«Иногда чувствовал себя здесь более защищенным, чем в США». Американец 8 лет выступает в России
Интервью с Тони Джонсоном.
Тони Джонсон – 38-летний боец из США, который с 2016-го безвылазно дерется в российских лигах (исключение – бой в Лас-Вегасе в ноябре 2018-го). К России он присмотрелся еще в Bellator, победив там Александра Волкова, потом провел два боя в лиге AMC Fight Nights (победа над Агаевым и поражение Минакову), а после этого стал одним из самых стабильных иностранных бойцов АСА.
Джонсон провел там 11 боев, брал чемпионский пояс, трижды дрался с действующим чемпионом Евгением Гончаровым, выходил на резкий конфликт с Мухуматом Вахаевым, а до слияния АСА и WFCA провел очень кровавый бой с Александром Емельяненко.
В большом интервью Джонсон вспомнил первый приезд в Россию, стереотипы про холодных людей и водку и спарринги с Фрэнсисом Нганну.
«Попросили анализ крови Александра, он показал, что гепатита нет»
– Первый бой в России вы провели на Fight Nights в 2017 году. Кто его предложил?
– Гийом Пелетье – тогда он еще не был моим менеджером. Он написал, когда у меня закончился контракт с Bellator. Первым предложением был Виталий Минаков, но потом Гийом сказал: «Давай посмотрим, получится ли у нас подписать контракт на несколько боев». В Fight Nights хотели, чтобы я провел у них несколько поединков, поэтому в первом они предложили в соперники Багу [Магомедбаг Агаев], а в следующем я подрался с Минаковым.
– У иностранцев часто бывают стереотипы о России, что здесь небезопасно, холодно, а люди много пьют. Вы верили в это до приезда?
– Меня кормили этой пропагандой. Конечно, я думал о подобных вещах: «Люди пьют водку, они холодные, в России холодно». Но когда я приехал, то оказалось, что все по-другому. У меня постоянно спрашивают: «В России холодные люди?» Нет, русские просто не улыбаются без причины и говорят, что американцы глупые, потому что те постоянно улыбаются. Здесь приятные люди, отличная еда и прекрасные пейзажи. Россия стала для меня вторым домом.
– Вы дебютировали в России на турнире в Санкт-Петербурге. Что запомнилось из той поездки?
– Поездка была замечательной, но начиналась плохо. У меня возникли проблемы с визой, поэтому мой рейс пришлось перенести. Я должен был приехать Петербург за три дня до боя, но в итоге приехал сразу на взвешивание, подрался и на следующий день улетел.
Это было круто, потому что я быстро победил нокаутом, а после была вечеринка. Остались на ней до пяти утра, так как развели мосты. Потом я вернулся за вещами и отправился домой.
– Первый бой в лиге «Ахмат» вы провели против Александра Емельяненко. Понимали, что это за боец, или знали его больше как брата Федора?
– Сначала как брата Федора, но потом ты присматриваешься к нему и понимаешь, что он хорош. С ним никто не хотел драться, потому что у него был гепатит Б. Мне предлагали бой с ним в начале карьеры, но менеджер, который был до Гийома, сказал, что не нужно принимать этот бой. Когда нам предложили его во второй раз, мы попросили их сделать анализ крови, который показал, что гепатита нет. Мы согласились драться.
– Этот бой завершился вничью. Что запомнилось?
– Я запомнил, что Александр был жестким. У него хорошая ударная техника, он не сдается. Думаю, что я победил. Я был новичком в организации, и худшее, что можно было сделать – дать ничью. Если посмотреть на нас после боя, у Емельяненко было гораздо больше повреждений, его отвезли в больницу.
Этот поединок дал мне хороший урок – если ты едешь в чужую страну, то нужно либо убить, либо быть убитым. Я не пытаюсь довести бой до решения судей, я пытаюсь уничтожить соперника.
– Вскоре после вашего боя у Александра начались проблемы с алкоголем. Вы следили за его карьерой?
– Я не особо слежу за ним, но знаю, что он начал больше пить, дрался в разных промоушенах. Его жизнь как будто шла вниз по спирали. Знаю, что он провел один бой в ACA, где соперник его уничтожил. Не помню, как его зовут [Магомед Исмаилов]. Александр – хороший парень. Надеюсь, у него все наладится. После нашего боя он шел вниз, потом были проблески, но затем он возвращался к вредным привычкам.
– С 2019 года вы постоянно выступаете в ACA. Когда и почему решили связать карьеру с лигой?
– Сначала я хотел через ACA попасть в UFC, но потом влюбился в лигу, людей, культуру и захотел остаться. Это забавно, так как многие американцы не хотят сюда идти, потому что это жесткая лига. Драться с чеченцами, русскими, бойцами из Восточной Европы – очень-очень тяжело. Если ты выжил в ACA, то выживешь где угодно.
