«Я встретил разделение страны с болью и грустью». Верность Павла Недведа
Денис Романцов – о легенде «Ювентуса»
В Чехии его называли стахановцем – носился, как гепард, забивал, дрался, кричал на судей: за два осенних месяца 1993-го получил три красные карточки. Итальянцев это смущало. В первый год после перехода в «Лацио» его семнадцать раз вызывали на допинг-контроль, но только зря время тратили. «Мой допинг – это тренировки, – сказал он в интервью World Soccer. – В Праге я бегал по вечерам вместо того, чтоб сидеть с другими игроками в ресторане, и они называли меня психом». «Ювентус» купил его вместо Зидана, но в первые недели он играл словно с холодильником на спине, медлил, нервничал, а во время рождественских каникул заперся в тренажерном зале и через два года, на четвертом десятке, получил Золотой мяч. Одна из самых важных побед «Юве» в нулевые – над зидановским «Реалом» – обернулась главной неудачей его карьеры. 3:0, восемь минут до конца, фол на Макманамане, желтая карточка – и он лишился финала Лиги чемпионов.
Впервые я увидел его с трибуны девятнадцать лет назад. «Ротор» лидировал в чемпионате, не проигрывая ни в России, ни в Европе двадцать матчей подряд, «Лацио» привез в Волгоград самую звонкую атаку Европы, билеты стоили пятьдесят-шестьдесят тысяч рублей, а на рекламных щитах соседствовали «Волжское пиво» и салями Beretta. В программке его назвали самым опасным игроком «Лацио» – вот, значит, есть у них Манчини, Бокшич, Казираги и Синьори, а забивает больше всех Недвед, три в серии А и два в еврокубке. Недвед тогда не забил, только по затылку получил от Шмарко, а через две недели в Риме «Лацио» выиграл 3:0 и достиг весной финала Кубка УЕФА, где с тем же счетом проиграл «Интеру».
Годом ранее Недвед оставался последним чехом, кого мне не хватало в альбоме наклеек Panini к Евро-96. Сухопарек, Немечек, Коуба, Поборски, Кука – все были, а он все не попадался, я уж и место нашел, книжный лоток на проспекте Ленина-48, где наклейки продавались не в упаковках по шесть, а поштучно – дают стопку и выбирай, каких не хватает, – но и там мне не везло. Кажется, только через полгода я выменял Недведа на Джейсона Бонсиньора из альбома НХЛ-95/96.
Детство Недведа вышло не менее содержательным. Он рос в Скальне, на границе с Восточной Германией, вблизи сторожевых башен и шахт, где работал его отец Вацлав. Павел и его друг Томаш таскали фрукты у местных фермеров, угощали ими девчонок на заброшенном складе, но появилась любовь с интересом, девушка Ивана, навещавшая в Скальне бабушку. Сначала на нее запал Томаш, но на свидание позвал Павел. Он завлек Ивану на склад, в этот чехословацкий Эдем, смущенно помолчал, а потом увидел на полу документы одной из вчерашних подруг – тех, кого яблоками угощал. Павел запаниковал, начал заикаться, лепетать оправдания, но понял – это провал, он как будто забил в свои ворота на первой минуте.
Через пять лет Ивана стала его женой. К тому времени Недвед сменил армейскую команду «Дукла» на «Спарту», получал семь тысяч крон (четыреста евро) в месяц и снимал квартирку в девятом районе Праги. Ивана работала медсестрой в Хебе, рядом со Скальной, и Павел обманом заманил ее к себе: сказал, что устроит в пражскую больницу, а на деле – сделал домохозяйкой. Сначала Ивана слегка обиделась, но квартира-то – тридцать шесть квадратных метров, одна комната, постоянно вместе – особо не поскандалишь. Но однажды Павел разозлил по-серьезному. Затащил на вечеринку, напился, прав у Иваны не было, а он сел за руль и сразу заснул. Ночью Ивана открыла дома окно и сняла с Павла одеяло. С тех пор он ограничивал себя в алкоголе.
Даже после первой игры за «Спарту» – ни капли. Недвед успел мелькнуть еще в последнем чемпионате Чехословакии (за его дебютом в «Дукле» наблюдало шестьсот человек). Осенью 1989-го Павел ходил на демонстрацию в Пльзене, где играл за «Шкоду», требовал, как и все, открытия границ и свободы информации, но и не думал, что, освободившись, Чехословакия расколется. В своей автобиографии La mia vita normale Павел признался: «Я встретил разделение страны с болью и грустью. Мы со словаками одинаковые, у нас похожие языки и вместе мы были бы сильнее».
Спустя два года в атаке «Спарты» вырос двухметровый Ян Коллер. Он играл сначала вратарем, а потом нападающим в селе Сметаново Лгота, после армии заделался банковским клерком, а на зов «Спарты» ответил коротко: некогда. Его кое-как уломали, он проник в основу, а Недвед стал отдавать больше голевых пасов с левого фланга и попал в сборную.
На старом дублинском стадионе, где западная трибуна дребезжала от проносившихся ниже поездов, Недвед заменил Иржи Немеца. Чехия вела 3:1, оставалось шесть минут, но Павел успел потерять мяч и навлек опасный момент на ворота Петра Коубы. От крика Душана Угрина, тренера чехов, западная трибуна задрожала еще сильней. Через пару лет – на «Энфилде» – Карел Поборски подаст с левого фланга, Недвед опередит защитника Мусси и забьет первый мяч чехов на Евро-1996.
Перед матчем третьего тура с Россией администраторы сборной упаковали вещи и забронировали билеты на самолет, чтобы вернуться в Прагу сразу после матча, но гол Владимира Шмицера вверг Чехию в плей-офф, и подготовка к возвращению домой стала ритуалом: администраторы повторяли его перед четвертьфиналом и полуфиналом, где Недвед реализовал один из послематчевых пенальти в ворота будущих чемпионов мира, французов. На том Евро Душан Угрин разрешил игрокам жить с женами. В итоге Ивана вернулась в Прагу беременной, а Павел – вице-чемпионом Европы и игроком «Лацио».
Тренер «Лацио» Зденек Земан давно мечтал взять какого-нибудь чеха, но никто не годился. За четыре месяца до Евро выпало два выходных, он нагрянул в Прагу и очутился на товарищеском матче сборной. Стадион на вершине Страговского холма был покрыт снегом, Земан трясся от мороза на верхнем ряду, и чего только потащился, мог же и дома посмотреть, но так бы он не увидел разминки, где его удивил резвый полузащитник с метким ударом. Земан забыл про холод и следил в игре только за Недведом. Вернувшись в Рим, он стал уламывать Серджо Краньотти, владельца «Лацио»: купи, купи, купи. Тот отмахивался: да ну брось, какой еще Недвед – мелко. После гола Италии и выхода в финал Евро Недвед подорожал вчетверо, подписал предварительное соглашение с ПСВ, и теперь уже Краньотти уламывал Земана: позвони, переубеди.
Летом «Лацио» тренировался в десяти километрах от Скальны, родного города Недведа. Когда мама привезла в отель кастрюлю куриных котлет, Павел покраснел: «Я не могу, мы на диете». Рядом проходили Синьори с Казираги: «Не будь идиотом! Или мы возьмем». Недвед так и не решился, а нападающие сборной Италии уплели котлетки ночью за милую душу.
Земан приставил к Недведу своего племянника, Зденека Шестака. До этого Шестак работал в «Лацио» администратором, но в 1996-м стал личным ассистентом семьи Недведов. Зденек возил Ивану в больницу, искал Павлу машину и квартиру (в центре селиться не советовал, иначе – два часа пробок по утрам), а потом жил с ними четыре месяца, помогая освоиться на новом месте, в неприметном многоквартирном доме недалеко от Формелло, где тренировался «Лацио». Но главное: Шестак помогал с переводом. Первое, что выучил Павел на сборе Земана: sono stanco – я устал. После одной из тренировок он сел смотреть с Шестаком Олимпиаду в Атланте и заснул.
«Краньотти хотел создать лучший клуб мира, – сказал Шестак в интервью Idnes.cz, – купил Манчини, Бокшича, Вьери, Саласа, Михайловича, Юговича, но победный мяч в финале Кубка Кубков забил человек, которого он покупать не хотел».
Через год после того гола Недвед заперся в душевой Стадио Олимпико с защитником Джузеппе Фавалли. На поле топталось семьдесят тысяч болельщиков, в раздевалке – три десятка игроков и сотрудников «Лацио»: короче, тесновато. Душевая – другое дело. «Лацио» три месяца шел вторым, отставал от «Ювентуса» на два очка, в последнем туре задавил «Реджину» 3:0, а «Юве» мучился с «Перуджей» на поле, затопленном ливнем. Фавалли нервно дымил, прикуривая одну сигарету от другой, а Недвед сидел у двери душевой, пытаясь расслышать в гаме: «Ювентус» все еще проигрывает или нет. В раздевалке работали радио и телевизор, но их заглушали крики игроков и болельщиков «Лацио» – ни черта не разобрать. А потом вдруг на секунду все стихли. Может, и меньше секунды, но тишина была такой тревожной, что время будто замерло. За тишиной пришло осознание. Чемпионы. Впервые за четверть века.
