Восемь секунд. О самом драматичном матче в истории баскетбола
Легендарный текст советского журналиста Анатолия Пинчука о главной победе в истории отечественного баскетбола.
Автор: Анатолий Пинчук
Этот матч, сыгранный на площадке мюнхенского «Баскетбол-халле» в ночь с 9 на 10 сентября 1972 года командами СССР и США, быть может, самый драматичный за всю историю баскетбола. Этот матч – одна из кульминаций ХХ Олимпиады. Во время матча нас интересовало, кто победит. Сейчас, спустя много времени, – что стояло за победой, чего стоила победа.
Опросить двадцать два человека, живущих к тому же в разных городах, – дело это требует времени (между прочим, олимпийского чемпиона Анатолия Поливоду я так и не сумел разыскать. Был в Киеве – Поливоды не было, искал его в городах, где разыгрывался последний чемпионат страны, не разыскал: Поливода заболел, в чемпионате не участвовал).
Рассказ о последних восьми секундах матча ведется с трех точек: с площадки, со скамьи запасных, с трибуны. Все участники и выбранные мною очевидцы этого матча охотно согласились ответить на мои вопросы. Только судья из Болгарии Артеник Арабаджян, один из двух судей этого матча, оговорил свое право отвечать не на все вопросы: «Артеник Арабаджян все помнит, все может рассказать, но только не репортеру, потому что Артеник Арабаджян – арбитр. Но этот матч видел и зубной техник Артеник Арабаджян. Он тоже разбирается в баскетболе, играл в софийском «Спартаке», четыре раза был чемпионом Болгарии, играл в сборной Болгарии. У него тоже хорошая память».
Семеро из моих собеседников ведут рассказ с площадки. Александр и Сергей Беловы, Модестас Паулаускас и Зураб Заканделидзе были на площадке все восемь секунд. За три секунды до конца матча Алжана Жармухамедова сменил Иван Едешко; седьмой – Артеник Арабаджян.
На скамье запасных были старший тренер сборной СССР Владимир Кондрашин, его напарник Сергей Башкин, массажист сборной СССР Валерий Крылов, игроки сборной СССР Геннадий Вольнов, Александр Болошев, Михаил Коркия, Сергей Коваленко, Иван Дворный, пять первых секунд – Иван Едешко, три последние – Алжан Жармухамедов.
На трибунах – обслуживающий олимпийский турнир казанский арбитр Габдльнур Мухамедзянов, корреспондент «Комсомольской Правды» Юрий Рост, корреспондент журнала «Смена» Василий Жильцов, спортивный комментатор Эстонского радио Гуннар Хололей и советские туристы: бывший игрок, а позже и тренер сборной СССР Юрий Озеров, тренеры Витаутас Бимба (каунасский «Жальгирис») и Александр Клименко (ворошиловоградский «Автомобилист»).
Итак, заканчивается второй тайм финального матча ХХ Олимпиады. Только что сборной США удалось вплотную приблизиться в счете к советской команде: точный бросок Джима Форбеса, и счет стал 48:49.
Мяч у сборной СССР, а впереди 38 секунд – это очень много, слишком много. Время непрерывного владения мячом ограничено 30 секундами. Секунд за 10-12 до конца матча Модестас Паулаускас дает пас Александру Белову, который стоит под щитом американцев. Белов атакует корзину – неудачно. Белов подбирает не попавший в корзину мяч и …
- КОМУ И КАК ОТДАЛ МЯЧ АЛЕКСАНДР БЕЛОВ?
С.Белов. Оставалось 8 секунд. Я точно запомнил, потому что успел посмотреть на табло. Я тоже стоял на лицевой, метрах в четырех от Сашки (Белова). И между нами – никого. Я был уверен, что он мне отдаст, потому что больше некому было отдавать. Я даже поздравил себя с победой. Это, может, нас в принципе и сгубило. А Сашка бросил Сако (Саканделидзе) почти по диагонали, а там два американца. Бросал, как будто о мяч обжегся – скорее бы от него избавиться. Ошеломляющая ситуация…
Башкин. Сашка уже валился за линию, и у него не оставалось времени, чтобы рассудить, как лучше распорядиться мячом. Он, уже падая, бросил мяч в сторону Сакко. Выйди Сакко вперед, он поймал бы мяч!.. Но ума не приложу, как он, Белов, Серегу не увидел! Вот погляди, я тебе нарисую: здесь он, здесь – тоже около лицевой – Серега. И ни одного американца!..
