Матчи СССР – США
Вернувшийся из длительного отпуска Артём Шаев, успевший полюбиться многим читателям шахматного раздела sports.ru своими подробными статьями о матчах на первенство мира, перешёл к новому историческому периоду упомянутых повествований: временам тотального доминирования советских игроков на мировой шахматной арене. Общественный интерес к произведениям указанного автора и некоторые затронутые им в последних постах темы, прямого отношения к матчам на первенство мира вроде как не имеющие, побудили меня начать свою собственную серию параллельных Артёму постов.
Моя серия будет посвящена сугубо советским шахматным реалиям, но не относящимся непосредственно к практической игре, то есть данные реалии являются, скорее, околошахматными (что и объясняет название серии). Полагаю, что моменты, а подчас – и генеральные линии, которые я буду описывать, по сей день остаются малоизвестными для массового российского читателя – это ещё одна причина, по которой я решился на создание нового блога. (Мой основной блог на sports.ru посвящён другому виду спорта – биатлону.)
Источники, которыми я буду пользоваться, являются, в принципе, публичными, но их тираж в своё время был ограниченным. Пальму первенства среди них, безусловно, следует отдать книге «Большой спорт и большая политика» М. Ю. Прозуменщикова – кандидата исторических наук, исследователя советского политического закулисья и заместителя директора Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) – бывшего архива ЦК КПСС.
Первый пост в рамках данной серии будет посвящён товарищеским матчам между шахматистами СССР и США в конце 1940-х – начале 1950-х гг. – теме, определённо важной в те годы для мира шахмат. И не только шахмат.
1945: окончание войны и радиоперекличка
Первый матч между шахматистами СССР и США состоялся в первых числах сентября 1945 года и был организован не посредством личной встречи, а по радио. Времена, знаете ли…
Инициатива организации такого матча принадлежала советской стороне: нашим шахматистам, ударникам умственного труда, очень не хотелось отставать от ударников труда физического – победителей Гитлера. Конечно, некоторые из них лелеяли мечты и о мировом шахматном троне, формально по-прежнему занимаемом Александром Алехиным. Но такие мечтатели, разумеется, понимали, что в условиях послевоенной разрухи и неразберихи как в самом СССР, так и во всей Европе перспектива захвата пресловутого трона – весьма отдалённая.
Зато культивировавшийся ещё в довоенные годы в Советском Союзе коллективизм быстро подсказал нашим шахматистам, что следует делать в сложившихся условиях. А вернее – что следует предложить советскому правительству, поскольку в те годы без товарища Сталина и товарища Берии ничего серьёзного сделать было нельзя. Встреча с американскими шахматистами «стенка на стенку», а точнее – победа в этой встрече (и никак иначе) была выгодна как спортивной стороне, так и политической: докажем американцам ещё раз, кто круче на мировой арене, причём интеллектуальной.
Дело в том, что именно американские игроки, возглавляемые Самуилом Решевским и Ройбеном Файном, выиграли четыре шахматные Олимпиады в 1931 – 1937 гг. – на весьма скомканной в связи с началом Второй мировой войны Олимпиаде 1939 года, где победили немцы, они участия не принимали, как и две другие сильные команды – Венгрии и Югославии. А уж тем более на шахматных – как и на «обыкновенных», летних и зимних, – Олимпиадах тех лет не принимал участия СССР. (Почему – отдельная интересная история, которой я в прошлом году касался в своём биатлонном блоге.)
О настроениях, царивших в 1945 году в среде советских шахматистов и шахматных деятелей в связи с предстоящим матчем, Пётр Романовский пишет так: «Советские шахматисты отчётливо представляли трудность стоящей перед ними задачи. Когда выяснились окончательные составы команд, стало очевидным, сколь упорной и трудной окажется предстоящая борьба. Вместе с тем, оценивая объективно возможные результаты матча, мы считали, что победа всё же должна склониться на сторону команды СССР. Впрочем, даже оптимальные прогнозы не шли дальше счёта 12 : 8 в нашу пользу. Некоторые осмотрительно удовлетворялись счётом 11 : 9, а то и 10.5 : 9.5». Но, боюсь, Пётр Арсеньевич немного лукавит. Если бы осмотрительные советские спортивные чиновники докладывали товарищу Сталину о прогнозе «10.5 : 9.5» как о наиболее вероятном, разрешение на проведение матча вряд ли бы вообще было дано.
