«Если бы упала ядерная бомба, уцелели бы только тараканы и Дэвид Фэлк». Агент Майкла Джордана изменил спорт не меньше самого Джордана
Короля играет свита. И это не тот случай, когда Леброну стоит обольщаться. С какой бы павианьей элегантностью Рич Пол ни ухватывал под руку свою подругу Адель и ровно с таким же изяществом ни вел переговоры о продлении контракта, ему никогда не отделаться от репутации «другана Леброна, торговавшего паленым мерчем НБА».
Агентский бизнес, в принципе, не разменивается на сантименты, а если ты еще и грубоват в переговорном процессе, то уважения среди конкурентов тебе не видать. И когда Джеймс закончит карьеру, а разговоры о его величии перейдут в самую активную и тщательную фазу обсуждения, то аргументы касательно его окружения будут всплывать постоянно. И тут у Джеймса объективно нет шансов против Майкла. Мало того, что Джордан изменил игру, люди вокруг него делали тоже самое. И главным из таких был Дэвид Фэлк.
Фэлк родился в удивительной семье. От отца он унаследовал работоспособность, а от матери – прилежание и максимализм
Родители Фэлка были абсолютными противоположностями. Его отец так и не окончил школу и всю свою жизнь проработал мясником. Он разделывал туши даже тогда, когда стал владельцем несколькими небольших лавок, в одной из которых Дэвид вместе с братом начал работать в 9 лет.
Мать Дэвида, наоборот, была чрезвычайно образованной женщиной. Обладательница двух ученых степеней Перл Фэлк знала 8 языков, во время Второй мировой войны работала переводчиком, в том числе участвовала в переговорах Нельсона Рокфеллера с представителями Латинской Америки. После войны она вернулась в штаты и стала учительницей.
«Моя мать была и остается самым влиятельным человеком в моей жизни. Она сделала очень многое, чтобы я стал образованным человеком, и я говорю не только об оценках и дипломах. Практически каждый день я думаю о ней и ее словах: «Всегда стремись к звездам и никогда не разменивайся на меньшее», – рассказывал Дэвид Фэлк.
Когда Дэйв учился в пятом классе, случилось кое-что необычное. Тогда у каждого школьника были дневники с цветными страницами, и в конце года каждый должен был заполнить его – написать о том, кому что нравится и кем он хочет стать. Фэлк подошел к делу с взрослой обстоятельностью и написал, что хочет быть адвокатом.
«Один парень сказал, что мне стоит пойти в юристы, поскольку у меня здорово получалось убеждать людей, договариваться даже с теми ребятами, которых я не знал. И с того момента, с пятого класса, я рос с мыслью о том, что стану адвокатом».
С четким пониманием своего места в жизни Фэлк пошел в среднюю школу, затем в колледж и университет Сиракьюз. По его окончании он поступил в школу юриспруденции при Университете Джорджа Вашингтона.
В Сиракьюз Фэлк сдружился с двумя парнями из баскетбольной команды, оба были довольно приличного уровня, одного из них впоследствии даже выбрали на драфте. Ребята много общались друг с другом, говорили о книгах, спорте, путешествиях, и постепенно Дэйв начал проникаться романтической мыслью о том, что, отучившись 4 года, все вместе они отправятся в НБА: парни будут играть, а он – представлять их интересы. Подобный настрой сына одобряла и мать Фэлка, которая была страстной болельщицей «Никс». Но мечты, как известно, лишь отправная точка.
«Уже на втором году обучения я понял, что понятия не имею каково это – быть спортивным агентом. Поэтому я и вынужден был поступить в школу юриспруденции. Там я начал налаживать связи, встречаться с людьми, которые были вовлечены в различные аспекты спортивного бизнеса».
