16 мин.

Вадим Гущин: «Исполнил все свои мечты – что дальше? Идешь и морды бьешь от скуки»

Полку футболистов — нарушителей порядка прибыло. По стопам Кокорина и Мамаева пошел Аяз Гулиев: сломал нос американцу, не уступившему на пешеходной «зебре» дорогу машине полузащитника «Спартака». О ментальных проблемах спортсменов и их причинах мы пообщались с опытным психологом Вадимом Гущиным. Специалист по работе с космическими экипажами, также известный по сотрудничеству с теннисистом Михаилом Южным, указал на главные болевые точки российского спорта.

ДОСЬЕ

Гущин Вадим Игоревич (род. 08.10.1957)

Доктор медицинских наук, заведующий лабораторией Государственного научного центра РФ – Института медико-биологических проблем РАН, профессор кафедры систем жизнеобеспечения МАИ. Окончил 2-й Московский медицинский институт, аспирантуру 3-го Главного управления при Минздраве СССР. Лауреат премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники. Неоднократно награждался руководством сборных команд по теннису, гребле, конькам и другим видам спорта.

О ПЕРСПЕКТИВАХ ПРОФЕССИИ

— Насколько сегодня востребованы психологи в российском спорте?

Есть отдельные отрасли, где тренеры понимают их необходимость. Но в основном потребность возникает не у них, а у родителей юных спортсменов. Тренеры у нас сами себя считают психологами, сколько ни объясняй, что педагог и психолог – разные профессии. Чтобы быть психологом, надо знать основы этой науки. Формально есть такой предмет в физкультурных вузах, но я бы не сказал, что мне во всем нравится то направление, в котором идет обучение.

— Раньше было лучше?

— В советское время спортивная психология была скорее научным, а не прикладным направлением. Практикующих психологов, таких как Леонид Гиссен или Рудольф Загайнов, можно было по пальцам перечесть. В 90-е годы появилась масса литературы, море желающих – это было модно. Потом мода прошла, случился отток. У меня нет излишнего оптимизма в отношении развития профессии в ближайший период. По сравнению с Францией мы сильно отстаем, про США вообще не хочу говорить.

— В чем главное различие?

— Там психолог – это норма, совершенно законная позиция в команде. Есть четкая подготовка, методология, люди работают на вспаханной ниве. А у нас каждый идет своим путем, потому что ни Гиссен, ни Загайнов, ни другие школ не создали. И все это – на фоне нелучшей подготовки заказчиков, тренеров. Исчезла великая тренерская генерация, существовавшая в советское время. Остались единичные столпы типа Евгения Трефилова, Евгения Загорулько, Владимир Янко, но это могикане.

— Что с нашими тренерами не так?

— Многие не уверены в себе, ревнуют спортсменов к психологам. В итоге мало тех, кто отвечает за психологические аспекты построения команды. Обратите внимание, как редко мы побеждаем в командных видах. В том же футболе вышли из группы – какое счастье! Но я абсолютно согласен с Черчесовым, который ответил на поздравления фразой: «А что особенного мы сделали?» Насколько искренне – уже не так важно. Важно то, что это правда, которую никто больше не сказал.

Еще наши тренеры не блестяще умеют выражать свои мысли. Вы послушайте, как они говорят! С их языка порой надо переводить на общечеловеческий. Тот же Янко повторял, что главнейшее свойство наставника – умение ясно и кратко доносить до ученика свои мысли. Очень важно тренеру окружить себя бригадой помощников, теми, кто может взять на себя свой участок работы.

Чемпионат мира по футболу. Тренировка сборной России. Новогорск. 17 июня 2018 г.
Реклама 18+

— «Одна голова хорошо, а две – лучше» – это правило работает всегда?

— Нельзя одним ключом открыть все двери. Когда тренер просто стоит у бровки и орет, игрокам надоедает и они перестают слышать. Если стоит памятником самому себе – тоже плохо: нет эмоциональной отдачи. Великий тренер – это репертуар приемов: надо уметь и гимн спеть, и наорать, и по голове погладить. Профессия движется по пути специализации, и речь не только о физической подготовке, медицине. Сегодня в цене аналитики, специалисты по реабилитации. И психологи.