Радиоматч был организован в два круга для десяти игроков. С советской стороны не участвовал Пауль Керес (почему – Артём рассказывал ещё в марте), что не помешало нашим шахматистам одержать более чем убедительную победу – 15.5 : 4.5. Единственным, определённо «не поддержавшим честь советского флага», оказался Игорь Бондаревский, уступивший в своём микроматче Герману Стейнеру (притом что в первой партии, как раз и проигранной им, он долгое время имел выигранную позицию).
С советской стороны тот радиоматч организовывали Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС) и Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта (он же Спорткомитет, он же Госкомспорт), предоставившие шахматистам радиосвязь из Малого зала Центрального дома работников искусств в Москве, начиная с 17 часов. С американской – шахматная федерация США и журнал «Chess Review», обеспечившие игрокам необходимые радиоуслуги из нью-йоркского отеля «Генри Хадсон», начиная с 10 часов. Явно не случайно стороны договорились о проведении матча в первых числах сентября 1945 года, то есть в дни подписания Японией пакта о капитуляции во Второй мировой войне, когда любым действиям со стороны двух держав-победительниц уделялось всё мировое внимание.
1946: начало войны и доброта по инерции
Заочная встреча на расстоянии в 9 тысяч километров обеим сторонам понравилась. Почему бы теперь не встретиться лично? Вполне естественная идея. И ещё более естественная, – в послевоенных, к тому же, условиях, – если учесть то обстоятельство, что девять американских шахматистов из десяти были… совершенно верно, евреями, как и шесть советских игроков. И встреча состоялась – в Москве. Опять же в сентябре, но 1946 года. Правда, у американцев возникли немалые сложности с переездом, и в московскую гостиницу «Метрополь» они прибыли разрознённо с опозданием на несколько дней – в основном в связи с нелётной погодой. Что поделаешь – силам природы нет дела даже до королей, не то что до шахматистов.
С советской стороны изменений в команде практически не было – единственно Владимира Макагонова сменил недолюбливаемый НКВД-шниками Пауль Керес. Очевидно, власть предержащие всё же видели разницу между заграничными поездками своих шахматистов и их игрой «на своём поле», то есть под контролем. К тому же, наверное, трудно было бы объяснить американцам, почему столь известный мастер не принимает участия ни в прошлогоднем радиоматче, ни в текущем матче «вживую». В американской же команде произошли целых три замены. На первый взгляд, малозначимые – они касались трёх последних досок, но практика доказала ошибочность пресловутого первого взгляда.
Матч, проходивший в Колонном зале Дома Союзов, вновь завершился убедительной победой советской сборной – 12.5 : 7.5. Впрочем, по сравнению с прошлым годом американцы забрали себе целых три лишних очка, а во втором туре и вовсе уступили лишь с минимальным счётом – 4.5 : 5.5. А всё благодаря трём последним доскам: если в прошлом году Сэйдмен, Купчик и Сантасьер набрали на них всего пол-очка, – вернее, это сделал один Купчик, – то теперь Кевиц, Дэйк и Ульвестад набрали на них целых 3.5 очка, то есть в общем и целом выиграли у трёх своих советских оппонентов. Опять-таки, если точнее, это сделал один Кевиц – против всё того же злополучного Бондаревского. Проиграл свой микроматч и Сало Флор – Исааку Кэждену.