Следующим летом Недвед собирался продлить контракт с «Лацио». В Риме родились оба его ребенка (с именами соригинальничали – Ивана и Павел), им идеально подходил ласковый климат, Недвед очень близко подружился с двумя партнерами по команде, Гуэрино Готтарди и Деяном Станковичем, дело шло к тридцатнику, и он не хотел ничего не менять, но переговоры его ошеломили. Краньотти вообще не пришел, а один из директоров протянул новый контракт с таким видом, будто швырнул монетку попрошайке на вокзале Термини (и вряд ли этого было реакцией на недавний трюк Кафу, жертвой которого стал Недвед). «После той сцены стало ясно, куда движется «Лацио». Я не люблю высокомерие», – сказал Недвед в своей книге. Он подписал контракт, чтобы «Лацио» не потерял его без компенсации, и попросил агента Мино Райолу устроить его в другой клуб.
В Турине Павел и Ивана никак не могли найти жилье. В центре показалось ветрено и неуютно, вот загородный парк Ла Мандрия – другое дело. Тихо, зелено, горы недалеко. Павел возвращался туда с тренировки, когда позвонила Ивана: «Где ты? К нам на кухню ворвался какой-то старик». Ну, нет заборов, дверь открыта, вот и зашел, но что это за скучающий пенсионер и что ему надо? С этими мыслями Павел примчался домой и увидел, как Ивана поит растворимым кофе Умберто Аньелли, почетного президента «Ювентуса». «Доктор, я не успел познакомить вас с моей женой», – извинился Недвед. С тех пор Аньелли заходил каждый день – он опасался, что Недведам будет тоскливо вдали от Рима, и хотел, чтобы они скорее ощутили Турин своим домом.
Моуринью звал его дважды, сначала в «Челси», когда «Юве» скинули в серию В, а потом в «Интер», когда Недвед думал, продлевать ли контракт. Оба раза Павел отказался. Он не клялся своим клубам в вечной любви и вообще говорил мало – Дзамбротта признался, что за пять лет в одном номере они только здоровались, прощались и желали друг другу спокойной ночи. Недвед не строил из себя бескорыстного патриота, но до последнего оставался верен тем, кому был нужен. Полгода назад коллеги Недведа, Игорь Денисов и Алексей Ионов, пообещали болельщикам «Динамо», что останутся в команде даже после вылета.
Сегодня у них все хорошо – один в «Локомотиве», другой в ЦСКА. А Недвед пятнадцатый год в «Ювентусе».
«Наша дружба важнее финала». Он сделал Францию чемпионом Европы
«Кто не ставит Пауло в состав – будет получать пинок под зад». Дибала как главный герой сериала
Фото: Gettyimages.ru/Grazia Neri; REUTERS/Giampiero Sposito; Gettyimages.ru/Mark Sandten/Bongarts, Craig Prentis/Allsport, Sandra Behne/Bongarts
Сегодня у них все хорошо – один в «Локомотиве», другой в ЦСКА. А Недвед пятнадцатый год в «Ювентусе».
За это мы и любим твои тексты, самый лучший
Недвед всегда искал дома, окруженные природой. Чех говорит, что она [природа] возвращает его обратно в лес и фруктовые рощи Скальны, где он вырос и бегал с его лучшим другом Томасом ради того, чтобы украсть немного плодов.
Любовь к природе заложила основу для главной дружбы в его жизни. Когда шли первые месяцы его нахождения в Турине, он получил звонок от шокированной Иваны. Она сказала, что какой-то человек зашел через заднюю дверь, представился и сел за их кухонный стол. После того, как жена описала гостя Павлу, он сказал, чтобы она поприветствовала гостя и сделала ему кофе.
"Злоумышленником" был Умберто Аньелли. Промышленник, бывший исполнительный директор ФИАТ и владелец "Ювентуса", который жил неподалеку. На протяжении долгих лет, Аньелли был важной фигурой в жизни Недведа как на профессиональном, так и на персональном уровне.
"Он любил гулять по лесам и мог зайти в любой момент своей прогулки. Он считал нас частью своей семьи и очень помог нам, особенно в первые наши годы здесь", - вспоминает Павел.
Звучит как-то непривычно и даже как-то не звучит)