21 мин.

Оказывается, когда-то Леброн тоже был школьником. Но и тогда он уже считался великим и ругался с хейтерами

1 k

Леброн Джеймс превратился в одного из самых популярных баскетболистов Америки еще в школе. Его фотография появилась на обложке Sports Illustrated, ему посвящались статьи в крупнейших изданиях, почти все матчи его школьной команды транслировались на ESPN2. Он участвовал в тренировочных матчах с Майклом Джорданом, дружил со звездами НБА и Jay-Z, пытался попасть в НБА еще до окончания школы.

Ниже:

• как Джеймс подростком тащил бремя славы;

• какие недостатки в нем находили;

• откуда взялись хейтеры и почему Леброн их полюбил на всю жизнь;

• главное поражение школьной жизни;

• в чем принципиальное отличие Леброна от звезд прошлого.  

***

Это был самый-самый первый поджопник.

В 2002-м школа Леброна Джеймса – школа Святого Винсента и Мэри – выходила на финал штатного чемпионата в качестве заведомого фаворита. Их лидер уже получил приглашение на шоу Дэвида Летермана, подружился с Шакилом, Макгрэйди, Айверсоном и другими звездами НБА, получил ярлык «атлетичного Мэджика Джонсона», ходил за кулисы к Jay-Z. Их команда брала два предыдущих турнира. Наблюдать за этим явилось рекордное число зрителей – больше 18 тысяч.

Джеймс подтвердил все ожидания: он до последнего брал на себя броски и в итоге набрал 32 очка (из 63 командных).

Закончилось все отрезвляюще.

За 17 секунд при «-3» школа Святого Винсента и Мэри попросила тайм-аут. Решающий бросок доверили миниатюрному разыгрывающему Дрю Джойсу, сыну главного тренера.

Леброн стянул на себя нескольких защитников и отбросил мяч вечному конкуренту Дрю, защитнику Чеду Мразу.

Тот промахнулся из угла.

Партнеры Леброна успели нарушить правила. Но тут же расстроенный Джойс зарядил мячом в щит.

Технический поставил точку. А майка маленького Дрю увеличилась на несколько размеров – Джеймс слишком рьяно пытался понять, что все это означает.

Эмоций после сирены было больше, чем во взрослом баскетболе: Шон Коттон спускал в унитаз серебряную медаль, Ромео Трэвис пытался хоть с кем-нибудь подраться, остальные рыдали на разные голоса.

Спустя десять лет Джеймс будет анализировать неудачу и возьмет на себя ответственность. Ну, вроде того.

«Мы заслужили то поражение даже не самой игрой, а тем, как мы себя вели на протяжении всего сезона. Мы слишком много тусовались. Слишком часто ругались с тренером Дрю. Мы не обращали внимания на все его предостережения, что наши действия и на площадке и за ее пределами могут закончиться вот так.

При этом мы были только подростками и не знали, что делать со свалившейся на нас славой. Журналисты, и особенно Sports Illustrated, водрузили нас на костер и наблюдали за тем, как мы горим. Журнал вроде бы тщательно взвесил решение поставить на обложку подростка, но мне кажется, они должны были знать, что это приведет к взрыву. Ни один школьник не заслуживает того, чтобы его сравнивали с Майклом Джорданом. И ни один школьник не может вынести давления от такого сравнения. Мы превратились в самовлюбленных козлов, я – в особенности, и мы должны это признать, но именно взрослые заставили нас почувствовать себя такими, а потом с ухмылками смотрели за нашим саморазрушением».

Леброн Джеймс стал суперзвездой в конкретный момент – 18 февраля 2002 года. Именно в тот день вышел номер Sports Illustrated, где школьник соседствовал на обложке с заголовком «избранный». Чуть позже игру на школьном уровне – между школой Леброна и Оук-Хилл, где учился Кармело Энтони – транслировали по общенациональному телевидению.

В баскетбольном мире он был знаменитостью уже с конца предыдущего сезона. Его впервые заметили люди из НБА – это были Джерри Краузе и его помощник Би Джей Армстронг из «Чикаго». Он уже несколько раз пересекался с Майклом Джорданом и получил приглашение на закрытые тренировки (Джордан в тот момент еще был владельцем «Вашингтона, но уже планировал вернуться). А главный тренер университета Калифорния Бен Браун выдал экспертное заключение: «Этот мальчик никогда не будет играть в студенческом баскетболе».

