13 мин.

Александр Шлеменко: «Моя страна тонет в алкоголе – поэтому я так часто говорю на эту тему»

234

Боец Александр Шлеменко не сдается, когда его душат до отключки, говорит о трезвости с пьющими людьми в своем районе и ничего не клянчит у власти. Журнал PROспорт три дня наблюдал за Шлеменко в Омске.

фото: Маша Румянцева/Студия Bang!Bang!

8 февраля 2007 года в Омске хоронили тренера Владимира Зборовского: ему было 68, он шел на тренировку, почувствовал себя плохо, присел на скамейку – и не встал. Зборовский был уникальным человеком – и здорово готовил людей для выступлений в MMA, не зная, как расшифровывается эта аббревиатура.

После смерти Зборовского боец Александр Шлеменко вот уже шесть лет тренирует себя сам. 8 февраля 2013 года «Россия-2» показала, как он взял пояс чемпиона Bellator в среднем весе.

***

Александр Шлеменко вырос и до сих пор живет в районе Московка-2, который отрезан от остального Омска Транссибирской магистралью. Человек из этой глуши сейчас главный пропагандист ММА в России. Вы многое теряете, если не смотрите его видеоблог. Вот Шлеменко сидит в горячей воде, вот закутан в одеяла и обложен подушками – идет сгонка веса. Или другой сюжет: его ученик Андрей Корешков сломал ухо, а Шлеменко достает шприц и откачивает скопившуюся жидкость.

Так-то Шлеменко с осени находился в США, но за полтора месяца до боя за титул улетел в Омск на новогодние праздники. И вернулся в Америку меньше чем за месяц до того, как нокаутировать бразильца Маикеля Фалькао.

В Омске мы общались три дня – 1, 3 и 5 января. Так и получилось это интервью. Что не вошло в текст – попало в видео.

***

– Морозы в Омске мне, конечно, немного спутали карты, – говорит Шлеменко.

- А вы на лыжах хотели бегать?

– Вообще да. Я бывший лыжник – и практикую этот вид нагрузки. Но я говорил немного о другом: после возвращения из Америки в Омск я простыл. Из +18 прилетать в -35 довольно тяжко. Поначалу кислорода мне не хватало, чтобы надышаться. Что меня радует – еда в Омске лучше. Нормально отъелся хоть перед новой поездкой в Америку.

- Пельмени?

– Почему нет. Мне нравится, если их мама или жена готовят.

- Во сколько легли спать в Новый год?

– Каждый день я ложусь в 22.00. В Новый год тоже хотел так лечь, но жена уговорила посидеть до половины первого.

- В Америке вы проведете меньше месяца до боя. Этого достаточно?

– На акклиматизацию двух недель хватает. Но когда ты прилетаешь туда, нагрузка по-любому должна падать. Потому что главное не загнать себя. Перетренировка – это самое страшное в спорте. Лучше недотренироваться.

- Почему?

– Перетренировка ведет к травмам, сердечным заболеваниям. Очень важно следить за своим организмом. Когда ты прилетаешь в Америку из России, понять ничего не можешь: вроде бы здесь нормально работаешь пять раундов, десять. А там три раунда – и устаешь. И раньше я, случалось, перетренировывался. Потому что злился на себя: ну как же так – почему же сил нет? А когда начинаешь на волевых качествах работать – это путь к перетренировке.

Я подсказку дам, как отслеживать это состояние. Приходишь домой – чувствуешь какую-то непонятную бодрость, возбужденность нервной системы. Плохой сон, пропавший аппетит – это признаки перетренированности. Надо снижать нагрузку. Если сон и аппетит хорошие – значит, все в порядке, организм готов восстанавливаться.

***

- Вы росли в неспокойном районе Омска – на Московке.

– Да ладно, какой неспокойный район. Я маленький был – в шесть лет один гулял по улице. Это сейчас намного сложнее. Вы видели фильмы про зловещих мертвецов, зомби? Так вот это действительность. Смотришь, пьяный человек идет – тут же рыгает кровью, рядом с ним другой с разбитым лицом. И трезвым людям – а их немало, поверьте – приходится на это смотреть.