Мухамедзянов. Я сидел как раз за щитом американской команды и поэтому все хорошо видел. У меня сложилось впечатление, что Александр боялся совершить пробежку или наступить на линию. Поэтому он попытался скорее освободиться от мяча. Он посмотрел в одну сторону – нет вблизи наших игроков; он откинул мяч в центр площадки, надеясь, что мяч попадет кому-нибудь из наших. А мяч конечно же надо было давать Сергею Белову – он стоял неподалеку от того места, где лицевая и боковая образуют угол.
А.Белов. Когда я получил мяч от Модеста, мне ничего не оставалось делать – только атаковать. Стояли два американца – я их обманул, но атаки как таковой не получилось. Были явные фолы. После игры судья из Болгарии сказал, что никогда себе не простит, что смалодушничал и не свистнул. Мяч отскочил от корзины – я к нему подоспел первым, оказался на лицевой линии – и вот-вот должен был упасть в аут. Мне надо было кому-то отдавать мяч. Сергей Белов потом говорил, что стоял рядом со мной, но я не видел его. Я отдал мяч Саканделидзе.
Саканделидзе. Саша хотел отдать мяч мне, но он, наверное, не видел, что меня плотно держали. Не знаю, кому он должен был дать мяч. Но не мне.
- МОГ САКАНДЕЛИДЗЕ ПРЕХВАТИТЬ МЯЧ?
Башкин. Выйди Сакко вперед, он поймал бы мяч. Сако проспал старт.
Коркия. Даже Зураб не мог перехватить этот мяч.
Едешко. Думаю, что мог бы достать.
Кондрашин. Нет, он не готов был. И Коллинз – он очень хорошо такие пасы чувствует – оказался ближе к мячу.
Клименко. Вообще-то Сакко овладел бы мячом, если бы его не таранили американцы. Его чуть с ног не сбили. Получалась такая картина: один американец таранил Сако, другой – пятый номер – рвался к мячу.
Саканделидзе. Я уже говорил, что меня плотно держали. Поэтому я и не ждал передачи.
– Тебя отталкивали от мяча? Мешали овладеть им?
– Нет. Я сам поскользнулся.
А.Белов. Я потерял равновесие и плохо видел происходящее. Виноват тот, кто дает мяч. Я, значит.
-ЧТО ВЫ ПОЧУВСТВОВАЛИ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА МЯЧ ОКАЗАЛСЯ В РУКАХ У КОЛЛИНЗА?
Вольнов. Все! Матч проигран…
Жармухамедов. Я сразу же бросился догонять Коллинза.
Коркия. Все, крышка…
Паулаускас. Я даже не успел испугаться.
Кондрашин. Наверное, должна была быть злость или обреченность. Злость, может, и была, а обреченности – нет.
Дворный. Очень за Саньку стало обидно. Мог ведь он мяч додержать. Первое – не за команду, а за Саньку. Игру выигрывали, выигрывали. Он так много сделал, и вот тебе …
А.Белов. Мне просто некуда было деваться с этим мячом: я то уже падал! Потом уже, когда было поздно, я думал, что можно было мяч бросить в аут или высоко вверх подбросить. И им бы не хватило времени атаковать. Но это все было позже. А когда я подумал, что еще что-то можно спасти, и рванулся за Коллинзом. Еще мелькнула мысль, надежда, что он не успеет атаковать, хотя теперь я понимаю, что это глупо, потому что времени у него было достаточно. Еще я надеялся, что успею смахнуть мяч. Но хуже всего было потом, когда нам все-таки дали тайм-аут и мы шли к Владимиру Петровичу (Кондрашину). Я посмотрел на лица ребят и потом уже старался ни на кого не смотреть.
– А чьи лица запомнил?