Самым первым человеком, с которым Фэлк наладил связь, стал Фил Маклахлан, работавший финансовым менеджером в «Селтикс» еще в период президентства Реда Ауэрбаха в клубе. Маклахлан представил его Лэрри Флейшэру, основателю профсоюза игроков, который на тот момент был самым влиятельным агентом. Все это происходило в 1972-1973 годах, когда агентская деятельность как отдельная отрасль только начала формироваться. Были отдельные личности, представлявшие интересы игроков, но ни о каких крупных агентствах уровня сегодняшних IMG или Octagon ProServe даже речи не шло. Маклахлан и Флайшэр оценили рвение молодого парня, но не проявили заинтересованности в привлечении его на работу.
Зато прочертили следующую пунктирную линию.
«Они дали мне имя – Дональд Делл (тот самый человек, который утрясал первый профессиональный контракт Мозеса Мэлоуна при переходе из школы в ABA). Делл был адвокатом, который до этого играл в теннис на высоком уровне и выступал в качестве капитана сборной США на Кубке Дэвиса. Позже он основал одно из крупнейших агентств ProServe, но тогда у него было совсем небольшое агентство с партнерами, оно называлось «Dell, Craighill, Fentress & Benton». Я звонил Дональду на протяжении нескольких месяцев, и все время мне говорили, что он на встрече, на обеде, общается с клиентом, его нет в городе и так далее. Я очень неуступчивый человек, и если хочу чего-то, то добиваюсь. Поэтому после того как однажды я позвонил ему 17 раз в течение 4 часов, у его секретаря кончились отговорки, он все-таки пригласил меня на собеседование», – вспоминал Дэвид Фэлк.
Собеседование длилось чуть меньше, чем телефонный терроризм Фэлка. После получасовой прелюдии Делл сказал, что не намерен никого нанимать, тем более, какого-то второкурсника из юридической школы. Фэлк не отступался, он сказал, что готов работать бесплатно, и только тогда Делл согласился.
Было ли это похоже на реализацию мечты?
«На втором курсе юршколы я женился. При этом продолжал посещать летнюю школу. Занятия я чередовал с подработкой в закусочной: полный рабочий день с 7 до 18:00. Как только я заканчивал, то шел в офис и работал до двенадцати-часа ночи бесплатно. Только на последнем курсе Делл нанял меня в качестве рядового клерка. В юршколе нам разрешали работать по 20 часов в неделю. Всего в одной неделе 168 часов: я тогда работал по 80 часов.
До сих пор считаю, что в таком подходе не было ничего сверхъестественного. В каждой индустрии есть свой порог вхождения, и если ты действительно хочешь добиться своего, то должен его преодолеть вне зависимости от условий и препятствий. Это цена, которую ты платишь за то, чтобы попасть в ту сферу, где ты можешь или хочешь реализовать себя. Как только тебе это удается, остаться там гораздо легче».
Фэлк учился на лету, но не переставал быть перфекционистом
Все 18 месяцев с момента, когда Делл взял Фэлка под свое крыло, и до того, как Дэйв окончил юридическую школу, выдержку наглого выскочки постоянно проверяли.
«Мне было необходимо составлять краткий отчет о каждом контракте, который был в архивах агентства. Никакого интернета, компьютера и гаджетов. Только пухлые папки с бумагами, которые необходимо было привести в форму документов с четкими метриками и деталями. И когда я говорю все контракты, то имею в виду ВСЕ контракты: теннисистов, баскетболистов, договоры с компаниями-экипировшиками, соглашения с Adidas, Wilson. После 18 месяцев у меня уже хорошее понимание спортивного рынка и того, как и за счет чего он функционирует».
За Фэлком приглядывал Майкл Корделл, генменеджер по работе с персоналом, именно он и отвечал на постоянные вопросы дотошного парня и на практике преподавал ему азбучные истины составления и детализации контрактов. Молодой так часто обращался к Майклу за помощью, что тот грозился уйти из агентства. В итоге так и случилось. Но не из-за Фэлка. В 1976-м Корделлу предложили должность в избирательной кампании Джимми Картера, баллотировавшегося на должность президента: поразмыслив немного, он решил попробовать себя в политике и покинул агентство. Все заботы его клиентов, которых было порядка 20 штук, легки на плечи Фэлка.