О том, что, несмотря на комфортный отрыв в четыре очка после первого круга, шутить с американцами не приходилось, свидетельствует тот эпизод, что Михаилу Ботвиннику пришлось в одной из своих партий с Самуилом Решевским, находясь во взаимном цейтноте, поступить сугубо прагматично – промолчать. Дело в том, что Решевский после своего очередного хода… забыл переключить часы – чрезвычайно редкий случай в игре больших мастеров. В практике самого Ботвинника был ещё только один подобный случай – в 1936 году на турнире в Ноттингеме, где переключить часы в партии с ним забыл Ефим Боголюбов (и Ботвинник сразу же указал ему на это). Плюс Ботвинник был одним из наблюдателей такой ошибки со стороны своего ученика Гарри Каспарова – во второй партии матча на первенство мира 1987 года. (Да простит меня Артём за такое забегание вперёд.)
Но любопытнее всего, пожалуй, было то, что данный матч вообще состоялся. Дело в том, что ещё в марте 1946 года Уинстон Черчилль, находясь на американской земле, в Фултоне, произнёс свою знаменитую речь, фактически положившую начало «холодной войне». Конечно, Черчилль после неожиданного провала партии консерваторов на прошлогодних выборах не был в тот момент премьер-министром Великобритании, но в глазах мирового сообщества он всё же оставался Черчиллем с большой буквы.
Очевидно, только официальный статус сэра Уинстона как главы британской оппозиции и удержал товарища Сталина от самых что ни на есть активных контрдействий – они начнутся чуть позже, когда СССР взорвёт свою собственную атомную бомбу, когда образуются НАТО и СЭВ (а также ФРГ и ГДР), когда начнётся война в Корее… Короче, когда советские власти окончательно утвердятся в своём мнении, что связи с мировым еврейством, более-менее актуальные в период войны горячей, стали ненужными и даже нежелательными в период войны холодной. Последствия этого мнения для советских евреев всем известны: убийство Соломона Михоэлса, разгром ЕАК, «дело врачей» и тому подобный оголтелый антисемитизм, в том числе газетный. Американцы не оставались в долгу и… Впрочем, об этом речь как раз впереди.
1953: смерть Сталина и отпечатки пальцев
Итак, начавшаяся «холодная война» и связанный с этим сталинский антисемитизм сделали дальнейшие встречи советских шахматистов с американскими явно невозможными – тем более что после организации матча в Москве логично было бы провести следующий таковой где-нибудь в Нью-Йорке. Попытка организации нового матча была предпринята только весной 1953 года – уже после смерти Иосифа Виссарионовича. Новые советские вожди отнеслись к идее благосклонно: мысль о том, чтобы «доказывать» всему миру превосходство социализма над капитализмом с помощью спортивных побед, владела их умами уже несколько лет, а в превосходстве своих шахматистов над любыми другими они не сомневались – хотя бы потому, что розыгрыш мировой шахматной короны к тому времени стал сугубо внутрисоветским делом.
Но, помимо советских вождей, существовали и американские. В стране хвалёной демократии – продолжавшей, если что, активно проповедовать и осуществлять расизм, – набрал силу так называемый «маккартизм», творение изначально малоизвестного сенатора-алкоголика из штата Висконсин. Поставивший целью своей жизни – по крайней мере, политической – защитить в новых условиях США от какого бы то ни было влияния проклятых коммунистов, сэр Джозеф благополучно превратился в американского Вышинского, боровшегося с инакомыслием в стране не хуже сталинских холуёв.
Закон об «антиамериканской деятельности» не только загнал в подполье многие местные политические объединения и общественные организации, но и заочно сделал преступниками всех иностранцев, приезжавших в США из «нехороших» стран: такие гости должны были, пересекая границу, оставлять свои отпечатки пальцев. Ну, а конкретно от советских шахматистов, вознамерившихся ехать в июне 1953 года в США, потребовали заодно и подписать специальную анкету, в которой говорилось, что они, мол, едут на свой страх и риск и принимают на себя ответственность за все убытки, которые произойдут в случае, если их выезд из США будет вдруг запрещён или задержан.
