«Если бы не Этери, я бы закончил с фигурным катанием». Большое интервью Даниэля Грассля – суперновичка Тутберидзе
Итальянский фигурист Даниэль Грассль проводит самый сложный сезон в карьере.
После победы на этапе Гран-при последовали провал на чемпионате Италии (мимо пьедестала впервые за годы), метания между континентами и тренерскими группами. А потом трансфер года в мировой фигурке – к Этери Тутберидзе. Шаг, на который в текущих реалиях решится далеко не каждый.
Два главных старта сезона у Грассля все равно не задались: 6-е место на Евро (после серебра в 2022-м) и 12-е на ЧМ. Корреспондент Sports.ru Майя Багрянцева встретилась с Даниэлем и попыталась понять, что за турбулентность привела его в Москву.
Грассль вне фигурного катания: обожает классический балет, изучает кинематографию (но станет не актером)
– Последние несколько месяцев о тебе пишут больше, чем об олимпийских чемпионах. Но давай отмотаем немного назад и вспомним, как вообще Даниэль Грассль стал фигуристом.
– Я начал заниматься довольно поздно – особенно по российским меркам, хаха. Сначала был в хоккейной секции, но потом мы с мамой пришли посмотреть местные соревнования фигуристов – и мне ужасно понравилось. Мне было лет семь, я попросил маму дать мне попробовать – и все, пропал. Поначалу я вообще был единственным мальчиком в группе, но меня это не смущало. Пару лет я занимался параллельно теннисом, но потом надо было выбрать что-то одно.
Когда мне исполнилось 12 лет, моя первая тренер – Людмила Младенова – переехала работать в другой город. Но я был еще слишком маленьким, чтобы поехать за ней, к тому же тогда пришлось бы бросить школу. Так в моей жизни возник каток в Энье и команда Лоренцо Магри.
– Насколько дорого в Италии заниматься фигурным катанием?
– Недешево. И поначалу все это ложится на плечи родителей. Как говорится, за спиной каждого успешного фигуриста – жертвы, на которые пошли его родители. Но как только начинаешь показывать серьезные результаты, к финансированию подключаются клуб и федерация.
– Ты еще с юниоров запомнился довольно необычной пластичностью и гибкостью. У тебя была балетная подготовка?
– Да нет, не особо. В детстве у нас в секции были занятия балетом и аэробикой, но куда больше времени мы проводили в тренажерном зале. В группе Лоренцо тоже была обязательная хореография, плюс мы часто смотрели балетные спектакли – как классические, так и современные. Все фигуристы много занимаются растяжкой – и я тут не исключение, но потом я еще увлекся йогой, это тоже помогало. Да, быть может, сейчас я не такой гибкий, как раньше, но кое-что еще могу.
Мне очень нравится заниматься именно классическим балетом, и поэтому я так люблю свою прошлогоднюю произвольную программу про Рудольфа Нуреева. Это был почти балет, и я чувствовал эту постановку изнутри.
– Были мысли пойти учиться на хореографа?
– Нет, я поступил в университет совсем на другую специальность – изучаю кинематографию.
Обожаю кино, и лучший отдых для меня – посмотреть какой-нибудь фильм. Сейчас времени на это почти нет, но в Италии после тренировок я обязательно что-нибудь смотрел.
Месяц назад, кстати, я выступал в Турине в ледовом шоу, которое было целиком посвящено кино. Каролина Костнер, Габриэла Пападакис и Гийом Сизерон – мы катались в образах из разных фильмов. У меня было два номера: под музыку из «Гладиатора» и одного старого итальянского кино про ковбоев. Костюмы были довольно массивные, в них было непросто прыгать, но получилось здорово! Мне еще приделали бороду, так что я там сам не себя не похож.
Учиться мне еще три года, а дальше посмотрим. Я очень хотел бы работать на съемочной площадке – пока не очень понимаю, в каком качестве, но, естественно, мечтаю получить «Оскар».
– Как актер?
– Скорее, как продюсер: мне интересно, как устроена киноиндустрия, вся эта внутренняя кухня. И мне кажется, у меня есть организаторские задатки.
