«За это тебя и не любят!» Мазепиных разоблачили в сериале Netflix о «Формуле-1»
Угрозы забрать деньги, скандалы и оправдания, оправдания, оправдания...
Вряд ли мы когда-нибудь еще увидим Никиту Мазепина в «Формуле-1»: русский пилот создал себе слишком токсичный образ «плохого парня» и вылетел из «Хааса» сразу после отказа от финансовой поддержки компании отца – «Уралкалия». Вряд ли возвращение выполнимо и с чисто легальной точки зрения: №9 включили в личный санкционный список Евросоюза, а оттуда обычно не возвращаются годами и даже десятилетиями.
Тем интереснее осмыслить наследие Никиты в «Формуле-1»: лучшее место – 14-е, за него платили €950 тысяч за гонку, он разъярил 14 соперников за сезон…
А американские и прочие менее погруженные в гонки на повседневной основе фанаты запомнят его скорее по четвертой серии сериала Drive To Survive от Netflix – она практически целиком посвящена Мазепину, его появлению в «Хаасе», отношениям с командой и напарником Миком Шумахером. Все-таки документальное кино крупнейшего стриминга планеты в последнее время здорово помогает «Формуле-1» привлекать новую аудиторию – и потому во многом формирует восприятие пилотов в глазах неофитов и простых желающих посмотреть шоу.
Каким же предстал представитель России в новом сезоне?
Портрет Мазепиных в серии: грубые русские, георгиевская ленточка, попытка оправдать триколор
Режиссеры Drive To Survive не забыли о победах Никиты в молодежных сериях и «Формуле-2», но акценты расставлены весьма однозначно: Мик Шумахер – юный талант, взятый в команду за титулы в молодежках (и звучное имя отца), а №9 – пилот с мощной спонсорской поддержкой, попавший в «Хаас» исключительно из-за нужды коллектива в деньгах. Похожим образом показан и Дмитрий Мазепин: при первом же появлении на экране он говорит «я не герой», а шеф «Хааса» Гюнтер Штайнер отвечает «но вы – спонсор».
И да, визуальный образ – соответствующий: суровый русский с георгиевской ленточкой (в честь 9 мая).
Никита также показан строгим: к примеру, он отказался отвечать на неудобный вопрос репортера «Формулы-1» Уилла Бакстона и ушел:
– Подведете краткий итог дня?
– Не хочу.
Поведению Никиты художественно противопоставляются более теплые отзывы о Мике Шумахере: сын Михаэля менее конфликтный, сам Штайнер всегда рад переброситься с ним парой слов – и непременно на немецком.
Правда, нельзя обвинить шефа «Хааса» в фаворитизме: он даже попытался оправдать нанесение триколора на болид – в стиле «я не вижу тут флага России».
«Да это не русские цвета! Они могут быть американскими, британскими… Всегда у всех одинаковые цвета, знаете? (Смеется)»
Точка кипения в Барселоне: выговор за агрессию по радио, угрозы лишения финансирования
На Гран-при Испании Никита пошел вразнос с первого же поворота – буквально через три минуты после начала первой сессии улетел с трассы. Его развернуло в восьмом повороте и болид понесло в гравий.
И уже на следующем круге чуть не заблокировал более быстрого Шарля Леклера. И гонщик «Феррари» своими комментариями лишь подтвердил, что репутация у Никиты в «Ф-1» складывается не самая лучшая.
«Мазепин никогда не изменится», – без особых эмоций отметил монегаск.
И да, Никиту снимали для Drive To Survive – именно события в Барселоне и стали основной для четвертой серии.
После такого начала практики №9 немного разъярился – и наехал на инженера по радио.
«Хотите, чтобы я предоставил вам обратную связь? Я предоставлю! Я просил одно, а получил наоборот. Мы сделали шаг назад», – заявил Никита. А когда его попросили прибавить на третьем квалификационном круге по примеру других пилотов, реакция оказалась не менее злой: «Мы видим, что можно быстрее» – «А я не смог! Зачем ты мне твердишь, если это невозможно? Почему я на прямой медленнее напарника?
И это уже был не первый жесткий разговор с инженером за сезон – к тому моменту Никита уже зарекомендовал себя плохо обучаемым грубияном:
Потому реакция Штайнера оказалась немного предсказуемой:
«Твою мать, за это тебя и не любят! Чертово дерьмо».
После пост-квалификационного брифинга (где Никита жаловался на непонимание шин С1 и С3) Мазепина ждал жесткий разговор с шефом:
Штайнер: Мы стараемся тебе помочь, но и ты должен помочь нам. Не надо агрессии по радио. Это ничего не даст, тебя все боятся.
