17 мин.

Аллен Айверсон хотел стать гангста-рэпером. Ему помешали массовые волнения и запрет от НБА

1 k

Я буду петь свою музыку.

Весной 2000-го, перед шестым матчем серии «Филадельфия» – «Индиана», радиоведущая одной из филадельфийских станций Риа Хьюз разбирала вопросы от слушателей. Она наткнулась на странное письмо – ей писал бывший учитель математики, который представился «многолетним хейтером филадельфийского спорта». Он начал с того, что подверг сомнению наличие умственных способностей у Аллена Айверсона, затем вспомнил сомнительную историю появления игрока в Джорджтауне… Хьюз уже хотела нажать на «delete», но почему-то продолжила читать дальше. Адресант писал, что хочет отнять у Айверсона дочку, разрубить ее на части и прислать звезде «76-х» в коробке. Она сразу же позвонила в клуб, а там уже подключили ФБР.

В конце шестого матча – «Филадельфия» проиграла (90:106) – Айверсон оказался на скамейке. Он накрыл голову полотенцем и разрыдался. К нему тут же подбежала мать и обняла его сзади. С сиреной они выходили из зала вместе.

Сезон-99/2000 – очередная пропасть эмоционального отчаяния для Айверсона.

Весь год он воевал с Лэрри Брауном. Главный тренер его прессовал, отправлял на скамейку, забрасывал ультиматумами руководство – Айверсон отвечал ему стандартными опозданиями, филонил на тренировках, решал на площадке сугубо индивидуальные задачи, а именно набивал статистику и отрывался на тех, кто ему не нравится.

Он довел Билли Кинга до того, что генеральный менеджер вслух заговорил об обмене звезды. Ходили слухи, что Айверсон может уехать в «Детройт» в обмен на Гранта Хилла или в «Клипперс» – на Ламара Одома. Айверсон публично отвечал проклятиями и обещал в таком случае мстить «Филадельфии» 50-очковыми эскападами. 

Его не взяли в олимпийскую сборную. В отместку Айверсон настрелял 45 очков «Бакс» Рэя Аллена (того взяли).

Страсть миниатюрного героя никогда не подвергалась сомнению – Айверсон играл в плей-офф со сломанным пальцем ноги и при этом не думал отходить от привычного зрелищно-травматичного стиля. Но новизна ощущений к этому моменту уже испарилась: он перестал быть решением и казался по большей части проблемой; добротный, уважаемый тренер не смог его перевоспитать и не раз признавал, что не может на него повлиять; все его успехи являлись сугубо локальными или мусорно-статистическими; число людей, которые все еще считали его неправильно непонятым и пытались найти компромисс, организовывали встречи один на один между ним и тренером, призывали стать серьезнее – сократилось до одного. В Айверсона верил лишь президент клуба Пэт Кроче  - да и то потому что понимал, что никого более популярного в истории Филадельфии никогда не было. Летом 2000-го Лэрри Браун подписал с «76-ми» многолетнее соглашение, и окончательно стало понятно, что теперь это его команда.

Тогда же «Филадельфия» обменяла Айверсона в «Детройт» в рамках трейда с участием «Лейкерс», «Пистонс» и «Хорнетс» («76-е» получали Эдди Джонса и Глена Райса).

Пэт Кроче, единственный, с кем у мятежной звезды оставались нормальные отношения, набрал его.

– Мне безумно жаль, Бубба, но тебя меняют.

Он ждал, что тот будет ругаться, и удивился реакции.

– Пэт, мне только исполнилось двадцать пять. Если уж вы хотите сбагрить меня на###, получите хоть кого-то, кто лучше меня, кто поможет команде. Но если вы меня меняете из-за всего этого незначительного дерьма вроде опозданий, отсутствия на тренировках, то я могу все это изменить. Я хочу вернуться и хочу быть капитаном, я собираюсь жениться, начну все заново.

Айверсону повезло.

«76-е» обменяли его вместе с Мэттом Гейгером. У него в контракте имелся пункт о 15-процентном «трейд-кикере». Надбавку должны были заплатить «Пистонс», но они соглашались на обмен только в том случае, если игрок откажется от причитающихся денег. Гейгер предпочел остаться в «Филадельфии».