— Можно ли что-то почерпнуть в плане психологической подготовки у советской школы или нужно ориентироваться на западную систему?

— Должен быть симбиоз. Умению работать в команде стоит поучиться на советском опыте. Там была бригадность, опора на национальную культуру с ее многовековой соборностью. Что касается методологии, то, конечно, надо брать американскую модель. Она формируется на основе установки: обращение к психологу не означает, что ты слабый! Наоборот – достаточно силен, чтобы признать необходимость дальнейшего личностного роста.

— Вы сказали, что в СССР спортивных психологов почти не было, но отметили высокий командный дух. Как удавалось этого достигать, не имея базовых знаний предмета?

— Тогда была такая должность, как начальник команды. Он отвечал в числе прочего и за моральный дух. Да, с идеологическим уклоном, но все равно это был тот, кто отвечал за правильное направление сознания. По сути, Андрей Петрович Старостин в сборной СССР и являлся психологом, который мог зайти в раздевалку и сказать что-то, чего тишайший Гавриил Дмитриевич Качалин сказать не мог.

— Насколько важно для тренера спортивное прошлое?

— Масса великих тренеров не были великими спортсменами. Более того, я считаю, что из великого спортсмена тренер, как правило, не получается. Потому что ему в спорте все легко давалось. Как он может что-то объяснить, если у него в бытность игроком не было причин задуматься, как у него это получалось? Восприятие игрока и тренера кардинально отличаются. Первый не должен задумываться, он должен исполнять – в потоке игры на уровне интуиции быстро принимать решения. А второй, напротив, должен постоянно анализировать.

— С какого возраста спортсмену можно начинать сотрудничать с психологом?

— Лучше где-то с начала полового созревания, с 14-16 лет, когда уже есть некая осмысленность, интеллект, личность. Работа с несформировавшейся личностью – больше для педагогов.

— Сами спортсмены осознают плоды работы психолога?

— Трудно сказать. Если работать по-настоящему хорошо, то часто спортсмен этого не замечает, считая, что это его собственные мысли, намерения и мотивация. При этом все время сомневаешься, а дошел ли твой посыл? Два-три раза за свою жизнь я был счастлив, когда человек говорил: «Да, вы помогли, я ваши слова во время матча повторял». Но это редкие, мимолетные минуты счастья – как любовь. Вообще спортсмены, даже если они обратились ко мне за советом, не хотят этого афишировать. Как я уже сказал, мы пока культурно не созрели к приятию психологической помощи. Нация отучена доверять, у нас обращение к специалисту – это символ душевной слабости. К тому же психолог еще и с психиатром ассоциируется. Поэтому даже к священнику спортсмены обращаются менее конфиденциально.

ОТ КОСМОСА К ТЕННИСУ

— Как вы перешли от работы с космонавтами к спорту?

— В 1994 году проводился наземный космический эксперимент, и к нам приехал молодой немец. Мы с ним стали общаться, и выяснилось, что он сам теннисист, живет у чемпиона России Андрея Меринова. Как-то этот немец спросил: «Ты знаешь, что его тренер тоже ученый, доктор наук, профессор МАИ?» Я заинтересовался, мы встретились – это был Борис Львович Собкин, будущий многолетний наставник Михаила Южного. Благодаря Собкину я и начал работать в теннисе, хотя никогда в жизни не играл.

— Это обстоятельство никого не смутило?

— Борис Львович меня всегда подбадривал, и я решил, что у меня не так плохо получается. С Мишей Южным я познакомился, когда ему было 14, и период нашего сотрудничества считаю весьма плодотворным: он попал в мировую десятку – это очень высокий уровень.

— Теннисом дело не ограничилось?

— Были и конькобежцы, и гребцы, и легкоатлеты, и даже гольфисты. Вы не представляете, какое количество литературы существует именно по психологии гольфа! Гораздо больше, чем в теннисе, не говоря уж о футболе. Там сплошная психология, ведь физические данные в гольфе не так важны.

— Однажды вы сказали, что спортсмены делятся на две категории: одни играют ради процесса, другие – ради результата. Значит ли это, что вторые потенциально добьются большего, чем первые?