После всего этого главный тренер школы Святого Винсента и Мэри Кит Дамброт, проработавший с Джеймсом два года, даже поспешил удрать – ему предложили должность помощника на университетском уровне. Объясняясь перед разочарованными подопечными, он заглядывал в будущее. Дамброт потерял предыдущую работу в колледже из-за скандала (он называл своих игроков «ниггерами», хотя и исключительно в качестве похвалы) и теперь боялся, что близость к Леброну, вот-вот выходящему на медиа-арену, неминуемо привлечет нездоровое внимание прессы и окончательно добьет его карьеру.

Дамброт запомнился Джеймсу постоянными матюками и критическими замечаниями. Ему на смену пришел Дрю Джойс, один из самых близких людей в жизни Леброна, его тренер еще в детской команде из AAU и человек, который не позволял себе и другим какую-либо брань. Ну и еще тот, кто никогда не стеснялся признавать, что вырос на американском футболе и об управлении баскетбольной командой имеет исключительно теоретическое представление.

Это важно.

Уже в тот период относительной безвестности Джеймса постоянно упрекали в апатии: ему бывало трудновато выдавать 100 процентов против явно уступающих ему физически соперников, он был выше остальных на две головы и в школе казался огромным, словно взрослый выходил против малышни.

Лучший образ Леброна-школьника – тот, что нарисовал Леон Поу. Они пересеклись в адидасовском лагере в 2001-м: «Джеймс всегда обожал повеселиться. На разминке перед матчем он в одной руке держал мороженое, а другой вел мяч и бросал».

И потому Дамброту приходилось стараться.

Самый известный эпизод их отношений – мини-турнир в Окленде, где на Джеймса впервые пришел посмотреть баскетбольный кардинал Adidas Сонни Вакаро.

В первом матче Леброн больше внимания уделял неудобным шортам и явно разочаровал главного зрителя.

Перед вторым Дамброт отвел его в сторону и хорошенько помассировал.

«Он все мусолил шорты, не выкладывался и вообще выглядел плохо, – вспоминал тренер. – Помню, вывел его в туннель и сказал: «Леброн, слушай сюда, я не буду говорить тебе, что делать. На тебя смотрит очень влиятельный человек, а ты занимаешься херней. Нужно напрячься.

Он мне отвечает: «Тренер, мне неудобно в этих шортах». Я ему говорю: «Прекрати возиться с долбаными шортами и старайся». Он вернулся и играл так, как он может… Я ему сказал, что денежная поддержка будет зависеть от того, что Ваккаро подумает о нем».

Постоянная тема для акронской прессы того времени – Джеймс эпизодами выключается и предпочитает игнорировать защиту.

«Иногда он не защищается, – объяснял Дамброт. – Но он может защищаться. Он просто отдыхает. А иногда он не подбирает, но может подбирать. Этот парень может делать все, если только захочет. И у него есть все знания для того, чтобы это делать. Иногда он не двигается без мяча. Но он может. Он знает как. Он очень умен.

Например, он хорошо бросает, хотя и нестабильно. Но мне кажется, что если он будет над этим работать, то станет отличным шутером. Он способен на все, его умения просто нужно шлифовать. И именно в этом сложность – мне приходится подталкивать его каждый день. На тренировках он бегает против хороших игроков, но не против профессионалов, а именно с профессионалами ему бы стоило играть. Ему надо работать над бросками, над атакой в «краске», заниматься в зале, работать над дриблингом. Все ему только и говорят, какой он крутой, и только тренеры стараются, чтобы он понял: все, что у тебя есть – это данный момент, пользуйся им».

Сам Леброн запомнил это так.

«Даже если ты делал что-то правильно, ты делал это неправильно. Если ты шел в левую сторону и забивал правой рукой, то он обкладывал тебя с ног до головы. «Это ужасающий ######», – говорил он каждый раз, когда ему что-то не нравилось. «Что это за херня?». Или «Ты насрал». Или «Это дерьмо». Его рост составлял 172 сантиметра, так что на высоких игроков он смотрел снизу вверх. Только это его никогда не останавливало: он был столь заряженным, что часто производил впечатление помешанного».

Обложка Sports Illustrated стала границей, за которой матюки уже плохо помогали.

В один момент школьники превратились в рок-звезд.

Их начали регулярно показывать по телевидению. За них открыто сражались представители Adidas и Nike. Им не давали прохода даже в школе, где Леброна всегда окружала толпа.

И побочные эффекты обнаружились тут же.