Айверсон начал новую жизнь с того, что кинул Мэджика Джонсона.

Тем летом он подружился с легендой и стал все больше попадать под его влияние. Джонсон учил, что тренироваться – это очень даже полезно. Рассказывал о том, как важно ценить дружеские отношения с владельцем. Отдавал должное тренерам, которые умеют до всех докапываться и бесить, но при этом мотивировать.

В августе Мэджик пришел на шоу Джей Лено и рекламировал там предстоящий благотворительный матч. Он обещал, что в нем сыграет и Аллен Айверсон. Когда дошло до дела, его новый друг так и не появился.

«Я понял, в чем проблема, – объяснял потом Джонсон. – Его окружение посчитало меня угрозой. Эти парни должны были заставить его сыграть в моем матче, но они решили по-другому. Я объяснял Аллену, что невозможно достичь определенного уровня, если тебя окружают люди, которые никогда там не были. Меня постоянно спрашивают, как этого добиться. Аллен тоже вот спрашивал. И я ему объяснил, что, прежде всего, я не связываюсь с окружением. Если ты приходишь встречаться со мной, то это ты приходишь встречаться со мной. Без всех этих пацанов. Когда я встречался с бизнесменами, то приходил во время, в костюме и с галстуком, знал матчасть, не надевал брюлики и не приводил с собой сотню парней».

Вскоре после этого они случайно пересеклись.

«Мэджик, пожалуйста, не злись на меня. Звони мне по-прежнему».

Айверсон выглядел так робко, что Джонсон решил дать ему еще шанс.

Дальше Айверсон уже ориентировался на него как на свой идеал. Он купил новый дом по соседству с руководителями «Филадельфии». Начал планировать свадьбу. Попросил Лэрри Брауна, чтобы тот позволил ему стать капитаном.

И записал с друзьями рэп-альбом – сам он воспринимал это как взрослый поступок в стиле Джонсона: вместо того чтобы просто давать деньги окружению, он помогал им осуществить мечту и раскрыться в музыкальной сфере.

***

Трек “40 bars” появился в ротации радио в сентябре 2000-го. Выход альбома назначили на февраль.

Как ни странно, но музыкальный уровень сомнению не подвергался. Уже после журнал Vibe наградил его вполне достойными тремя звездами и противопоставил и дурацким рифмам от Шака, и сомнительной стилистике Кобе.

Бросалось в глаза другое.

“Man enough to pull a gun, be man enough to use it” («Если тебе хватает мужества вытащить пушку, то используй ее»).

“Come with faggot tendencies, you be sleeping where the maggots be” («Будешь вести себя как педик, будешь спать с червями»).

“Get money, kill and fuck bitches/ I’m hitting anything and planning on using my riches” («Получи деньги, убивай и трахай сучек, я буду делать все и иметь богатства до кучи»).

У «Филадельфии» начинался тренировочный лагерь, но этого никого не интересовало.

Активисты филадельфийской филиала Рабочей группы по проблемам геев и лесбиянок, представители Расового Единства, а также Ассоциации ненасилия имени Мартина Лютера Кинга устроили пикеты сначала рядом с радиостанцией WPHI-FM (103.9), а потом заявились и на предсезонную игру в университете Пенн-Стэйт. Самого Айверсона, правда, задело другое – в осуждающей его музыку статье в Philadelphia Inquirer цитировали Пэта Кроче: «Да слова песни не кажутся слишком позитивными. Это чревато проблемами». Отказался от него даже его близкий друг Спайк Ли – режиссер назвал хардкорный рэп в исполнении звезды «новой формой поэзии менестрелей».

Негативный отклик застал врасплох.

Айверсон вдался в пространные объяснения, для него нехарактерно красноречивые.

«Никто в журналистике не понимает хип-хоп, потому что вы все не хотите понимать хип-хоп»…

«Это сделано для людей, который любят хип-хоп, понимают и уважают его. Если это не вы, то не надо покупать альбом. Почему меня никто не спрашивает о моей благотворительной деятельности этим летом?»…

«Рэперы используют слово «педик» как синоним для «слабый». Это не имеет никакого отношения к сексуальной ориентации. У меня есть родственник-гей, и я не хотел его обидеть»…

«Я всего лишь использую ярко окрашенную лексику. Это форма искусства. Брюс Уиллис же не делает в реальности те же вещи, что в кино? Это то же самое»…

«Почему никто не устраивал пикеты, когда Рик Фокс сыграл убийцу в сериале «Оз»?»...

