Роджер Федерер: «У меня в комнате висел плакат Шакила в полный рост»
В ожидании Короля. Февральское утро в Valbella. Снежно, около 9.30 утра. Мы ждем темный внедорожник, ну или, по крайней мере, лихой спорткар, желтый или красный, из которого он выйдет под наблюдением телохранителя. Но это не так. Роджер идет в отель пешком. Вы можете узнать его издали. Неторопливая походка, взгляд вниз, руки болтаются свободно. Видно, что о чем-то думает. Зимние сапоги, темные спортивные штаны, темно-синий свитер. Нет шляпы, нет солнцезащитных очков. Открытое лицо человека с узнаваемостью на уровне Брэда Питта. Рукопожатие как у государственного деятеля. «Привет, я Роджер». Король улыбается.
- Мужчины редко попадают на обложку Annabelle. В нашей 76-летней истории только очень немногим это удалось. Примерно в 1980 году это сделал великий итальянский режиссер Федерико Феллини, и теперь вы. Неплохо, правда?
– Это для меня большая честь.
- Для нас тоже. Наконец-то вы решили дать большое интервью, что делаете довольно редко.
– Раньше я давал их чаще, сегодня я более осторожен, особенно из-за недостатка времени. Я уже достаточно наговорил. Но я с нетерпением жду этого разговора, отчасти потому, что это не просто разговор о теннисе.
- Вы не только очень успешный спортсмен, но и очень известный человек. Ваше лицо известно во всем мире.
– Это удивляет меня снова и снова, особенно в местах, где теннис не имеет такой же популярности, как, например, в Европе или США. Недавно я был в Эфиопии по делам своего фонда. Ко мне подходили люди в автобусе и на дороге. Во время моего турне по Южной Америке 150 болельщиков ждали снаружи отеля. Это невероятно.
- Когда вы поняли, что стали больше, чем просто отличным спортсменом, превратились именно в знаменитость?
– Я не стал знаменит в одночасье, как, например, Борис Беккер, который внезапно стал звездой в 17 лет. Я вообще не чувствую себя знаменитостью... Есть люди, которым нравится находиться в центре внимания в любом месте. Я вижу себя в первую очередь как теннисиста. Мой образ не должен быть лучше, чем я есть на самом деле. Но если бы мне пришлось назвать один момент, когда ситуация изменилась для меня, то это было, вероятно, в 2003, когда я выиграл «Уимблдон». Тогда люди начали узнавать меня.
- Вам это льстит? Или это слишком раздражает?
– И то, и то. Иногда встречаю людей, которые сильно нервничают и очень рады, что они видят меня. Тогда я стараюсь быть спокойным, передать спокойствие. В какой-то степени я привык к различным аспектам жизни знаменитости, но есть моменты, когда это начинает раздражать. Поэтому я стараюсь избегать публичности.
- Как?
– Иногда пользуюсь черным ходом или даже не пытаюсь покинуть отель. Или говорю, что сейчас не самых подходящий момент для автографов и фотографий. В основном они понимают. Они знают, что могут найти меня на теннисном корте. Там вы можете поговорить со мной, мне нравится давать автографы, фотографироваться. Болельщики уважают мою частную жизнь. Если у меня есть возможность для уединения, я наслаждаюсь этим в промежутках между периодами, когда являюсь центром внимания.
- Вы ведь знаете, что есть болельщики с татуировкой RF на предплечье, правда?
– Да, и не только на предплечье. Недавно на Кубке Дэвиса в Сербии мне кто-то с гордостью показал татуировку RF на голени. В Буэнос-Айресе однажды парень задрал майку, где мое лицо было огромной татуировкой на груди. Это уже что-то очень, ну… особенное.
- Писатель Дэвид Фостер Уоллес назвал вас «религиозным опытом». Это оказывает какое-то давление на вас?
– Конечно. Прежде всего, я знаю, что это лишь до тех пор, пока я побеждаю. Кроме того, я понимаю, что в один прекрасный день это исчезнет.