Думаю, у ACA нет известности, которую лига заслуживает. ACA на втором месте после UFC, если не лучше. Я объясняю людям, которые не очень хорошо знакомы с ACA, что драться здесь – как драться с толпой Хабибов. Парни здесь религиозны, занимаются спортом с детства. Это очень жесткая лига.
– На какие места вы бы расставили ведущие лиги по ММА?
– На первое место я бы поставил UFC. На втором – ACA, на третьем – PFL, на четвертом – Bellator, One FC – на пятом. Далее все остальные. Но для меня на первом месте ACA. Мой приятель Даниэль Джеймс, который выступал в ACA, а теперь в PFL, говорил: «Братан, драться в PFL намного легче, чем в ACA».
«Думаю, американцы выросли в пузыре, а русские – в более жесткий условиях, они суровые и трудолюбивые»
– Вы говорили, что у вас были проблемы с визой перед первым боем в России. Стало ли с этим сложнее после событий на Украине?
– Честно говоря, все то же самое. Но раньше можно было ускорить процесс и получить визу за три-пять дней, а теперь нет. Сейчас уходит 10 дней. Но теперь мы просто делаем визу на целый год, поэтому нам не нужно беспокоиться перед каждым приездом в Россию.
Когда истекает срок визы, мы просто ее продлеваем, это занимает 10-15 дней. Когда я дрался в Fight Nights, то особо не торопился. Сейчас я получаю документы и делаю все в тот же день. Если что-то не так, мне пишут на почту – всегда ее проверяю. Так что я ускоряю процесс за счет себя, контролируя ситуацию.
– Некоторые футболисты уехали из России после 2022 года, заявив, что здесь небезопасно. Вы беспокоились за безопасность?
– Нет. Мой девиз: «Нельзя прожить всю жизнь в страхе». Чувствую себя в безопасности и всегда бдителен. Знаете, я никогда не чувствовал себя в России небезопасно, а иногда даже более защищенным, чем в Америке. Если задуматься, то в США больше преступности, больше убийств, больше людей, которые воруют. Так что Россия безопаснее.
– Кто-то пытался отговорить вас от поездок в Россию после 2022 года?
– Постоянно. Что-то вроде: «Боже мой, ты дерешься в России! Ты там в безопасности?» Говорю: «Да успокойся, ты звучишь как маленькая сучка. Все нормально». Когда я начинал драться в России, у меня не было фанатов.
Теперь у меня их много, люди меня любят, а Россия как второй дом. В России много красивых вещей, ты не можешь постоянно жить в страхе. Случится, что случится – не могу с этим ничего поделать. Но я всегда чувствовал себя в России безопасно.
– За семь лет в России поняли менталитет русских? Чем он отличается от американского?
– Думаю, да. Если говорить про ММА, в России больше уважают спорт как искусство. Американцы хотят видеть кровь. Если во время боя нет постоянных действий, они начинают освистывать. Русские дают тебе шанс. Мне нравится образ жизни русских и то, что вы уважаете спорт, а не просто кровопролитие.
– Одна из вещей, которую русские не понимают в США – small talk. Объясните как американец: зачем обсуждать с незнакомым человеком погоду и спрашивать, как у него дела, если вам обоим все равно?
– Это хороший вопрос. Мне кажется, нас просто так воспитывают. Если тебе нечего сказать, то спрашивай: «Эй, мужик, как погода, как дела?» Мне кажется, это чисто американская тема, которая отличает американцев от русских, потому что русские так не делают. Они не будут с вами говорить, если не хотят, и не будут узнавать, как у вас дела, если им это неинтересно.
Мы, американцы, так делаем, возможно, потому что нам некомфортно, а это помогает начать разговор, если вы его ищете. Мы постоянно используем small talk, это забавно. Во время путешествий американцев узнают, потому что они все время разговаривают без всяких причин. Это наш способ быть вежливыми.
– Какое самое главное отличие русских и американцев?
– Думаю, американцы выросли в пузыре, а русские – в более жесткий условиях, они суровые и трудолюбивые. Мне кажется, вы ментально сильнее, потому что прошли через многое. Когда кто-то едет на бой в Россию, я говорю, что там ментально крепкие ребята. В России жесткие люди, которых я очень уважаю.
Думаю, я тоже заработал уважение от русских, потому что другой. Они видят, что я не жалуюсь на все, как американцы. Например, когда я дрался с Емельяненко, не жаловался на решение судей. Думаю, русские увидели, что я не как другие американцы: жесткий, не плачу и не стону, как сучка. Если я проигрываю, то делаю работу над ошибками и показываю хорошее шоу. Мне кажется, я адаптировался под русский менталитет.