Айверсон видел себя в роли шоумена. Он разделял игру на площадке и творчество за его пределами. Даже сам альбом выходил за авторством Jewelz – Айверсон назвал свое рэп-альтер-эго в честь стоящего за справедливость персонажа Сэмюэля Л. Джексона из фильма Тарантино. Пластинка также изначально называлась созвучно фильму Тарантино – «Нон-фикшн»: ее автор рассказывал о насилии улиц, но не то чтобы призывал к нему. Когда-то ChuckD из Public Enemy сказал, что хип-хоп – это гетто-версия CNN: 70% аудитории составляют белые ребята из богатых семей, для которых эта музыка является безопасным способом познания другого мира. Айверсон напоминал об этом, ожесточенно препирался с журналистами и в открытую упрекал их в предвзятости по отношению к черным, предпочитающим «форму хип-хопа».

Однозначное осуждение медиа привело к высшему вмешательству – Айверсона вызвали в Нью-Йорк, на ковер к Дэвиду Стерну.    

Тео Рэтлифф сопровождал капитана и запомнил ключевой момент встречи.

Комиссионер быстро вышел из себя и начал орать: «Если ты выпустишь эту хрень, я тебя убью».

«Видите, вот я не думаю, что вы на самом деле убьете меня, – ответил Айверсон. – Вы просто хотите выглядеть крутым и задираетесь. Точно так же, как и я на записи».

В очередной раз Айверсона зажало между культурными и поколенческими тектоническими плитами. То, что воспринималось иносказательно в его мире, посчитали гомофобией и женоненавистничеством. Для всех – прежде всего, для ненавидящих его в унисон и не принимающих журналистов – его выходки за пределами площадки напрямую соотносились с неприятием его игры. Человек, который так явно тянул на себя, ввязывался во все конфликты и не уважал тренера, не только покушался на сам идеальный баскетбол от Лэрри Берда, но и вообще изображался исчадием гетто.

Стерн пригрозил дисквалификацией.

Айверсону пришлось извиняться лично (что особенно бросалось в глаза из-за того, что генменеджер радиостанции WPHI-FM просто испарился) – он пришел на встречу с оскорбленными активистами и просил у них прощения. А также раздавал автографы.

Изначально комиссионер потребовал, чтобы вся антисоциальная риторика была удалена с пластинки. Айверсон вроде бы на это пошел, но потом все же понял, что это бы означало согласиться со всем, что произошло, и подчиниться силе – то есть выставить себя «педиком» в глазах тусовки.

Официально альбом – сначала «Нон-фикшн», а после встречи со Стерном «Непонятый» – так и не вышел.

***

От Айверсона отвернулись все, кроме одноклубников.

В роли капитана он неожиданно переродился.

Полюбил тренировочный процесс. Теперь Айверсон приходил заранее, выкладывался и много проводил времени с партнерами после.

Начал выкладываться в защите. В команду пришел Вернон Максвелл, заговорил на одном языке с Айверсоном и заразил всех гиперагрессивной обороной.

Стал меньше терять, быстрее избавляться от мяча и не думать о собственной результативности. Лэрри Браун все рассказывал и рассказывал, как очередные недоумки на трибунах умоляли Айверсона бросать самому, но он перестал их слушать.

«У меня уже есть звание лучшего бомбардира, я был на Матче всех звезд. Теперь я хочу выиграть титул».

Зимой «Филадельфия» с показателями 17-5 налетела на «Даллас» – 94:112. Браун устроил мощнейший разнос в раздевалке и очень удивился, когда поднялся вроде обновленный Айверсон. Лидер «76-х» от имени команды заявил, что виноват в поражении сам тренер, который не придумал ничего, чтобы сдержать Дирка Новицки (37 очков). На следующий день за завтраком он добавил еще: «У нас лучшие показатели в лиге, но вы к нам относитесь так, как будто мы идем на последнем месте. Все боятся вам слово сказать, чтобы вы только не урезали их игровое время. Хватит уже ныть как маленькая сучка».