- Вы обеспокоены этим?
– Нет. С января я работаю со Стефаном Эдбергом. Шестикратный мэйджор-чемпион и бывшая первая ракетка мира, он был моим кумиром в подростковом возрасте. Теперь он мой тренер. Он редко дает интервью, не пиарит себя, его жизнь очень сильно успокоилась. Для меня это приятная мысль. Я могу предположить, что со мной будет так же.
- Сегодня вы пришли пешком на интервью, без солнцезащитных очков, мы узнали вас уже со ста ярдов.
– Я могу делать это только в Швейцарии. Здесь люди сдержанные и вежливые. Я могу свободно передвигаться и просто игнорировать тот факт, что я известен 99 процентам всех швейцарцев.
- Чьим поклонником был молодой Роджер Федерер?
– Стефана Эдберга, Бориса Беккера, Пита Сампраса, Майкла Джордана. У меня в комнате был плакат Шакила в натуральную величину.
- Вы знаете Sophie Hunger, швейцарскую певицу и музыканта?
– Нет.
- Она призналась: «Я большой поклонник Роджера Федерера... Порой очень сильно я чувствую эмоциональную связь с ним... Меня всюду сопровождают мысли о его победах, его поражениях, его физическом состоянии и так далее...» Вы понимаете, насколько эмоционально глубоко вы действуете на людей, которые смотрят на вашу игру?
– Да я сам такой же, когда смотрю матч «Базеля» или игру Вавринки против Джоковича в Мельбурне. Я падаю на колени, бегаю по комнате, прыгаю вверх и падаю вниз, снова сажусь... Смотреть это все – еще большее испытание, чем самому поучаствовать. Потому что там чувствуешь себя менее уязвимым, ты можешь повлиять на ситуацию. Вот почему так много людей боятся полетов: потому что у них нет никакого контроля над ситуацией. Но есть и такие моменты, когда я рад быть перед телевизором, а не играть.
- 2 июля 2001 года вы не сидели перед телевизором – вы были на центральном корте «Уимблдона». Через три часа и 41 минуту вы победили Пита Сампраса, одного из ваших кумиров. У вас должны были возникнуть противоречивые чувства. Вы же свергнули вашего личного бога, ваше суперэго, не так ли?
– Забавно, что этого не произошло, несмотря на то счастье, которое я чувствовал. Я в первый раз играл на центральном корте «Уимблдон»а, победил человека, который был моим самым большим вдохновением на протяжении многих лет! Я был так смущен, что даже не знал, как пожать руку Пита. Это был странный момент.
- Вы когда-нибудь говорили с ним об этом позже?
– Нет, хотя мы хорошие друзья сегодня. Он тогда играл за пятый титул на «Уимблдоне» подряд, что раньше удавалось только Бьорну Боргу. Позже Бьорн сказал мне полушутя, что удержал свой рекорд еще немного за счет моей победы. (Смеется.)
- У молодых теннисистов всегда спрашивают, что они купили бы на первые призовые. В газете о вас написали, что это был «Мерседес». Это было большое недоразумение, не так ли?
– Я до сих пор помню это интервью. Моя мать была довольно зла после того, как она его прочитала. Я спросил ее, что случилось, и она сказала: «Как ты узнал, что твоих первых денег хватит, чтобы купить автомобиль?”. Я сказал ей, что не говорил это журналисту. Она позвонила редактору и попросила послушать ленту с интервью еще раз. На самом деле, я не говорил «Mercedes», я сказал «mehrere CDs» («несколько дисков»). Репортер неправильно понял меня.
- Какую музыку вы слушаете?
– Сегодня мне нравится все от мюзиклов до джаза и так далее. То, что на радио. Я раньше больше всего слушал танцевальную музыку. А также AC/DC или Metallica. Мой бывший тренер Петер Лундгрен привил мне это. У него были длинные волосы, он вырос на этой музыке.
- Помните ли вы свой подростковый возраст?