– Тогда, может, начать с продюсирования ледовых шоу?
– Вполне возможно. Ничего исключать не буду.
«Когда катаю сюжет, мне легче даже физически. В этом году мне было труднее»
– Программы этого года ты ставил у Бенуа Ришо и Джейсона Брауна. Почему именно у них?
– Они такие разные, мне повезло поработать вместе с такими легендами. С Ришо мы сотрудничаем не первый год, хорошо друг друга знаем – он умеет достать из фигуриста все возможное и невозможное.
Но мне было интересно попробовать что-то новое, и мой выбор пал на Джейсона. Почему? Он один из моих любимых фигуристов. Когда он выходит на лед, невозможно оторвать взгляд. Это был невероятный опыт – он раскрыл меня по-новому, научил не бояться эмоций на льду. Посмотрите, как чувственно он катается, как общается с публикой во время выступления – да все, что он делает, суперкруто!
– Ты как-то участвуешь в процессе постановки или просто катаешь то, что тебе придумали?
– В каждой моей программе есть частичка Даниэля Грассля, я обязательно пропускаю ее через себя и придумываю что-то сам. И с Брауном, и с Ришо это была совместная работа: я предлагал движения, идеи. Например, вот это движение ногой в одной из прошлых программ – это я придумал.
Для меня важно, чтобы в программе была история. В этом году я впервые задумался: а что нравится мне самому? И понял: когда я катаю какой-то сюжет, мне легче выступать. В прошлом сезоне моя короткая программа была про спасение мира (по мотивам фильмов «Интерстеллар» и «Армагеддон») – и я понимал, что пытаюсь донести до зрителя.
Кстати, это придает сил в прокате: мне чисто физически легче кататься в таком случае. В этом году мне было чуть труднее – концепции постановок были сложнее. Поэтому на следующий сезон я хотел бы вернуться к программам с сюжетом, в идеале – кататься под саундтрек из какого-нибудь фильма, я же уже говорил, что сумасшедший киноман.
– Музыку ты тоже выбираешь сам?
– Да, обычно я приносил Ришо несколько вариантов, и мы решали, подходит ли эта музыка или нет.
Летом Даниэль уехал в США, но быстро вернулся – что пошло не так? И почему потом все рассыпалось дома?
– Прошлый сезон у тебя получился очень успешным: серебро чемпионата Европы, бронза этапа Гран-при... И вдруг ты все бросаешь и летом переезжаешь в Америку. Что произошло?
– Да, все шло неплохо. Но в первую очередь, наверное, это благодаря тому, что я был сосредоточен только на одном – на Олимпиаде, меня ничто не могло выбить из колеи. И именно поэтому после Игр я оказался в эмоциональной яме, не понимал, куда мне идти и чего я хочу. Потом неудача на послеолимпийском чемпионате мира... я был абсолютно потерян.
– Выгорание?
– Да, наверное. Плюс фактически я тренировал себя сам, поэтому после Пекина появилась мысль что-то поменять. Ну и скажу честно: на катке в Энье начались определенные проблемы, вы можете о них судить по новостям, которые оттуда приходят. Поэтому я оказался на перепутье.
Почему Америка? Мне там очень нравится, и я всегда хотел попробовать там пожить, да и потом – если я мечтаю в будущем покорить Голливуд, то это вполне логичный шаг. Были даже мысли поступить там в университет.
Но оказалось, что система подготовки в фигурном катании в США устроена совсем иначе. Я начал заниматься с большим энтузиазмом, но тренировки там длятся 25 минут, а потом ты предоставлен сам себе. Мне это не подходило. Все было по-другому: методы, размер катка... Но главное – я очень скучал по дому. Оказалось, что быть на связи с родными для меня очень важно.
В общем, стало ясно: если я хочу кататься на серьезном уровне, надо возвращаться. Было страшно, если честно – по ходу сезона такие решения не принимаются. Уже на Skate America я был практически в панике.
– Но потом ты впервые выиграл этап Гран-при в Шеффилде. Выглядело так, будто у тебя все под контролем.