«Несмотря на имевшийся багаж знаний, я все равно чувствовал себя так, словно меня бросили в огонь. Я вел дела уже имевшихся клиентов, искал новых, контактировал с компаниями на предмет спонсорства и, кроме того, занял место Майкла в качестве генменеджера по работе с персоналом. Я чаще стал видеться с Дональдом, отвечать на звонки, адресованные ему, бывать на совместных встречах, и это дало мне возможность изучить его манеру поведения с клиентами».
Последний аспект Фэлк считает ключевым. На протяжении 5 лет Дэвид помогал Деллу и внимательно изучал методы его работы.
«Это то, чего многие не понимают и что недооценивают. Сейчас есть огромное количество книг и лекций о том, как надо вести переговоры, но я считаю, что успеха не будет, пока ты не выработаешь собственную стратегию, которая наиболее полно отражает твой характер и суть. Дональд Делл никогда не вел затяжных переговоров и предпочитал доверять своим инстинктам, к тому же он был очень занятой человек. Я изначально не пытался копировать его стиль, да у меня бы и не получилось бы.
У меня отличная память, фотографическая, я знал детали всех контрактов – своих и всех потенциальных клиентов. При этом я все равно не мог пойти на встречу без дополнительной подготовки. Делал пометки, все перепроверял и пересчитывал. Меня трясло при одной мысли, что у меня не будет готового ответа на любой вопрос. Ни один хороший адвокат не задаст вопрос, на который у него нет ответа. Я работал по такому же принципу. Я был одержим подготовительной работой».
После многие говорили, что именно обоюдная приверженность перфекционизму стала базисом для личных и деловых отношений Фэлка и Майкла Джордана. В действительности Дэвид прорвался в высшую лигу задолго до выхода Майкла на драфт. В 1976-м он уже вел дела Джона Лукаса, выбранного под 1-м пиком «Хьюстоном», в 1981-м – Марка Агирре, которого взял «Даллас». А в 1982-м Фэлк задал новый стандарт для работы с новичками лиги.
Фэлк перевернул лигу за два года до прихода Майкла, благодаря чему Джордан и стал сотрудничать с ProServe
Работа «в поле», как ее охарактеризовал сам Фэлк, быстро научила его новому профессиональному этикету.
«Мне было 25-30 лет, когда я начал представлять действительно элитных спортсменов. Это был своего рода вызов, поскольку теперь мне нужно было не только хорошо делать свою непосредственную работу, но и диктовать условия потенциальным спонсорам – действовать с позиции силы. А это значит, что нужно уметь давить на людей и справляться с давлением на себя.
Я впервые осознал это за два года до Майкла. Тогда я представлял интересы молодого Джеймса Уорти, выступавшего с Джорданом за Северную Каролину.
«Лейкерс» выбрали Уорти на драфте-1982 под 1-м номером. Единственный случай в истории НБА, когда действующему чемпиону удалось взять новичка под 1-м номером. И вот Джеймс попадает в «Лейкерс», где есть Карим Абдул-Джаббар, у которого крупнейший контракт с производителем обуви в лиге: 100000 в год от Adidas. Где есть Мэджик Джонсон, у которого вторая сделка в лиге: 75000 от Converse. У меня тогда были хорошие отношения с Nike, и они рассчитывали, что я обращусь, прежде всего, к ним. Более того, они были готовы согласиться на выполнение практически всех наших условий. Но я сделал по-другому, сказал, что Уорти будет рассматривать предложение от любой компании, начинающееся с суммы в 100000. В итоге мы заключили контракт с New Balance: 150000 в год в течение последующих 8 лет. Тогда я еще этого не знал, но таким образом я разогрел рынок для Майкла».