– Моей основой всегда был теннис. Я всегда знал, чего хочу, но иногда был слишком упрям. Я искал совершенства, и если мне не удавалось что-то сразу, я реагировал импульсивно и раздражительно. Конечно, были времена, когда у меня были светлые, красные или длинные волосы, иногда с бородой, иногда без, но я был дисциплинирован. Когда мои родители говорили: «В полночь ты должен быть дома», – я был дома в полночь. Если было десять минут первого, я звонил. Если хотите, я уже тогда был профи.
- Был ли у вас план Б, если все пойдет не так с теннисом?
– Нет, но так как я открытый человек, я, конечно, придумал бы альтернативу.
- Чего бы вы хотели? Чего-то творческого? Карьеры в области финансов?
– Я не знаю.
- У вас нет ни малейшего представления?
– Нет. Американцы говорят: «Chase your dream!» («следуйте за своей мечтой»). Это то, что я и сделал. Нужно, чтобы у тебя всегда была мечта, чтобы стать ближе к цели. Моей мечтой всегда была теннисная карьера.
- Каким учеником вы были?
– Не лучшим, но, наверное, средним. Моей слабостью была концентрация, так как я думал о теннисе все время. Логическое мышление также не было моей сильной стороной. Но в конечном счете, для меня все это было всегда просто вопросом мотивации. Если я за что-то брался, я всегда шел до конца.
- Вы основали фонд Роджера Федерера десять лет назад. К 2018-му году вы хотите, чтобы миллион детей в Африке получили образование благодаря вам.
– Я мог бы рассказать вам, как я проснулся однажды утром и у меня появилась идея... но, конечно, проект развивался постепенно, после многих обсуждений с коллегами, которые сами организовывали подобные гуманитарные проекты. Могут сказать, что это такая часть хороших манер звезды. Но для меня это не так, я очень мотивирован, потому что понимаю, что мы в состоянии изменить ситуацию и реальное положение дел. Этот проект очень важен для меня. И преимущество в том, что я могу заниматься им даже после завершения моей карьеры теннисиста. Я тогда буду в состоянии тратить еще больше времени для фонда. Надеюсь, что так и будет.
- Вы не живете дольше, чем несколько недель, на одном и том же месте. Где вы чувствуете себя как дома?
– С семьей. Это может быть где угодно, но Швейцария – мой дом. Мы проводим много времени в нашем доме в Valbella. Хороший отдых от шума и суеты. Но, конечно, я также люблю Базель. Я сам оттуда, я до сих пор помню дороги, по которым я ездил на велосипеде или на трамвае, помню, где мои старые друзья, моя семья.
- В конце концов ваши дети узнают, что их отец не обычный папа. Или они уже подозревают?
– По крайней мере, они знают, что играть в теннис – это профессия. Для них это нормально, что я ухожу на тренировку каждый день и играю турниры, они уже ходят на стадион. Они еще не понимают, почему нас фотографируют так часто, они прячутся за меня или за маму. Конечно, мы стараемся воспитывать наших детей в нормальной среде, насколько это возможно. Я однажды спросил дочь Марко ван Бастена, что это такое, когда у тебя отец – такой знаменитый человек. Она сказала: «Я думала, что все папы – известные люди». Мне это нравится. Возможно, сейчас мои дочки думают так же.
***
Стойка регистрации отеля Valbella. Женщина останавливает мужа и шепчет: «Посмотри, там Федерер». Она достает смартфон и бежит за звездой, который только вышел из отеля. Через минуту женщина возвращается, с триумфом размахивая телефоном: «Я сделала это, я сделала это». Муж смотрит на селфи с сияющей женой и улыбающимся Федерером, качает головой и бормочет: «Бедняга Федерер, везде эти болельщики»
Источник: www.annabelle.ch
Фото: REUTERS/Denis Balibouse
вопрос болельщикам Роджера - а вы бы подошли к Роджеру за фото, если бы у вас такая возможность появилась? ;)
прочла с удовольствием)
Я бы подошел к Роджеру за автографом только в уместной обстановке – на корте или на презентации нового магазина часов.