— Ничего подобного! Иначе бы бразильцы не выигрывали. Если игрок не артист, то он ремесленник. Звезды всегда исполняют, превосходя ожидания, а не только работают. Причем это необязательно должно быть красиво. Можно быть Гердом Мюллером, который забивал чем и как придется. В этом ведь тоже своя красота есть. Это не значит, что я не уважаю ремесленников, без них не будет основы профессий. Но на самом высоком уровне играют те, у кого есть внутренняя свобода и для кого процесс очень важен.

— Считается, что таким спортсменам не хватает целеустремленности.

— Каждому чего-то не хватает. Да, они ради красоты могут поступить неэффективно и проиграть. Но прагматичные команды тоже не всегда добиваются успеха. Прагматизм предсказуем. Без творчества высшего результата не достичь.

— Помочь игроку-артисту стать более прагматичным и наоборот – работа психолога или тренера?

Реклама 18+

— Перед чемпионатом мира в Германии тренер хозяев Юрген Клинсманн начал именно с психологической подготовки. Он ввел медитацию, хождение по углям, бег по камням и особые реабилитационные упражнения. Игроки посмеивались втихаря, потому что в Германии так не принято – там привыкли пахать. Но он это ввел, и они заиграли. Пускай немцы в итоге не победили, но нация сплотилась вокруг той команды, как никогда прежде.

— Эмоции для спортсмена больше друг или враг?

— Эмоции появляются тогда, когда результат не соответствует ожиданиям. Если ожидания выше результата, то они отрицательные, если ниже – положительные. Они как топливо: без них вы не сможете добавить. С другой стороны, гиперэмоциональный человек истощается и не может показать даже то, что вроде бы обязан, – это называется эмоциональным выгоранием. Есть оптимум возбуждения – состояние, когда уровень задачи вас вдохновляет, но не является недостижимым. Важно уметь выйти на него и продержаться на нем. Когда спортсмен чувствует, что готов полностью выложиться, то он о результате не думает – просто получает удовольствие от того, что делает.

Дзюба

О ПОЛЬЗЕ СУЕВЕРИЙ

— Многие спортсмены очень суеверны. С точки зрения психолога, это хорошо или плохо?

— Хорошо. Суеверия, или ритуалы, позволяют взять вызывающую тревогу неопределенность под контроль. Игрок себя программирует: если я, выходя на поле, перекрещусь, или встану с левой ноги, или надену счастливую майку – то все будет хорошо. Более того, мы специально занимались выработкой ритуалов. Чем лучше они подобраны под конкретную личность, тем лучше работают.

— Общие ритуалы тоже бывают?

— Самый простой: игроки стоят перед матчем, играет гимн – и рука у сердца. Сам по себе этот жест уже настраивает. Если просто стоят и головами крутят – они рассеянны. Эленио Эррера, возглавлявший великий «Интер» 60-х годов, придумал такой ритуал: перед игрой он заходил в раздевалку и сильно швырял мяч в лицо вратарю – тот его ловил и кидал в следующего; так они все перебрасывались мячом, причем нужно было бросать его сильно. Это и есть настройка на игру: они добивались, во-первых, единения, а во-вторых – мобилизации, концентрации. Простейший рецепт: вчера выиграл – сделай сегодня все так же.

Реклама 18+

— Главный приверженец такого принципа – тренер «Челси» Маурицио Сарри. Его за это считают странным.

— На самом деле такие вещи – банальные основы. Просто не все наши тренеры про них знают, кто-то считает, что это пустое, мелочь, отвлекает. А ведь они сами порой больше игроков нуждаются в психологической поддержке. По-хорошему, начинать работу в команде психологу надо с того, чтобы помочь тренеру обрести уверенность. Как Черчесова клевали? Ну, Станислав Саламович специалист опытный, устоял. Отчего сейчас Семака критикуют? Молодой тренер пришел в элитный по нашим меркам клуб. По идее, его должны поддерживать, надеяться вырастить из него специалиста на долгие годы. Мы же вместо этого всем миром ищем ошибки в его работе. Конечно, они есть. Но вы хотите дать ему подняться или побыстрее вызвать очередного итальянца?

