14 мин.

Улыбка Лендла

169

Из всех западных журналистов, пишущих о теннисе, наибольшее уважение у меня вызывают два человека: Рэй Боуэрс (tennisserver.com) и Марк Ходжкинсон (www.thetennisspace.com). Оба чрезвычайно эрудированы и избегают непроверенной и скандальной информации. Но если первый слегка суховат, то второй прекрасно владеет словом. Поэтому, представьте мою радость, когда я узнал, что Марк написал новую книгу! Её начало я перевёл и предлагаю ниже вашему вниманию.

Итак, знакомьтесь: Марк Ходжкинсон!

------------------- 

Кто-то придумал тай-брейк, титановую ракетку и Хок-Ай. Иван Лендл изобрёл «Огреби!»-форхенд. Он мог спокойно засадить теннисный мячик прямо вам в лицо. Этот удар, будучи на грани тенниса и психологического насилия, стоит особняком во вкладе Лендла в развитие игры. Он оставлял шрамы на психике наряду с багрово-красными отметинами на теле. Джимми Коннорс показывал средний палец, Джон Макинрой заходился в приступах ярости, Лендл же выстреливал мячом прямо вам в голову. И тем самым произвёл революцию.

«В современном теннисе это делают все, но Иван был первым», - сказал мне Матс Виландер, противостоявший Лендлу в финалах Большого Шлема. «Иван выходил на вас и бил по мячу с такой силой, что нельзя было уклониться, и в те времена, когда он стал первым использовать такую тактику, это считалось не совсем спортивным. Все мы тогда думали: «Иван, это слегка странно». Иван был первопроходцем и в другом, например, как он тренировался и готовился к матчам, но он был первопроходцем и в том, как он бил в людей». Спустя несколько теннисных поколений, накануне Уимблдона 2013 года, во время благотворительного парного матча против Энди Маррея в лондонском Квинс Клаб, изобретение Лендла было применено против него самого. Это был самый жестокий из воскресных полдней в Западном Кенсингтоне: после многих лет выстреливания форхендами в других, Лендл ощутил жгучесть теннисного мяча на собственной коже. И удар нанёс именно Маррей.

В эпоху холодной войны в теннисном туре не было ни конференций по разоружению, ни маршей протеста. Ничего что могли бы использовать соперники Лендла, чтобы обезвредить разрушительную, сродни атомной бомбе, силу его форхенда. Это был первый великий форхенд в теннисе, удар, нанесённый с такой силой, что наблюдавший за этим Артур Эш всерьёз полагал, что Лендл деформирует теннисные мячи, а покойный американский писатель, Дэвид Фостер Уоллес, полагал, что человек с Востока вершит какое-то жестокое таинство. Сам же Лендл издавал учебники с заголовками типа «Как играть в горячий и мощный теннис». Такие книжки не покупали, чтобы добавить утончённости в игре. Форхенд Лендла, когда он разрывал корт пушистыми победными снарядами, отскакивающими и грохотавшими об заграждения корта, был устрашающим. В том, как Лендл целился этими адскими форхендами в соперника, был принципиально новый уровень жестокости и ужаса. Это был удар, созданный для того, чтобы причинить максимальный ущерб психике соперника. Оглушая противника подобным форхендом, вы давали понять ему и всем зрителям, кто здесь альфа, а кто бета.

Вы только представьте себе, чему положил начало Лендл! До него теннис не был контактным спортом; его этика всё ещё была такая же, как у загородного клуба. В сегодняшнем теннисном жаргоне, или «языке раздевалки», эти умышленные и провокационные действия называются «tagging», «tubing» или «drilling» - вы со всей силы бьёте по мячу ракеткой, надеясь, если получится, снести сопернику голову. И вы не выразите сожаления. И уж точно никогда не прошепчете извинение и никогда не поднимите руку в молчаливом признании своей неправоты, после того как попадёте в соперника – вы можете, как когда-то сделал Лендл, сбив с ног Макинроя, крутануться вокруг своей оси и приготовиться к розыгрышу следующего очка, даже не взглянув на своего повергнутого, лежачего соперника. Раскаяние – оно для нытиков. Извиниться – значит утратить большую часть эффекта атаки на соперника.