Мазепин: Но если я буду говорить как девочка… (like a pussy в оригинале).
Штайнер: Не надо! Я не прошу быть милым со всеми. Просто будь более нейтральным. Не надо вот этого «чертово дерьмо». Это ничего тебе не даст и никому не поможет.
Мазепин: Я не задержусь надолго, блин, если буду мягким.
Штайнер: Нам всем крышка, если в команде не будет единства.
Мазепин: Я стараюсь изо всех сил, а они говорят, что надо быстрее проходить третий поворот, потому что у Мика это получилось.
Штайнер: И надо стараться, Никита! Ты должен приближаться к Мику. Да, это неприятно. Но в машине нет магии, у него такая же. Просто он справляется лучше. Что будем делать?
Мазепин: Думаю, лучший вариант – построить для меня другую машину.
Штайнер: Но у вас абсолютно одинаковые машины. Что бы ты ни думал.
Мазепины не поверили – ситуация эскалировалась вплоть до угроз.
«Что происходит с моим сыном? Если ничего не изменится, я пришлю официальное уведомление и приостановлю финансирование. У них возникнут большие проблемы с деньгами. Не надоели постоянные «попробуем, посмотрим». Три гонки уже прошло. Меняйте машину. Все знают, что у кого-то есть преимущество», – передал Дмитрий через Йеспера Карлсена – советника «Хааса» и Никиты (фактически медиатора между спонсорами и командой).
Как мы знаем сейчас, угрозы сработали: на следующем этапе в Монако Шумахер пересел в шасси Никиты – и в гонке сократил отставание от №9 размером в полкруга. Единственная причина, по которой немец остался позади – приказ команды с мостика.
Оправдания Никиты перед отцом – бесценны
Впрочем, Дмитрий перешел на масштабный нажим на «Хаас» не с пустого места: всю серию Никита оправдывался перед ним именно недостатками болида.
«Просто неуправляема! Вот все, что я делал в других сериях – это невозможно делать сейчас, – объяснялся Никита после грубого разговора с инженером. – Офигенно вкладываться в следующий год, но мне как-то сейчас нужно ехать. Я не знаю, как он [Мик] ей управляет. Тут у меня друзей мало».
«Машина очень трудная, – после неудачной гонки в Барселоне. – Баланс – просто день и ночь после квалификации. Полная противоположность».
«Я тоже считаю, что не может быть такой большой разницы», – согласился в конце концов Дмитрий. После и состоялся жесткий наезд на «Хаас» с угрозами забрать деньги.
«Хэппи-энд»: угадал погоду в Сочи и получил похвалу за финиш выше сошедшего (!!!) напарника
Любой хорошей драматической истории нужен соответствующий конец – закрытый гештальт, изменившийся персонаж, хотя бы выполненная миссия, осознание шага вперед либо причин его невозможности.
Но в серии про Мазепина и «Хаас» «хэппи-энд» – ну совершенно надуманный и жалкий.
Казалось бы, Никита несколько раз за сезон красиво обгонял напарника: вот – в Бразилии, а вот – на «Сильверстоуне». Причем оба раза русский пилот так и оставался впереди немца – чем не отличный исход?
Но режиссеры Drive To Survive привязали концовку к Гран-при России – одной из лучших гонок сезона с дождевой концовкой. По сюжету эпизода, Никита первым в пелотоне просчитал измение погоды (благодаря жизни близ Сочи в детстве), перешел на дождевые шины и финишировал выше напарника Николаса Латифи из «Уильямса».
Серьезно: инженер и сам Мазепин хвалились так, будто только что победили!
Гоночный инженер: Блестяще, дружище, хороший старт и первый круг с обороной от более быстрых машин.
Мазепин: И выбор шин, а?
Гоночный инженер: Многие не поменяли шины, как ты, и, как видел, страдали. Так что хорошая работа! И побил Мика и Латифи. Хорошая гонка, дружище.
Вот только Никита оказался 18-м в итоговом протоколе, Шумахер сошел из-за утечки масла, а Латифи вылетел на сликах под дождем и тоже формально не увидел клетчатого флага. То есть №9 вновь оказался последним из финишировавших.
Занавес.
Мазепиных выдавили из «Формулы-1» – сработал ультиматум немецкого спонсора Шумахера
Фото: East News/HOCH ZWEI
другое дело что теперь это касается вообще всех...
Я считаю, что у этой истории, закономерный финал.
Что будет через несколько месяцев - черт его знает. Опасаюсь, что ничего хорошего...