– Я прыгнул там один квад. Один. Да, я стал первым, но это был не тот уровень, который я от себя жду. В общем, я вернулся в США, собрал вещи и поехал домой. С мотивацией проблем не было – рядом друзья, семья, я чувствовал огромную поддержку близких. На катке было сложнее: все довольно сильно заняты, и со мной, в основном, работала Алиса Миконсаари. В Шеффилд со мной не поехал никто из тренеров. А мне так нужна была моральная поддержка.
В общем, перед финалом Гран-при все совсем расклеилось. Тренеры вели меня на два четверных в короткой программе, а я был к этому не готов, и к их давлению тоже.
«Даниэль, ты уже в шестерке лучших фигуристов мира, давай рискнем и попробуем два квада!» – что я мог на это ответить? Такой контент на тренировках у меня получился всего однажды. В общем, в короткой я упал с первого же четверного, и на второй, конечно, не пошел. А перед произвольной я заболел, ну и занял последнее место.
Подготовка к чемпионату Италии тоже пошла наперекосяк, я никак не мог выздороветь. Но главным стало не то, что я там в итоге пролетел мимо пьедестала. А то, что мне стало некомфортно в Энье. Рабочие процессы разладились, на катке царил хаос, поддержки я тоже не чувствовал. Я больше не получал удовольствия от тренировок, от соревнований. Тут еще такой момент – в моей группе не было фигуристов сильнее меня, мне было не за кем тянуться, а для меня это жизненно важно, я обожаю конкуренцию.
И тогда я понял, что надо найти место, где мне помогут прийти к мечте – олимпийской медали в Милане.
– У тебя ведь даже есть татуировка с олимпийской символикой.
– Да, мы с сестрой сделали парные татуировки летом. У меня это просто олимпийские кольца, а у нее написано «мой брат» – классно, правда?
Переход к Тутберидзе: где они познакомились и как все решалось?
– Вернемся в конец декабря. Какие варианты ты рассматривал?
– Штаты – сразу нет. Я понял, что их система мне не подходит. Я думал про Канаду, но тренировки там стоят бешеных денег, наша федерация не смогла бы это оплатить, а моя семья это бы не потянула. У меня много друзей среди фигуристов, и я всегда у них спрашиваю, сколько стоит тренироваться в разных уголках планеты. Так что я в курсе расценок.
В Европе сейчас нет места, где я мог бы кататься и быть счастливым.
– И как возникла идея с «Хрустальным»?
– Я всегда хотел поехать потренироваться к Этери Тутберидзе. Да, раньше речь шла только о коротких стажировках или сборах. Но случилась пандемия, а потом вся эта политическая ситуация – в общем, у нас никак не складывалось.
И тут после чемпионата Италии ко мне подходит президент моего клуба Николетта Ингуши, очень важный для меня человек. Она же еще и мой агент, и мой любимый преподаватель йоги – мы с ней как семья. В общем, она спросила, не хочу ли я поехать в Москву.
С Этери мы уже были знакомы – она ездила в Бостон к дочери, а я тогда там тренировался. Плюс мы оба работали с Бенуа Ришо, и Этери могла расспросить его о том, каков я в деле. В общем, Тутберидзе и Ингуши обменялись номерами телефонов, и в декабре Николетта позвонила ей с вопросом, готова ли Этери взять меня к себе.
Если честно, я бы сам на такое не решился и даже не рассматривал такой вариант. Он казался абсолютно нереальным, учитывая все политические обстоятельства. Но Николетта, а позже и моя федерация (и даже спонсоры!) убедили меня, что это правильный шаг и мне нечего бояться.
Так я и оказался в Москве – сразу после Нового года.
– Серьезный шаг. Ты понимал, как эту новость встретят в соцсетях?
– Наверное, это было самым сложным решением моей жизни. Но мне все твердили, что это шанс. Я был в безвыходном положении: после чемпионата Италии я не катался неделю, много плакал и не мог себя заставить вылезти из кровати. Наверно, можно назвать это депрессией, мне было очень плохо. Если бы не Этери, я бы закончил с фигурным катанием.
