Зеленое солнце. Как Джеральд Грин стал моим любимым баскетболистом

«Легко придумать зеленое солнце – трудно придумать мир, в котором оно казалось бы реальным» – Джон Рональд Руэл Толкиен.

После интеллигентного и ненасильственного харакири, совершенного Стивом Нэшем, я около двух лет не мог понять, кто же мой любимый игрок в НБА. Процесс выбора был очень тяжелым – на самом деле, это не такое простое занятие, как может показаться на первый взгляд. Вы поймете это (хотя, наверное, этот этап уже многими пройден), когда ваш нынешний кумир будет получать травму, вставая с кровати.

Кевин Дюрэнт вроде всем хорош, но это не любовь, а скорее преклонение перед неограниченными возможностями человеческого организма. «Кто тебе нравится из знаменитостей? Ну, вот вроде Венера Милосская ничего себе так была». Несерьезно всерьез любить богов, полубогов и вежливых киборгов. Стеф Карри? А что, разве он может кому-то не нравиться (и это как раз причина слабости его кандидатуры)? Первое правило современного мира гласит о том, что не стоит иметь дела с людьми, которые не любят «Звездные войны», британских котиков и Стефа Карри. Они либо больны, либо втайне ненавидят окружающих.

Я уже давно вынашивал в себе это чувство, и сначала оно напоминало мне крик отчания, но вот сегодня окончательно признался в его наличии самому себе. Джеральд Грин, вот кто стал моим новым любимым баскетболистом. Он всегда был особенным игроком, объектом, недоступным для понимания, во всяком случае, моего. Судите сами:

• последний игрок, ушедший в НБА прямо из школы;
• лишился пальца на правой руке из-за нелепой случайности (по этому поводу вчера им была сказана лучшая фраза года «У меня на правой руке четыре пальца – какого черта мне беспокоиться по поводу больного голеностопа?»;
• ленился тренироваться, хотя всю жизнь мечтал играть в НБА;
• играл в России за «Локомотив-Кубань» и «Красные Крылья», потом уехал в Китай, и все это в том возрасте, который принято считать расцветом;
•  получал чайник за победу на конкурсе по броскам сверху;
•  несколько раз начинал браться за ум, а потом снова бросал.

Одним словом, сложный персонаж. Вы наверняка понимаете, что цитата, открывающая эту запись, приведена не просто так. Благословенный Джефф Хорнасек действительно заполучил зеленое солнце, но он стал первым, кто смог создать систему, в которой оно кажется правдоподобным. Джеральд Грин – это неограненное чудо природы (максимум инстинктов, минимум разума), которое не могло на постоянной основе смотреться естественно в любой другой команде, кроме этого «Финикса». Иногда у меня создается впечатление, что Хорнасек, будучи вынужденным действовать в рамках реальности, создает внутри нее свою отдельную шкалу ценностей, целый баскетбольный фэнтэзи-мир, попав в который, ты уже никогда не станешь прежним. Ну, если только вы не Леандро Барбоса (в хорошем смысле) и Слава Кравцов (в смысле чуть похуже). Не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут, но общепринятые скучные правила вроде непересекающихся параллельных прямых и невозможности достижения хорошего результата с составом, заточенным под планомерный слив сезона, здесь  не действуют. «Секрет наших побед? Я просто говорю ребятам, чтобы они каждый матч проводили на пределе своих возможностей (диктофон выключается). А еще у меня есть волшебный посох и взгляд, способный исцелять больных и оживлять погибших».

Впрочем, вернемся к Грину. Третья четверть матча с «Оклахомой» в его исполнении – это сороковая симфония Моцарта, выполненная в хип-хоповской обработке под стук баскетбольного мяча. Все уже знают, что набранное 41 очко – это его личный рекорд, но более примечательным мне кажется тот факт, что это наивысшее достижение для всех игроков, когда-либо выступавших в D-Лиге. Он стал лучшим среди тех, кто успел побывать в небытии (прости, Дэвид Стерн, но эта твоя затея совсем провалилась) и вернуться назад – это уже действительно очень серьезно. Наверное, ему необходимо было выпасть из НБА на какое-то время, чтобы потом сильнее желать всем доказать, насколько же хорош он может быть на самом деле. Мотивация – тонкая материя, которая не может быть правильной или неправильной, она может либо работать, либо нет. Джеральд Грин нашел то чувство, которое будет именно ему помогать двигаться вперед.

Прелесть и беда Джеральда Грина заключается в том, что, несмотря на всю мощную мотивацию он абсолютно нелогичен, непредсказуем и совершенно незнаком со своим потенциалом. Раньше они не встречались, как те самые параллельные прямые. Им бы поговорить как-нибудь вечером за чашкой чая, и тогда многое могло бы измениться, да все как-то недосуг. Хорнасек дал Грину хотя бы номер телефона, по которому нужно звонить – представьте себе, что произойдет, когда он это действительно сделает! Пока же, несмотря на целую россыпь великолепных матчей в этом сезоне, Джеральд Грин напоминает парня, для которого каждый раз как будто в новинку все, что происходит вокруг. Создается впечатление, что он по ошибке сел в командный автобус, его случайно выпустили на площадку, причем он думает, что все еще находится в наушниках с включенным плеером. Он постоянно просит мяч, выбирает вроде бы далеко не самые удачные моменты для бросков, неумело играет спиной к кольцу и редко отдает передачи. Но при всем при этом Джеральд Грин самый зрелищный игрок самой зрелищной команды лиги, хотя до начала сезона ни в первое, ни во второе невозможно было поверить. Сейчас же это реальность, созданная магом Хорнасеком, и я понимаю людей, которым проще поверить в то, что все мы находимся в матрице, чем в то, что все этот «Финикс» на самом деле существует.

Конечно, явный лидер этой команды – Горан Драгич, и трижды глуп (таким недавно был и я) будет тот человек, который в этом усомнится. Конечно, Джеральд Грин уже никогда не сможет полностью реализовать данные ему свыше сверхъестественные способности и не станет тем, кем мог стать. Ведь вы же наверняка помните, что когда он выходил на драфт, то его сравнивали с Макгрейди и Брайантом, а сам Кобе говорил, что у этого парня определенно есть искра и шанс на светлое будущее. Но искры мало – нужно, чтобы она обо что-то зажглась. Сейчас она попала на солнце, и солнце стало светить еще ярче. Глядишь, скоро совсем позеленеет.