День нескончаемых пончиков
Не оставив без ответа высказывание Кинчаро , что тот в состоянии сесть и съесть шесть килограммов вишни , Дэвид Дурский промолвил: бахвальство.
А три дюжины пончиков? – спросил у него Акрийон.
Не влезет , - ответил Дурский.
Под контролем разума ты бы просто не стал , - пробормотал Акрийон , - а когда разум отрубается дурью , ты запихиваешь и запихиваешь…
И кто же сожрал столько пончиков? – поинтересовался Мактонник. – Ты?
День нескончаемых пончиков , - ответил ему Акрийон. – Ночью , я думал , взорвусь… и думая лишь о себе , безмолвно звал конец света.
***
Джеймс Эдвардс оповещен , что коллегией карателей все решено , и нападение на него состоится. По завершению подготовки атака с суши и моря на Джеймса пойдет.
Оповестил его Уигс. Болельщик детройтских «Поршней», уволенный из армии за порочащие честь офицера привычки. Пускать травяные колечки , пудрить порошком нос… на трибуне , когда он приходит на стадион , он сидит в гражданском тряпье и фуражке.
Фуражкой он Джеймсу помахивает , и Джеймс старается не кривиться , махать Уигсу в ответ… у Уигса чуть ли не пулемет. Обидевшись на холодное отношение , он сгоняет за ним домой и устроит на арене кровавую баню.
Спасибо за предотвращение , профи! – начальник городской полиции Джеймсу Эдвардсу в его страшном сне говорит.
А что я предотвратил?
Ничего! Урод ты , Джеймс Эдвардс… разве так сложно психопату рукой помахать?!
***
Под натиском впечатлений от документального фильма о Ганди зацепивший его концовку Балтазар Тингл спросил: «Ну и кто из нас способен претендовать на роль духовного лидера нашей тусовки?» , на что Кинчаро ответил «не я» , Дэвид Дурский промолвил «идите куда подальше» , а «Эр» задумчиво молчал… он надувался…
Ты у нас претендент? – спросил у него Мактонник.
Вести вас мне некуда , - сказал «Эр» , - а завести разговор о чем-то высоком…
О самопожертвовании , - проворчал Дэвид Дурский , - я слушать отказываюсь. О нем тебе взбрело поболтать?
Срываясь вниз , - сказал «Эр» , - вверх ты не смотришь, а если смотришь , небо для тебя перевернуто… а какое оно перевернутое? Углубляться я не могу. Чего-то меня замутило.
***
Луна – покровительница безумцев. Джеймс Эдвардс об этом не узнал , а когда узнал , он сказал: луну я особенно не люблю и ее защиту не ощущаю…
Джеймс говорил под луной. Говорил , общаясь с зеленоглазым парнем , раздающим рекламу.
Зеленые глаза , думал Джеймс. И почему я во мраке определил… и что у него за реклама… будучи феноменально прыгучим , я бы с битьем стекол запрыгнул в окно пятого этажа. Поближе к луне? Я не свихнулся , а он да , и прыжковым бегством я от него бы избавился.
Он подул мне в лицо… ментоловым дыханием не парализовал меня , полагаю. Не остановиться – я с высоты моего роста… как молотком гвоздь вобью , кулаком его на асфальт уложу.
Удар – и удар в пустоту… тогда и выясню. Является ли глюком , пойму.
***
«Тяжелейшие два очка Джеймса Эдвардса!». Комментатор проорал , замолчал , и Дэвид Дурский пробормотал: давным давно… до Детройта и тем более баскетбола. Я ходил в институт , где изучал под микроскопом клеща.
Страшно тебе , естественно , не было , - прошептала Патрисия.
Как сказать , - буркнул Дурский.
Ты не боялся , - сказала она. – Я настаиваю – страха ты, Дэвид , лишен.
Мой образ , - пробормотал Дэвид Дурский , - ты расширила до героя. И ради чего?
Женщине , - сказала Патрисия , - нужен мужчина , которым бы она могла восхищаться. Тобой я могу. Приняла ли я сегодня сверх меры , не приняла… могу – и точка.
