28 июля 2023, 08:23 13 мин.

Келвин Ридли. Письмо к игре

Автор

Перевод письма футболиста НФЛ Келвина Ридли опубликованного на «The Players' Tribune». Ридли бывший ресивер «Атланта Фэлконс», в наступающем сезоне НФЛ будет играть за «Джексонвилл Джагуарс». В своём письме Ридли объяснит причину временной приостановки карьеры игрока, о трудном детстве и почему он делал ставки на футбольные матчи.

Справка. Келвин Ридли. Родился 20 декабря 1994 года в Форт-Лодердейл, штат Флорида. Играет на позиции ресивера. Играл в колледже Алабама (2015-2017). С Университетом Алабамы выиграл студенческий Национальный чемпионат в 2015 и 2017 годах. На драфте НФЛ 2018 года был задрафтован в первом раунде под общим 26 номером «Атланта Фэлконс». В октябре 2021 года Ридли временно приостановил карьеру игрока. В марте 2022 года НФЛ дисквалифицировала его на неопределенный срок за то, что он делал ставки на матчи футбольных команд. В ноябре 2022 году «Атланта Фэлконс» обменяла Келвина в «Джексонвилл Джагуарс» на два раунда драфта: 6 раунд 2023 года и 4 раунд 2024 года, оба условно. 6 марта 2023 года Ридли официально восстановлен в качестве игрока НФЛ после дисквалификации за ставки на игры.

Келвин Ридли. Письмо к игре.

За футбольный мир и всех, кто любит эту игру:

Я облажался. Я здесь не для того, чтобы что-то приукрашивать. В 2021 году я совершил худшую ошибку в своей жизни, сделав ставку на футбол.

Я заплатил за это цену, поверь мне. Я видел всё шутки. Я видел всю ненависть. И я могу принять всё это на себя, без проблем. Всё, чего я хочу, это чтобы люди поняли, что, когда я делал эти ставки, со мной происходило чертовски много чего ещё.

Такому чуваку, как я, трудно говорить об этом, но я хочу быть искренним со всеми. Тогда я был в депрессии. Я боролся с тревогой. Я даже не хотел выходить из своего дома. Футбол был единственной вещью, которая когда-либо придавала моей жизни смысл, но в то время я даже в этом не мог найти никакой радости. Честно говоря, я даже не мог встать со стула в своей гостиной. Всё было просто... тёмным.

Это началось с того, что моё тело пошатнулось. Вряд ли кто-нибудь знает об этом, но я провёл большую часть сезона 2020 года со сломанной ногой. Помните тот сезон с результатом в 1300 ярдов? Девять тачдаунов? Я по-настоящему делал это на одной ноге. На самом деле, первые два года я играл с костными шпорами. Просто терпел это с помощью обезболивающих. Но потом, на моём третьем году, колёса отвалились. На 8-й недели мы играли с «Каролиной», и я помню, как посмотрел на Хулио (ресивер «Атланта Фэлконс» Хулио Джонс - прим.пер.) и просто понял. Я сказал: «Нет, братан, это другое. Моё дерьмо сломалось».

Однако, когда мне сделали МРТ, тренер сказал мне, что это был просто ушиб кости. Поэтому я продолжал играть. Я принимал торадол каждое воскресенье до конца сезона. Послушай, я знаю условия сделки. Я футболист. Это было моё решение. Я знаю, за что нам платят, ты меня понимаешь? Если это действительно просто синяк, я буду там.

Мы финишировали 4-12, а затем весь персонал был уволен. Тренеры, генеральный менеджер, главный тренер, все. Когда, наконец, пришёл новый тренер, он отправил меня к специалисту в Грин-Бэй. В течение первого часа врач сказал: «У вас определённо сломана нога».