– Одного Паулаускаса. Но мне этого было достаточно.
С.Белов. Конечно, нельзя подойти и ударить по лицу. Но в тот момент я его ненавидел люто. Да в принципе он и сам себя ненавидел. Но в тот момент ему никто ничего не сказал. Я лично старался от него отвернуться. Я мог очутиться на его месте. И меня бы ненавидели. Штрафной-то, который я смазал, – последний из наших штрафных – я в принципе обязан был забивать. Нет, не последний: последний я забил. Предпоследний. Пятьдесят пять секунд оставалось, и мы вели 2 очка. Забрось я оба, было бы четыре.
– Что больше всего мешает при штрафных – усталость или нервы?
– Нервы. Если человек начинает думать, попадет он или нет, 50% на то, что он не попадет. Я в принципе приучил себя к мысли: «Как это я могу смазать? Почему на тренировке сто раз, двести раз попадаю, а здесь вдруг смажу?»
– И часто 200 подряд получается?
– Нет. И 100 подряд не забиваю. Где-то около 70, наверное, да. Я вообще-то на тренировке не считаю, щажу нервы. Не то чтобы шаляй-валяй, но есть ребята, которые буквально зубами скрипят, а я себя жалею, берегу.
Саканделидзе. Я успел только подумать, что надо скорее догнать пятого.
Коваленко. Перехватило дыхание. И я еще надеялся, что вдруг сирена об окончании матча раздастся раньше броска Коллинза. Не надеялся, конечно, а хотел, потому что 8 секунд – целая вечность…
Башкин. Перед началом Олимпиады нас ориентировали на 2 место. Займете – хорошо; сумеете дать бой американцам – это уже здорово. И вот, пожалуйста, весь матч выигрываем – они не разу счета не вели – и в самом конце проиграть… Не обидно ли?. Конечно, ничего такого я в тот момент не подумал и не вспомнил. А в тот момент – обида на Белова (Александра) и Сакко и страх.
- КАК ПРОИЗОШЛО СТОЛКНОВЕНИЕ САКАНДЕЛИДЗЕ С КОЛЛИНЗОМ?
Крылов. Догонял сзади, догнал и сфолил. Я могу ошибиться, но в памяти почему-то так: Коллинз хватает мяч, за ним, крадучись, Саканделидзе – сзади и слева. Поймал он Коллинза уже на финальной стадии атаки. И от души отоварил.
Паулаускас. Сако сумел обогнать пятого номера и встречал его.
Болошев. Сако догонял Коллинза: метра три фора была. Обогнать не сумел, да и догнал, когда тот уже был на втором шаге. Зафолил, так врезал, что тот еле поднялся. Глаза злые. Я сразу понял – забьет…
Жармухамедов. Саканделидзе догонял его, догнал и затолкал под щит, когда тот начал два шага.
Коваленко. Коллинз шел к щиту от левой боковой линии. Сако с центра догнал в самый последний момент. Сако пытался чисто накрыть мяч. Но Коллинз – хитрый игрок. Он попытался пролезть к самому кольцу.
Саканделидзе. Пока я восстанавливал равновесие, Коллинз убежал вперед. Сумел обогнать и встретил его лицом.
– А почему же, упав, Коллинз оказался под щитом?
– Он через меня перелетел. Он уже закончил второй шаг и был в прыжке, когда я под ним оказался.
– Как бежал к щиту Коллинз?
– Прямо в лоб. А я – справа от боковой линии.
Башкин. Сако пятился от него, пятился, и слава богу, сфолил.
- НАДО ЛИ БЫЛО САКАНДЕЛИДЗЕ ФОЛИТЬ?
Коркия. Что за разговор! Конечно нужно было фолить! Фол Зураба – золотой фол. Все говорят про золотой пас Едешко, про золотой бросок Саши Белова. Правильно говорят. Но если не было бы золотого фола Зураба, не было бы золотого паса и золотого броска – времени не хватило бы.
Едешко. Трудно сказать, а если бы Коллинз не попал? Он-то начинал делать два шага из-за дуги. Но если бы забил … Пожалуй, Саканделидзе поступил все таки правильно…
Паулаускас. Конечно.