У этого анализа, у идеи того, что Лендл стремился использовать прямое попадание для получения психологического превосходства над соперником, есть только один изъян: он далёк от действительности. Как нам предстоит узнать, в течение многих лет вокруг многих аспектов теннисной жизни Лендла сложилась целая мифология. И одним из подобных многочисленных мифов были смачные форхенды. А Лендл не особенно и стремился опровергнуть помогавшие ему мифы. Если все считали, что Лендл использует ракетку, чтобы наделать дыр в психике своего соперника, если думали, что он настолько полон решимости выигрывать теннисные матчи, что пользуется такими приёмами, - что ж, он не будет пытаться спорить. Как сказал мне один бывший игрок, выступавший в туре в то же время, что и чех, последний не возражал против репутации «психологического насильника», помогавшей ему «укрепить свою ауру в раздевалке». Если дело обстоит так, то зачем стараться опровергнуть неправду о себе? И тридцать лет спустя после первой победы Лендла на турнире Большого Шлема – весной 1984 года на РГ – это остаётся той чертой характера, о которой говорят и которую восхваляют люди, так же как и знаменитую неспособность улыбаться – другую популярную легенду о Лендле.

Спору нет, Лендл был первым, кто начал на постоянной основе умышленно целиться в своих несчастных противников. Причём не только в игре, но и на тренировке. Практически каждый из поколения игроков 80-х годов, с кем разговаривал Маррей о своём тренере, мог рассказать историю о том как его ужалил убийственный форхенд Лендла. Чех был этим знаменит. Сыграв против него жиденький удар и затем, стоя у сетки, ожидать, что он не будет атаковать ваш форхенд было верхом идиотизма: вы гарантированно превращали себя в мишень в теннисной форме на убойной дистанции.  Вам надо было хорошенько подумать, прежде чем идти на такой шаг: по всей вероятности дело кончалось отпечатком логотипа производителя мячей на вашей коже.

Короче, Лендл не старался опровергнуть этот миф.  Но создаётся впечатление, что он считал, что другие, и особенно пустоголовые газетчики, порой чрезмерно раздувают истории о том, что его форхенд летит в лицо либо корпус противника. Однако, по его мнению, это был не первый и не последний раз, когда комментаторы чрезмерно увлекались психоанализом. Истина же, по-видимому, заключалась в том, что Лендл использовал этот удар не из психологических, а из практических соображений.  И эта точка зрения подтверждалась в комментариях, которые он сделал в своей книге «Мощный Теннис», опубликованной в 80-х годах: если противник находился у сетки, то, зачастую, так играть представлялось разумным. В начале своей карьеры Лендл проигрывал слишком много очков с близкого расстояния. Розыгрыши этих очков для соперника по сути сводились к попытке угадать, обведет ли Лендл по линии или кроссом. Если соперник угадывал, то Лендл практически наверняка терял очко. Ладно, можно кинуть свечу, но что если противник и с ними хорошо справляется? Практическим решением, которое он нашёл случайно, сорвав форхенд, который полетел в середину корта, стало лупить со всей мочи прямиком в соперника: если он мог вложить достаточно мощи в этот удар, то обычно выходил победителем. И важно было именно выиграть очко. Впечатывание Макинроя в корт либо снаряд, запущенный в лоб Витасу Герулайтису (два самых знаменитых случая, когда он бил в соперника), не имели бы смысла, если бы он не выиграл розыгрыш.

Всего лишь один удачный удар мог облегчить жизнь на весь оставшийся матч: Лендл осознал, что соперники предпочитали отступать на шаг или на два подальше от сетки, что давало ему возможность использовать более широкий угол для обводящих ударов. Вне всякого сомнения, воинственная натура Лендла приносила ему каждую неделю несколько лёгких очков. Но неверно было бы считать, как заметил Лендл, что он брал на мушку голову соперника. Целью, как он заметил в своём учебном пособии «Мощный Теннис», была правая часть живота, потому что мяч, пущенный в эту часть тела с достаточной силой, «вырубал» противника. «Вопреки словам циников, я не целюсь в голову. Иногда это так выглядит, потому что любой сильно пущенный мяч [, попавший в правую часть живота,] вызывает очень неприятный рефлекс. Попробуйте сами и убедитесь, что ваш враг может упасть, пытаясь увернуться». Позиция Лендла заключалась в том, что это не он придумал выход противника к сетке, поэтому если его ‘враг’ решил прогуляться в квадрат для подачи, то он (Лендл) за последствия не отвечает. Почему он должен чувствовать раскаяние от того, что вырубил человека у сетки?

И, говоря начистоту, разве это не было ‘мультяшным’ насилием в стиле комиксов? Кто был серьёзно ранен, не говоря уж о госпитализации, форхендом Лендла? ‘Убийственный’ удар Лендла причинял не больше боли, чем заряд, попавший в вас в пейнтболе. Если вы поговорите с теми, кто ходил по теннисной тропе с Лендлом, то вряд ли они будут походить на людей с психикой, травмированной его форхендом. Когда «раздевалка» оправилась от первоначального удивления, почти что все решили, что удар Лендла был совершенно «законным». И, как заметил Пат Кэш в интервью, приуроченным к выходу его книги, если Лендл мог попасть вам по голове своим форхендом, то это означало, что вы нанесли «весьма дерьмовый удар» и заслуживали боли. Другой игрок, который иногда тренировался вместе с Лендлом, говорил о «болезненных последствиях» плохого удара против него. Так что соперники не хотели, чтобы в них попал мяч, что было причиной того, что некоторые из них держались подальше от сетки, но нельзя сказать, что они были затерроризированы или запуганы Лендлом.