Джеймс объявил себя Королем Джеймсом. И потом рассказывал журналистам, что вся его комната обвешена постерами с изображениями Джордана, Кобе, Айверсона и Леброна Джеймса. На его спине появилась та самая татуировка The Chosen One. «Эти люди уважают мой образ, они уважают Леброна Джеймса и нашу команду до такой степени, что нам не нужно вести себя самодовольно», – отвечал он на обвинения в заносчивости.

Его друзья показывали себя достойной свитой и в школе, и на паркете.

В школе они привычно опаздывали на занятия, перестали делать домашнюю работу и списывали, до того лениво, что зачастую их ловили.

Тренировки превращались в бесконечные столкновения – либо друг с другом из-за бросков, либо с тренером, который напрасно ждал усилий в защите.

Они чувствовали, что на них зарабатывают. Джеймс в какой-то момент осознал, что родители школьников специально подсылают их к нему за бесконечными автографами, чтобы потом продавать журналы с росписями на eBay.

И они считали, что должны пользоваться плодами своей «работы». У всех появились машины. У всех появились более важные занятия, чем баскетбол. Жизнь превратилась в бесконечную вечеринку. «Нам было по 16-17 лет, но мы тусовались как взрослые, веселились до 4-5 утра, хотя должны были выходить на площадку днем в 3, – рассказывал «король вечеринок» Ромео Трэвис, который протаскивал остальных в клубы по поддельным документам. – Мы делали такое, что ни за что не должны были делать. Потому что нам казалось, что мы все равно выйдем и победим».

Их вызывающее поведение провоцировало ответную реакцию.

И соперников. Например, команда из школы Архиепископа Хобана проводила разминку в майках с надписью «Избранный». После подобных акций несколько раз игры перерастали в побоища.

И болельщиков. Даже те, кто набивались в огромный зал университета Акрона, поддерживали их соперников.

«Это очень странное ощущение, – говорил тогда сам Джеймс. – Каждый матч мы как будто проводим на выезде. Я бы сказал, что три четверти собравшихся болеют против нас. Все хотят увидеть, как гиганты рухнут. Но мне нравится, когда люди болеют против меня. Я хочу видеть это больше». 

Перед тем финалом 2002-го все сошлось: на одном этаже гостиницы поселили и команду, и группу поддержки.

Когда шум стал невыносимым, тренер Дрю самолично разгонял пирующих и пугал девушек своим ором. Он смотрел команде в глаза и взывал к здравому смыслу, но добился лишь того, что вечеринка стала чуть менее громкой. Самые стойкие держались до 4 утра, самые скромные протащили в свои номера подруг, самые настойчивые продолжили уже за пределами гостиницы. Все чувствовали опустошение.

Сам Джеймс заснул на несколько часов и проснулся со спазмами в спине. До того дня он не пропустил ни одного матча, перед финалом штата он едва мог ходить и обрел лишь часть подвижности после посещения местной больницы.

«После того поражения я чувствовал умиротворение. Карма утром показала мне все, чего я так опасался увидеть. Я нисколько не переживал из-за того, что случилось на последних секундах, потому что тогда я сделал то, что делал на протяжении всего сезона и буду делать на протяжении всей карьеры – искал открытого игрока – Мраз был открыт, он прекрасно бросал из-за дуги. Если маленький Дрю расстроился, ну что ж поделать. Я не плакал, не винил никого, кроме нас самих. Я знал только, что все должно измениться, все должно измениться в моем последнем сезоне».

После финала Джеймс – уже эпицентр той вечной мелодрамы, которая будет его окружать теперь уже всегда.

Летом никто не думает о следующем сезоне в Сент-Винсент-Сент-Мэри: слухи только о том, что лучший школьник страны больше в школу не вернется.

Схватка за золотого теленка идет на всех уровнях сразу.

Сам Джеймс пытается попасть в НБА. Он отправляет петицию комиссионеру лиги с просьбой разрешить ему участие в драфте-2002.

Ему подыскивают новую школу. Сначала речь идет об Оук-Хилл. Затем мать ездит инспектировать лучшие учебные заведения Нью-Йорка.

Появляется вариант, что Джеймс отправится в Италию, где сразу будет зарабатывать.

Его новые советники – бывший партнер по школе Маверик Картер и тогдашний муж Глории Джеймс Эдди Джексон – ведут бесконечные дискуссии с Nike и Adidas.