Вольнов. Обязательно! Пятый на все 100% забивал.
Кондрашин. Что ты! Конечно надо было. Коллинз-то за три секунды успел бы добежать и забить. И конец игре!
Хололей. Думаю, нет. В такой ситуации, где нервы напряжены, мог и противник ошибаться. Но Саканделидзе тоже прав. Он мог надеяться, что хотя бы один из двух штрафных Коллинз не забьет.
Коваленко. Надо было или чисто накрывать, как Сако и пытался, или фолить. Иного выхода не было, время-то кончилось бы…
Саканделидзе. Думал, что надо.
– А сейчас как думаешь?
– И сейчас так думаю.
Жармухамедов. Я в этот момент пристроился за Коллинзом – надеялся, что, когда он мяч из рук выпустит, смахну мяч. Но как раз тут Саканделидзе догнал Коллинза и продавил его под щит. Поскольку Саканделидзе меня не видел, он правильно сделал, что сфолил.
А.Белов. Саканделидзе сфолил правильно, но фолить в общем-то не следовало. Я уже догнал Коллинза и этот мяч доставал…
– А где в этот момент был Алжан, не видел?
– Жармухамедов?.. Жармухамедов… Нет. Жармухамедова не видел.
– А он мне сказал, что мог смахнуть мяч…
– Да? Но смахнул-то я. На щите мяч достал. Но смахнул уже после того, как Саканделидзе свиснули фол.
Жармухамедов. (на вопрос: – Где в этот момент был Александр Белов?). Немного позади меня и сбоку.
– А он мог смахнуть мяч?
– После меня. С запозданием.
Как и Саканделидзе, но по другой причине я тоже не видел ни Жармухамедова, ни Белова – на телевизионном экране были только Коллинз и Саканделидзе. А посему у меня появилось намерение задать участникам и очевидцам матча вопрос, которого первоначально задавать не собирался.
- ЕСЛИ БЫ САКАНДЕЛИДЗЕ НЕ СФОЛИЛ, СУМЕЛ БЫ КТО-НИБУДЬ ИЗ ИГРОКОВ СБОРНОЙ СССР ВОСПРЕПЯТСТВОВАТЬ ВЗЯТИЮ КОРЗИНЫ?
Мухамедзянов. Нет. Оставалась только надеяться на то, что Коллинз смазал бы. Но очень слабая надежда…
Паулаускас. Нет.
Кондрашин. Из тех, кто был на площадке, это смог бы сделать Жар (Жармухамедов). А еще лучше – Саня Белов. Но для этого надо было, чтобы они поближе к нашему щиту были.
Дворный. Вообще-то Санька на такие вещи мастер. Жаль, его рядом не было …
С.Белов. Да там и рядом-то никого не было.
Едешко. Никого рядом не было. Совершенно никого.
Башкин. Теоретически можно смахнуть мяч. Но кто смахнул бы? Никого-то рядом не было.
Болошев. Никто не сумел бы. Оба большие наши – Жар и Саня – были еще под щитом американцев.
Коваленко. Рядом-то никого не было.
Вольнов. Нет, если бы не Сако, матч был бы проигран.
Саканделидзе. Если бы Саша Белов был бы рядом, он сумел бы…
– А его не было?
– Нет.
– А Жармухамедова?
– Тоже нет.
- КАК ВЫ ДУМАЛИ, ЗАБЬЕТ КОЛЛИНЗ ШТРАФНЫЕ ИЛИ НЕТ? А ЕСЛИ ЗАБЬЕТ, ТО ОДИН ИЛИ ОБА?
Паулаускас. Думал, что хоть один смажет… Забил – подумал: конец.
Вольнов. Почему-то твердо был уверен, что пятый номер оба мяча забьет. А он и забил здорово – чисто, без грязи и очень уверенно бил. Я решил: Игра проиграна.
Болошев. Коллинз упал, побледнел весь – ну, думаю, не забьет. Он забивает оба фола. Я голову нагнул так, сел и сижу… Проиграли, думаю, такую игру проиграли…
Кондрашин. Чувствовал я этого игрока, боялся, что забьет оба. А когда забил, здесь уже не до испуга было.