Я тогда плохо представлял, какую реакцию это вызовет в публичном поле. Я думал, что все пойдет немного по-другому. Но тут в сети появляется мое фото в «Хрустальном» – и все, сошла лавина.
– Ты заходил в соцсети в тот день?
– Я сразу закрыл личные сообщения и возможность комментировать, потому что мне начали писать такие гадости. А я только-только начал приходить в себя после внутреннего кризиса. В общем, это были ужасные дни.
– Но неужели ты надеялся, что твое появление в «Хрустальном» останется незамеченным?
– Я собирался объявить об этом сам – чуть позже. Но, к сожалению, я не понимал, насколько популярно в России фигурное катание, и стал идеальным новостным поводом. Не могу сказать, что мне писали только плохие вещи. Старался ничего не читать, но друзья мониторили соцсети и рассказывали, что хороших комментариев тоже было много .
Еще меня поразили российские фанаты. Они передали мне альбом, в который вклеили слова поддержки и пожелания удачи – это было так мило! Все это, конечно, помогало держаться.
– Как ты думаешь, почему многие не поняли твое решение переехать в Россию?
– Наверное, в первую очередь причина была в общей политической ситуации и в кейсе Камилы в Пекине. Еще я понял, что нельзя судить о людях по тому, что про них рассказывают – в реальности все может оказаться совсем иначе.
А что касается вопросов антидопинга, то я постоянно на связи с итальянской федерацией. У нас есть жесткие алгоритмы действий в той или иной ситуации, поэтому этими вопросами рулят они.
Я знаю, зачем я в «Хрустальном», и стараюсь идти своей дорогой.
«В «Хрустальный» приехал исправлять недокруты и получать большие GOE. Понимаю, что должен добавить в презентации и скольжении»
– Когда ты смотрел Олимпиаду в 2018-м, мог представить, что будешь заниматься на том же катке, где тренировались Медведева и Загитова?
– Никогда бы в это не поверил, это было из разряда фантастики. Я и подумать не мог, что Этери согласится взять меня в группу и вообще будет знать, кто я такой.
Интересно, что мне уже несколько знакомых фигуристов сказали, что если бы это было возможно – тоже поехали бы тренироваться в «Хрустальный». И я сейчас не про финансовую сторону (за меня, например, платит наша федерация совместно с моим личным спонсором), а про то, что Тутберидзе далеко не всех согласится тренировать.
Потому что если она взяла кого-то в группу, то будет вкладывать в этого спортсмена всю себя, без остатка.
– Чего ты ждал от тренировок в Москве? За какими изменениями ехал?
– В первую очередь, мне нужна была работа над прыжками и их стабильностью. Еще я прекрасно понимаю, что должен добавить в презентации и скольжении – мне есть куда двигаться в этом вопросе. А по прыжкам – я приехал исправлять недокруты и учиться получать большие GOE. Я же видел, какие надбавки получали за прыжки девочки из «Хрустального» – им ставили и +5!
– Ок, ты в переехал в Москву – тяжело было обустроиться на новом месте?
– О да, банковские карточки не работают, в соцсети выходишь через vpn, да что там – даже Нетфликс не включается. Так что пришлось научиться пользоваться обменниками – при помощи Ники Егадзе. Мы снимаем квартиру втроем – я, Морис Квителашвили и Ника (все – ученики Тутберидзе – Sports.ru) – и они мне очень помогают с бытовыми вопросами. Карточку я пока не завел, обхожусь наличными. Квартира недалеко от катка, пешком идти минут десять, но меня часто подвозит Морис, у него есть машина.
VPN я уже и так умел пользоваться – чтобы смотреть разные спортивные трансляции. Хотя признаюсь: все время забываю его включать-выключать.
– На метро уже ездил?
– Пока нет, хотя мне все советуют, хаха.
– А пиццу хорошую в Москве нашел?
