2 мин.

Теннис в мировой культуре. Русские писатели о теннисе.

121

Осип Мандельштам. Теннис.

Средь аляповатых дач,

Где шатается шарманка,

Сам собой летает мяч,

Как волшебная приманка.

Кто, смиривший грубый пыл,

Облеченный в снег альпийский,

С резвой девушкой вступил

В поединок олимпийский?

Слишком дряхлы струны лир:

Золотой ракеты струны

Укрепил и бросил в мир

Англичанин вечно-юный!

Он творит игры обряд,

Так легко вооруженный,

Как аттический солдат,

В своего врага влюбленный.

Май.Грозовых туч клочки.

Неживая зелень чахнет.

Всё моторы и гудки,—

И сирень бензином пахнет.

Ключевую воду пьет

Из ковша спортсмэн веселый;

И опять война идет,

И мелькает локоть голый!

Май 1913

 

В.В.Набоков. Подвиг.

 Когда Мартын вошел в надоевший сад гостиницы, он увидел Юрия Тимофеевича, стоящего у теннисной площадки, на которой шла довольно живая игра между двумя юношами. "Смотрите, - козлами скачут, - сказал Грузинов, - а вот у нас был кузнец, вот он действительно здорово жарил в лапту, - за каланчу лупнет, или за речку, - очень просто. Пустить бы его сюда, как бы он разбил этих молодчиков". "В теннисе другие правила", - заметил Мартын. "Он бы им без всяких правил наклал", - спокойно возразил Грузинов. Последовало молчание. Хлопали мячи. Мартын прищурился. "У блондина довольно классный драйв". "Комик", - сказал Грузинов и потрепал его по плечу. Меж тем подошла Валентина Львовна, плавно покачивая бедрами, а потом завидела двух знакомых барышень англичанок и поплыла к ним, осторожно улыбаясь. "Юрий Тимофеич, - сказал Мартын, - у меня к вам разговор. Это важно и секретно". "Сделайте одолжение. Я - гроб-могила". Мартын нерешительно огляделся. "Я не знаю..." - начал он. "...

 

В.В.Набоков.

Lawn-tennis

Юноша, белый и легкий, пестрым платком подпоясан;

ворот небрежно раскрыт, правый отвернут рукав.

Встал он, на гладком лугу, за черту, проведенную мелом,

голову поднял с улыбкой, мяч серебристый подкинул,--

выгнувшись, плавно взмахнул многострунной широкой лаптою

миг,-- и со звуком тугим мяч отлетает и бледной

молнией падает там, где стоит, ожидая, такой же

юноша, белый и легкий; миг,-- и со звуком ответным

мяч возвращается вновь через сетку, чуть вздутую ветром.

Мягкие синие тени бегут по траве озаренной.

Поодаль зыблется вяз. На ступени, у двери стеклянной,

лоснится лейка забытая. Дышат, блестят занавески.

В доме прохладно и пусто, а тут, на упругой поляне,

гонится ветер за солнцем, и будет до вечера длиться

легких мячей перезвон,-- юности белой игра...

10 декабря 1920

Его же отрывок из "Университетской поэмы".

Она лениво -- значит, скверно --

играла;не летала серной,

как легконогая Ленглен.

Ах, признаюсь, люблю я, други,

на всем разбеге взмах упругий

богини в платье до колен!

Подбросить мяч, назад согнуться,

молниеносно развернуться,

и струнной плоскостью сплеча

скользнуть по темени мяча,

и, ринувшись, ответ свистящий

уничтожительно прервать,--

на свете нет забавы слаще...

В раю мы будем в мяч играть.