А.Белов. Очень хотел, чтобы он хоть один смазал. Но он так уверен бил!.. Он в конце шесть из шести забил, а потом увидел Спокойное лицо Владимира Петровича и подумал, что, может, мы еще не проиграли, нас спасет какое-нибудь чудо…
Коваленко. Было огромное желание, чтобы он хоть бы один мяч смазал. Хотелось напряжением воли помешать ему. А потом – какая-то апатия, отчаяние, судорожное состояние. Когда проигрываешь, легче быть на площадке, чем на скамье.
Коркия. Уверен был, что забьет оба. Он всю игру играл хорошо, лишнего на себя не брал, но сыграл рационально и полезно.
Саканделидзе. Я думал, что один смажет. Забил – все, думал, проиграли. И пожалел, что раньше сфолить не успел. Еще бы секунд 6 осталось, а то всего 3 …
Едешко. Игроки такого ранга один, а то и два штрафных забивают почти всегда. Так что весь вопрос был в том, забьет ли он оба мяча. Меня удивило не то, что он оба забил, а то, как он бил. Помните? Без раздумий, без колебаний, без эмоций. Наверное, он человек, которого ничто не волнует.
С.Белов. Я тогда об этом не думал. Мне было не до этого. Я еще в себя не успел придти. Победа уже была у нас. И вот теперь …
Башкин. Надеялся, что хоть один смажет. А когда Коллинз второй мяч забил, мне не до прогнозов было. Я уже стоял около стола – с секретарями скандалил. Тайм-аут-то они у нас украли!
- ЧТО ЖЕ ВСЕ ТАКИ СЛУЧИЛОСЬ С ТАЙМ-АУТОМ?
Башкин. Когда Сако фолил, Кондрашин попросил тайм-аут. Такой длинный провод-шланг. Нажимаешь кнопку – на столике лампочка загорается. Попросил и встал со скамейки.
– Может сигнализация не сработала?
Кондрашин. Сработала, сработала. Я когда в Женеве был недавно, видел фильм, снятый во время этого матча. Не телерепортаж, а настоящий цветной фильм. Этот фильм, когда разбирали протест американцев, прокручивали. Я видел, честно, – лампочка на столе горит. И видно, как секретари головой кивают. Они, бараны, хотели дать мне тайм-аут до первого броска. Я, конечно, отказался…
Башкин. Ну а после того, как Коллинз первый мяч забил, секретари замешкались: сирену не дали. Судья берет мяч и в руки Коллинзу – все! Я к столику: «Мы же просили тайм-аут»!
Вольнов. Украли у нас тайм-аут и еще 2 секунды. Первый раз мяч выбрасывал Модя (Паулаускас). Только вбросил – сирена. Как получилось, что вместо трех секунд осталась одна – этого понять никак нельзя.
Башкин. Хорошо, что за столиком, ближе к нашей скамейке, Джонс (генеральный секретарь ФИБА). Он не видел, подошел и три пальца поднял и говорит: «Драй секунден!».
Арабаджян. Первым о трех секундах заявил малыш Биго (арбитр из Франции). Он был комиссаром матча и первым поднял три пальца, а Джонс его поддержал.
Мухамедзянов. Свисток, который большинство зрителей и телезрителей расценили как сигнал об окончании матча, был запоздалым разрешением тайм-аута. Они поторопились: нервозность сказалось.
- ЧТО СКАЗАЛ КОНДРАШИН В ТАЙМ-АУТЕ?
Кондрашин. Ну, я им сказал, что за 3 секунды можно забить, а потом еще и пропустить. Дословно я так сказал: «Чего вы волнуетесь? Времени-то вагон! Можно выиграть, а потом опять проиграть». Я, честно, с пасом вначале надеялся на Модю. А потом вспомнил: в Друскининкае ребята часто в гандбол играли, и у Вани (Едешко) такой захлестывающий удар был. Я, честно, знал: если пас пройдет и мяч долетит до Сани, уверен был, что он выиграет. Правда я думал, что американцы его зарубят, сфолят. В этой ситуации Саня вряд ли оба забил, но дин-то забил бы точно. Меня, честно, больше волновало, добросит ли мяч Ваня. А Ваня не сразу мяч бросил. Он еще на меня смотрит, что-то кричит, а шум стоит такой – ничего не слышно. Я ему ору: «Давай!!!» – а сам не знаю, слышит ли он или нет, и пальцем на Саню тычу.