Разогрел не то слово. ProServe и до того момента успешно представляли интересы талантливых баскетболистов Северной Каролины: Тома Лагарда (чемпион НБА 1979-го в составе «Сиэтла»), Фила Форда (лучший новичок НБА 1979-го в составе «Канзас-Сити»), Дадли Брэдли (один из лучших защищающихся «Индианы» начала 80-х). А рекламный контракт Уорти фактически стал гарантией налаженного конвейера, через который игроки «Тар Хилс» попадали в ProServe.
В 1984-м Френк Крейгхилл и Ли Фентресс (двое из сооснователей самого первого агентства Делла) покинули ProServe, чтобы образовать собственное спортивное агентство Advantage International. Название было громкое, бэкграунд у граждан – солидный, но многолетний авторитет Делла в комбинации с авантюрными, но действенными ходами Фэлка дали результат. В итоге ProServe подписали Майкла Джордана, которого «Буллс» выбрали под 3-м номером, а Advantage International достался Сэм Перкинс, уехавший в «Даллас» под 4-м пиком.
Историю с Nike знают все, но другие сделки Фэлка были не менее уникальны
О пристрастии Джордана к Adidas, нежелании якшаться с какими-то Nike и практически принудительном подписании контракта со «служителями богини Ники» сказано, написано и придумано так много, что об этом уже сняли художественный фильм, который прибудет в кинотеатры в апреле (хочется верить, что Аффлек и Дэймон все еще могут). Но до подписания с Nike ситуация с персональными контрактами в НБА была достаточно плачевной.
«Когда Майкл был новичком в 1984-м, рынок для игроков командных видов спорта был не такой, как 90-х и 2000-х. Просто для примера, у Мэджика Джонсона со всеми его регалиями, двумя чемпионскими титулами и медийным образом, если не считать спортивную обувь и баскетбольные мячи, был всего один спонсорский контракт. 7UP заключили с ним годичное соглашение. Многие крупные бренды считали, что афроамериканец, тем более из командного вида спорта, не сможет продать продукт общенациональной аудитории. Афроамериканская аудитория была менее обеспеченной, к тому же разрабатывать продукт специально под нее никто не хотел. Так что бренды не торопились предлагать контракты баскетболистам», – вспоминал Фэлк.
Даже локальные бонусы, на которых сегодня строятся целые рекламные стратегии, в то время не имели никакого веса.
«Мы начали с McDonalds, во многом потому, что компания базировалась в Чикаго. Они ни в какую не хотели подписывать Майкла. Им было все равно, что он представлял «Буллс». Компания просто не понимала, что он им может дать. Нам не удалось договориться о полноценном контракте. Мы кое-как условились о двух небольших сделках, чтобы выяснить, насколько это может быть прибыльно для обеих сторон.
Была небольшая рекламная кампания в Чикаго и в Северной Каролине, откуда Майкл родом. Каждая сделка по 25000 сроком на два года. На второй год филиал в Северной Каролине отказался перезаключить соглашение с Майклом: они не видели эффекта от рекламы с его именем и изображением. Можно сказать, что это стало нашим поражением, поскольку мы не смогли их заинтересовать. Но Майкл стал тем спортсменом, на успехах и ошибках которого, по сути, создавалась индустрия спортивного маркетинга».
Даже после того как Джордан подписал контракт с Nike, а его исключительность стала очевидна всем и каждому, Фэлк не боялся рисковать и выискивать для Майкла выгодные контракты.
«Я видел образ Майкла как всенародного героя: полноценная семья, отличные родители, белозубая улыбка. Первые три сделки, которые мы заключили, были с Coca-Cola, McDonalds и Chevrolet – брендами, олицетворяющими Америку. С Chevrolet он сотрудничал на протяжении всей игровой карьеры, McDonalds представлял довольно длительное время, а вот Coca-Cola после пяти лет сотрудничества мы сменили на Gatorade. Это была прорывная сделка.