- Вы в своем районе часто видите людей из фильмов про зомби?

– Да. Я пытаюсь с этим бороться, объяснять им. Людей, которые употребляют алкоголь, я считаю глупыми. Мы погибаем из-за пьющих, равнодушных людей.

- Вы в каждом интервью затрагиваете тему алкоголя. Для вас это принципиально?

– Я говорю по возможности. Меня не так часто показывают, как и людей с похожими на мои взглядами. Я считаю опасным миф о том, что русские все время пили. У нас к выпивке принято относиться как к чему-то смешному, хотя в любых количествах это яд. Моя страна тонет в алкоголе – поэтому я так часто говорю на эту тему.

- Сколько лет вам было, когда вы отказались от алкоголя полностью?

– Я пробовал алкоголь в школе. Я был юный еще, не хотел пить. Но выпил, потому что все вокруг так делают, потому что по телевизору внушали, что это мои традиции. Потом я занимался спортом, рукопашным боем и знал, что буду выпивать, как все. Но откладывал все это на другой раз, потому что постоянно были тренировки и соревнования. А однажды посмотрел видео, почитал литературу, сравнил узнанное с тем, что вижу вокруг. С тех пор в моей жизни нет и не будет алкоголя.

- Я помню, в каком-то промо-видео для «Беллатора» сообщалось, что вы носите с собой нож. И сейчас носите?

– Я носил нож, травматический пистолет. Потом перестал. Понял, что могу без этого обойтись. В данный момент мне это не нужно.

- Правда, что вы на Московке можете подойти к пьющему пиво человеку и предложить ему перестать пить?

– Вообще да. Пытаюсь проводить беседы. Если это уже опустившийся человек, то что разговаривать – он тебя и не поймет. А если это молодой парень, у которого вся жизнь впереди, но он ее ломает по глупости, – тогда стараюсь поговорить.

- Когда последний раз общались с пьяным человеком?

– Два дня назад, 30 декабря то есть. Как раз на Московке это было. Восемнадцатилетний парень стоял пьяный и курил в моем подъезде. Сигарету ему, конечно, пришлось потушить. Ну, и поговорил я с ним немножко. Не знаю, понял он или нет, но я старался ему объяснить, что ни алкоголь, ни курение не сделают его счастливым.

- Сколько длится ваша обычная лекция?

– От человека зависит. Если непробиваемый – пусть дальше травится. Если слушает – могу и дольше обычного поговорить.

- Вы дважды выиграли Гран-при «Беллатор», но живете в том же районе. Почему? У вас ведь есть возможность переехать.

– Есть. Но я хочу помочь своему району. Люди с Московки всегда могут подойти ко мне, спросить совета, я могу их научить – если вижу, что человек стоящий, а не трепло какое-нибудь. Я вырос в этом районе, моя жена тоже отсюда. Лыжные гонки, туризм, рукопашный бой – всем этим я занимался на Московке. И потом – у нас на Московке воздух чище, по сравнению с другими районами города. Я на 14 этаже живу и вижу, что весь дым от производств, как правило, до нас не доходит. И леса еще не вырубили. Я могу спокойно выйти и кросс в лесу пробежать.

***

- Очень посмешила новость о том, что омские власти решили помочь академии кунг-фу.

– Не слышал. Ну, раз омичам очень нужно кунг-фу, то пусть. Будет у нас столица кунг-фу.

- Вам-то никто не хочет помогать?

– Нет. Может быть, я мало прошу. Но я не привык ходить и клянчить, не по мне это. Возможно, в будущем придется сходить и попросить. Но мне кажется, что власть на то и нужна, чтобы она сама предлагала помощь, а не чтобы мы ходили за ней и выклянчивали.

- А что вам надо для зала, допустим?