Я был опустошëн. До начала сезона оставалось всего два месяца, а теперь ты говоришь мне, что всё сломано? Ты должен помнить - теперь, когда Хулио ушёл, я был парнем номер один. Из-за этого я находился под сильным давлением. Мне сделали операцию, и я поспешил обратно, но в тренировочный лагерь я приехал совершенно опусташëнный. Я всё ещё не мог играть без обезболивающих. Таким образом, вы попадаете в ловушку этого цикла, когда всё выглядит так: «Если ты примешь эту таблетку, ты сможешь бежать».

После тренировки, когда действие обезболивающего закончится, тебе всё равно придётся возвращаться домой и быть мужем и отцом. Моей дочери всё равно. Ей два года, и она подбегает прямо ко мне: «Папппаааааа!!!» Она хочет испечь немного печенья в духовке Fisher-Price, понимаешь? Но я возвращаюсь домой разбитым. Я даже не могу ничего делать, кроме как валяться в тёмной комнате.

Вот когда беспокойство действительно началось. Я знал, что что-то не так, но я не хотел никого подводить. Мой план состоял в том, чтобы пережить ещё один сезон с таблетками и уколами. Делать свою работу. Выдержать это. На первой недели я облачился в оболочку самого себя, но я играл.

После игры я со своей женой и дочерью поехал домой и увидел, что весь район выстроился прямо перед нашим домом. Наша входная дверь была выбита. Повсюду полицейские машины. Наш дом был ограблен, пока мы были на игре. Сначала мы с женой относились ко всему довольно спокойно. Они забрали кучу украшений и прочего хлама, но ничего такого, что мы не могли бы заменить. Но потом мы посмотрели записи с камер видеонаблюдения и увидели, как пять или шесть парней вошли с оружием в руках. Если у вас есть ребенок, это ваш худший кошмар. Моя жена была травмирована этим событием. Она не могла спать по ночам. Она терпеть не могла, когда меня не было дома.

Именно тогда я по-настоящему начал ощущать тяжесть мира на своей груди. У меня ещё не было слов для того, что я испытывал. Мне казалось, что на меня напало что-то невидимое. Это как будто кто-то кого я не вижу, бьёт меня в грудь 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

Я приходил на тренировку и просто был сам не свой. Я имею в виду, что в течение трёх лет все те парни в той раздевалке знали, каким я был. Я иду туда, чтобы соревноваться изо всех сил. Я пытаюсь каждый день забирать души людей. Спросите Хулио. Спросите кого угодно. Но всё, чего я хотел, это быть дома со своей женой и дочерью. Мы должны были поехать играть в Лондон, и я просто не мог их оставить. Вот тогда я наконец не выдержал и сказал команде, что мне нужна помощь.

И вот тут мне становится сложнее, потому что я не хочу ругать кого-либо из франшизы. Я знаю, что на них оказывается большое давление, чтобы победить, и у них есть своя работа, которую они должны выполнять. Но я просто чувствовал, что некоторые люди в офисе поддерживали меня, а другие смотрели на меня так: «Ты молодец, братан».

Но я не был хорош. Всё очень просто. Я настолько силён духом, насколько это возможно, поверь мне. Но мне действительно просто нужен был перерыв. Поэтому я отошёл от команды.

Я почти сразу же начал разговаривать с психотерапевтом. Я рассказал ему о своих чувствах, и мы зашли довольно далеко. Я рассказал ему кое-что о чём не могу рассказать даже своей собственной семье, потому что это просто чересчур. Я имею в виду, вы все даже не знаете, через что я прошёл, чтобы попасть сюда. Честно говоря, это самое сложное, что было в прошлом году. Люди ставили под сомнение мою твёрдость и мой характер. Но я не думаю, что большинство из этих людей смогли бы прожить ту жизнь, которой жил я, и даже подняться с крыльца, не говоря уже о том, чтобы попасть в НФЛ.

