15 мин.

«Иногда кажется, что над кортом повисла большая грозовая туча, которая вот-вот разразится на всех чем-то страшным» (ч.3)

3
Дарья Касаткина

В третьей, заключительной части своего интервью, теннисный тренер из Тольятти Дамир Нургалеев рассказывает о том, как уберечь ребенка-спортсмена от физических и психологических травм, нужна ли фармакология в детском теннисе и что изменилось в его жизни, после того как его воспитанница Дарья Касаткина вошла в первую сотню мирового рейтинга

Начало интервью Дамира Нургалеева читайте здесь:

Часть 1. "Не все из подававших надежды заиграли на том уровне, который им предрекали"

Часть 2. "В погоне за результатом здоровью ребенка может быть нанесен непоправимый ущерб"

  

Плата за результат

- Форсированная подготовка юных теннисистов к профессиональному спорту, когда 15-летние юниоры начинают играть взрослые турниры, приводит к большому количеству травм. Говорят, что встретить здорового теннисиста сегодня практически невозможно.  Это действительно так?

- Без сомнения. Любой современный вид спорта травмоопасен, теннис не исключение. Родителям обязательно нужно понимать все риски, прежде чем ставить перед своим ребенком высокие спортивные задачи.

- То есть, травмы в спорте – это своеобразная плата за результат?

- В принципе, да. Помимо того, что у человека должны быть данные, но еще требуется очень и очень много работы, времени, средств, эмоций для того, чтобы раскрыть грани своего таланта. Успех в теннисе, так или иначе, крутится вокруг денежных вливаний и вливаний немалых. Фактор денег, помимо своей положительной роли, несет и немалую опасность. Нередко складывается ситуация, когда родители хотят получить результат быстрее. Им кажется, что профессиональный спорт - это сразу возможность зарабатывать, «отбить» вложения. И если тренеру не хватает характера противостоять этому давлению, то случаются разного рода перегибы,  результат которых, как правило, плачевный.

Ребенка, который еще растет, бросают в горнило взрослых турниров, и это неизбежно накладывает на него и психологический отпечаток, и физический тоже. Взрослые турниры очень сильно отличаются от юниорских. Особенно турниры начальной стадии – «фьючерсы», «десятитысячники». Один мой воспитанник, очень перспективный парень, в свое время уехал в Хорватию, там тренировался, участвовал в этих турнирах. В Европе все рядом, они на машине путешествовали, играли по три-четыре турнира подряд. Рейтинговых очков АТР у него не было и, чтобы попасть в основную сетку, ему приходилось играть отборочный турнир, так называемый «квал», а зачастую и «предквал» - это две-три игры, чтобы попасть в квалификацию. А «квалы» тоже немаленькие – сетка на 64, 96 или 128 человек. Это еще три-четыре матча. Каждый матч минимум два часа на грунте, на жаре. И против 16-17 летних там выходят мужики по 25-30 лет, которые и бегают лучше, и физически крепче, и корты медленные, мяч там надо разыгрывать. Он рассказывает, было раза три-четыре, играешь финал квалификации, или первый круг основы, а уже еле передвигаешься по корту - турнир еще не начался, а ты уже сыграл 6 матчей. Хотя в принципе физически он был готов хорошо. А рейтинговые очки дают, только если пройдешь круг в основном турнире. Очень, говорит, сложно, много энергии и сил на это тратишь.

- Так, где же все-таки подрывается здоровье – на гиперинтенсивных тренировках, для того чтобы быстро повзрослеть и играть на профессиональном уровне, или в процессе вот этой нечеловеческой конкуренции за право попасть в элиту?

- Начинается, наверное, на тренировках. С самого раннего возраста, когда у детей 7-8 лет две тренировки в день, плюс еще физподготовка. Объем этой работы – для взрослого игрока. Иногда складывается впечатление, что дети живут на корте.

- Вы же как раз специализируетесь на доводке самых перспективных детей до профессионального уровня. Как вы решаете для себя эту дилемму?

- Самый главный принцип, которого, по крайней мере, придерживаюсь я – не навреди. На ребенка в этом возрасте даже давить нельзя, потому что у него помимо здоровья, еще характер формируется. Поэтому надо быть очень аккуратным. Иногда приходится даже останавливать родителей, объяснять, что нет смысла давать столько, давайте поменьше, это сейчас не принесет пользы.