Уже начинают всплывать первые цифры потенциальных контрактов. Начинаются они с 5 миллионов в год. Джеймс навсегда отказывается от выступлений за футбольную команду из-за риска получить травму, уже слишком многое на кону.

Школа вводит запрет журналистам находиться на территории учебного заведения.

Наконец, подготовку Леброн проходит на тренировочном сборе «Кливленда». Клубам НБА запрещено контактировать с несовершеннолетними проспектами, но «Кэвз» осознанно идут на нарушение. Главного тренера Джона Лукаса дисквалифицируют на два матча, команду штрафуют на 150 тысяч, но в истории остается лишь фраза «Мы обязаны его заполучить».

В новый учебный год Леброн Джеймс входит уже другим.

«Те, кто меня видели, знают, что я лучший в стране. Но я не буду делать слишком много. Я уже доказал все, и в данный момент я могу только упасть».

Сознательно или подсознательно он конструирует парадигму, которая в дальнейшем будет доминирующей во всей его карьере.

Мир очень четко разделяется на «мы» и «они».

«Мы» – это мать, сбегающая с трибун, чтобы поквитаться с теми, кто грубо фолит.

Приближенный круг советников, пускай и самых сомнительных. Его отчим Эдди Джексон ровно во время последнего сезона получает три года тюрьмы за махинации с ценными бумагами, но даже тогда не теряет доверия.

Друг Антуан Уокер, который звонит на пейджер и время от времени подгоняет билеты на матчи НБА.

Друзья по команде.

Почти родной тренер Дрю, которого команда так сильно подвела в его первом сезоне.

«Они» – все остальные.

Журналисты, не дающие проходу и фиксирующие любой конфуз. Телекомпании, транслирующие теперь уже все матчи школы по системе pay-per-view. Школа, переводящая игры в просторный зал университета Акрона (это позволило заработать полмиллиона за сезон). Родители, которые в штыки восприняли назначение чернокожего Дрю Джойса тренером в католической школе. Чернокожие горожане Акрона – те немало всего высказали напрямую тренеру, когда стало известно, что лучшая любительская команда города в полном составе будет учиться в преимущественно белой (и богатой) школе. Руководство школьной ассоциации, все активнее интересующееся доходами семьи Джеймса.

«Они» символизируют новую форму враждебного мира.

Маверик Картер предупреждает, что Джеймсу стоит остерегаться людей, которые будут пытаться на нем заработать.

Глория в интервью New York Times признается, что оберегает его от «девиц, которые с радостью приживут от него ребенка».

Журналисты воплощают зло.

Джеймса уже не просто преследуют и пытаются разузнать важные детали его жизни. Его искренние ответы используются против него. Перед началом сезона Леброн показывает новинки – повязку, майку и капу с надписями «Король Джеймс» – и признается: ему льстит, что за него бьются огромные корпорации.

«Несправедливо то, что я не могу попасть в НБА. Я проведу здесь еще сезон, потому что здесь учатся мои друзья. Просто не понимаю. 17-летний парень может участвовать в профессиональных гольф-турах, теннисисты начинают зарабатывать, когда им 14 лет… Почему не баскетболисты?»

Пресса пишет о его самовлюбленности, на которую не хватит одной короны, о том, что «мальчик изменился и сам поверил в то, что он новый Джордан», что Акрон уже слишком плох для него.

«Они» становятся источниками конфликтов, которые Джеймсу нужны едва ли не больше, чем поддержка семьи и друзей.

Школьная команда Сент-Винсент-Сент-Мэри – один из самых востребованных коллективов в стране. Они путешествуют по всей Америке и далеко выезжают за пределы Огайо: Питтсбург, Лос-Анджелес, Трентон, Чапел-Хилл. Редкие поражения смакуют в Los Angeles Times, любые мелочи замечают в New York Times.

«В тот момент мне казалось, что это классно – мы побывали в местах, о которых я, будучи одиноким, испуганным ребенком, и подумать не мог. Сейчас мне все это кажется чрезмерным и я рад, что школьная ассоциация в итоге отказалась от поездок на расстояние более трех сотен миль. Куда бы мы ни приезжали, промоутеры неплохо зарабатывали на нас, школьниках. Все больше автографов. Все больше болельщиков. Все больше репортеров. Все больше девушек, которые пытались узнать, где мы останавливаемся – Шон радостно выкрикивал из автобуса название нашей гостиницы… Видимо, мне должно было это льстить. Но я думал, что всем этим людям не помешало бы жить собственной жизнью, а не превращать в таковую меня».  