Я летел в самолете, читал статью о гольфисте Джеке Никлаусе и том, как он преуспел, когда ему уже было 40 лет. В один момент Никлаус решил, что не хочет заниматься регулированием сумм сделок, и сказал, что будет подписывать только долгосрочные контакты, на 10 лет. Я подумал, что это отличная мысль. Gatorade появился на рынке в 1991-м году, Майклу было 28 лет, 7 лет он провел в НБА, и мы поставили условие Gatorade – семизначная цифра сделки с выплатами в течение последующих 10 лет. И они согласились. Эта стратегия задала темп всем последующим. С тех пор мы старались заключать соглашения, тщательно оценивая перспективу продукта, а не только сумму, которую они могли нам предложить».
Немаловажно еще и то, что Фэлк посредством прессы и медиа подсвечивал детали финансовой жизни Майкла таким образом, чтобы его локальные поражения выглядели как победы. Именно эти слухи, мелочи и штрихи биографии впоследствии и зацементировали коммерческое наследие Джордана.
«Одна из самых популярных реклам с Майклом – Gatorade со слоганом «Be like Mike». В ролике хотели использовать музыку из диснеевского мультика Jungle Book, песня называлась «Be like him». Но Дисней запросил за право использования фрагмента песни 500000 долларов. Мы обсудили это с Gatorade, и представители фирмы нашли уличную группу из Чикаго, заплатили им 10000, и те записали песню «I wanna be like Mike». Я пару раз обмолвился об этом в разговорах с некоторыми людьми. Обо всем этом узнали газеты, и эффект узнаваемости стал еще больше».
Пожалуй, один из самых частых вопросов, задаваемых Фэлку о Джордане: какую самую крупную сделку вы нашли для него?
Дэвид не любит этот вопрос, и не только потому, что ответ на него очевиден.
«Самая крупная сделка в период карьеры была с Telecon: сумма была 100 миллионов. Но в конечном итоге, конечно же, Nike. Контракт с ними принес Майклу по меньшей мере 3 миллиарда, плюс процент с продаж, это значит более 100 миллионов в год. Когда люди спрашивают про самые-самые крупные сделки, они не учитывают специфику договоренностей. Взять, к примеру, Спенсера Хэйвуда, классного форварда «Соникс» 70-х, он был одним из первых школьников, перешедших сразу в профессионалы.
Когда Хэйвуд стал игроком «Сиэтла», Nike заинтересовались им, база компании в Орегоне была всего в паре часов езды от города. Nike тогда только начинали, и они предложили ему два варианта. Первый – 100000 в год, еще до Джаббара, неслыханная сделка по тем временам. Второй вариант звучал следующим образом – 10% всей компании. Его агент Эл Росс сказал: «Слушай, не знаю, как долго эти парни останутся на плаву, бери наличные». Он так и сделал. Если бы Хэйвуд выбрал второй вариант, у него на руках сейчас было бы около 9 миллиардов долларов. Так что лучшая сделка всегда та, которая делается с расчетом на будущее».
Фэлк постоянно фонтанировал идеями, придумывая все новые способы для того, чтобы делать деньги на имени Джордана. Отказывался от миллиона долларов, полагающихся за рекламу бобов (стереотипной еды малоимущих чернокожих), но разрабатывал для него марку туалетной воды. Раздевал звездного баскетболиста до трусов ради собственно рекламы этих трусов. И, конечно, создал дуэт, затмивший тандем Джордана и Пиппена – Фэлк спродюсировал сначала рекламу с Багсом Банни, а потом и «Космический джем», то ли мультфильм для детей, то ли гигантский рекламный ролик на полтора часа.