А что если мотивом Лендла было желание повеселиться? Чеху нравилось попадать в своего соперника, потому что он думал, что это забавно, это потакало его садистскому, жестокому чувству юмора. Почему, попав в Макинроя, он моментально отвернулся? Потому, что уже начал смеяться. Трудно припомнить более довольного Лендла на корте. Макинрой как-то сказал: «Кому нужен робот в качестве первой ракетки мира?», но этот вопрос основывался на убеждении, что Лендл был карикатурой на коммуниста – серым, абсолютно безжизненным и лишённым эмоций. Когда чех швырял мячи в соперника, он был наглым, вызывающим и весьма коварным. Большую часть времени Лендл прятал свои эмоции на корте – можно сказать, что во время матчей его истинный характер проявлялся только тогда, когда он бил в соперников. Атака на Макинроя должна была принести Лендлу особое удовольствие, потому что чех знал как американец не любит этот обстрел. В глубине души Лендл всегда был провокатором, так что вряд ли его могло остановить знание нелюбви Макинроя к артобстрелам, – как-то он угрожал выпороть Макинроя ракеткой за то, что тот постоянно спорил с линейными судьями. Но не думайте, что это было в основном из-за мести. Он стрелял форхендом в своих соперников по двум основным причинам: выиграть очко и потешиться.

Порой Лендлу не удавалось скрыть от своей жертвы удовольствие; а уж на тренировках он вообще редко пытался скрыть радость, которую ему доставляли подобные удары. Марк Филиппуссис, например, вспоминал тренировку, когда он подкинул Лендлу мягкий форхенд и указал на небо, давая понять своему партнёру, что он хочет чтобы тот накинул ему несколько мягких свечек, которые Филиппуссис мог бы погасить. «Вместо этого Лендл выдвинулся вперёд и врезал по мне мячом что было сил»,- сказал австралиец. «Это была шутка Ивана, такое у него было чувство юмора».

Как и со всеми другими мифами про Лендла, важна была не реальность, а ощущения. Его современники, типа Брэда Гилберта, вспоминают: «Это была не игра, он был действительно груб». И большинство из них уверяли, что он угрожал их психике. Преобладает мнение, что Лендл атаковал мышление противника. И некоторые из мира тенниса полагают, что Лендл не был бы самим собой без пресловутых «огреби!»-форхендов (простите за грубость, но сам Лендл не стеснялся в выражениях, так что давайте говорить его языком). Смог ли бы Лендл выиграть восемь титулов ТБШ и удерживать первое место в мировом рейтинге 270 недель (по этому показателю его обошли только Пит Сампрас и Роджер Федерер), если бы в его репертуаре не было «огреби!»-форхендов?

И с самого начала тренерской работы Лендла с Марреем – объявленной накануне 2011 года – многих интересовал вопрос будет ли Маррей нацеливать свой форхенд в ничего не подозревающие лица Рафы Надаля, Новака Джоковича, Роджера Федерера и остальных. Как будто другие навыки и умения Лендла отошли на второй план. Кого именно нанял Маррей? Маркиза де Сада с теннисной ракеткой? Конечно же Маррей видел клипы своего тренера, атакующего современников в 80-х годах прошлого века, и как только ‘мяч поднимался над уровнем сетки, его целью было пригвоздить их к месту’.

С самого начала казалось, что новый тренер Маррея так же, как и окружающие заинтересован в том, чтобы увидеть как шотландец обрушивает на соперников «лендловские» форхенды. В основном, как сознался Маррей, потому,  что Лендлу казалось это забавным, потому что начинался переполох. «Как только этот парень выйдет к сетке», - убеждал Лендл Маррея, - «просто постарайся ударить в него». «У Ивана такое чувство юмора», - сказал как-то Маррей.  Кажется, что это замечание подтверждает мнение, что тогда в 80-х Лендл не «срубал» соперников, чтобы причинить вред их психике. К тому же Лендл не возражал быть мишенью сам. «Если в него попадёт мяч, то его реакция не будет: ‘Ой, больно’». Он просто рассмеётся. Думаю, подобные странные вещи его заводят».  Иногда Лендл нападал на Маррея на тренировке, но это был просто способ Лендла выразить симпатию:  чем больше он швырял мяч в Маррея, тем более тёплые чувства он, должно быть, испытывал к своему работодателю. Как-то Лендл пытался посеять рознь между Марреем и Дани Вальверду, помощником тренера из Венесуэлы, когда они играли между собой в мини-теннис, говоря: «Ну же, урой его. Он распространял грязные слухи о том, какой ты тормоз. Пусть он пострадает».