С тех пор как мне исполнилось восемь лет, я был предоставлен сам себе. Это безумие, но я знаю точную дату: 31 октября 2002 года. Мы устраивали нашу маленькую вечеринку в честь Хэллоуина в школе. Ни с того ни с сего приехала моя тётя и забрала меня и трёх моих младших братьев. Следующее, что я помню, она высаживает нас в каком-то случайном месте с кучей незнакомцев. Это был приёмный дом для детей, попавших в беду. Но я не знал, где я и что происходит. Никто мне ничего не говорил. Это было просто: «Твои мама и папа уехали на некоторое время. Тебе нужно остаться здесь».

Когда дело касается моей семьи, есть вещи, о которых я не могу говорить, ты меня понимаешь? Но давайте предположим, что мои мама и папа жили такой стремительной жизнью. Некоторые из моих самых ранних воспоминаний связаны с тем, как люди вышибали нашу дверь, вбегали с собаками. Но я на самом деле не могу винить своих родителей. Я имею в виду, что мы были бедными, очень бедными. Мы жили на продовольственные талоны. Не знаю, почему я вообще это помню, но наша арендная плата составляла 26 долларов. Когда ты в такой ситуации, быстрые деньги кажутся заманчивыми.

В конце концов, это их настигло. Моего отца депортировали обратно в Гайану, а мама уехала на некоторое время (была заключена в тюрьму - прим. пер.), и тогда они забрали нас в приёмную семью. Я никогда не забуду, как мой младший брат просто орал во всё горло, звал нашу маму. Ему было всего пять лет, и он просто не мог успокоиться, несмотря ни на что. Мы продолжали говорить ему: «Остынь! Остынь!» Но он запаниковал, и они увезли его куда-то в другое место. Мы не видели его в течении шести месяцев.

Я был самым старшим, поэтому мне пришлось стать мужчиной в очень юном возрасте. Мои братья смотрели на меня так: «Что происходит? Что сейчас произойдет? С нами всё будет в порядке?». Честно говоря, я не знал. Но я сказал: «С нами всё будет хорошо. Станет легче. Ни о чём не беспокойтесь».

Я научился надевать свои доспехи, понимаешь?

Вот тогда футбол действительно спас мне жизнь. В конце концов, они перевезли нас в детскую деревню SOS в Коконат-Крик, штат Флорида - это что-то вроде небольшого комплекса из 10 домов, может быть, на 150 квартир. И я обычно просыпался утром, в семь часов, и барабанил во все двери, собирая всех. «Давай, мы играем в футбоооолллллл! Ты идешь???».

Мы играли - 15 на 15, 30 на 30 - примерно с семи утра и до шести вечера. Может быть, поэтому я стал таким быстрым, потому что, если ты хотел заполучить мяч во всём этом хаосе, тебе приходилось бежать изо всех сил. Я помню, как обычно приезжали парни на больших фургонах, и я предполагаю, что они были из благотворительной организации или что-то в этом роде. Они подъезжали в субботу и кричали: «Кто хочет поиграть в футбол?». И все собирались там в кучу, и они везли нас на красивые поля и давали нам настоящую экипировку. Это были лучшие дни, потому что можно было забыть обо всём. В тот момент я даже не думал ни о НФЛ, ни о колледже, ни о чëм-либо ещё. Это было просто счастье.

Если у меня есть футбольный мяч, значит, я настоящий.

Примерно через шесть лет моя мама вернулась домой и наладила свою жизнь, и я хочу сказать, что я действительно люблю свою маму. Но мы долгое время были предоставлены сами себе, и мне пришлось пройти через некоторые дикие испытания в юном возрасте. Я знаю, каково это - спать в приюте для бездомных. Я знаю, каково это - быть голодным. Всё, о чём я мечтал в те времена - это о нормальной жизни.

Я помню, когда я перешёл в старшую школу и по-настоящему начал срывать свой выпускной год, получая письма из колледжей, я всегда думал о работе за 50 тысяч. Я такой: «Хорошо, если я поступлю в колледж. Я собираюсь заработать по крайней мере 50 тысяч, несмотря ни на что». Это было 50 тысяч или умри.