Еще одним беспрецедентным достижением Фэлка стало оформление прав на владение Джорданом всего, что связано с его имиджем. Права на его внешность, изображение, имя, торговую марку и прочее – все контролировалось Джорданом и людьми, представлявшими его личный бренд. По этой причине во многих спортивных симуляторах (включая NBA Jam), у которых была договоренность об использовании имиджевых прав, товарных знаков и символики клубов НБА, Джордан отсутствовал. С ним нужно было договариваться отдельно, а потянуть дополнительно такие расходы никто не мог.
В связи с подобными придумками Фэлка одновременно превозносили и поносили.
«Многим людям Дэвид не нравится, но он лучший в том, что он делает. Он залезет вам под кожу, неважно, насколько вы с ним близки. Дэвид непременно выясняет, каковы ваши цели и намерения. Он знает рынок, понимает игроков. Он дерзкий, высокомерный, эгоистичный, агрессивный переговорщик, и это отлично. Потому что, если у вас есть кто-то, кто представляет вас, вы хотите, чтобы он отстаивал ваши интересы именно так. Он великолепный маркетолог, он тот, кто придумал концепцию Air Jordan», – говорил о своем агенте Майкл Джордан.
Фэлк перевернул все представления о спортивном маркетинге. Благодаря его виртуозности Джордан предстал самым влиятельным, самым желанным рекламным образом во всей истории Штатов. Известно, что на пике популярности звезды – в течение четырех месяцев 1998 года – Фэлк отказался от рекламных контрактов на общую сумму 300 миллионов долларов.
Главная заслуга суперагента состояла в том, что теперь спортсмены зарабатывали за пределами площадок гораздо больше, чем непосредственно на ней.
Фэлк ассоциируется с Джорданом, но его влияние на НБА в разы масштабнее
В 1992-м Фэлк покинул ProServe.
Для этого хватило всего двух причин.
«Дональд Делл всегда будет занимать особенное место в моей жизни. Он дал мне шанс и научил основам профессии. Но, когда в конце 80-м мы заключали с ним новое соглашение, я сказал ему: «Никаких проблем. Всего два условия: первое – мне не нужно будет приставлять дуло пистолета к твоей груди, чтобы просить о повышении зарплаты. Второе – никто из конкурентов не должен зарабатывать больше нас. Мы должны быть самыми лучшими». Тогда он согласился, но вскоре нарушил оба обещания».
В 1992-м Фэлк забрал своих клиентов и организовал собственное спортивное агентство FAME, которое просуществовало всего 7 лет. Можно подумать, что начинание оказалось убыточным, но случилось все с точностью до наоборот. При том, что в компании работало всего 25 человек, FAME вела дела 45 игроков НБА, включая Майкла Джордана, Патрика Юинга, Джувэна Ховарда, Реджи Миллера, Аллена Айверсона, Шона Брэдли, Алонзо Моурнинга, Дикембе Мутомбо. Совокупная сумма контрактов, над которыми агентство работало к 1998 году, составляла 800 миллионов. Дэвид Стерн обвинял Фэлка в чрезмерном влиянии на жизнь лиги, а пресса называла его вторым человеком в НБА после Стерна.