- Иногда, или почти всегда?

- Родители бывают разные. Дети тоже. Если вернуться к Даше, у нас на протяжении всех этих лет была одна тренировка в день. Ее время варьировалось – двухчасовая или два с половиной часа. Но мы занимались теннисом один раз в день. Плюс физподготовка была через день. Двухразовые тренировки на том этапе - до 16-17 лет - ей были абсолютно не нужны. А некоторые у нас стараются сделать два теннисных занятия в день и еще плюс физподготовку. Мы успевали все сделать за одно занятие. Был период, когда она приходила на группу заниматься – он был не очень длительным – мы занимались утром полтора часа индивидуально, а после обеда у меня была группа хорошая, там мальчики были, и мы там играли пары, изучали парные комбинации. Потом стали просто приглашать ребят на спарринги и группа сама собой отпала.

- Травмы это прямое следствие неправильных физических нагрузок?

- Не всегда. Травмы могут быть и на ровном месте. В возрасте 13 лет Даша бегала тут с мальчишками, играла в футбол, просто баловалась, упала на левую кисть и две недели ходила в фиксирующей повязке, не могла играть двумя руками, не могла подавать. Все это время мы играли слева только резаным ударом. В принципе это был достаточно полезный опыт (смеется).

- Как избежать травм?

- Нагрузка должна чередоваться с отдыхом, с восстановительными мероприятиями, как минимум это и массаж, изначально раз в полгода, потом по мере надобности частота может увеличиваться. Баня очень хорошо снимает напряжение мышц, успокаивает тонус, приводит в норму. Необходимо постоянно мониторить уровень здоровья. У профессиональных теннисистов есть свои команды,  в которых есть такие специалисты, правда, все это стоит баснословных денег.

- Считается, что современный спорт невозможно представить без фармакологии. Это так? С какого возраста начинают применяться препараты для поддержания организма спортсмена?

- Здесь я однозначного ответа дать не могу. Потому что все это действительно существует, есть определенного рода добавки, официально разрешенные, например аминокислоты для восстановления сил, их принимают во время тренировки. Они разрешены, их можно свободно купить. Вопрос, когда их принимать, напрямую связан с теми нагрузками, которые ребенок получает. Поначалу организм может самостоятельно справиться с ними, самостоятельно их переварить, но потом усталость появляется у всех, кто занимается спортом.

- Вы контролируете этот вопрос по своим ученикам?

- Вообще никогда не призывал и не заставлял никого и ничего употреблять. Регулярно веду беседы и профилактическую работу с родителями, объясняю, что это их дети, и им жить дальше.

- Поэтому решение – пить или не пить - принимают родители?

- Они могут его принять. В любом случае, буду я против или нет. Правильным будет это решение или нет – покажет время. Но со своей стороны, повторюсь, беседы я проводил и провожу, сейчас этот вопрос даже не поднимается, потому что дети, с которыми я работаю как минимум два года, и их родители, уже знают мои принципы и требования.

- Тем более и мельдоний запретили…

- Ну, честно говоря, я и не слышал про него, пока не поднялась вся эта шумиха (смеется). Для нас главное, чтобы человек вырос нормальным здоровым членом общества. Это как минимум. Если будет физически развитым – замечательно. Если сможет жить за счет этого, зарабатывать деньги и содержать семью, вообще большой плюс.

 

Чувствовать себя комфортно

- Когда вы говорите о психологических травмах, что вы имеете в виду - несоответствие ожиданий и результатов?