«Джон Джонс должен получать $40-50 млн»
– Если посмотреть на ваш рекорд в Sherdog, бросается в глаза, что уже в пятом бою вы дрались с Даниэлем Кормье, который тоже только начал карьеру. Было ли уже тогда понятно, что это будущая суперзвезда?
– После нашего боя – нет, но когда он выиграл Гран-при Strikeforce, то я подумал: «Это парень особенный». Поэтому я обратился к нему, чтобы потренироваться в AKA. Мы стали друзьями. Я посмотрел, как он тренировался, как он понимает бои и может использовать борьбу. Знал, что будет что-то особенное.
– Кормье не очень высокий, большой и подтянутый для тяжелого веса, но невероятно успешен. За счет чего он добился таких высот?
– Мне кажется, благодаря борцовскому мышлению. Борьба – один из самых сложных видов спорта. И это не то место, где ты можешь заработать славу и множество фанатов, как в футболе, где будут большие стадионы. Но ты вкладываешь в это кровь, пот и слезы, просто потому что так велит твое сердце.
Тренировки и психологическая подготовка – это тяжело. Мой тренер в школе называл борьбу дракой с правилами. Те тренировки по борьбе помогают сейчас в ММА, потому что они похожи. Единственное, что в борьбе нельзя бить. Но из борьбы в ММА перешла сила духа, что и помогло нам добиться успеха.
– Если Кормье был не очень высоким, то сейчас почти все элитные тяжеловесы просто огромные: Александр Волков, Том Аспиналл, Сирил Ган. Это эволюция тяжелого дивизиона?
– Да, я вижу эволюцию. Мне кажется, люди становятся больше и тяжелее, особенно в тяжелом весе. Думаю, сейчас я один из самых низкорослых тяжей. Есть огромные парни выше двух метров, которые используют габариты. Но если ты меньше, то это не значит, что не можешь с ними конкурировать. Нужно учиться использовать рич, сокращать дистанцию и не оставаться на удобном для них расстоянии.
– Несколько лет назад вы тренировались с Фрэнсисом Нганну. Как попали в его лагерь?
– Кормье связался со мной и спросил, могу ли я поехать в зал к Нганну. Его команда искала партнера для тренировок. Я согласился, потому что для меня это отличная возможность. Мы тренировались вместе в Вегасе два месяца, я подружился с Фрэнсисом и его командой.
Теперь для меня этот как дом – могу поехать в зал Xtreme Couture к Эрику Никсику и другим ребятам в любое время. На самом деле это была хорошая возможность. Я всегда говорю, что «нет» – это не возможность. Возможность – это «да». Поэтому я не отказываюсь ни от одной возможности. Только так можно достичь роста.
– Что вам запомнилось на спаррингах с Нганну?
– Я запомнил, насколько он сильный. Когда мы боролись, я был в позиции сверху и взял его на кимуру, но Фрэнсис освободился, чуть не оторвав при этом мне руку. Я попытался сделать тейкдаун, но как будто наткнулся на кирпичную стену. Было ощущение, что я повредил шею. Этот парень построен из другого материала.
Я слышал историю, что он зарабатывал на жизнь погрузкой песка. Думаю, поэтому он такой плотный, как из кирпича. Это были жесткие тренировки, у меня оставались царапины и ссадины на лице. Но его команда любила меня, потому что я был единственным, кто давал Фрэнсису хорошие раунды и не отступал. Теперь меня примут в зале в любое время.
– У Нганну самый сильный удар в тяжелом весе?
– Я говорил, что меня били самые жесткие ударники: Деонтей Уайлдер, Деррик Льюис и Фрэнсис Нганну. Сильнее всех бил Деонтей, потом – Деррик, потом – Фрэнсис. Нганну не бил хлестко, он больше толкал. Сейчас Фрэнсис улучшил боксерскую технику и, уверен, стал бить намного сильнее. Нганну – один из лучших тяжеловесов мира. Думаю, он позволит Джону Джонсу заработать.
– Вас удивило, что Нганну ушел из UFC?
– Нет. Я знал, что он хотел чего-то большего. В UFC его не уважали. Они заплатили Фрэнсису $600 тысяч за титульный бой. Помню, Кормье платили по крайней мере миллион. Я скептически относился к тому, что Нганну заработает больше где-то еще, но он доказал, что мы все ошибались. Фрэнсис провел два боя по боксу и заработал $30 млн, потом подписал контракт с PFL на $20 млн, а любой, кто подерется с ним, получит $2 млн. Так что это парень с деньгами.