— С какими вопросами к вам приходят тренеры?

Бывает, говорят: «Я потерял ощущение значимости своей работы. Зачем я все это делаю? Никто не ценит, не уважает». И ты, вспоминая его жизненный путь, рассказываешь, какую неоценимую роль он имеет для ребят. Другой приходит: «У меня такие-то игроки, я хочу с ними поступить вот так. Что думаете?» А я аргументированно объясняю, почему считаю, что тренер прав, просто другими словами, со стороны. У меня нет задачи доказать, что я умнее тренера. Моя задача – поддержать его, но таким образом, каким он не может поддержать себя сам.

О РАЗНОГЛАСИЯХ ПОЛОВ

— Психолог сборной Швеции Даниэль Эквалль устраивал игрокам групповые занятия, где рассказывал о психологии в современном спорте и «стимулировал процессы, которые сделают их лучше». Считаете ли вы такие занятия полезными?

— Безусловно, хотя его описание больше похоже на лекцию. Под групповыми занятиями в спортивной психологии мы подразумеваем командопостроение. Людей учат взаимодействовать, причем необязательно на спортивной ниве. К примеру, традиция посвящения в команду, где новички должны спеть, сплясать или еще как-то почудить, есть далеко не у всех. А потом оказывается, что у игрока одни интересы, у команды – другие. Потому что ему не создали ситуаций, где можно было почувствовать единение. Тренер вписывает новичка в спортивном плане – а в психологическом плане кто это будет делать?

Реклама 18+

— За психологию сборной Англии на чемпионате мира отвечала женщина – Пиппа Гранж. Имеет ли значение пол психолога?

— Как вы войдете в женскую раздевалку, будучи особью мужского пола и наоборот? Ведь большая часть работы психолога проходит именно там. Хотя я знаю, что в бразильской сборной, когда они стали чемпионами, психологом тоже была женщина. Конечно, на первом плане – профессионализм, а не пол. Но все равно женщине с мужчинами будет сложнее.

— Есть ли обратная сторона? К примеру, когда на тренировке присутствует женщина, мужчины работают усерднее.

— Да, могут быть и плюсы. С женщиной мужчины ведут себя сдержаннее, уважительнее. У нас и на примере космических экипажей такое было, когда мужчины-космонавты, пытаясь показать женщине, что они сильные, вели себя лучше, благороднее, чем без нее. И все же при работе с противоположным полом тебе всегда могут сказать: «Вам меня не понять». Хотя это неправда.

Аяз Гулиев

О СТРОИТЕЛЬСТВЕ КОМАНДЫ

— «Краснодар» и Иван Игнатьев все же помирились, но осадок от истории остался. Что думаете по поводу этого конфликта?

— Бизнесмены считают, что если они заработали много денег, то они могут тренировать биатлонную сборную, писать учебники и так далее. Успешен в накоплении – значит успешен везде. С другой стороны, у нас разрушено чувство клубного патриотизма. Вот и строй его, начав с детей из твоей школы, которой ты так гордишься! На кого пенять, если начал делать это только сейчас, когда игроку 20 лет и уже поздно?

Спорт – увеличительное стекло общества. Вот Дзюба – это же классический герой нашего времени, как и Кокорин с Мамаевым. Скороспелые миллионеры, которые чувствуют, что им нет равных и они все себе могут позволить. Они не понимают, ради чего и кого играют. И вдруг на чемпионате мира Дзюба осознал, что, оказывается, за него люди болеют, страна! И он воспарил – на своем уровне, конечно. Потому что впервые ощутил, что играет не только для себя и не для контракта. Но, простите, он только в 30 лет это понял.

— Может ли быть нормальной ситуация в клубе, где один человек условно получает миллион долларов, другой – миллион рублей?

— Это очень плохо и разлагает коллектив. Другое дело, если речь идет о звездах уровня Пеле и Марадоны, но в их случае всем все понятно. Я помню, как в 90-е годы над Игорем Семшовым – одним из моих любимых футболистов – в сборной смеялись, когда он рассказывал, сколько получает в «Торпедо». Как он должен был себя чувствовать после этого? В конце концов он ушел в «Динамо».