– Можете посмотреть. Есть борцовский ковер – уже хорошо. Нет восьмиугольника – плохо. Ринг очень старый у нас, но работать можно. В идеале надо убрать ринг и поставить восьмиугольник. И я, и мои ученики – мы выступаем в клетке, а не в ринге, поэтому и готовиться лучше в клетке. Или вот летом мы занимаемся кроссфитом на улице. Зимой это приходится делать в зале, но не все упражнения там возможны. Почему бы нам, к примеру…

- … не построить зал для кроссфита?

– Да зачем. У нас же есть в Омске манежи легкоатлетические. Но нас туда бесплатно никто не пустит. А мы не олигархи и не можем платить за свои тренировки в том режиме, в котором тренируемся. Нам зарплаты не платят, в отличие от, например, профессиональных хоккейных команд. Мы живем только на то, что зарабатываем сами. Когда есть бои, есть деньги. То есть говорят: профессиональный спорт должен быть сам по себе. Не спорю, все правильно. Но вот профессиональный хоккей поддерживается бюджетом Омской области, а профессиональные бои не поддерживаются. При том, что нам надо намного меньше.

- Вы узнавали, сколько стоит клетка?

– Да. С доставкой это будет от 20 до 30 тысяч долларов – в зависимости от ее размеров, от того, б/у она или нет. Пока мы себе не можем ее позволить.

- Год назад к вам в зал приходил бывший тренер «Авангарда» Раймо Сумманен. Это была его инициатива?

– Да. Я очень удивился. Сумманен говорил, что следит за моей карьерой. Что хочу отметить – Сумманен очень скромный. Он зашел в наш зал во время тренировки. Я, если честно, не знал, кто это. Сидит себе человек и сидит. Я же хоккеем особо не интересуюсь. Мне кто-то из ребят уже сказал: «Это Сумманен из «Авангарда». Знаете, мне понравилось, как вел себя этот человек. Я же к нему подошел, спросил: «Может быть, вы торопитесь и мы обсудим то, что вы хотели, сейчас?» – «Нет-нет, – говорит, – я не хочу вас отвлекать, тренируйтесь». Он дождался, когда кончится тренировка, и мы немного пообщались. Он пригласил на хоккей. Потом мне позвонила его переводчица – и объяснила, где забрать билеты на матч. Впоследствии он хотел предложить какое-то сотрудничество. Но у него был плей-офф, он был занят – и мы договорились обсудить это позже. А потом он ушел из «Авангарда».

***

- Как вы пришли к тому, чтобы выступать профессионально?

– Все очень просто. Любительский спорт не поддерживается никак. А мне хотелось выступать, соревноваться. Тем более я видел, что у меня получается. Да и в детстве любил смотреть бои UFC, еще когда там Тактаров дрался. А в 2004-м я увидел в Омске афишу турнира с надписью «Бои без правил» – и заявился. Потом, конечно, думал, что зря это сделал.

- Почему?

– Ну, как все говорят – вот, нокаутируют, здоровье потеряешь. Но я победил, выиграл все три боя за день. Что мне понравилось: в профессионалах тебе оплачивают дорогу, проживание, выступления. В любителях такого у меня не было.

- Я смотрю в ваш рекорд и вижу, что 15 апреля 2006 года вы дрались в Казахстане, а 29 апреля уже в Бразилии – против Роналдо Жакаре Соузы. Это сложно объяснить, зная уровень Жакаре.

– Да я бездумно в то время подходил к своей карьере. Я тогда не собирался выстраивать карьеру профессионального бойца, меня это мало заботило. Я просто хотел выступать. И тут поступило предложение от моего менеджера Алексея Жернакова – и я подумал: ну почему бы не съездить в Бразилию, почему бы не посмотреть страну, да еще и получить деньги. Перед боем с Жакаре я тренировался как любитель, у меня даже раунды на тренировках были трехминутные. Повторю: я не очень серьезно к этому относился и думал, что все продлится ровно столько, сколько я учусь в университете.

