Как умирала любовь

Уровень футболиста и его зарплата – вещи, на первый взгляд, прочно зависящие друг от друга и неразрывные. Но это только на первый взгляд. Часто в различных клубах возникают ситуации, когда мастерство игрока несоразмерно его жалованью. И если в ситуации, когда количество нулей в его контракте слишком мало по сравнению с его реальной пользой, все разрешается сравнительно просто и быстро (игрок либо подписывает более выгодное соглашение с клубом, либо находит новое место работы, где его оценивают выше), то в обратных случаях и работник, и работодатель становятся заложниками друг друга.

Яркий пример - Винченцо Яквинта в Ювентусе. Игрок получал и получает 3 млн. евро в год, что, несомненно, слишком много для столь посредственного игрока. Как итог, калабриец уже почти два года не играет за бьянконери, но отвергает предложения других клубов, поскольку никто другой предложить ему его текущую зарплату не в состоянии.

К сожалению, не минула чаша сия Интер и Снейдера. С 2010 года Уэсли мало-помалу начал сдавать, а многочисленные травмы, бессонные ночи в клубах, удлиненные каникулы и нежелание трудиться на тренировках и на поле постепенно привели руководство Интера к мысли, что свои 6 млн. Снейдер не отрабатывает.

Это подтолкнуло Моратти на опрометчивый, но, в общем-то, оправданный ультиматум: либо голландец подписывает новый контракт со скидкой в 25% процентов, либо за Интер он больше не играет. Контракт был, естественно, отвергнут, а Снейдер - отлучен от игр нерадзурри.

Все это привело к ситуации, подобной той, в которую попал Ювентус с Яквинтой, но с одной оговоркой. Форвард бьянконери, выбирая между деньгами и футболом, отдал явное предпочтение первому, тогда как Снейдер парадоксальным образом захотел сразу и того, и другого, что было просто неосуществимо.

Реалии трансферного рынка таковы, что у "отгоревших" звезд (коей, безусловно, является Снейдер) два пути: либо сытое беззаботное существование в условно-восточном клубе, либо полная вызовов и стрессов игра в сильной команде из сильного чемпионата, но за меньшие деньги.

Судьба, как лучший драматург, предоставила ему выбор между Галатасараем, в котором достаточно будет лишь эксплуатировать свой имидж и былые заслуги, и Ливерпулем, где пришлось бы попотеть, чтобы доказать свою дееспособность и свой истинный класс. Мерсисайдский клуб не сошелся со Снейдером по вопросу заработной платы, а переговоры с Галатасараем превратились в захватывающий детектив, каждый день обрастающий все новыми подробностями.

Договорившись с турецким клубом по зарплате, Снейдер взял несколько дней на раздумья, поскольку ему нужно было принять "решение всей его жизни". За время раздумий он, однако, не сидел сложа руки: предпринимал попытки выудить у руководства Интера миллион-другой евро в качестве вознаграждения за переход в Галатасарай, ждал приезда родителей, вооруженных отеческими и материнскими советами, искрометно шутил с турецкими журналистами. Не отставала от Уэсли и его благоверная, она активно признавалась в любви Стамбулу и Интеру, тут же сетовала в интервью на подковерные игры со стороны руководства нерадзурри и через твиттер вверяла свою судьбу Богу.

На поиски смысла жизни Уэс потратил более недели, и с удовольствием потратил бы еще, если бы его не посетил Моратти собственной персоной. После визита Президента голландец быстро определился со своим будущим, что немудрено: патрон пообещал ему выплатить компенсацию за его переезд под сень Галатской башни (по различным данным, сумма компенсации составила от 500 тыс. до 2 млн. евро). Ходят упорные слухи, что Уэсли хотел обратить все вспять и продолжить играть в Интере на предложенных ему ранее условиях, но в ответ получил лишь сухое «Поздно».

Теперь Снейдер в Галатасарае, и у него есть все: слава, огромная армия поклонников, баснословный контракт, пара чемоданчиков с еврами от доброго Массимо. Но правда ли это то, о чем мечтал Уэсли? На этот вопрос может дать ответ только он сам, а нам лишь остается гадать, что именно толкнуло его на то, чтобы в последний момент все-таки попытаться согласиться на перезаключение контракта с Интером. Может быть, любовь?

P.S. Какой бы неприятной ни была эта история, перипетии ее рано или поздно забудутся, а в памяти останется это: