не порадовало то, что я увидел.
К счастью, на поле «Аякс» оставался собой. В сезоне 1979/80, когда в команде было много молодых ребят, они выиграли чемпионский титул. Я присоединился к ним в возрасте 34 лет и быстро поладил со многими из парней. Франк Райкард, Марко ван Бастен; я внезапно стал лидером, причём во всех смыслах. Прежде всего, должен был с первого дня подтверждать свой класс как футболист. Мне было что доказывать. Все обсуждали старого хрыча, который вернулся домой. Мы в Голландии всегда смотрим на вещи с негативом. Благо, удалось довольно скоро забить гол в игре против «Харлема», причём довольно красивый. У всех упали челюсти. Критикам пришлось заткнуться, я всё ещё был самим собой.
В основном я играл роль ментора для других игроков, именно для этого меня и подписывали. К тому моменту я успел сыграть почти на всех позициях, кроме вратарской: центрфорвард, полузащитник, либеро. В этом не было ничего нового для меня. Но приходилось иметь дело с игроками, за которых другие люди решали те проблемы, с которыми мы десятью-двенадцатью годами ранее были вынуждены справляться самостоятельно. Понятно, что сложившиеся у них привычки и обычаи сами по себе были логичными, но топ-игрок всегда должен думать шире. Нужно всегда импровизировать. Если за пределами поля у вас это есть, то эти качества обязательно проявятся и в игре.
По большей части я сейчас говорю о социальном аспекте. О том, что привыкаешь ко всему готовенькому. Моя мать и в дальнейшем моя жена должны были стирать мою грязную форму, тогда как у этих парней чистая форма всегда по утрам лежала в раздевалке. У нас не было доброй тёти, которая бы готовила нам домой кофе, свежие соки, сэндвичи и пасту. Ничего не было. Абсолютно. По возвращении в «Аякс» я увидел, что люди привыкли к более лёгкой жизни с меньшей ответственностью. Я уже не видел, чтобы игроки сами чистили себе бутсы. Иногда парни заявлялись на разминку и со смехом объявляли: «Ой, мне тут пришлось самому поменять шипы». В тренировках у них были послабления, которые я старался устранять.
Тренировал «Аякс» Курт Линдер. Я многому у него научился. Когда в декабре 1981-го после подписания контракта я впервые появился на «Де Мере» в качестве игрока «Аякса», он сказал: «В твоём возрасте не нужно насиловать себя тренировками. Следи за собой внимательнее, чтобы твой движок не переставал работать».
Поэтому на тренировках мне не нужно было бегать столь же много и так же быстро, как другим парням. По мнению Линдера, это бессмысленно. Он всегда следил, чтобы я не загонял себя до такого состояния, когда увеличивается риск получения травм. Через сезон он ушёл, на его место заступил Ад де Мос. Он был ещё молод для главного тренера, мы с ним одногодки, и он очень хотел учиться у меня.
Когда кто-то этого искренне желает, ты знаешь это и так, даже сообщать не надо. Он задаёт определённые вопросы, он говорит об определённых вещах – и это перерастает в полноценный разговор. Вы не думаете целенаправленно, что должны научить человека тому или этому. Темы для бесед всплывают сами собой, и вы их обсуждаете. Для нас никогда не было проблемой, если я знал что-то такое, чего не знал он.
Всё шло для меня хорошо и на поле, и в раздевалке. Как я уже сказал, не нравились мне действия руководства. Благодаря игре за «Вашингтон Дипломатс» и их суперменеджеру Энди Доличу я чётко видел, какие компоненты работы требуют улучшений. Моё неудовлетворение от этого будет постепенно нарастать, особенно после второго сезона.
Но давайте пока вернёмся к началу. Я снова оказался в стране с налогами в 70%. У меня была самая большая зарплата в голландском футболе. «Аякс» не имел возможности платить больше. Однако во время переговоров мои советники сказали, что клуб мог бы помочь мне с наполнением моего пенсионного фонда в обход зарплаты.
Кор придумал гениальный план, исходя из того, что моё присутствие поможет клубу собирать на трибунах больше зрителей. Представим, что на «Аякс» обычно приходят 10 тысяч зрителей. Мы предложили, чтобы выручка от всех болельщиков свыше 10 тысяч делилась между клубом и мною. Пришли 20 тысяч – «Аякс» заработает от дополнительных 5 тысяч, а прибыль от оставшихся 5 пойдёт в счёт моей пенсии.
В первый же год мы стали чемпионами, трибуны заполнялись и приносили мне дополнительный доход. Естественно, я не мог его тратить, деньги откладывались на будущее, но в целом план с пенсионным фондом оказался крайне успешным. В том числе и во второй сезон – во многом потому, что «Аякс» немало матчей провёл на Олимпийском стадионе, куда вмещалось более 50 тысяч человек. В два раза больше, чем на «Де Мере».
Мы отлично выступали и при этом радовали болельщиков. Когда всё идёт хорошо, порой голову приходят оригинальные идеи. Типа пробития пенальти с помощью двух игроков. Мы сделали это на пару с Йеспером Ольсеном в игре против «Хелмонд Спорт». Разница в классе была столь огромной, что в матче не было вообще никакого напряжения. Поэтому когда мы заработали пенальти, то решили развлечь публику. Вместо удара я отпасовал поперёк на Ольсена. Сперва вратарь смутился, а когда побежал навстречу Йесперу, тот отдал мне пас обратно. Так как я оставался за линией мяча, офсайд не был зафиксирован, и я легко забил в пустые ворота. Людям понравилось.
Год прошёл прекрасно по всем параметрам, кроме одного: руководство решило, что я зарабатываю слишком много.
– А вы разве зарабатываете не столько же, сколько и я? – спрашиваю их. – Чего вы жалуетесь, если сами забиваете карманы деньгами? У вас никогда раньше не было на трибунах столько зрителей.
Они не согласились. Мы поругались.
В это же время мой тесть установил хороший контакт с «Фейеноордом». Узнав о моих проблемах в «Аяксе», они сразу же вышли на связь: «Переходи к нам, мы согласны на аналогичные условия». Конечно, это было заманчиво, учитывая, что их стадион вмещал 47 тысяч зрителей.
И в итоге я сделал это. В конце сезона 1982/83 подписал контракт с «Фейеноордом». «Аякс» по-прежнему оставался моим клубом, однако люди, управлявшие им, отказались двигаться вместе со мной. Я слышал, что они говорили, будто я слишком стар, уже толстоват и при этом продолжаю набирать вес. Мне приходилось иметь дело со всеми их придирками. И при этом они требовали, чтоб я удовлетворился обычной зарплатой, но меня это не устраивало.
Должен сказать, я отлично провёл время в «Фейеноорде». Всё было классно. «Аякс» и «Фейеноорд» всегда были конкурентами, поэтому я поначалу считался плохим парнем. Я должен был убедить болельщиков в моей лояльности и сделать так, чтобы мы добились результата. И в точности как и в «Барселоне», «Лос-Анджелесе», «Вашингтоне» и «Аяксе», я покорил их всех в первом же матче. Я забил изумительный гол в так называемом Роттердамском турнире. Все взорвались от радости. А потом начали осознавать, что радуются за того, кого раньше ненавидели. На секунду стадион замер в растерянности, но лёд всё же растаял, зрители увидели радость моих партнёров по команде. Чтобы всё благополучно закольцевать, мы выиграли тот Роттердамский турнир.
Часто говорят, что в последние три года моей карьеры я управлял всем сам, а тренеры якобы присутствовали в командах чисто для виду. Это бред. В спорте высших достижений такого не бывает. Я навсегда запомню Курта Линдера как тренера, который пристально следил за моим состоянием. Ад де Мос был для меня новым человеком, однако и с ним сработались. Тайс Либрехтс в «Фейеноорде» следовал тому же подходу, что и Линдер. Когда мы бегали кроссы, он всегда подчёркивал, что не имеет значения, где я финиширую: «Беги с остальными и следи за своим состоянием».
Что касается техники и тактики, не стоит забывать, что Ринус Михелс возложил на меня ответственность диктовать ход матча, когда я был совсем юным. В 18 лет я уже понимал, когда и кого нужно передвинуть выше или ниже, когда и что нужно делать для блага всей команды. К ЧМ-1974 я научился делать всё это естественным образом, даже не задумываясь. Поэтому я никогда не пытался умышленно делать всё так, как мне бы одному хотелось. Так оно не работает, особенно если вы частично ответственны за командную тактику по ходу игры.