- И это тоже. Очень часто бывает, что, когда идет большая форсированная подготовка, то в очень раннем возрасте ребенок показывает изумительные результаты, обыгрывает всех сверстников и даже детей более старшего возраста. Все это достигается за счет больших объемов индивидуальной работы, он просто «набит», но постепенно, когда сверстники растут, становятся крепче, сильнее, в один прекрасный момент ребенок начинает проигрывать тем детям, которых обыгрывал за полгода до этого с легким счетом. Вот этот момент очень сложно пережить. Если посмотреть статистику, то в четырнадцать лет происходит достаточно большой отсев детей - процентов 25-30 уходят, тех которые играли, занимали высокие позиции в рейтинге. Они просто не выдерживают. До 18-лет доходят буквально единицы. Это естественный процесс, но для нашей страны он, почему то очень характерен. За границей наоборот большое количество игроков появляется после восемнадцати, тогда, как наших остается крайне мало. Зато по юниорам, особенно в возрастных категориях 12-14 лет, даже мальчики, занимают призовые места в первенстве Европы и даже выигрывают. Девочки, понятно, всегда были на ведущих ролях. Но вот в 16-18 лет у наших юношей уже результат немного другой – редкое попадание в полуфинал, не говоря уже про финал, или победу. А заграницей они наоборот начинают играть к 18-ти годам, когда у наших идет затухание. Зато у нас большое количество маленьких игроков, для которых это спорт, а они  учат в этом возрасте получать удовольствие от игры.

Очень характерный случай на эту тему. В 2008 мой воспитанник попал на первенство Европы, которое проходило в Москве. Первый круг наша пара играла против австрийцев. Я спрашиваю его: «Ты их знаешь?» Он говорит, да, с одним мальчиком мы играли в финале  ITF, он очень хороший, у него хорошее вращение, подача неплохая, хорошо играет с лета. А второго не знаю. Ну, говорю, хорошо, готовьтесь. Размялись, выходят на матч, сразу вижу того мальчика, которого мне описали, сразу понимаю, что это он: отлично играет, видно хороший уровень, работа, объемы, классный удар. И рядом его партнер – у мальчика очки, в них стекла в палец толщиной, и технически он играет как-то так… в общем, как-то играет, если попал в национальную команду, значит, что-то выиграл. Но вышел, улыбается, приветливый. Начали играть, наши выносят их в первом сете 6:1. Наши делают все, что хотят - и справа, и слева, и с лета, прекрасно подают, все классно, 6:1 минут, наверное, за 20. В начале второго сета, понятно, немножко расслабились, все идет хорошо, плюс подсели мячи, подача уже не так эффективна. 1:0, 1:1, 2:1, 2:2, … в итоге проигрывают сет 7:6. Супертайбрейк тоже проигрывают 10:7. После матча выходят с такими глазами, не могут понять, что случилось. А я смотрю на этого парня, который второй. Он светится от счастья, он просто счастлив, что попал на этот турнир, что просто вышел играть, и он играет, как умеет. Он абсолютно не парится, что у него удар слева какой-то не такой. Я вижу, что он не такой в техническом исполнении, а он об этом может даже и не подозревает, он просто им играет. Играет тем, что есть и счастлив при этом. Наши там завелись в концовке второго сета, какие-то эмоции, кто-то ракетку кинул, а он играет. Эти австрийцы дошли до полуфинала в паре, заняли четвертое место. Этот парень, конечно, меня удивил. У нас такого вот честно сказать я не видел ни разу. Чтобы на таком крупном турнире вот такой игрок. Он просто играл, как умел, не особо переживая о том, что у него что-то получается, а что-то нет. Он просто играл и чувствовал себя комфортно.

- Это как раз и есть частный случай проявления самого важного теннисного таланта?

- Это, наверное, и частный случай нашей ментальной разницы. Взять любой зарубежный турнир, там атмосфера свободная, там очень, не то чтобы легко дышать, там просто очень хорошо. Я сам еще, когда играл – мы ездили, конечно, мало, но пару раз удалось съездить на турнир заграницу – по ощущениям, когда играешь сам, не хочется даже с корта уходить. Ты выходишь, и ты играешь классно, потому что тебе комфортно. У нас в России эта погоня за результатом, давай-давай, все должны, все обязаны, должен играть хорошо, ты обязан обыграть этого мальчика, девочку.

Должен. Обязан. Необходимо. Причем это волей-неволей охватывает всех. Заходишь на корт и ощущение, что большая туча грозовая висит очень низко и она давит, атмосфера тяжелая, постоянно кто-то чем-то не доволен, или родители бедные, или дети, или тренер, кто-то с кем-то спорит, куда-то бежит, что-то выясняет. Ощущение разницы кардинальное. Мне иногда даже голову хочется пригнуть, потому что ощущение, что вот эта туча она сейчас на всех нас чем-то разразится...