Саканделидзе. Он нас успокаивал, говорил, что еще можно выиграть.
Башкин. Я не был рядом с ним. Но перед тайм-аутом он сказал мне: «Сережа, спокойно, все будет в порядке!». А Едешко, как я потом узнал, он сказал: «Ванечка, отойди метра на 3 от лицевой и запули мяч Сашке!»
Жармухамедов. Не слышал. Меня уже заменили, и я шел к скамейке, когда Кондрашин начал говорить. Кондрашин крикнул Белову, Саше Белову: «Под щит! Под щит!». А то стоит, бедняга, у центра площадки, и вид у него убитый. Но расслышал – побежал под щит. А Кондрашин – Едешко: «Ваня! Саше пас!».
Паулаускас. Что Едешко должен был передать мяч мне – я должен был стоять на дуге, а я – Саше Белову.
Едешко. Значит Кондрашин сказал: «Пас идет Паулаускасу. Тот – Сереге Белову. И Серега или забивает – ну, не забивает, а старается забить, – или на нем фолят». Я посмотрел, что Сашку плохо держат, что стоит игрок впереди, а сзади Сашки щит, поймал взгляд Кондрашина и кричу: «Сашке?!». Он быстро посмотрел – мне: «Правильно», а я Сашке: «Санька!». И я что было силы туда бросил. Но то ли Кондрашин забыл, как было дело, то ли я – хотя нет, я забыть не мог, да я и по телевидению так сказал… Но и Кондрашин тоже забыть не мог. Так вот, Кондрашин написал в «Спортивных играх», что он велел мне сразу дать пас Сашке…
ИВАН ЕДЕШКО С МЯЧОМ В РУКАХ.
… В ЭТО ВРЕМЯ НА СКАМЕЙКЕ:
Озеров. Я к тому времени уже перебежал с трибуны на скамейку – к нашим ребятам. Мяч выбрасывали – вся скамейка кричала: «Белову! Белову!». Мы и забыли, что в команде два Белова и оба на площадке.
– А ты какого Белова имел ввиду?
– Если откровенно. Серегу. Тбилисский вариант вспомнил (финальный матч чемпионата СССР 1970-1971 годов проходил в Тбилиси. Спартак (Ленинград) – ЦСКА. За 7 секунд Сергей Белов, получив пас от Едешко, выпустил мяч в кольцо почти с сиреной. И попал).
Болошев. Вернули нам эти 2 секунды, но я все равно… Сижу, голову опустил, молчу… Я пришел в себя, только когда мяч уже из корзины падал.
Вольнов. Я орал: «Белову!». Я имел в виду Сашку. Чтобы мяч давать Сереге, это не проходило. С центра бросать – авантюра.
НА ТРИБУНАХ:
Мухамедзянов. Я думал, что атака пойдет через Сергея Белова. Свежо в памяти воспоминание о тбилисском матче.
Клименко. Ну, я, можно сказать, этих трех последних секунд и не видел, потому что отвернулся, сжался и смотрел вот так. Думал, что все проиграно.
Бимба. У меня надежда только на чудо или фолы американцев.
Хололей. Никаких надежд. Думал, агония…
- ТРУДНО ЛИ БЫЛО ДАТЬ ПАС, КОТОРЫЙ ДАЛ ЕДЕШКО? СКОЛЬКО ТАКИХ ПАСОВ ОН ДАЛ БЫ ИЗ ДЕСЯТИ?
Коркия. Если Ваня из 10 раз даст еще один такой пас, как в Мюнхене, буду год ходить с бородой.
А.Белов. Перед Олимпиадой буквально все мы много времени уделяли длинному пасу. У Вани получалось лучше, чем у других. Из 10 пасов у него точных бы больше половины.