Позже Джеймс признается, что в моменты дотошного внимания пытался избавиться от стресса при помощи марихуаны.

В какой-то момент тренер Джойс узнал, что его команда часто проводит ответственные мероприятия в номере одной из акронских гостиниц. Неизменные спутники его подопечных – алкоголь, трава и юные девы.

Сам он получил спортивную стипендию в университете Акрона, но быстро отошел от какого-либо спорта и углубился в учебу. Он начал с пространных вечеринок, перешел к изучению свойств марихуаны, а оттуда уже двинулся к тяжелым наркотикам. Спустя несколько лет упорных исследований выяснилось, что он зашел в тупик.

Свою историю тренер никогда не скрывал от игроков и сына. Но когда приступил к разбору ситуации вместе с командой, быстро понял, что вряд ли сможет быть для них авторитетом.

– Я же вам рассказывал, что наркотики сделали с моей жизнью, они уничтожили все.

– Я буду продолжать курить.

– Ты совершаешь огромную ошибку.

«Наркотики всегда были рядом с моей семьей, так что я не мог не попробовать, – будет говорить потом Леброн. – Но когда ты выходишь на площадку и тебе не хватает драйва, то понимаешь, что с этим нужно завязывать».

Последний сезон школы – один из самых важных в жизни Джеймса. Именно тогда он научился одновременно абстрагироваться от внешнего давления и при этом использовать внешние же раздражители в качестве дополнительной мотивации. Не только осознавать себя в центре бушующего урагана, но и даже провоцировать его неуместными ляпами, фразами, поступками. И одновременно демонстративно уничтожать любой намек на то, что какой-либо скандал, происшествие или разбирательство могут затронуть его на паркете.

«Давление – это когда ты растешь без отца, с матерью, которая родила тебя в 16 лет. Давление – это видеть, когда город сносит дом, который принадлежал твоей семье и тебе после этого негде жить. Давление – это ждать полночи, не зная, все ли в порядке с твоей матерью. Давление – это переезжать с места на место, из школы в школу».

Кульминацией года оказался не финал, а два не связанных с баскетболом события.

Сначала на 18-летие мать и отчим подарили ему навороченный Hummer. Покупка делалась в кредит, который безработной женщине дали в счет будущих контрактов ее сына.

Школьная ассоциация провела расследование, но никаких поводов для наказания не нашла: в конце концов, подарок сделан членом семьи, а не человеком со стороны.

Через четыре дня Леброну в магазине подарили коллекционные майки стоимостью 845 долларов в благодарность за то, что он позировал для рекламных постеров.

Уже занесенный было топор на этот раз мгновенно опустился: Джеймс лишился возможности выступать за школьную команду – в Штатах спортсменам-любителям запрещается получать вознаграждение больше 100 долларов.

«Когда я узнал об этом, то не мог ни о чем думать – у меня было ощущение, что я предал друзей. Я пошел на тренировку и сидел там на боковой, безостановочно плакал».

Ситуация была настолько серьезной, что руководство школы автоматически признало неправоту лучшего игрока и отказалось бороться за него. Джеймс просто перевел их в категорию «они» и отправился в суд: там он добился, чтобы дисквалификация была сокращена до двух матчей.

И впервые в жизни полноценно ощутил, насколько важен для него прилив мотивации от столкновения с враждебным миром.

В первом матче после истории с «Хаммером» Джеймс набрал 50 очков.

В первом матче после истории с майками – 52 очка.

И добавил:

«Если еще раз что-то такое случится, снова наберу 52».

Как будто виноваты были не существующие правила, которые он сам нарушил, а те самые выдуманные «они», которые постоянно что-то замышляют.

Через месяц школа Сент-Винсент-Сент-Мэри возьмет еще один титул чемпионов штата, третий за четыре года. За этот период команда Леброна выиграла 101 матч при 6 поражениях.

Еще через несколько месяцев Леброн Джеймс станет вторым школьником, которого выберут под первым номером на драфте НБА.

Его первый сезон в НБА получится вполне добротным, хотя и не самым приятным для воспоминаний. Леброн возьмет приз лучшему новичку, наберет первую тысячу очков, выдаст разносторонние показатели, но покажется еще сырым и ограниченным в умениях. «Кливленд» не выйдет в плей-офф, а первогодке придется преодолевать неприятие старших товарищей, которые воспринимали его исключительно в качестве помощника. «У нас в команде на его позиции есть игроки и получше», – скажет Карлос Бузер.

