Пилот втащил беспомощный болид на подиум «Ф-1», но ему светила дисквалификация. Спас судья: отвлек коллег и скрыл недовес
Уникальная история о Гран-при 80-х.
За 70 лет через «Формулу-1» прошло немало пилотов с самыми разными характерами – и воспоминания особенно честных и открытых сейчас ценятся больше всего. К примеру, одного из самых известных шведских гонщиков Стефана Йоханссона – гонявшего в 80-е и 90-е за «Тиррелл», «Феррари», «Макларен», «Лижье» и совсем уж глубоких аутсайдеров вроде «Оникса» и «Футуорк».
Наиболее успешным периодом стал для него период с 85-го по 87-й – швед провел три сезона за Скудерию и «Макларен» и завоевал практически все свои подиумы (11 штук). Наверное, главным моментом в карьере Стефана стал Гран-при Бельгии 1987-го: финишировал вторым (за Аленом Простом) и уехал из Спа вторым в общем зачете после трех этапов. Правда, в итоге выше пятого места в чемпионате пилотов Стефан так никогда и не поднялся, и в гонках на открытых колесах ни разу не победил – все успехи пришлись на «Ле-Ман» (три победы в своем классе и одна общая) и чемпионат спорткаров («1000 километров Спа» в 1988-м за «Заубер-Мерседес»).
Однако самым интересным отрезком карьеры у шведа внезапно оказался период в беспросветном аутсайдере «Ониксе» в 1989-м – тот сезон буквально ломился от падений, редких взлетов, денег странных спонсоров и околокриминальных историй с подиумом и выплатой гонораров.
Болид оказался настолько беспомощным, что бывший пилот «Феррари» пять раз не мог даже пройти квалификацию. Еще раз его дисквалифицировали за игнор черного флага, и еще четырежды машина просто ломалась. Лучшим результатом по ходу сезона было пятое место во Франции после старта с 13-й позиции, но в четырнадцатом Гран-при Йоханссон сотворил сенсацию и приехал третьим, вслед за Простом и Бергером. Впрочем, «Оникс» оказался удивительной командой не только из-за внезапного подиума.
Спасение от дисквалификации с подиума Гран-при Португалии благодаря судьям
«У нас была машина с потенциалом максимум на 10-12 место, и для достижения чего-то большего нужно было выполнить все идеально. И в тот раз мы определенно так сделали: просчитали возможные исходы и следовали плану с самого начала, с самой предквалификации.
С утра пятницы мы готовили гоночный комплект резины: поставили на болид, я проехал три круга, слегка его прогрел. Потом то же самое повторили в субботу. И в гонку тот комплект уже вошел в нужных кондициях. Возможно, в таком состоянии они были на 0,1-0,2 секунды медленнее, чем полностью новыми, но мы рассчитали, что после такой подготовки если я смог бы крайне внимательно и заботливо использовать их и машину, пилотировать супераккуратно и точно – они бы дожили до самого конца заезда. То есть мы бы проехали гонку на одном комплекте без пит-стопов. Это и был наш план.
Так мы и сделали. Я выполнил все идеально. Все остальные заезжали за новыми шинами, когда я ехал седьмым или восьмым, потом я обогнал еще пару человек на трассе – и продолжил тянуть до конца.
На трассе в Португалии перед главной прямой идет длинный-длинный правый поворот. Он чудовищно сильно грузил левую переднюю покрышку, и под конец она износилась настолько сильно, что последние 10 кругов я буквально видел ее стальной каркас. Серьезно, она стесалась до стали, но я все равно рулил – и ждал, пока эта штука лопнет. Слава богу, что она продержалась до конца!
Но дальше случилась еще более забавная история. На круге почета у меня кончилось горючее, машина остановилась. Машине безопасности пришлось забрать меня и подвезти на подиум, а Жан-Мари Баллестр [президент ФИА на тот момент] был мною очень недоволен. «Что я мог сделать? Я же не мог толкать ее!» – ответил я ему.
А потом мы пошли на техническую инспекцию. Но из-за сожженного топлива и изношенных до каркаса шин болид оказался на самом-самом пределе нижней границы допустимого веса. Инспекцию проводил старый добрый Чарли Уайтинг – мой хороший друг. Да и вообще, в паддоке буквально все были крайне счастливы за нас. Ну, вы понимаете: все друг друга знают долгие годы.
Умер гоночный директор «Ф-1». Пилоты любили его, но иногда и посылали во время заездов
Пока Чарли болтал со стюардами, которые снимали показания, он оперся на весы с болидом и слегка придавил их правым коленом. А потом такой: «У вас все в порядке, идите!» Хороший был день».
Отношения с полукриминальным спонсором, зарплата за год – налом в сумках для белья из шикарной гостиницы
Правда, у Йоханссона сохранилась еще одна, еще более горячая история взаимоотношения с «Ониксом». Как насчет получения гонорара за год втемную налом и последующим выносом из гостиницы в двух огромных сумках для белья?
«Команда была на грани существования с первого же дня. У нее был один из главных основателей в Англии, которого никто никогда не видел. И потому даже перед первой гонкой все было на пределе.