Все попытки советских чиновников покрутить американским властям пальцем у виска (мол, советские шахматисты – лица отнюдь не частные и едут в США по приглашению американской же организации) успеха, разумеется, не имели. Пришлось напрягать самих приглашающих. Шахматной федерации США удалось-таки упросить Госдепартамент дать гарантию на нераспространение «закона Маккарти» на своих гостей, однако, когда советская команда была уже в пути, власти США вдруг объявили о том, что отказываются от данных ими гарантий. Пришлось Хрущёву и Ко срочно разыскивать своих шахматистов в Западной Европе и с полдороги возвращать их обратно в СССР.
1954: товарищи, шахматы пинг-понгу – товарищи…
В следующем, 1954 году вконец зарвавшегося «временщика» Маккарти, превратившегося при президенте Эйзенхауэре в «серого кардинала» страны, наконец-то заставили – в том числе и с помощью пресловутого президента – «слезть с бочки». Таким образом, осуществился принцип «из грязи – в князи – снова в грязи», а по-американски – «zero-to-hero-to-zero», что дало возможность провести-таки встречу советских и американских шахматистов на родине последних. Правда, состоялась эта встреча не в результате сугубо двусторонних переговоров, а в рамках полномасштабного турне советской сборной по всему миру.
Подробнее об этом турне написано у Артёма – справедливо отметившего, что в наших рядах не было Михаила Ботвинника, утомлённого недавним матчем на первенство мира – в отличие от своего более молодого соперника, Василия Смыслова. В свою очередь, американцы играли в том матче сразу после очередного чемпионата страны, к тому же без Германа Стейнера и Исаака Кэждена – по-своему отличившихся, как вы уже знаете, в матчах 1940-х гг. Состарились? Как покажут дальнейшие события – нет. Или не совсем. Короче, в следующем подобном матче они ещё примут участие.
Игра проходила в Большом танцевальном зале нью-йоркского отеля «Рузвельт». На этот раз участники играли не в два, а в четыре круга – правда, самих участников было всего восемь, а не десять. Впрочем, американцы довольно активно задействовали и своих запасных игроков. Однако данное обстоятельство плюс родные стены хозяевам не помогли: они вновь проиграли – на сей раз со счётом 12 : 20. Впрочем, без «слабых звеньев» в советской команде не обошлось: Марк Тайманов проиграл две партии (и весь мини-матч) Ларри Эвансу, а Юрий Авербах – целых три партии Дональду Бирну.
По окончании шахматного матча многие его участники сыграли заодно и в совсем уж дружеский настольный теннис, где советская сторона вновь оказалась сильнее. Надо сказать, что это тоже по-своему делает ей честь. В СССР пинг-понг был весьма слаборазвитым видом спорта, что в условиях обязательных для наших спортсменов побед на международных аренах (особенно – в те годы) ставило советских чиновников в трудное и одновременно – глупое положение. В течение ряда лет они прикладывали прямо-таки героические усилия, чтобы, с одной стороны, не послать своих откровенно слабых спортсменов на чемпионаты мира по пинг-понгу (и не получить за это по шапке от Хрущёва и Ко), а с другой – сдержать соответствующий гнев и угрозы санкций со стороны Международной федерации настольного тенниса, ведь быть членом подобной федерации означает не только ежегодные выплаты определённых взносов в её казну, но и необходимость регулярного участия в официальных соревнованиях под её эгидой.
1955: реклама, АЭС, суд и диспансер
Но возвращаемся к шахматам. Июнь-июль 1955 года. Москва во второй раз принимает у себя американскую шахматную делегацию. Встречают их здесь с истинно русским радушием: на всю страну гремит большая рекламно-пропагандистская кампания, а сама игра, как и девять лет назад, проходит в Колонном зале Дома Союзов: очень уж хотелось советским вождям переплюнуть прошлогодних американцев в плане организации матча. Ну, и что такого, спросите вы? А вот – отнюдь. Это на московской Олимпиаде – ничего такого, всё уже привычное. А для середины 1950-х гг. столь серьёзный пропагандистский размах был для СССР в новинку. (Заметьте, сугубо внутрисоветские матчи на первенство мира проходили тогда «всего лишь» в концертном зале имени П. И. Чайковского.)