На этом месте Браун взял короткий отпуск и всерьез думал о том, чтобы завершить работу. С удивлением он обнаружил, что, в отличие от предыдущих столкновений, теперь вся команда стояла на стороне лидера. Билли Кинг и Кроче пытались дозвониться до тренера, но каждый раз подходила его жена. «Он не может с вами разговаривать. Он слишком расстроен». У тренера была аналогичная история в «Индиане», где он разругался с Миллером и Роузом – после чего просто ушел из претендующей на титул команды.

Управленцы рассказали об этих метаниях Айверсону. Тот реагировал однозначно: «Этот чмошник хочет нас кинуть. Ну и в жопу его».

Кроче потребовалось несколько дней, чтобы убедить тренера вернуться – Браун пропустил две тренировки и пересмотрел свое отношение к управлению командой. И к ее разухабистому главарю.

Как только он перестал давить и топать ногами, Айверсон неожиданно проникся к тренеру любовью и уважением.

Браун отдавал должное старанию – Айверсон не стал участвовать в принципиальной перестрелке со Стефоном Марбэри.

Браун нашел место для мини-бэккорта Айверсон-Марбэри на Матче всех звезд – Айверсон, получая приз MVP, тут же начал орать: «Где мой тренер? Без него все это было бы невозможно».

Браун спросил мнение об обмене Рэтлиффа на Мутомбо – Айверсон признал, что тот должен поступать так, как считает нужным.

К плей-офф их взаимоотношения вышли на новый уровень и стали главным фактором продвижения команды вперед.

«Пэйсерс» задавили Айверсона дабл-тимами, он набрал лишь 16 – на следующий день он пришел на тренировку первым, они с Брауном разобрали матч вместе и во второй игре разыгрывающий уже получал мячи в движении, выходя из-под заслонов, и сразу шел на поражение.

Оукли снес Айверсона в начале седьмого матча серии с «Рэпторс», так что тот не смог нормально выпрыгивать и потерял бросок – неожиданно он превратился в классического разыгрывающего, сделал 16 передач и позволил Макки стать самым результативным в команде.

Рэй Аллен дал ему локтем в челюсть в четвертой игре серии с «Милуоки» – Айверсон отплевывал кровью, но набрал 11 из последних 13 очков «Филадельфии».  А потом, уже отчетливо хромая – 44+7+6 в последней шестой игре.

Вирус айверсономании был на пике: самый популярный баскетболист после Джордана теперь еще и раскрылся в непривычном побеждающем статусе.

Даже те самые журналисты начали признавать очевидное, теперь они писали о том, что Айверсон повзрослел и изменился.

Болельщики «Милуоки» на 6-й игре серии

Они же продолжали писать, что у «Филадельфии» нет никаких шансов избежать 0-4 в финале.

Мало из них кто понял, что айверсономания звучала так громко ровно потому, что Айверсон ни разу не изменил себе.

«Что стоит за агрессией в концовке? Нищета. Жизнь».

«Чувствую ли я давление? Я повидал столько дерьма в жизни, что вряд ли меня напряжет одна ###### игра».

«Как я себя чувствую? Как дерьмо. Но когда я выйду на паркет, то не буду чувствовать ничего».

Айверсон был тем же, что и раньше. Тем же, что яростно защищал свои татуировки, когда лига замазала их на фотографиях. Тем же, что находчиво защищал альбом, когда его разгромили еще до выхода. Тем же, что неизменно защищал свое окружение, стиль одежды и скандальное поведение. Единственное, что немного изменилось – это игра. Но и это произошло лишь потому, что сам он заставил окружающих искать к себе подход и словно отвечал взаимностью тем, кто завоевывал его доверие, давал ему понять, что они хотят лишь помочь.

Ровно с таким же отношением он вошел в тот финал.

– Наверное, приятно, когда аудитория вас так здорово принимает?

– Мне плевать. Мне важно лишь то, что обо мне думают мои родные, мои друзья, мои партнеры… Быть Алленом Айверсоном – это непросто. Все смотрят на вас, анализируют каждый ваш поступок, критикуют вас за каждое бранное слово, когда вы разозлитесь. Вас заставляют чувствовать себя  так, словно вы какой-то злодей, вы самый маленький человек на площадке, но при этом самый большой злодей по жизни.