Но в то же время нельзя сказать, что Линдер, де Мос или Либрехтс управляли тренировочным процессом, а я параллельно просто играл в своё удовольствие. Наши усилия были совместными. Я бы не стал подлизываться к плохому тренеру, равно как и хороший тренер не закрывал бы глаза на мои недостатки. Это невозможно. За три почти полных сезона после возвращения в Нидерланды я выиграл три чемпионата и два Кубка Голландии. Такое возможно только при слаженном сотрудничестве профессионалов топ-уровня.
Всё завязано на коммуникации. Главный тренер давал инструкции от кромки поля, а я следил, чтобы им следовали на поле. Это идеальная форма взаимодействия, так как в футболе нет тайм-аутов. Тренер может поговорить с командой лишь перед игрой и в перерыве, а вот донести посыл до игрока на противоположной бровке в окружении пятидесяти тысяч человек ему не под силу. Для этого и нужен на поле человек, который целостно видит всю игровую картину.
Поэтому я часто вбрасывал ауты сам, если мяч покидал поле неподалёку от тренера. У него была возможность оперативно указать мне на что-либо. Либо я о чём-то его спрашивал. Не потому, что считал себя лучше остальных – просто так работают профессионалы. Уважение одинаково важно и для тренера, и для проводников его идей на поле. Поэтому у меня с наставниками никогда не было конфликтов. Точнее, почти никогда. Хеннес Вайсвайлер стал единственным исключением в год, когда он тренировал «Барселону». С остальными – никаких проблем.
Последний год в качестве футболиста в «Фейеноорде» был сплошной вечеринкой. Мы отлично поладили с Либрехтсом, у нас сложилась отличная команда с парнями вроде Руда Гуллита и Андре Хоэкстры. Йоп Хиле, Бен Вийнстекерс, Стэнли Брард и другие – все в том году пребывали в прекрасной форме. Я сам начинал сезон с намерением продемонстрировать новому клубу нечто особенное. И это удалось. Оглядываясь назад, до сих пор не понимаю как. Боже, как это стало возможным? Особенно если вспомнить, что мы начали с поражения со счётом 8:2 от «Аякса» на Олимпийском стадионе и потом все над нами глумились. Но людям свойственно забывать, что такие события порой становятся началом воскрешения. И именно так всё было в тот раз.
После тех 8:2 мы выиграли всё. Абсолютно всё. Кубок, чемпионат, плюс я в придачу получил Золотую бутсу как лучший игрок лиги. Уже перед Пасхой клуб выразил желание продлить со мной контракт. Но нам тогда предстояло сыграть сдвоенные матчи – в субботу и понедельник, если не ошибаюсь. На утро после второй игры я чувствовал себя отвратительно. Спустился по лестнице и понял, что не могу подняться обратно. Говорю Денни: «Я не могу так больше. Нужно признаться себе, что всё кончено». Если те два прощальных матча в 1978-ом дали понять, что окончание карьеры проходит не по плану, то теперь, пять лет спустя, сказка закончилась так, как должна была. На высшем уровне. Я до последнего играл в футбол, люди из «Аякса» и «Фейеноорда» продолжали говорить обо мне. Я завоёвывал титулы: всё-таки три чемпионства и два кубка за три года – это круто, о большем не приходится мечтать. И я был согласен с таким концом. Меня это устраивало.
Хочется прояснить одно недоразумение. Мною никогда не двигала злость. Даже в 1983 году, когда мне хотелось излить недовольство «Аяксом» через «Фейеноорд», после того как клуб выбросил меня на улицу. Так называемый реванш не имел ничего общего с моим уязвлённым самолюбием, как думали некоторые. В моём случае всё было не так просто.
В 1983-ем скончался мой отчим, дядя Хенк. Я тяжело переживал утрату, и это отразилось на моей игре за «Аякс». Руководство знало об этом, но мир только и слышал всякие неправдоподобные истории про меня, поэтому я уезжал в «Фейеноорд» в разбитом состоянии. После этого я собрался в силами, чтобы закончить карьеру наилучшим образом ради своего второго отца. Это придало мне невероятную силу, чтобы выиграть все возможные трофеи в 37 лет: Эредивизие, кубок, Золотая бутса. И поныне поражён тем, какой силой меня наделила его смерть.
Спасибо за труд, будет ещё?