Реклама 18+

— В «Спартаке» в разгаре конфликт капитана и фанатов, теперь добавился скандал с Гулиевым. Что происходит с клубом?

— Все идет от руководителей. Руководство не сможет построить команды, если оно не выстроило структуру управления. Не должно быть так, чтобы все отвечали за трансферы, чтобы процесс подменялся разделом денег и зон влияния. Нужно четко определить приоритеты и временные ориентиры, разграничить роли. Во многом очевидно, что сейчас реальные спортивные цели подменяются преждевременными амбициями, подбор игроков – финансовыми трюками, выстраивание имиджа – дешевым пиаром.

— Чемпионство при таком подходе было случайностью?

— Нет! Был короткий период, когда у них сама собой выстроилась правильная вертикаль. А потом взяли и своими же руками все разрушили. Массимо Каррера – блестящий мотиватор. Как болельщик «Ювентуса» я помню период, когда отстранили Конте и во главе остался Каррера: они ни разу не проиграли. Уже тогда стало понятно, что если нужен будет мотиватор, то он подойдет. Но дальше надо было строить игру, а он этого умения ранее не показывал. Это кто-нибудь учитывал? Нет.

А Маркизио в «Зените»?! Любой «ювентини» скажет, что он не может играть. Его сломали! Можно ведь было последить за итальянским футболом, выяснить, что к чему, – зачем? Почему вы не любите футбол, если вы им управляете? Он для вас что? Игра амбиций, финансовые интересы – понятно, но любовь к футболу где? Надо любить футбол в себе, а не себя в футболе. Любить настолько, чтоб делегировать ответственность специалистам.

— Почему наши управленцы не понимают очевидных вещей?

— Есть опыт ЦСКА. Выстрой так же – и будет порядок, эффективность. Но все хотят самовластья, славы, процветает фаворитизм. Подход бессистемный. Помните, как Александр Бородюк, долго работавший вторым тренером сборной, вдруг пошел в «Торпедо»? Впервые с 70-х годов я увидел, что игроки, забив гол, все бежали обниматься к тренеру. Что в итоге: команда вышла в Премьер-лигу – а Бородюк ушел. Как можно было такое допустить? Значит, никто не анализировал, почему команда добилась успеха. В ней возникло редкое единение тренера и игроков, а они – бабах! – по этому единению, и все.

Кокорин Мамаев
Реклама 18+

О ТЯЖЕЛОЙ СУДЬБЕ СПОРТСМЕНОВ

— Почему спортсмены часто жалуются на депрессии?

— Во-первых, дефицит целей. У наших игроков это особенно просматривается. В Европу они не уезжают, чемпионат мира выиграть не могут. Заработал миллион, пять голов забил – и все. А цели может ставить только человек с широким кругом интересов. Психологи не зря говорят, что цель должна быть длиннее, чем жизнь. Тогда она будет наполнена смыслом. Если ты все свои мечты исполнил, что дальше? Идешь и морды бьешь от скуки.

Либо то самое эмоциональное выгорание. Тем более общество у нас не слишком доброе. Если спортсмен много побеждает, начинают говорить: «Слушай, надоел он! Ушел бы уже, пусть другие выигрывают». Представляете, какой ужас: ты побеждаешь, а тебе говорят, что ты надоел!

— Действительно печально.

—  Обыватель негодует: «Почему спортсмен небезупречен? Испытывает стресс? Он должен быть сильным!» Слушай, а ты сам-то сильный? Тогда почему ты пьешь? Почему ленишься? Почему в выходные отдыхаешь, а они работают? Ты так можешь? Нет. Так почему от них этого требуешь? Многие спортсмены тянут карьеру до последнего, потому что боятся вернуться в обычную жизнь: они же там никем будут. С другой стороны, они хоть немного жили полной жизнью. У 95 процентов людей за окном и такого не было. Я же недаром сказал, что у меня было несколько секунд, когда я был счастлив. Далеко не все могут такое о себе сказать. Так что я своей жизнью в спорте удовлетворен.

Текст: Антон Муша

Фото: личный архив Вадима Гущина, Сергей Дроняев