– Если честно, пока нет. Пару раз пробовал в ресторанах – ну, довольно вкусно, но это не итальянская пицца. А, однажды тренеры пригласили меня в крутой ресторан на последнем этаже Москва-Сити. Вот там было действительно вкусно; но главное, там я впервые осознал, насколько популярно фигурное катание в России, потому что все нас фотографировали – из-за Этери, конечно. В Италии все по-другому, никто бы и внимания на меня не обратил.
В общем, пока я Москве, то передвигаюсь по маршруту «дом-каток», ничего толком посмотреть не удалось. Может, когда потеплеет.
Сейчас я полностью сконцентрирован на тренировках. В России живу по европейскому времени – так легче, и не приходится перестраиваться потом обратно. Ложусь спать не раньше часа ночи. Но в «Хрустальном» и тренировки начинаются позже, чем в Италии: там мы иногда и в 7 утра занимались, но и заканчивали к 15 часам. А в Москве я на катке где-то с 10 до 18.
Главный трансфер сезона в фигурке: Грассль к Тутберидзе – ради чего и почему на него все ополчились?
– Чем отличаются тренировки в Москве?
– Они более интенсивные, и в первую очередь ментально. Каждый день на катке у нас будто мини-соревнования. Мы выходим на 6-минутную разминку и потом по очереди катаем программы. Для меня это непривычно и не очень просто, потому что на соревнованиях я не всегда справляюсь с моральным давлением. Так что на тренировках не расслабишься, но в этом, мне кажется, их польза: я прокачиваю свои слабые стороны и учусь не нервничать.
Я уже привык к этой системе, наверное, и не трясусь на тренировках. Хотя процесс адаптации еще не завершен. В Италии мои ледовые тренировки длились по 40-50 минут, пусть и три раза в день. В Москве это полтора часа – дважды в день, и оказывается, это совсем другие ощущения и работа мышц. Я привык максимально выкладываться в течение 40 минут, а тут приходится добавлять еще столько же, мне это пока тяжело дается.
Тренировок вне льда, наоборот, меньше. В основном, это танцы.
– То есть ты уже пробовал занятия с Алексеем Железняковым?
– Да, джаз и современный танец. Это немного отличается от того, чем я занимался раньше, и если честно – не совсем мой танцевальный стиль. У всех вокруг все получается, а я пока к таким движениям не привык.
– А в тренажерный зал ходишь? И что с любимой йогой?
– В зале пока работаю очень мало, но планирую это наверстать в конце сезона. С йогой тоже пока не складывается – времени не хватает, я же весь день на катке. С Николеттой мы все время на связи, но как друзья, онлайн заниматься пока не пробовали.
Зато я начал работу с психологом из Италии – как раз по интернету. Не знаю, как бы я без ее помощи справился со всем этим. Мне надо научиться не обращать внимание на то, что обо мне говорят, больше верить в себя и доверять своим решениям. Я хочу быть счастливым вне зависимости от того, что слышу со стороны. Это моя жизнь – и решать мне.
Чемпионат Европы стал самым сложным турниром моей жизни. Когда я ехал в Финляндию, то был слишком зависим от чужого мнения. Перед соревнованиями я зачем-то открыл трансляцию на ютубе и с ужасом прочитал, как мне желают упасть, сорвать прыжки и вообще провалиться.
А потом вернулся в Москву, и со мной поговорила Камила Валиева. Она очень меня поддержала, сказала, что переживает за меня, потому что видела, что мне пишут в интернете. И что я должен научиться абстрагироваться от таких комментариев – уж она точно знает, о чем говорит.
Я очень повзрослел за последние полгода – как фигурист и как человек. Я поумнел и точно стал сильнее. С нетерпением жду следующего сезона – я к нему готов.
«Мне нравятся тренировки на износ и когда тренер выжимает то, что ты раньше сам в себе не видел»
– Ты открыт новому в плане постановок?
– Мы пока это не обсуждали, я еще не разобрался, как тут устроена предсезонная постановка, когда ставят программы и прочее. В голове у меня, как я уже сказал, есть конкретная музыка из одного фильма, но мы все будем обсуждать с тренерами.
– Шить костюмы будешь тоже в Москве?
– Не знаю. Думаю, это решит Этери. Если я правильно понял, обычно этим занимается она.
– Спортсмену легче, когда его окружают такой заботой и помогают принимать решения?
– Да, безусловно. Обо мне и раньше заботились – я вообще безмерно благодарен Лоренцо Магри, без него я бы не попал на Олимпиаду и не стал бы тем, кем сегодня являюсь, он столько в меня вложил. Но Этери берет на себя принятие решений по многим вопросам – она точно знает, что и как должно работать. И спортсмену так работать и правда легче.
– Что скажешь про работу с Даниилом Глейхенгаузом по части хореографии?
– Мы успели изменить дорожку шагов в произвольной программе, мне понравилось с ним работать. Но я пока не знаю, кто будет ставить мне программы на следующий сезон – опять же, предоставлю это решать Этери.
– Шома Уно в свое время пытался тренироваться в «Хрустальном», но довольно быстро уехал. Теперь ты понимаешь почему?
– Да, наверное. Но мне правда нравятся тренировки на износ и когда тренер выжимает из тебя то, что ты раньше сам в себе не видел. А Этери умеет раздвигать границы физических возможностей и доводить спортсменов до максимального результата. Да, все время работать под давлением непросто, но я потихоньку привыкаю к этому.
– Ты говорил, что тебе пока сложнее выступать, если у бортика стоит Тутберидзе. Почему?
– Ну, у нее столько первоклассных фигуристов, что мне очень не хочется ее разочаровать. Еще чувствую ответственность: хоть я и работаю под ее началом всего пару месяцев, все ждут от нас волшебных результатов. Меня снимают камеры, каждый мой шаг на льду рассматривают под лупой – хочется соответствовать этим ожиданиям.
– Ты сказал, что тебе легче тренироваться в высококонкурентной среде. В «Хрустальном» с этим проблем нет.
– О да! Если кто-то прыгает рядом со мной несколько квадов подряд, меня это здорово заводит. Моей мотивации это только на пользу.
Еще вот какой момент: женское катание мне всегда нравилось смотреть больше, чем мужское. Когда я смотрю соревнования мужчин, то дергаюсь: сразу включаюсь в борьбу, даже у экрана. А девушек я смотрю более спокойно. К тому же российские девочки прыгают на абсолютно мужском уровне сложности – и это тоже меня мотивирует. Не зря же я всегда говорил, что мечтаю потренироваться на одном льду с Анной Щербаковой.
– С кем из спортсменов «Хрустального» ты тренируешься вместе?
– Я в одной группе с Соней Акатьевой, Камилой Валиевой, Морисом Квителашвили, Никой Егадзе, Арсением Федотовым и Аделией Петросян. Раздевалка у нас на двоих с Никой, так что я почти освоился.
На тренировках общаемся в основном по-английски, хотя тренеры иногда спрашивают, как то или иное слово будет по-итальянски. А я уже понимаю какие-то из рабочих фраз на русском – например, слово «говно», хаха. Если серьезно, то я же долго тренировался у Ангелины Туренко, поэтому базовые термины я слышал по-русски и раньше.
– Будешь ли ты участвовать в шоу-туре Тутберидзе и ее группы?
– Нет, мы решили, что мне лучше сосредоточиться на тренировках. Сейчас я ненадолго вернусь в Москву, потом заеду в Италию и прилечу обратно в Японию для участия в World Team Trophy (командный чемпионат мира – Sports.ru). А потом на месяц уеду в Америку. В Бостоне я жил в доме у прекрасной семьи и так с ними сдружился, что еду к ним погостить. Так что отпуск проведу там и немного попутешествую, в планах пока Нью-Йорк и Майами.
За этот год я переезжал с места на место больше, чем за всю предыдущую жизнь. Я же никогда не жил отдельно от родителей, и этот сезон стал временем больших перемен. В Америке я был один, в Москве мы живем небольшой компанией, хотя каждый из нас – и я, и Морис, и Ника – занят своими делами и уважает чужие границы. Большую часть времени дома мы проводим по отдельности.