Там хочется играть. У нас хочется быстрее закончить этот матч и уйти.

 

Не работа, а зарабатывание

- В чем мотивация для тренера растить спортсмена-профессионала? Что получает тренер, кроме морального удовлетворения, какие-то рейтинговые очки, бонусы, премиальные? Как работает эта система?

- Честно говоря, я так до конца и не разобрался, как работает эта система. Лично мне интересен сам процесс, хочется достичь высоких результатов. Чтобы дети, которых я тренирую, выиграли международный турнир, первенство страны.

- Ну, то есть главный двигатель тренера - личные амбиции и педагогический долг?

- Не то, чтобы долг… Наверное, у всех по разному. Мне вот интересно. Ощущения, когда выигрываешь хороший турнир, остаются надолго. Победы учеников для меня значат многое. Это значит, что те знания, те умения, которые вложили в меня родители и учителя, они оправданы,  значит, я смог что-то вернуть.

- Что изменилось в вашей жизни после того как ваша воспитанница вошла в сотню WTA? Вы стали более популярны, востребованы, к вам выстроилась очередь самых талантливых учеников со всей России? Вы подняли гонорары в три раза?

- (Смеется) Я почувствовал себя уверенней. Особого ажиотажа, слава Богу, нет. Но уверенней я стал, это точно. У меня дома лежат три общие тетрадки, там за четыре года каждое занятие расписано. Я не любитель вести дневников, никогда этим не занимался, но когда начал работать с Дашей что-то меня сподвигло. Что делали, в какой промежуток времени, как делали. Это был единственный раз, когда я что-то писал. Я обычно все стараюсь держать в голове. Может быть, когда-нибудь подготовлю по ним методические рекомендации, как растить чемпионов (смеется).

- Почему вы говорите «слава Богу не было ажиотажа»? Ведь ажиотаж вокруг имени тренера это дополнительные доходы?

- Доходы это, конечно, хорошо. Никто не спорит. Но я, наверное, такой человек, мне нравится более спокойная обстановка. Все-таки объять необъятное невозможно. Есть определенное количество детей в группе с кем можно заниматься, двое это оптимум, трое максимум. Если будет больше, то это уже не работа, а зарабатывание.

 

Воспитать мужчину

- Возвращаясь к теме зарубежных теннисных академий: а стоит ли овчинка выделки? Когда вы работали с Касаткиной, не стоял ли вопрос о том, чтобы отправить ее готовится заграницу?

- Как таковой этот вопрос не стоял. Он встал, когда был нужен новый качественный прирост. А за счет чего его получить? Пока мы играли на юниорском уровне, могли совершенно спокойно готовиться в Тольятти. Когда перешли в профессиональный теннис, понадобилось несколько иное – другие объемы, нагрузки.

В академиях есть свои плюсы и минусы. Был период, когда очень много детей и взрослых спортсменов уезжало в различные академии. У нас очень популярно направление – Испания, еще по примеру Сафина, Кузнецовой. Сафин в 14 лет туда уехал, Кузнецова, кажется, в 15. На волне их успеха туда потянулись другие дети и родители. Но как выяснилось, не всем это подходит. Дело даже не в дороговизне обучения. Иногда они начинают кардинальным образом менять голову игрока. Испанский стиль тенниса своеобразен, ну, и переучивание 14-15 летнего парня на то, что ему несвойственно и он никогда не делал, это достаточно частое явление. Как правило, такие эксперименты хорошим не заканчиваются. Человек и старое забыл и новое не освоил. И играть он уже не будет. Поэтому с академиями тоже надо аккуратно. Прежде всего, понять, что за академия, кто там работает, что за специалисты, кто там занимается, кто занимался. Собирать информацию, а не просто везти деньги.

- Никто из ваших воспитанников не уезжал?

- Уезжали. Два мальчика уехали в Испанию, под Валенсию. Давид Феррер, Игорь Андреев там учились, Теймураз Габашвили, Марат Сафин. Они ездили сессионно, уезжали примерно на три месяца, потом возвращались, решали вопрос со школой, и уезжали снова. Одному это пошло на пользу, он очень прибавил в физике там, а вот второго мальчика стали переучивать – учить разыгрывать мяч, хотя он играл в остроатакующий теннис с самого детства. На пользу ему это не пошло.

