7 мин.

9 лет назад начался закат российского биатлона

186

10 лет назад российский биатлон потряс массовый допинговый скандал: члены сборной Юрьева, Ахатова и Ярошенко попадись на эритропоэтине. По словам тогдашнего вице-президента СБР Тихонова, руководство IBU неоднократно предупреждало его об атипичных пробах, и будь оно менее лояльно к россиянам, всё могло закончиться намного плачевнее.

Напомню, что на последнем перед делом АЮЯ чемпионате мира в 2008 году сборная России выиграла 11 медалей (больше всех). На ЧМ-2009 медалей было уже 6, на ОИ-2010 – 4, на ЧМ-2011 – 3, на ЧМ-2012 – 2, на ЧМ-2013 – 2, на ЧМ-2015 – 2, на ЧМ-2016 – 0, на ЧМ-2017 – 2, на ОИ-2018 – 0.

Ещё раз, для наглядности:

11-6-4-3-2-2-2-0-2-0.

Особняком стоят соревнования, которые проходили в феврале 2014-го в Сочи и которые официально назывались Олимпиадой. Там россияне выиграли 2 медали, но далеко не факт, что после завершения антидопинговых разбирательств в IBU они останутся.

Но вернёмся к делу АЮЯ.

Осенью 2009 года в этом деле была поставлена точка: панель арбитров CAS под руководством небезызвестного Ричарда Макларена отклонила апелляцию Юрьевой и Ахатовой на двухлетнюю дисквалификацию.

Что интересного было в том разбирательстве, на каких аргументах строилась защита?

Обе апеллянтки сдали положительные пробы в декабре 2008 года на этапе КМ в Эстерсунде. Наличие рекомбинантного ЭПО показали анализы сразу двух аккредитованных лабораторий WADA – в Лозанне и в Вене.

В слушаниях со стороны ответчика (IBU) участвовали руководители лозаннской и венской лабораторий, научный директор WADA,председатель медицинского комитета IBU и ещё пара профессоров в области гематологии. В пользу апеллянтов свидетельствовал доктор де Бур – довольно известный антидопинговый эксперт, к помощи которого прибегал даже Контадор.

Главный спор между сторонами возник относительно применимых к делу правил, а именно – какие Международные стандарты для лабораторий и какой Технический документ WADA об ЭПО должны учитываться арбитрами. Апеллянты настаивали, что согласно принципу lex mitior, если новые антидопинговые правила более благоприятны для них по сравнению с действовавшими в момент взятия проб, то применяться должны новые правила.

Анализируя статью 6.1 Антидопинговых правил IBU, панель отметила, что анализ проб должен осуществляться в соответствии с Международными стандартами для лабораторий, которые действуют с изменениями, публикуемыми WADA на постоянной основе (with revisions published by WADA on a continuous basis). Очень важный момент: Международные стандарты тестирования не применяются непосредственно к спортсменам – они регулируют «внутреннюю кухню» антидопинговых лабораторий, МОКа, НОКов и федераций. Следовательно, IBU обязан подчиняться Стандартам. Вся штука в том, что новые Стандарты тестирования WADA вступили в силу с 1 января 2009, «разорвав» проверку проб «А» и «В» (декабрь 2008 и февраль 2009 соответственно). С учётом выделенной жирным шрифтом нормы, новая редакция Стандартов была признана применимой к анализу проб «В». Требования адвокатов Юрьевой и Ахатовой об обратном были отвергнуты: они не предъявили никаких примеров того, что новая методика могла бы повлиять на сопоставимость результатов анализа проб.

Сама необходимость введения новых способов обнаружения ЭПО была обусловлена тем, что с момента  включения эритропоэтина в список запрещенных субстанций на рынке появилось около 80 его модификаций. 1 апреля 2009 года был принят стандарт TD2009EPO, который разрабатывался весь 2008-й год. На момент анализа проб биатлонисток TD2009EPO ещё не был обязателен для лабораторий, однако лаборатории Вены и Лозанны применили его как более прогрессивный и эффективный.

Вместе с тем, группа свидетелей-экспертов подтвердила арбитрам, что методология TD2009EPO по сути осталась той же, что в стандарте 2007 года. Главное отличие двух стандартов – это распространение критериев оценки тестов и на «биоподобный» эритропоэтин, то есть тот самый, который был обнаружен у россиянок.

Проблема, как указывал CAS, заключается в следующем: Юрьева и Ахатова использовали новый вид биоподобного ЭПО, по которому отсутствовали справочные материалы и образцы для сравнения. Поэтому лаборатории сравнивали его с уже известными, но другими биоподобными видами. И это сравнение показывало существенные изменения в профилях, аналогичные изменениям, происходящим при применении китайского эритропоэтина.

Директор венской лаборатории д-р Гмайнер показал, что в январе 2009 года его лаборатория опубликовала научную работу, в которой сравнивались разные виды ЭПО. Эта публикация была доступна в Интернете, что позволяла всем заинтересованным лабораториям использовать ее для интерпретации полученных результатов анализа. Эксперты IBU соглашались, что результаты этой публикации следовало бы в будущем включить в стандарт тестирования, который должен быть достаточно строгим. Однако, по мнению панели, в подобных случаях (когда найдена новая модификация допинга) отсутствие в стандарте общепризнанной методики само по себе не может мешать признанию факта нарушения антидопинговых правил.