Футбол дал мне всё. Мой первый полёт на самолёте в моей жизни был в Тускалусу на вербовочную компанию в Университет Алабамы. Моё первое большое Рождество пришлось на первый курс обучения в колледже. Я помню, как получил эту стипендию, приехал домой на рождественские каникулы и вручил одному из своих братьев 1000 долларов наличными, и это было похоже на то, что он выиграл их в лотерею. Только семья для нас была мега-значимой.

А потом пробиться в НФЛ... Это по-настоящему изменило жизнь моей семьи и моего района. Вот почему я хочу, чтобы люди знали всю мою историю и знали, что я никогда не хотел запятнать эту игру.

Я просто облажался. Точка. В трудный момент я совершил глупую ошибку. Я не пытался обмануть игру. Это то, что я хочу прояснить. В то время я около месяца был полностью оторван от команды. Я всё ещё был подавленным и злым, а дни тянулись так долго. Я искал что-нибудь, что могло бы отвлечь меня от ненужных мыслей и заставить день пройти быстрее. Однажды я увидел по телевизору рекламу приложения для ставок и по какой-то причине скачал его на свой телефон. Я внёс на депозит в общей сложности 1500 долларов, буквально просто для того, чтобы чем-нибудь заняться. В тот вечер я собирался поставить около 200 долларов на несколько игр НБА, но потом я просто добавил ещё кучу игр в экспресс. Я также поставил на «Атланту Фэлконс». По сути, я делал это просто для того, чтобы поболеть за своих парней. У меня не было никакой внутренней информации. В то время я даже не разговаривал ни с кем из команды. Я был полностью отключен от сети.

Всякий раз, когда люди спрашивают: «О чём ты думал?». Единственный ответ, который я могу дать, это: «Я не думал».

Когда вы в депрессии, вы ни о чём не думаете, что будет в будущем. Вы просто пытаетесь прожить этот день.

Когда следователи НФЛ вызвали меня, это был, наверное, худший день в моей жизни. Видеть, как моя мама гуглит мое имя... и всё, что люди говорят о её сыне... Это сломало меня, чувак. Но, честно говоря, может быть, мне пришлось пройти через всё это. Может быть, мне пришлось опуститься на самое дно, чтобы стать здоровым. Слава Богу, с помощью моего психотерапевта я смог понять, что со мной происходит. Я узнал названия того, что я чувствовал - стресс, депрессия, беспокойство - и как справляться с этими эмоциями.

Прямо сейчас я чувствую себя сильнее, чем когда-либо - умственно и физически. На поле я лечу. Поверь мне, я лечу. Этот диапазон GPS не лжёт. Именем моей дочери, если я здоров? С Тревором Лоуренсом? Я дам «Джексонвиллю» 1400 ярдов за сезон, и точка.

Я хочу поблагодарил «Джагуарс» за то, что они проявили веру в меня и понимание меня как человека, совершившего ошибку. Так приятно вернуться домой, во Флориду, где зародилась эта мечта, с чистого листа. Но также я хочу прояснить, что я не могу сказать ни одного плохого слова о «Фэлконс» или городе Атланта. Это всё ещё мой второй дом, и там родилась моя дочь. Я пытался отдать вам всё, что у меня было, пока колёса не отвалились. Это любовь, навсегда.

Футбол спас мне жизнь. Это по-прежнему моя цель. Я всё ещё люблю его, может быть, сейчас больше, чем когда-либо.

Ты знаешь... Я до сих пор помню, когда нас впервые отдали в приёмную семью, мы просто лежали ночью в постели напуганные до чëртиков, не зная, что нам принесёт будущее. Всё, что я знал, это то, что завтра... будет дождь или будет светить солнце... Я мог бы немного поиграть в футбол.

Я знаю, что у меня есть долг перед игрой, который я должен вернуть. Но когда вы все будете говорить об имени Келвин Ридли через 10, 20, 30 лет... Я позабочусь о том, чтобы это прозвучало по правильным причинам.

Искренне,

Келвин