Артём в своей статье отметил одну пикантную подробность, относящуюся, правда, к 1954 году: американцы не сумели наскрести денег на поездку в Амстердам на очередную шахматную Олимпиаду. Отсюда лично у меня возникает вопрос: а не была ли их поездка в СССР профинансирована самим же Советским Союзом? С наших деятелей, право же, сталось бы. Хотя, конечно, при отсутствии чётких улик вполне возможно дать и отрицательный ответ на мой вопрос, прикрываясь… ну, хотя бы тем, что на чемпионате США 1955 года в кои-то веки были установлены приличные призы (то есть американские власти и / или филантропы год спустя постыдились-таки своего прежнего поведения).
Зато уж точно можно сказать, что новый матч СССР – США вышел пусть и небольшим, но всё же боком советско-югославским отношениям – даром что Хрущёв, в отличие от Сталина, изо всех сил стремился их наладить. В апреле 1955 года Белград прислал советским шахматистам предложение о проведении матча, подобного матчу с американцами. Но поскольку отвлекать ведущих советских мастеров от подготовки к предстоящему матчу в Москве было нельзя, ребром встал вопрос: что делать – посылать в Югославию, исходя из политической целесообразности, «второй эшелон» (который вполне может и проиграть!) или таки отклонить предложение «вновь друзей» – с большим сожалением и не меньшими извинениями и благодарностями? После нескольких дней оживлённой переписки между Спорткомитетом и ЦК КПСС осторожность, увы, всё же возобладала. (Так что, Артём, на Соловки, как вы пишете, при Хрущёве, может, никого уже и не сослали бы, но это отнюдь не освобождало советских спортсменов от необходимости выигрывать – и желательно всё и вся.)
Сама по себе игра в Москве, даром что с начала и до конца смаковалась в подробностях во всех советских СМИ, особого спортивного интереса для знающих людей не представляла: американцы были разгромлены со счётом 25 : 7. Хотя и здесь, как уже указывал Артём, в советской команде умудрилось обозначиться «слабое звено», причём в лице не кого-нибудь, а самого Михаила Ботвинника, сменившего прошлогоднего «неудачника» Юрия Авербаха: чемпион мира, находившийся в 1955 году явно не на пике формы, проиграл свой мини-матч Самуилу Решевскому.
Гораздо интереснее – повторяю, для знающих людей – было то, что различные советские инстанции, ориентируясь на радушие власть предержащих, выполняли практически все просьбы американской стороны. Посещение загородной резиденции посольства США в Москве аккурат в день независимости США (4 июля) – это даже в счёт не шло. Гости хотели бы поприсутствовать – подумать только! – на заседании суда! А также посетить туберкулёзный диспансер! Может, вас ещё и на первую в мире АЭС свозить, господа хорошие? (Единственная просьба американцев, оставшаяся неудовлетворённой.)
«Оттепель» в самом разгаре, короче. А ведь, например, легкоатлетов из США, которые тоже частенько приезжали тогда в гости к своим заклятым советским друзьям, подобным образом не облизывали. Скорее, наоборот – составляли доскональное досье на каждого такого гостя, а потом ещё и докладывали начальству, что, мол, на словах-то американцы хвалят всё советское, а как до дела доходит, так ведут себя неправильно. (Например, в том же 1955 году в Москве проводился чемпионат мира по конькобежному спорту. Руководители прибывшей американской делегации, оказывается, восторженно отзывались о московском метро и новом здании МГУ, но при посещении автозавода имени Сталина (тогда ещё не Лихачёва) смотрели почему-то не на новенькие автомобили, выходившие с конвейера, а на грязную и изношенную одежду рабочих; будучи же в Кремле, старались фотографироваться только на фоне церквей.)
Как бы то ни было, эта воистину «по-советски» организованная товарищеская встреча оказалась для обеих сторон последней: времена славной довоенной сборной США явно ушли в прошлое, а до эпохи Роберта Фишера было ещё далеко. Да и своих, внутрисоветских, шахматных проблем властям уже тогда хватало: эта «прослойка интеллигенции» спокойно поспать не даст – особенно, конечно, Михаил Моисеевич…