Главное, на чем сошлись независимые эксперты лабораторий – это то, что результаты проб Юрьевой и Ахатовой не могли иметь причины эндогенного характера. То есть обнаруженный у них ЭПО не был выработан естественным путем в организме, а стал следствием вмешательства извне.

На основании этого панель CAS пришла к выводу, что в пробах биатлонисток найдено запрещенное вещество (п. 1.2.2. действующей тогда редакции Кодекса). Таким образом был отвергнут главный аргумент апелляций: использование лабораториями новой методологии, не закрепленной в тогдашнем стандарте тестирования.

Одним из аргументов апеллянтов было то, что стандарт 2008 года требовал, чтобы пробы «А» и «В» тестировались разными экспертами. Между тем, в данном деле исследование проводились одними и теми же людьми. Нарушение?

Нет. Это правило было отменено как раз с 2009 года, поэтому тестирование пробы «В» уже подпадало под новый стандарт (опять вспоминаем ст. 6.1 АДК 2006 года).

Что касается правила lex mitior, то CAS вообще усомнился в его применимости к стандартам тестирования, так как этот принцип обычно применяется к нормам о наказаниях, а не к техническим правилам расследований. Но даже если допустить обратное, всё равно: невозможно точно сказать, какой из двух стандартов был более благоприятным для спортсменов. Рассуждать иначе – это всё равно что оправдывать преступника, ДНК которого удалось вычислить методом, неизвестным науке в момент совершения преступления.

Другой аргумент апеллянтов – это то, что их пробы не отвечали ряду идентификационных критериев, закрепленных в стандарте TD2007EPO. На что эксперты отвечали: в этом стандарте вообще не предусмотрены критерии для нового вида ЭПО, примененного Юрьевой и Ахатовой. Он был рассчитан на старые, известные разновидности ЭПО, то есть в принципе неприменим в данном деле. Именно поэтому две лаборатории (где работали двое из шести создателей нового стандарта) использовали свои специальные знания для проверки проб россиянок.

Это, как отметил CAS, отнюдь не первый подобный прецедент: первые ЭПО-скандалы в Солт-Лейк-Сити вообще не опирались на какой-либо стандарт, потому что ЭПО только-только научились обнаруживать и методика развивалась буквально по ходу Игр (решения CAS 2002/A/370, CAS 2002/A/374 & CAS 2002/A/400).

Что касается самих критериев, то просмотр электронного образца проб Ахатовой и Юрьевой привёл экспертов к однозначному выводу: хотя из двух критериев положительной пробы выполнен был только один, показатели полностью свидетельствуют об искусственном происхождении ЭПО в организме.

Вернее, не совсем уж искусственном. Если точно – от почек детенышей хомяков, на чём набили руку китайские умельцы. Из приложенной к решению панели таблицы видно, как схожи профили российских проб с профилями, содержащими китайский ЭПО.

Ещё Ахатова с Юрьевой пытались доказать, что в лаборатории могла произойти путаница с пробами, в результате чего нет гарантий, что проанализирована была именно их моча. Основанием для этого была ошибка лаборатории, которая 6 мая 2009 года отправила IBU пакет с документами, где на стр. 30 была неверная маркировка проб. Сама лаборатория назвала это «типографской ошибкой» и позже выслала исправленную версию.

Попытки убедить панель, что написанные от руки 5766, превратившиеся позже в 5706 – это номера разных проб, провалилась. Арбитры сочли, что речь действительно идёт о типографской ошибке, вызванной, возможно, неразборчивым почерком. К тому же оба эти числа не означали проб кого-то из апеллянтов. Они вообще ни на что серьёзное не влияли.

Зато лаборатория допустила другое процедурное нарушение: информация о результатах анализа пробы «А» была отправлена более чем через 30 дней после её получения. Между тем, по стандарту лаборатория должна делать это в течение 10 рабочих дней. Панель сочла, что данное требование носит скорее рекомендательный характер, так как это на практике не всегда возможно или даже целесообразно делать. В любом случае, это обстоятельство никак не могло повлиять на результаты анализа.

Аргумент про отсутствие сертифицированной  методики обнаружения данного вида рекомбинантного ЭПО вновь натолкнулся на возражение экспертов: мы ловили такой ЭПО впервые, поэтому никаких устоявшихся методик у нас в принципе быть не могло.

Короче говоря, все попытки апеллянтов доказать, что в их деле были нарушения стандарта исследования проб, оказались тщетными. Всё, с чем согласился CAS – это то, что стандарты действительно нужно всё время дополнять и совершенствовать, ничего идеального не бывает. Важно лишь то, что в пробах биатлонисток нашли запрещенное вещество.

Ну а дальше было решение Президента СБР Прохорова вернуть за Юрьеву её призовые, двухлетний ореол великомученицы и повторный залёт на теперь уже старом добром ЭПО.

Сегодня – ровно 9 лет решению CAS, с которого начался закат российского биатлона.

logoIBU
logoЕкатерина Юрьева
logoWADA
logoАльбина Ахатова
logoCAS
logoдопинг