4 мин.

Доктор Шон Уильямс представляет. Эпизод первый

344

... 

- Может быть, еще вина, мистер Уильямс?

- О, нет, дорогая Нина. Думаю, пока достаточно. Полдень только - не хочу чтобы у моих пациентов сложилось обо мне дурное мнение. 

- Я приятно удивлена. Никогда бы не подумала, что вас беспокоит, что о вас думают окружающие.

- Не окружающие, а пациенты. Это все-таки разные вещи, уясни, пожалуйста, раз и навсегда.

Они говорили без раздражения, но чувствовалось, что отношения между доктором Уильямсом и юной практиканткой находились лишь на стадии становления. Разница в возрасте тому была причиной, или же скверный характер англичанина - так или иначе даже утренний алкоголь, вошедший профессору спортивной психологии в пагубную привычку, не смог на первых порах помочь наладить нормальное взаимоуважительное общение со студенткой. Первые дни он ограничился профессиональным - таким же сухим как его любимое вино.

Однако, всякий посетитель, пациент или любой другой случайный разносчик писем спешил заметить, с каким жадным, пожирающим каждое суетливое движение своей помощницы, взглядом, доктор наблюдал за неумелой работой молодой симпатичной практикантки, свалившейся на него словно снег на голову по просьбе одного замечательного товарища, которому Мистер Уильямс задолжал в свое время по гроб жизни.

...

За окном был конец мая - конец самого любимого месяца мистера Уильямса, по телевизору транслировали теннис - один из самых обожаемых видов спорта профессора. В общем и целом все было не так плохо, как могло показаться на первый взгляд.

В моменты просмотра ли, боления Шон не позволял себе отвлекаться практически ни на что, кроме, пожалуй, телефонных звонков своей бывшей жены, этой конченой истерички, которая мало того испортила доктору жизнь, естественно, по его же словам; плюс ко всему она болела за Федерера, что само по себе, конечно, делало ей честь, если бы не одно но - Шон Уильямс швейцарца, мягко говоря, не очень долюбливал. По каким-то своим, мало кому известным, причинам.

Обычно своими звонками Барбара чрезвычайно надоедала Шону. Скучные житейские истории не молодеющей женщины психолог иногда мог услышать и на работе, тем не менее, в тех разговорах он получал некую разрядку для мозга, которая помогала ему с одной стороны отвлечься от всего, с другой - сконцентрироваться на банальных бытовых вещах. 

Пока на голубом экране на красном грунте играли две барышни в розовом, две, увы, неглавные сестры, Барби, как ласково позволял себе называть Шон свою бывшую, в очередной раз хвасталась успехами Анны, их общей дочери, проходящей в настоящее время дорогостоящее обучение в Штатах. Итак, пока Радванска-младшая медленно, нервно, но верно разделывалась с Уильямс-старшей, Барби быстро, но от этого не менее нервно, тараторила про то, что Анна пишет диплом на тему: "Моральная сторона вопроса боления в профессиональном спорте. Большой теннис как частный случай".

"Частный - несчастный", - подумал про себя Шон. Тема казалась ему откровенно дерьмовой, но распространяться по этому поводу он не счёл нужным, так как очень любил Анну и уважал её выбор. 

Розовое продолжало мелькать на красном. 

- Нина, все-таки принеси еще вина. До приема больше часа, я успею проветриться. И да, пожалуйста, - с еле уловимой неохотой добавил доктор Уильямс.

Барбара продолжала трещать по телефону, голова профессора потихоньку начинала трещать по швам. Вино приходилось ждать, его это раздражало. 

Почти отключившись от происходящего и, не заметив как во второй партии Урсула успела сравнять счет, Шона вдруг заинтересовала тема, которую ни с того, ни с сего подняла в своем насыщенном монологе Барби.

- Постеры? Какие постеры? Что ты сказала, повтори, пожалуйста, я отвлекся, смотрю теннис...

- Боже, сейчас же не на кого смотреть, Роджер победил еще днем. Ах да, ты наверняка опять на баб своих пялишься. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Каждому - свое.

- При чем здесь были постеры, черт побери. Или мне послышалось?

- Дело в том, что Анна попросила, чтобы я взяла у тебя разрешение на использование постеров твоих пациентов для работы над её дипломом. Мм, что ты на это скажешь?

- Это конфиденциальная информация. Медицинская тайна. Не для лишних глаз. Люди доверяют мне фактически свою жизнь, я не могу пойти на это. И да, даже ради дочери.

- Ты сволочь и мерзкий тип, правильно я сделала, что ушла от тебя.

Тем временем, Нина-таки донесла винище.

- Ладно, я поговорю с Анной. Может быть, нам удастся прийти к общему знаменателю и найти какой-нибудь компромисс. Найти выход.

- Я тебе не верю. 

Догадавшись по трагически-знакомому звуку, что Шон выпивает, Барби в сердцах добавила: - Алкаш.

- И тебе всего наилучшего. Пока, крошка. 

Вот и поговорили, - подумал про себя Шон. Впрочем, это было обычное завершение разговора с Барби. - Сегодня это она еще ничего, была на редкость мила и нежна.

До приема оставалось меньше сорока минут. Ула повела 3-0 в третьем. Думается, Винус сдуется, попросту не хватит сил.

На душе Шона помимо привычного неприятного осадка после разговора с Барби повис вопрос, который требовал ответа в самые короткие сроки, в самые ближайшие дни. Постеры. Быть или не быть.

И только ласковый, негромкий голосок Нины, спешившей оповестить доктора, что пациент будет с минуты на минуту, смог хоть как-то отвлечь его от гнета этих тяжелых мыслей.

- Да, да. Скоро начнем. Готовься.

...