И все же главная черта Джеймса-баскетболиста воплотится уже тогда, в позднем подростковом возрасте. Он еще не умел бросать, ему не хватало резкости и силы, он еще развивался физически и не мог на равных бороться со зрелыми мужчинами. Он часто допускал потери, сваливался на хаотичную пальбу, только привыкал к новому ритму жизни и баскетбола.

При этом голова уже тогда работала строго определенным и недоступным для других образом: Леброн непостижимо научился разделять ремесленную часть спорта как доступное ему средство и глобальные цели (стать миллиардером, политиком, инфлюенсером).

В нем еще видели лишь груду мускулов и просто одаренного чувака, который не учился в университете. Но просматривалось и другое: холодная расчетливость и пугающе рациональный подход  игре. Отсекая любые эмоции, любую спонтанность, Леброн уже не раннем этапе замечательно отрефлексировал все составляющие своего баскетбола – и отсюда видение себя как создающего для остальных Мэджика, а не решающего самостоятельно Джордана. Дальше эта же рефлексия перешла на все остальное: на то, чтобы скрупулезно улучшать отдельные элементы, чтобы вкладываться в тело, чтобы выстраивать особенные отношения с клубами, чтобы перетянуть влияние на себя и освободить игроков от общественного давления, чтобы ломать лигу через колено. Именно поэтому даже те, кто сейчас пытаются защищать позицию Леброна по Китаю, одновременно отмечают, что ничего настоящего, искреннего в нем уже давно не видно. Дело не в искренности: Джеймс всегда просчитывал все на несколько шагов вперед, не только в баскетболе, весь его образ – это продуманная до мелочей прагматичность, и логично, что она лишена какой-либо эмоциональности. Леброн искренен, но искренен в своей абсолютной прагматичности. Особый шарм здесь определяется зачастую и провоцирующей конфликтность откровенностью: Леброн часто не пытается камуфлировать показательно циничные ответы. И то же самое проявляется на площадке: для Джордана и Кобе она представлялась полем битвы, для Джеймса – это скорее сцена, где он показывает себя и повышает свою стоимость.

Тогда, в 2003-м, Reebok попытался убрать конкурентов одним продуманным маневром.

В мае Леброна увезли в Массачусетс на корпоративном самолете сразу после уроков. На встрече, где присутствовали Джеймс, его мать, его агент, гендиректор Пол Файрмэн просто выписал чек на 10 миллионов долларов. Это был подписной бонус: контракт предполагал выплату 100 миллионов за последующие десять лет. Условие только одно: игрок должен принять предложение прямо сейчас и отменить остальные встречи.

Такая тактика безотказно воздействовала на юных выходцев из черного гетто.

Еще недавно Джеймс жил с матерью в квартире, которую та снимала за 17 долларов в месяц, и обходил стороной соседний квартал, где регулярно раздавались выстрелы. Он всегда говорит, что ни в коем случае не должен был стать тем, кем стал – он вырос на площадке между районом, где торговали наркотиками, и мостом рядом с психбольницей, с которого регулярно прыгали пациенты.

Чек лег на руку матери (такова часть хитрого замысла).

Она разрыдалась.

Агент молчал.

Все смотрели на Леброна.

...

18-летний школьник сказал: «Нет».

«Ты не думаешь о первом чеке, ты думаешь обо всех, что будут дальше».

На следующий день он вновь сидел за партой. А чуть позже принял «лучшее бизнес-решение своей жизни» – подписал 7-летний контракт на 90 миллионов с Nike.

Его карьера в НБА началась с безумного вопроса на шоу Боба Костаса.

– Может ли случиться так, что ваши отношения с Nike перевесят ваши отношения с будущим клубом?

– Nike для меня уже как семья. Я чувствую, что в долгу перед компанией, которая платит мне такие деньги.

Леброн Джеймс – воплощение всего, за что критикуют современный спорт

Вся королевская рать. Кто создал лучшего игрока современности

50 фактов о ЛеБроне Джеймсе, которых вы не знали

Еще 30 фактов о Леброне Джеймсе, которых вы не знали

Фото: globallookpress.com/Javier Rojas/Pi, Stephen Dunn, Vince Bucci; East News/AFP/LUCY NICHOLSON; Gettyimages.ru/Ronald Martinez; REUTERS/Jason Cohn, Ron Kuntz, Gary Hershorn

logoЛеброн Джеймс
logoНБА
logoЛейкерс