За эти 7 лет именно Фэлк стоял едва ли не за большей частью важнейших процессов, определявших кулуарную жизнь той лиги:
• в 95-м был близок к тому, чтобы распустить профсоюз. Революция провалилась (голосование закончилось со счетом 134-226), однако, идя на уступки Фэлку, лига отказалась от налога на роскошь и увеличила долю игроков в распределении прибыли с 52% до 57%;
• одновременно изменилась структура контрактов, благодаря чему Фэлк выжал из «Чикаго» монструозный договор для Майкла Джордана на 33 миллиона долларов (что было больше, чем вся платежная ведомость у 20 клубов лиги);
• тогда же он участвовал в подписании 4 из 5 самых крупных контрактов в истории НБА в XX веке;
• стоял за локаутом 98-го года: половина игроков профсоюза, обладавших правом голоса, сотрудничала с Фэлком, а тогдашним президентом профсоюза был Патрик Юинг. Фэлка тогда называли «Распутиным со скамейки» – он использовал все возможности, вплоть до того, что угрожал организовать альтернативную лигу, чтобы получить дополнительные плюшки для своих звездных клиентов;
• никогда не упускал случая подключить все мощности в переговорном процессе – заставил «Нетс» взять Керри Киттлза, а не Кобе Брайанта (угрожая тем, что иначе его игроки никогда не подпишутся с «Нью-Джерси»), спровоцировал скандальный уход Юинга из «Никс» под конец карьеры (угрожая уходом Глена Райса), вынудил «Миннесоту» обменять Стефона Марбэри (опять же угрожая не только тем, что сам Марбэри покинет клуб, но и шантажируя тем, что несговорчивость «волков» может сказаться на дальнейшей работе с его клиентами). Именно тогда – после того как Фэлк еще и наложил вето на обмен Киттлса в «Миннесоту» – Кевин Макхэйл произнес фразу, лучше всего описывающую суперагента: «Если бы на Землю упала ядерная бомба, то уцелели бы только тараканы и Дэвид Фэлк».
Что же могло пошатнуть империю Фэлка? Только его собственное желание и холодный расчет.
В 1998-м Фэлк продал FAME концерну SFX, специализирующемуся на покупке мелких компаний и предприятий. При этом он остался верен собственному принципу «думай на перспективу, а не о деньгах на столе»: помимо 200 миллионов, за которые он продал компанию, Дэвид сохранил за собой место главы FAME. В течение следующих нескольких лет SFX скупил 14 частных спортивных агентств и компаний на сумму 1,5 миллиарда долларов, после чего создал отделение SFX Sports Group. В число этих 14 вошло и агентство ProServe. А теперь догадайтесь с одного раза, кого назначили на пост управляющего руководителя SFX Sports Group. Фэлк, по сути, стал главой отдельного конгломерата, представляющего 20% игроков НБА и МЛБ. К 2002 году треть всех баскетболистов НБА была связана с ним.
Дэвид Фэлк сегодня – это фактически самостоятельная знаменитость. В университете Сиракьюз создана кафедра, названная его именем. В ее рамках изучают спортивный бизнес и динамику человеческих взаимоотношений. На счету Фэлка несколько книжек, в том числе бестселлер «The Bald Truth». Все топовые агенты лиги, включая Маверика Картера, Джеффа Шварца, Марка Бартельстейна, Аарона Минтца и других, в один голос говорят, что без Фэлка их не было бы в профессии.
На что Дэвид отвечает следующее.
«Сейчас очень интересное время. Современные атлеты являются настолько самодостаточными звездами, что необходимость института больших спортивных агентств вызывает вопросы. Игрокам вроде Кевина Дюрэнта, Леброна или Янниса необходима локальная группа профессионалов, которые будут концентрироваться только на нем. Мне кажется, сейчас уже не нужны агентства, ведущие дела 70 или 100 спортсменов. Тем, кто хочет преуспеть в этой деятельности, необходимо запастись терпением и слушать своих клиентов.
Никогда не забуду совет, который мне дал Джеймс Лофтон – игрок НФЛ. Он учился в Стэнфорде, очень смышленый парень, очень спокойный и тактичный. Он сказал мне: «Я доверился вам, из-за ваших успехов с баскетболистом Джеймсом Уорти, теннисистом Артуром Эшем и другими спортсменами. Вслед за мной потянутся многие футболисты – не подписывайте их всех и сразу. Будьте избирательны, потому что такие ребята, как я – штучный товар. И если те другие парни испортят вам репутацию, действительно классные игроки уже не пойдут к вам». Сегодня этот совет актуален как никогда. Будьте терпеливы, умны и усердны, тогда вы найдете своего единственного Джордана, Леброна, Карри».
Фото: Gettyimages.ru/Focus On Sport, Simon M Bruty, Ken Levine, Jonathan Daniel, Doug Pensinger