- В том бою вы так и не постучали в знак сдачи. Он вас отключил до того, как вы успели постучать?

– У меня принцип такой. Нет, я не призываю всех поступать так же. Говорю за себя: я считаю, что нужно драться до последнего. Не на тренировке, конечно, а в бою.

- Как очнулись тогда?

– Да нормально. Открыл глаза и все. В детстве ведь усыпляли друг друга ради интереса. И меня тоже усыпляли. В бою с Жакаре было то же самое. Очнулся и понял, что проиграл. Зато не было обидно, что я рано сдался, что можно было попытаться вылезти.

- Известно, что при проведении болевого или удушающего некоторые стучат в знак сдачи еще до того, как им станет по-настоящему больно.

– Таких много. Так происходит, когда нет силы воли, нет духа. Их еще толком взять не успевают на болевой, а они уже стучат. Я сам иногда это вижу, когда со мной люди борются. Они боятся, что им что-то сломают. Оговорюсь: я такое видел только в любительском спорте, не в профессионалах. Я вам вот что еще скажу: порой любители технически подготовлены лучше, чем профессионалы. Но техника это не главное. Главное – дух.

- Когда вы начали добывать те деньги, на которые можно спокойно жить и нигде не подрабатывать?

– Я пока не зарабатываю тех денег, которых хотелось бы. Но когда начал выступать в Америке три года назад, стало намного легче. А в начале пути очень тяжело. Гонорары мизерные.

- Сколько?

– Тысяча-две долларов за бой максимум. Да что я говорю, даже двух тысяч сначала не будет.

- А вы с каких гонораров начинали?

– 150 долларов за бой. Приходилось участвовать в турнирах-восьмерках, где ты можешь провести три боя за вечер. За один платили 150 долларов, за два – 300, за три – 1000. У меня почему больше 50 профессиональных боев, потому что мне приходилось по три боя за вечер выигрывать, чтобы заработать тысячу долларов.

- Вы однажды сказали, что готовы драться помногу, и что если нет травм, то можно и 12 раз в год. Это потому, что вы хотите драться 12 раз в год, или потому, что уровень ваших гонораров не позволяет вам драться 1 раз в год?

– Во-первых, я действительно не на том финансовом уровне, чтобы драться мало. Во-вторых, за прошедший год я подрался всего два раза. Карьера стоит, не двигается. Если бы я был как Андерсон Сильва, тогда зачем мне драться часто? А я не Андерсон Сильва, поэтому хочу драться чаще. Чтобы расти, мне нужно больше боев.

- Я разговаривал с президентом М-1 Вадимом Финкельштейном. Организацию «Беллатор», в которой вы выступаете, он назвал отстойной. Ответите чем-то?

– Я ругаться не буду. Вадим Финкельштейн имеет право на свою точку зрения. Но «Беллатор» это организация номер два в мире, которая стремительно развивается. А для молодого бойца, который хочет выйти на хороший финансовый уровень, «Беллатор» сейчас вообще лучшая организация в мире. Пусть мне покажут, где еще неизвестный боец может заработать за три боя 100 тысяч долларов.

- У вас есть ощущение, что в вашем родном городе люди еще не поняли, бойцы какого уровня живут по соседству?

– У нас все понимают сумму: «О, ну раз 100 тысяч выиграл, значит, нормальный турнир был». Я больше скажу: в России, когда у тебя лицо посечено, на тебя реагируют как на алкоголика. Я раньше с соревнований, допустим, в поезде ехал. Рассечения, синяк где-то. Вижу – люди как-то лицо воротят, с презрением смотрят. Потом немножко разговоришься, они поймут, что я спортсмен, и говорят: «О, а мы-то думали!»

- А вы в поездах на соревнования ездили?

– Ну да. В Ростов, например. Или вот в Санкт-Петербург почти трое суток плацкартом добирался – на турнир М-1.

- Курицу с собой брали?

– Как правило, я ехал и вес гонял, так что не ел особо.

logoАлександр Шлеменко