– Морис Квителашвили признавался, что сложнее всего в тренировках за границей привыкнуть к одиночеству. Как ты с этим справляешься?
– Это, безусловно, сложно. По дому очень скучаешь, в Москве мне пока довольно одиноко – близких друзей нет, так что это непросто. Каждый вечер я созваниваюсь с итальянскими друзьями, но этого, конечно, недостаточно. Плюс еще языковой барьер – это тоже не помогает.
«Сегодня в спорте я просто мучаюсь». Крик души Мориса Квителашвили, который поймал выгорание
– Есть в планах как-то подтянуть русский язык?
– Я в процессе! (Говорит по-русски) «Один пакет, пожалуйста», «наличные» – я же почти каждый вечер хожу в супермаркет.
– Появилась любимая русская еда?
– Мне очень нравятся ваши супы – особенно борщ и щи. Обедаю я всегда в столовой на катке, а ужин готовлю дома. Пельмени распробовал, пасту могу приготовить. Но чаще всего покупаю что-то готовое в кулинарии.
– Не готовил пока для Мориса и Ники настоящую итальянскую пасту?
– Нет, к сожалению. А надо бы – есть у меня пара любимых семейных рецептов.
Фото: РИА Новости/Виталий Белоусов; globallookpress.com/Lintao Zhang, Yohei Osada, Claudio Benedetto, Naoki Nishimura; instagram.com/daniel.grassl_official
С другой стороны, то, что они не смогли сохранить школу в Энье, которая воспитала Даниэля - это большой провал.
Желаю, чтобы у Дани всё получилось, несмотря на все обстоятельства. Камиле - отдельный респект за поддержку парня.
Верю, что у Даниеля все будет хорошо в группе у ТШТ)
Надеюсь, как-то будет все экологичнее в фигурнокатательном мире, чтобы спортсмены не впадали в депрессию после прочтения комментариев
Удачи ему, уверенности в себе, новых классных постановок и успешных выступлений!
Правильно понял. И делает все на высоком уровне.
Отличное интервью. Парень оставил приятное впечатление.
Давно болею за Даню, вне зависимости от ТШ. Почему-то сразу зацепил меня своей непосредственностью, позитивностью... даже своей угловатостью в катании ))
Помню, как в 19 г. он, открытый и совсем юный рассказывал о мечтах поработать с ТШТ ))
Приятно, что его поддерживают у нас, хотя многие здесь пытаются набросить, что это фанатики ТШТ. Нет. К Даниэлю в России всегда относились хорошо. Это было заметно по его соцсетям и комментам к постам, где он упоминался. Сейчас просто инфоповодов стало больше в связи с его переходом.
Конечно же, от души желаю, чтобы все сложилось! Ни он первый, ни он последний, у кого происходит дикое выгорание в постолимпийский сезон. Очень надеюсь, что ТШТ раскроет его заново, доведет до ума сильные стороны, поставит выигрышные программы. Хочется, чтобы Даниэль вернул уверенность в своих силах, бесшабашность и задор, с которыми в юности он шел на старшие квады.
Здоровья и мотивации Дане! Пусть следующий сезон будет успешным, и все получается у этого светлого, позитивного и очень милого парня!
Грассль молодец, четко расставил приоритеты - он ищет не простой путь, а вызов и конкуренцию, потому что только так можно развиваться. Здраво оценивает себя, свои ошибки. Респект!
А что касается негативных комментариев. Тут было интервью с Хендрикс, столько местные истерички понаписали. Вот точно такие же, только с другой стороны, писали Грасслю. Может, кто-то себя в зеркале увидит.
Вспомнила себя, когда 10 лет у станка простояла под руководством одного учителя, потом пришла в универ и другая женщина вела и у меня полгода перестройка к ее стилю шла, а это классический танец, где особо без революций в последние годы.
Ну я подметила разницу в менталитетах. Когда у Мориса случился эмоциональный провал он в интервью категорически отвергает идею общения с психологом и есть ощущение, чтоимеено из-за предрассудков "мужик сам все должен разрулить". Даниэль же , напротив, обратился к специалисту и говорит, что ему помогает.