Я горжусь всем, что он сделал. Как уже говорил, нет возможности в слове «нет». Он смог сказать нет UFC, но по факту нашел другой способ заработать. Нганну показал, что необязательно оставаться в UFC, чтобы зарабатывать большие деньги, если ты не Конор Макгрегор. Я всегда говорю, что много зарабатывает один процент лучших, а остальные получают гроши. UFC – как рабский труд. Нам должны платить как боксерам.
Нет причин, по которым Джон Джонс не должен зарабатывать $40-50 млн за бой. В боксе бойцам платят 50% от дохода. В UFC, по-моему, около 10. Рад, что Нганну ушел и заработал больше денег. У нас не так много времени, чтобы делать великие дела, и не так много возможностей заработать хорошие деньги. Так что делай это, пока можешь.
«Волков? Мне пришлось пять часов просидеть с дыркой в губе»
– В 2015 году вы победили Александра Волкова. Что вам запомнилось из того боя?
– Это веселая история. У Волкова в команде был Кен Павия. Где-то за год до боя с Волковым я дрался в One FC и сломал нос, но не знал об этом. Тогда же Кен Павия предложил мне поединок. Я согласился на словах, но не подписал контракт. На одной из тренировок мне ударили в нос, пошла кровь, было очень больно. Понял, что нос сломан, и сказал Павии, что не смогу драться с травмой. Он разозлился.
Спустя год перед боем с Волковым Павия пытался за это меня засудить. За день до взвешивания он подослал ко мне сфотографироваться фаната, у которого в руках был судебный иск. Мой тренер увидел это и порвал бумаги. Затем Павия позвонил мне в номер отеля в три часа ночи, чтобы сбить режим. А после боя с Волковым чуть не возникла еще одна драка из-за конфликта с Павией. При этом мы были вдвоем с женой. Помню, что сказал ей: «Сейчас может начаться драка, поэтому снимай каблуки и уходим отсюда».
Что касается самого боя с Волковым, в третьем раунде он пробил коленом и так рассек мне губу, что были видны зубы. У Bellator тогда был только один врач у ринга, хотя второй должен находиться за кулисами. Так как наш бой был четвертым в карде, мне пришлось четыре или пять часов просидеть с дыркой в губе, прежде чем наложили швы. В общем, это был незабываемый бой и хорошая победа.
Мне часто говорят: «Почему бы не бросить Волкову вызов?» Но Александр добился успеха, а я не из тех парней, которые раскручиваются за счет других. Я предпочитаю сам добиваться успеха. Я выиграл тот бой. Если мы проведем второй поединок, кто знает, как он закончится. Но не думаю, что результат будет другим.
– У Волкова есть шансы победить Гана, Аспиналла или Джонса?
– Думаю, Волков стал лучше как боец. У него есть шанс побить кого-то из этих парней. Желаю ему удачи.
– Кого бы вы назвали лучшим тяжеловесом в истории?
– Для меня один из лучших тяжеловесов – Кейн Веласкес. К сожалению, у него было много травм и он не смог показать все, на что способен. Если бы не травмы, Кейн добился бы гораздо большего успеха. Как он давил соперников с помощью кардио, какая у него была сила духа. Это один из моих любимых тяжеловесов и один из любимых людей, с которыми я тренировался.
Помню, что он проиграл Джуниору Дос Сантосу нокаутом, а потом у них был пятираундовый бой, когда Веласкес постоянно шел вперед. Я спрашивал у него после боя: «Как это у тебя получилось? Ты тренировался дополнительно?» Он говорит: «Нет, тренировался в обычном режиме. Просто я был готов ментально. В третьем раунде думал, что потеряю сознание, но сдержался и продолжил».
Это сила духа, которая есть благодаря борьбе, когда ты просто убираешь посторонние факторы в сторону и продолжаешь. Я уважаю это, потому что психологически тяжело драться с парнем, который тебя нокаутировал. Так что Веласкес – один из лучших. Я бы мог назвать Джона Джонса, но он провел всего один бой в тяжелом весе. Поэтому Веласкес.
– На турнире ACA 178 в финале Гран-при Евгений Гончаров встретится с Адамом Богатыревым. Кого бы назвали фаворитом?
– Гончаров. Думаю, он нокаутирует Богатырева. Гончаров сейчас на вершине, его уверенность в себе на высоком уровне. Я надеюсь провести с ним еще один бой, поэтому хочу, чтобы он победил.
Фото: РИА Новости/Владимир Астапкович; aca-mma.com; fightnights.ru
Я думаю можно и поверить)
---
Как, как? За очень большие деньги.
По тому же принципу, что и футболисты, прямо с детства мечтавшие играть в Аравии и Катаре.
_______
Ахах. Верим ))
При встрече дежурные привет, как дела ? И человек, задавший этот вопрос, просто идёт дальше, даже не планируя слушать ответ. То есть такая односторонняя форма Small talk.
-...
-ага, давай!