Не приближайтесь!
За щелчок соперника между глаз Джеймса Эдвардса дисквалифицировали на одну игру , и он чувствует дискомфорт , восстановить положение , которое он занимал до дисквалификации , Джеймс Эдвардс желает.
Само оно восстановится? Я и моргнуть не успею , а я уже прежний , имеющий право играть… играть , чтобы играть. Торчать , чтобы торчать. Стучать , чтобы стучать. Как-то в клубе у Детройтского оперного театра к барабанной установке меня подпустили и пожалели , с выкриком «Я – Бадди Рич!» установку я им повредил.
***
Мактонник завел речь о Голди , о Голди из Уоррена , о Голди , с которой он гулял под луной и на рельсах пил пиво…
Какие же у нее были волосы! – он импульсивно воскликнул.
По пояс? – спросила Патрисия.
Она из почтенной семьи , - словно не слыша , сказал Мактонник. – Ее семья меня не приняла , записала в бесперспективные…
О ее волосах , - заорал Дэвид Дурский , - не пытайся ты умолчать!
Волосы спадали ей на лицо , а из под них тянулся дымок , - поспешно ответил Мактонник. – Ее лицо я обычно не видел. Что-то терял , но мало , лицо под волосяной завесой осознанно Голди держала.
***
Побывавшая в расположении «Поршней» журналистка Маквейд записал в блокнот , что команда едина , в психологическом отношении полный порядок.
На улице ей выпал шанс пообщаться с разбитым , плетущимся на тренировку Джеймсом Эдвардсом.
Сказать пару слов для прессы вас , Джеймс , не обременит? – она у него спросила.
Женской психологии , - промолвил Джеймс Эдвардс , - я не знаток. Что над вами довлеет , что вами ведет , почему при вашей неприступности у вас короткие юбки… вы же не о баскетболе собирались со мной говорить?
О баскетболе , - честно ответила журналистка.
И что вы , женщины , в нем находите , - риторически спросил Джеймс. – Вероятно , высоких мужчин. Будь я на метр выше , в кольцо я бы сверху смотрел. А что толку? И на вас мне в чем смысл смотреть? С закрытыми глазами не легче. Закрою – и кости… рождественский обед , съеденный без меня.
***
Кинчаро поражен не игрой. Она самая типичная – «Поршни» через раз попадают , соперников жестко встречают… но Кинчаро поражен и этого не скрывает.
Я человек неспортивный , - глядя в пространство , он выдавил.
Абсолютно , - откликнулся «Эр».
И ты , - добавил Кинчаро , - человек неспортивный.
Все мы неспортивные люди , - сказала Патрисия. – И что дальше?
Мы неспортивные , - будто по секрету сказал Кинчаро , - а главный интерес у нас баскетбол. Странность… и дикость.
«Поршни» скорее явление социальное , - пробубнил укуренный в хлам Акрийон. – Не приближайтесь! Окружающим нас стенам я говорю , беспокоящее меня движение они начали.
***
Джеймс Эдвардс извивался всем телом. Шипом меня укололи! – про себя он орал. Внутренности зашевелились, отовсюду сейчас полезут. Яд? Может , не яд , но нечто вредное , лишающее меня карьеры баскетболиста и дебюта в прыжках с шестом. А куда меня укололи , я помню? В живот и в шею… и снова в живот… какая-то ерунда.
И кризиса как и не было.
Всполошившее его киноповествование о применявшем шипы гостиничном киллере поднявшийся и отряхнувшийся Джеймс Эдвардс досматривал уже в кресле.