Коваленко.На тренировке, думаю, он три-четыре передачи сделает, а в игре – не уверен, что он еще когда-нибудь даст такой пас… Как бросил? Размахнулся двумя руками, а бросил одной. Но на словах мне трудно объяснить…
– Можно показать.
– Мне и показать нелегко: я не левша, а он левой рукой бросил.
Башкин. Думаю, семь-восемь из десяти. Перебросить мяч через всю площадку – мастер это должен уметь. Но дать ювелирно точный пас, да еще движущемуся игроку!
Саканделидзе. Такой пас очень трудно отдать. Таких пасов Едешко мог бы дать 2 из 10, а мог бы и из 100 не дать ни одного.
Кондрашин. Все зависело от паса. По нашей спартаковской бедности Саша научился всякие пасы ловить. Ну а от Вани пас был точнейший. Из 10? Честно 7-8 точных.
Мухамедзянов. Пас Едешко – величайшая редкость. Он правильно сделал, что двумя руками мяч бросил.
– Ты уверен в том, что он пасовал обеими руками?
– Конечно. Такой пас можно было дать только двумя руками.
Едешко. Или Кондрашин почувствовал, что я везун какой-то, или еще что-то.
– Чем был сложен этот пас?
– В зале, где стены близко за щитом стоят, элементарно это сделать: чувствуешь расстояние. А в большом зале … А мюнхенский зал был как раз большой. И сама площадка метра на два длиннее, чем у нас.
– Ну а сколько же из 10 попыток оказались бы удачными?
– Не знаю, не знаю! Как я могу о себе говорить?!
– Но мне рассказывали, что в самолете из Мюнхена ты будто бы говорил, что из 100 пасов точным был бы один.
– Ну, тогда… тогда я был веселый…
– Как ты бросал мяч?
– Перед пасом – разбег. Ну а бросок – так. (Его пас схож с толканием ядра и броском мяча в гандболе).
– Значит, ты бросил мяч одной рукой, а не двумя?
– Конечно.
– А не полукрюком?
– Нет. Я бросил так, как я показал.
– А правой рукой или левой?
– Правой конечно. Левой бы я не добросил, я ведь не левша.
– Ты все это хорошо помнишь?
– Конечно… Что за вопрос!
Крылов. Отличный пас у Едешко был. С места полукрюком.
– А Едешко говорит, что с разбегу…
– Вы его не поняли или он ошибся.
– А Едешко говорит, что не полукрюком…
– Нет, нет! Он ошибся.
- КАК СТОЯЛИ АМЕРИКАНЦЫ ОКОЛО АЛЕКСАНДРА БЕЛОВА В МОМЕНТ ПАСА ЕДЕШКО? КАК АТАКОВАЛ БЕЛОВ?
С.Белов. Вначале Сашка был в сэндвиче: от стоял между четырнадцатым – белый, защитник – и десятый – центровой, негр. Но когда Сашка рванулся вначале к своему шииту, а потом к американскому, сэндвич распался. Их ошибка – они поверили финту, да и держать Сашку надо было втроем.
Вольнов. Сашка стоял метрах в четырех от щита, а оба американца – около него, но чуть ближе к центру. Они начали пятиться на мяч, а когда пятишься, обычно не достаешь. Мяч и упал за ними – прямо Сашке в руки. Амнриканцы не ошиблись бы, но они посчитали, что матч уже ими выиран.
Едешко. Американцы стояли впереди Белова. Оба? Погодите, но там ведь один был… А может, двое… Я только помню, что Сашка сначала сделал рывок ко мне, потом – к их щиту. И бросил мяч в корзину очень осторожно, двумя руками.
Башкин. Они стояли на одной линии с Беловым. Белов – между ними. Очевидная ошибка: один должен был стоять спереди, другой – сзади. Он бы так легко не удрал от них. Белов забивал мяч аккуратненько и осторожно – обеими руками. Я у него потом спросил, почему он двумя руками сверху не засовывал, а он: «Очень боялся промахнуться, а так уж – наверняка!». Там опять фолы были: они его хватали – он вырывался.