Но Маррей хотел заставить страдать тех, кто вышел против него на корт, по-другому. Он надеялся показывать теннис столь высокого качества, что его соперники чувствовали бы в конце концов свою физическую и психологическую несостоятельность. Маррей, не являясь таким задиристым и бессовестным игроком, каким раньше был его тренер, никогда не нападал на других игроков, как когда-то это делал Лендл. Энди всегда считал, что есть другие способы выигрыша очка, нежели «пригвоздить» соперника к месту. Конечно, предыдущим летом, играя в полуфинале Уимблдона 2012 года против Жо-Вильфреда Тсонги, Маррей попал мячом в соперника, и француз, сжавшись в клубок, упал на траву. Но Маррей не хотел причинить Тсонге боль и уж точно не получил от этого удовольствия. И всё же был один человек, на которого Маррей хотел напасть. Это был один из величайших игроков в истории тенниса, которого он нанял для того, чтобы побеждать на турнирах Большого Шлема. Возвратимся же в лето 2013 года на выставочный матч в Квинс Клаб в рамках благотворительного мероприятия  RallyAgainstCancer, организованного  одним из близких друзей Маррея, британским игроком в паре Россом Хатчинсом, проходившим курс лечения от лимфомы Ходжкина.

Как только пришло подтверждение, что Маррей и Лендл будут играть в выставочном матче по разные стороны сетки (Маррей с Тимом Хэнманом, а Лендл с чешским игроком Томашем Бердыхом), они тут же начали обсуждать, как врезать друг по другу теннисным мячом. «Они говорили об этом матче месяцами, о том как они собираются бить друг в друга», - вспоминает Хэнман, и англичанин считает, что Маррей никогда больше не нанесёт удара в тело, типа того который он всадил в Лендла. «Энди играет в теннис уже много лет, и я вам гарантирую, что ни разу в своей карьере он не наносил такого удара. И, вероятно, никогда в будущем его не нанесёт. Для Энди такого рода контакт с Лендлом мог случиться только раз в жизни. Вы видели по реакции Энди, как много это для него значило. И Лендл не мог отомстить – матч был в прямом эфире на Би-Би-Си и перед несколькими тысячами зрителей».

Так что Маррей, который поскользнулся, пытаясь дотянуться до удара Лендла с лёта, увидев, что он попал в Лендла, подпрыгнул, и закружился на траве, практически танцуя.  «На лице Энди, когда он ‘осалил’ Лендла, читался  неописуемый восторг», сказала мне его мать Джуди. Чтобы продлить удовольствие, он пересмотрел запись этого эпизода на видео.

Запись удара по Лендлу стала не просто шедевром на телефоне Маррея – она имела гораздо большее значение. За восемь дней до начала Уимблдона стало ясно, что Маррей полностью «лендализировался». Тот момент, когда форхенд Маррея соприкоснулся с Лендлом – тренер попытался увернуться – послужил подтверждением того как Лендл заставил Маррея переосмыслить подход к теннису. Раньше грубость по отношению к сопернику была совершенно не в стиле Энди. Да, это был всего-навсего показательный матч, и мяч был направлен в своего тренера, а не в кого-то из соперников, но не было бы преувеличением сказать, что тот жгучий форхенд с ракетки Маррея продемонстрировал степень воздействия на него Лендла. До этого Маррей никогда не знал, что причинив кому-то боль, можно получить такое удовольствие.

Что могло бы стать лучшим признаком единства тренера и игрока, равно как и динамики в сердце тандема Лендл-Маррей,  как не вид Маррея, пытавшегося причинить Лендлу боль на людях? Подумайте о реакции Лендла, получившего удар теннисным мячом в грудь, - он вовсе не выглядел расстроенным. Он даже не попытался сделать вид, что ему больно. Вместо этого зрители на трибунах Квинс Клаб получили возможность лицезреть одно из редчайших явлений в теннисе: комбинацию чешских дёсен и дорогостоящей американской зубной техники.

Улыбку Лендла.

...

Понравилось? Ну, может фантазия у Марка и сильно разыгралась. Но в целом всё чётко аргументировано.

Увы, у меня просто нет ресурсов перевести полностью все 352 страницы замечательной книги «Иван Лендл: человек, который создал Маррея».

То, что вы прочитали, – это всего-навсего пролог...

------------------- 

Огромная благодарность  Phoebe Caulfield  за вычитку текcта и стилистические предложения

logoИван Лендл
logoЭнди Маррей