Айверсон вышел на первый матч, напевая Тупака – «Один против всего мира».

Болельщики на трибунах держали метлы. Он заметил их.

Его начали освистывать. Он улыбнулся.

Ему не дали фол. Он только захлопал и посмотрел наверх.

Дальше будут 48 очков. 7 очков подряд в овертайме. Трехочковый, который вывел «76-х» вперед. И два очка из угла – точка в игре, а еще момент, когда Айверсон собственную психологическую точку, перешагнул через упавшего Тайрона Лю.

Защитник «Лейкерс» вышел, чтобы остановить его, и почти добился своего, а под конец еще и начал задираться – два раза показал, что отнял мяч у лидера «Филадельфии». Айверсон не мог такое простить.

Тот матч и тот эпизод в итоге так и останутся самыми важными свершениями Айверсона на площадке.

Айверсон станет идеальным баскетболистом из гетто для тех самых белых американцев, получающих безопасный доступ в другой мир. Его искренность окажется пронзительной: не только его одежда, все в его поведении, каждый шаг, каждое перешагивание подтверждали, что все это идет из глубины. Его ошибки станут частью образа: Айверсон извинялся лишь тогда, когда его к этому принуждали, но в основном алкогольные загулы, 35% с игры, стычки с тренером, слезы искреннего покаяния, бесконечные разборки с женой лишь исключали любое искусственное вмешательство какого-либо пиара. Его уникальность будет слишком притягательна, чтобы пройти мимо нее: самосовершенствование – это онанизм, Аллен «Тайлер Дерден» Айверсон вел на проект «Разгром» против мифического истеблишмента, и в этом мерещилось нечто настоящее. Его личная война будет завораживать: так в итоге получилось, что Айверсон мог существовать в формате «один против всех». И совершенно пленит то, что ему вроде бы действительно было совершенно точно положить на все с прибором – он навсегда оставил за собой приз «самого маленького игрока лиги, который считает себя выше остальных».

Айверсон не пытался понравиться, обладал удивительным бесстрашием (и всегда играл так, словно в последний раз) и особенностью, характерной для всех противоречивых героев той эпохи – как и какой-нибудь Мэрлин Мэнсон, он хладнокровно и вдумчиво обосновывал любое свое безобразие. Принято говорить, что с него в НБА началась эра хип-хопа, но это не кажется комплиментом: самое удивительное в Айверсоне всегда было то, что он существовал как бы параллельно общей парадигме лиги – он не претендовал на роль пророка культуры гетто, он вообще не особенно резонировал с какой-либо обратной связью, шла ли она от болельщиков или от руководства. Айверсон – это уникальный опыт и стиль жизни, и история с альбомом – один из самых ярких и детализированных примеров того, как невыносим, а точнее даже невозможен был для него любой компромисс, любой вариант кооперации с тем миром, в котором он оказался благодаря своему гению.

В финале-2001 Айверсон встретился с антиподом – очень правильным, выросшим в богатой семье, умеющим давать приятные интервью и всеми тогда еще любимым Кобе. Неожиданно оказалось, что неформатность востребована гораздо больше: его кроссовки продавались лучше всех, его майки принесли больше миллиона и оставили позади всех спортсменов, продажи Reebok, хотя компания отказалась от Шака, выросли на 20%. В Reebok весь год смотрели на войну с тренером и чрезмерное потребление алкоголя, но тут отбросили все сомнения. Летом они подписали пожизненное соглашение, причем с полным пониманием того, с кем именно они имеют дело: помимо полагающихся 800 тысяч в год, Айверсон должен был получить 32 млн долларов после 55 лет – спустя 15 лет оказалось, что лишь это спасет его от банкротства.

Фото: instagram.com/theofficialai3; REUTERS/Allen Fredrickson; Gettyimages.ru/Otto Greule Jr/Allsport (3,8), Newsmakers, SGranitz/WireImage, Henri Szwarc/Bongarts, Ezra O. Shaw/Allsport (7,10,11), Jonathan Daniel/Allsport

 

logoАллен Айверсон
logoФиладельфия
logoНБА