Коркия. Бросил Саша очень правильно. Легко мог сверху забить – не стал забивать. От всех случайностей себя застраховал: правую ногу подправил к левой, встал, подумал, прыгнул, обеими руками поднял мяч, кончил бросок одной правой.
Бимба. Стояли американцы правильно: один впереди, другой сзади. Но надо было смотреть на мяч, а не на Белова.
Кондрашин. Кто стоял, честно, не помню. Но помню, что двое крепко держали Саню: один впереди, другой сзади. Так и надо было стоять. Но надо было и мяч из под контроля не выпускать. И они не учли его преимущества в прыжке.
А.Белов. Я остался в центре поля, чтобы можно было обмануть и пораньше оказаться под щитом. Американцев было двое. Десятый номер чуть ближе к центру, чем я, четырнадцатый – между лицевой и мною, ближе ко мне. Я показал обманное движение, потом резко повернулся и рванул к щиту. Пас был великолепный. И оказался под щитом совсем один. Я даже обернулся: никого нет. И я очень аккуратно правой рукой бросил мяч. В любом другом матче я бы так бросать не стал – бросал бы увереннее, жестче.
– А фолы были?
– Да нет, там и фолить было некому… Их ошибка: Макмиллан должен был стоять около меня – у него 207, самый высокий из тех, кто у американцев был на площадке. Еще один должен был стоять как можно ближе к Едешко. Остальные должны были душить наших прессингом, не очень, правда, плотным, чтобы фолов избежать.
- ЧТО ВЫ ЧУВСТВОВАЛИ И ЧТО ДЕЛАЛИ В ПЕРВОЕ МГНОВЕНИЕ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ?
Едешко. Я оставался стоять на месте. И только когда увидел, что Саша забил и бежит назад, бросился к нему. Я его самый первый поймал.
Жармухамедов. Подскочил, закричал что-то нечленораздельное. Бросился в толпу игроков. Сашка – к нам, мы к нему. Я в этой свалке оказался внизу. Потом почувствовал, что тяжело. Решил оттуда выбраться.
Сакаднелидзе. Я был около нашего щита. Упал на пол. Я уже ничего не помнил. На меня все ребята свалились.
Паулаускас. Ничего.
– Как ничего? Ты не обрадовался?
– Стоял такой шум, и я не мог понять, что и чего. Я только потом понял, когда увидел, что все обнимаются и поздравляют друг друга.
– А тебя кто-нибудь поздравлял? Поздравлял ли кого-нибудь ты?
– Конечно!..
– Кто? Кого?
– Не помню.
Коваленко. Вначале – шоковое состояние. Потом я бросился на площадку к ребятам. Была куча тел. Внизу лежал Саня Белов. Я упал на пол и больше ничего не помню.
Коркия. Побежал. Бегал по площадке с бутылкой минеральной воды. А потом бросился к Саше Белову. И оказался с ним на полу, а на нас – куча игроков.
Мухамедзянов. Побежал к судейскому столику, чтобы проверить правильность заполнения судейского протокола. Когда я увидел, что в протоколе записано, что сборная СССР победила со счетом 51:50 и что Ригетто – он был старшим судьей – протокол подписал, я успокоился. Вот теперь уже победа есть.
А.Белов. Поднял руки вверх, прыгнул и побежал к нашей скамье.
– Кто тебя первым поздравил?
– Меня поймал Едешко. И Миша Коркия.
– Поздравил ли тебя Кондрашин?
– Нет. Он меня ругал. Наверное, за тот мяч, который к Коллинзу попал.
Вольнов. Все кинулись друг друга поздравлять, а я сразу посмотрел, где Кондрашин. Вижу: один стоит. На лице никакой радости, ничего – только любопытство. Я его взял в охапочку, поднял, подержал и поставил на место – никаких эмоций с его стороны.
Клименко. Я выскочил на площадку, как все советские болельщики. Я уведел, что все бросились поздравлять игроков и никто – тренеров. И я первым из всех поздравил Кондрашина.
Кондрашин. Ничего. Жалел, что такую игру скомкали. А потом я, честно, подозвал Саню и обругал его как мог.
1973 год.