Другой спонсор команды Жан-Пьер Ван Россем попал в команду как личный спонсор моего напарника Бертрана Гашо. Он присоединился к команде после второй гонки сезона в Имоле. Очень громкая, большая персона. Я до сегодняшнего дня так и не знаю, как же он заработал свои деньги, но они весьма помогли. Помню, несколько больших компьютеров стояли у него в офисе – предполагалось, будто они что-то рассчитывают и ставят большие деньги на бирже, но, похоже, их даже никогда и к сети не подключали. Но у нас завязались неплохие отношения – мы даже стали хорошими друзьями в то время. И он всегда держал данные обещания – и даже больше.
Мне сложно представить, насколько же наша команда в реальности нуждалась в деньгах и не получила достаточного финансирования с самого старта – я до того сезона фактически ни разу не гонялся в бедствовавших организациях. Лишь потом пришел Петер Монтерведи, и все покатилось по наклонной.
Но я подписал контракт еще в 1988-м с другим странным типом, который затем стал инвестором команды. Он ничего не понимал в гонках, но был одним из бизнесменов, которые не желают отставать от других. У него было огромное эго, что типично для «Ф-1», и он хотел лично подписать со мной соглашение. Я решил пойти ва-банк и назвать самую огромную сумму, которая только пришла мне в голову. «Да, хорошо», – ответил он – и мгновенно пожал мне руку! Я даже не ожидал такого (смеется). Хороший признак начала сезона!
Ван Россем жил на полную катушку: говорят, его личное состояние тогда равнялось 7 миллиардам шведских крон (882 миллиона долларов по тому курсу – Sports.ru), а его компания Moneytron управляла активами на в десятки раз большую сумму. Сам он представлялся владельцем 108 «Феррари». Он был хорошим парнем, хоть его внешний вид и речь были… противоречивы. Но раз уж договор был заключен, он пообещал: «Черт возьми, ты получишь свои деньги!»
И как-то перед Гран-при Японии в 1989-м зазвонил телефон. Это был ван Россем. «Ты можешь прибыть к 10 часов вечера в отель «Империал»? – спросил он. Оказывается, он прилетел на личном самолете из Европы. Черт, хотелось бы знать, сколько это стоило.
Он встретил меня в люксе с четырьмя спальнями. Позвал в одну из них и отдал чемодан, полный налички. Там была вся моя зарплата за год, ха-ха!
«Мне нужен чемодан, так что тебе нельзя его забрать», – сказал он. Так что мне пришлось взять две огромные ####### сумки для белья из отеля – и обе наполнились налом! Пришлось вот так идти через лобби отеля, а потом садиться в такси. Друг потом помог перевести на счет в европейский банк. Он больше ничего не сказал. Только «приезжай», а потом «у меня для тебя кое-что есть».
О чем я подумал, когда увидел деньги? Хах, не помню точно, но это был приятный сюрприз! Там было несколько миллионов крон (1 миллион – примерно 160 тысяч долларов по тому курсу – Sports.ru). Невероятно. Сумасшедшие времена. С ван Россемом всегда было так, просто дичь. Полный идиотизм постоянно».
Кто такой этот ван Россем?
Невероятно талантливый шарлатан, трижды судимый за экономические преступления: впервые получил год условно в 1971-м за подделку документов и банковских чеков, а в 1973-м осужден на четыре года за подлог. Следующий срок он получил за мошенничество в 91-м.
Последний процесс как раз и оказался напрямую связан с Moneytron и «Формулой-1» (через которую ван Россем и рекламировал свою фирму). Жан-Пьер утверждал, будто бы создал компьютерную систему, предсказывавшую биржевые курсы, и потому зарабатывал огромные деньги на сделках. Реклама компании обещала бесконечную прибыль, и десятки богатейших людей Европы (включая королевскую семью Бельгии) стали клиентами его компании: по оценкам следствия, пиковый личный капитал ван Россема составлял 891 миллион долларов.
Однако на самом деле Moneytron оказался классической пирамидой, и поступления на счета от новых клиентов моментально растрачивались на выплаты воображаемых процентов старым. Все вскрылось в 1990-м, когда ван Россем попытался за 54 миллиона выкупить французскую компанию – но средств на покрытие выписанного им чека не оказалось. Как выяснилось, Жан-Пьер еще и печатал фальшивые акции для продажи части компании инвесторам – в общей сложности за все махинации его осудили в 91-м на 5 лет тюремного заключения.
История продолжилась внезапным политическим поворотом: во время следствия бельгиец основал либертарианскую партию ROSSEM и баллотировался с ней на выборы в национальный парламент, а также в парламент Фландрии (со слоганом «Нет нытью, всем – богатство!»). В итоге структура набрала 3,2 процента голосов и завоевала три мандата в обоих законодательных собраниях, а Жан-Пьер как лидер партии получил депутатскую неприкосновенность и вышел из тюрьмы всего через год. Далее ван Россем до 1995-го заседал в обоих парламентах – а затем партия развалилась из-за внутренних противоречий и вновь на выборы не пошла.
К счастью, хотя бы часть отобранного преступным путем капитала пошла не на наркотики, алкоголь, излишний шик и китч, а на автоспорт! «Формула-1» конца 80-х была очень странным местом. И очень веселым.
Источники: MP Podcast, expressen.se
Фото: Gettyimages.ru/Mike King, Pascal Rondeau; facebook.com/JeanPierreV.Rossem