- Для тренера это болезненный процесс, когда ученик собирается сменить тренера или поехать учиться в академию?

- Это жизнь. Лишь бы шло на пользу и был какой-то результат. Люди вправе делать выбор.

- Сколько в России сильных теннисных школ?

- Как правило, это не школы, а регионы. В первую очередь, это Москва, Санкт-Петербург, Московская область. Там традиции, тренерские кадры очень высокого уровня, много детей, потому что туда стараются приехать готовиться. А так же те школы, где есть традиции, преемственность – т.н. старые школы. В Краснодарском крае хорошие школы - в Адлере, в Сочи, в самом Краснодаре. В  Уфе. Самарская область – слава Богу, мы сейчас на хорошем счету. Наверное, 6-7 регионов от силы. Кто-то сейчас приглашает детей, создают условия, Татарстан, например, у них большой бюджет безумно.

- После 90-х, когда теннис на десять лет стал спортом номер один в стране, и мы получили целую плеяду сильных спортсменов, сейчас, кажется, развитие пошло на спад, новых имен практически нет. Это можно назвать кризисом?

- Я думаю, не стоит это называть кризисом. Как любое явление, теннис развивается волнообразно - за взлетом следует небольшой спад. Законы природы не изменить. Наверное, тот багаж, который достался от СССР, те кадры и те методики, они сейчас немного переформатируются, чтобы идти в ногу со временем, учитываются новые веяния, как наши, так и иностранные. Есть множество идей очень интересных. Я не думаю, что это кризис. У нас много детей талантливых - и мальчиков и девочек. Больше девочек, но это объективно. Мальчика воспитать гораздо сложнее. Нужно больше вложить. И финансов, и труда.

- Почему?

- Мужской теннис очень сложный. Если обратили внимание, у нас девушки, женщины постоянно на первых ролях, а мужчин очень мало. Сама специфика подготовки мальчика, мужчины, она отличается, ему нужны и большие объемы, и нужно больше сыграть.

 Критерии оценки работы любой школы – это юноши, мужчины. Девушки – прекрасно, когда они есть. Количество играющих и показывающих результаты мальчиков – это критерий, который официально конечно нигде не учитывается, но в кулуарах он очень весом.

- Какие цели вы ставите перед собой, как тренер?

- Самая главная цель – не останавливаться на достигнутом. Сейчас есть ребята с кем я работаю, это новый вызов, новый интерес, сейчас все мое внимание сконцентрировано на их подготовке, чтобы постараться достичь максимального результата в самой игре, в содержании. Если будет игра, будет и результат. Процесс этот не быстрый.

- Тольяттинская школа это конечная остановка в вашей карьере или чего-то еще хочется попробовать?

- Я пока еще не задумывался на эту тему. Работаю здесь. Пока так.

 

 

Биографическая справка

 

Нургалеев Дамир Ринатович

Тренер МБУДО СДЮСШОР №6 «Теннис» (г. Тольятти) с 01.07.2004 г.

Образование: высшее, Уфимский юридический институт МВД РФ, 2000 г., Тольяттинский государственный университет, 2016 г.

Высшая квалификационная категория

Лучшая воспитанница - Дарья Касаткина, мастер спорта России международного класса по теннису, член сборной команды РФ. Победительница первенства Европы среди девушек 14 лет и моложе (2011), 16 лет и моложе (2012) в составе сборной команды РФ, серебряный призер первенства мира среди девушек 16 лет и моложе (2012). Победитель личного первенства Европы среди девушек 16 лет и моложе (2013), победитель первенства мира и Европы среди девушек 16 лет и моложе в составе сборной команды РФ (2013), серебряный призер II летних юношеских Олимпийских игр среди юниорок 18 лет и моложе (2014), победитель турнира Большого шлема  "Ролан Гаррос" среди юниоров 18 лет и моложе (2014). Обладатель титула турнира WTA "Кубок Кремля" (Россия, Москва, 2015) в парном разряде.

Звание: Мастер спорта России по теннису

 

logoДарья Касаткина