14 мин.

Хуан Мартин дель Потро: «Я не был уверен, что смогу снова играть»

275

Хуан Мартин дель Потро, победитель US Open 2009 года, целый год не играл в туре из-за серьёзной травмы запястья, которая едва не стоила ему теннисной карьеры. Но аргентинец сумел восстановиться и начал карьеру почти с нуля. В интервью «Tennis Magazine» дель Потро рассказал, как далось ему возвращение в тур, чем он занимался, пока не играл, а также поведал о своём увлечении архитектурой и развеял миф о проблемах в отношениях с Давидом Налбандяном. Перевод беседы с первой ракеткой Аргентины – в новом выпуске блога «Теннис Online».

 

Хуан Мартин, прошло уже больше года с тех пор, как ты вернулся после травмы запястья. Были взлёты и падения, но есть ощущение, что с начала года ты прибавил. Как тебе кажется, ты готов вернуться на своё прежнее место среди лучших?

Посмотрим (улыбается). Но, действительно, я чувствую себя всё лучше и лучше. Я будто выхожу из какого-то туннеля. После ужасного 2010 года я понимаю, насколько сложно было вернуться и снова заиграть хорошо. Иметь возможность снова принимать участие в соревнованиях – это уже что-то. Но вернуться на хороший уровень и играть стабильно турнир за турниром на разных покрытиях – это совсем другое. Несмотря ни на что, 2011-й год не был для меня таким уж плохим. Я завершил сезон на подступах к Топ-10, мне удалось показать хорошую игру и моментами у меня были отличные ощущения от собственной игры – например, на «Уимблдоне». Я чувствовал себя довольно комфортно в игре в стиле сёрв-энд-воллей, и это меня порадовало, укрепив в моих намерениях развивать после возвращения свою игру в этом направлении. Сегодня я играю агрессивнее чем раньше, и думаю, что я буду продолжать в том же духе. Действительно, с начала года я играю в общем хорошо, мне удалось добиться неплохих результатов. Цель на оставшийся сезон – подняться как можно выше, и как можно скорее. То есть я хочу быть там, где я был два года назад – среди пяти лучших игроков мира.

То есть сейчас ты чётко формулируешь свою цель – быть в Топ-5?

Да, может быть это можно назвать целью, но всё-таки я сосредоточен на том, чтобы моя игра достигла такого уровня, который бы позволил мне вернуть тот рейтинг, который был у меня до травмы. Пока я этого не добился. Я вернулся в десятку, и это тоже было важным этапом. После «Уимблдона» мне почти не нужно будет защищать очков, так что свободы действий будет больше. Сейчас я столкнулся с давлением, которое отличается от того, что было в прошлом году: у меня хороший рейтинг и я получаю первые номера посева, соответственно, от меня и ждут большего. Но думаю, что я готов к этому.

Как тебе кажется, ты ещё далёк от своего лучшего уровня?

Думаю, что день за днём я к нему приближаюсь. Почти каждый день я чувствую небольшие улучшения в своей игре, в своей физической форме. В Австралии я впервые с 2009 года сыграл в четвертьфинале на турнире «Большого шлема». Потом легко победил Бердыха в Роттердаме, это очень важная победа – впервые за долгое время я победил игрока Топ-10. Это показывает, что я действительно прибавляю.

Со стороны бывает сложно понять, насколько тяжело возвращаться на топ-уровень после такого долгого перерыва. Что было самым сложным?

Самое главное это ощущения. Когда ты возвращаешься в тур, кажется, что все игроки сильно прибавили и что все они играют лучше, чем ты. Как будто приходится играть с одними федерерами (улыбается). Это довольно непросто… В свою очередь, тебе самому кажется, что ты на самом дне, что ты ужасно далёк от своего лучшего уровня. Как будто перед тобой гора, которую надо преодолеть. Когда я вернулся, то был рад, что снова здоров, но быстро понял, что пора приступать ко второй битве – битве за утерянные позиции. С психологической точки зрения это крайне тяжело. Да и физически тоже, потому что тебе надо постоянно быть в стопроцентной готовности. В этот период нет ни одного матча, который можно было бы назвать простым, когда ты чувствуешь, что у тебя есть определённое преимущество перед соперником. Каждый матч превращается в сражение.

Перед тем, как снова начать играть, ты ожидал, что тебя ждёт настолько долгий путь?

Да, я знал, что это будет сложно и что потребуется время. Но, как мне кажется, в моём случае всё случилось довольно быстро. В начале прошлого сезона я был где-то между 300 и 400 местом в рейтинге, я уже и не вспомню, когда был так низко (в январе 2011 года Хуан Мартин опустился до 485 строчки в рейтинге). А уже год спустя я снова в десятке. Так что мой прогресс был быстрым. Однако, я всё ещё очень далёк от Джоковича, Надаля и Федерера. Покрыть отставание от них гораздо сложнее. Это как раз то, что я буду стараться делать. Здесь как раз и требуется стабильность. У меня были неплохие результаты в начале года, теперь нужно сохранять тот же уровень турнир за турниром, хоть это и непросто.

Как ты думаешь, процесс возвращения на вершину так сложен только для тебя, или же это заняло бы столько же времени у любого другого игрока?

После такого продолжительного простоя есть только один способ вернуться. Нужно убедиться, что травма залечена окончательно. Затем, требуется время на то, чтобы вернуться к тренировкам, потом вернуться в тур, время на то, чтобы что-то улучшить, чтобы набраться уверенности. Всего этого нельзя достичь за день. Но, повторюсь, я считаю, что я преодолел все эти этапы достаточно быстро. Я полноценно вернулся в январе 2011 года и уже месяц спустя взял титул в Делрей-Бич. Конечно, потом всё равно нужно было приобрести стабильность, но всё равно всё прошло очень быстро.

Какое главное чувство ты испытываешь сейчас на корте: ты всё ещё немного подавлен из-за того, что потерял так много времени, или же просто счастлив вновь быть на корте?

На ситуацию всегда можно смотреть с разных сторон. Но, в общем, я понимаю, сколько у меня было шансов на то, чтобы вернуться в теннис. Пока я лечился, я не был уверен, что смогу снова играть. Так что снова быть тут, встречаться с другими игроками, играть перед полными трибунами, чувствовать поддержку людей – для меня это самое главное. Именно ради этого я играю в теннис. Но, конечно, бывали и трудные моменты. Я был четвёртой ракеткой мира, боролся за первую строчку, и вдруг раз – и всё исчезло. Конечно, это тяжело. Но такова жизнь. Сейчас моя травма – дело прошлое, я с нетерпением жду того, что случится со мной в будущем. В конце концов, мне только 23 года и в моей игре ещё есть много того, что можно было бы улучшить, и, без сомнения, впереди меня ждёт ещё много приятных моментов.

Тебе, конечно, непросто постоянно говорить о травме, но не мог бы ты рассказать, как ты пережил то время, когда лечился?

Ситуация была запутанная. Потребовалось три или четыре месяца только для того, чтобы точно определить природу этой травмы и лучший способ её лечения. Я встречался со множеством докторов, которые не были согласны друг с другом. Одни советовали делать операцию, другие – просто отдыхать. В конце концов, я поехал на консультацию к крупному специалисту, доктору Ричарду Бергеру, в США, в Миннесоту, и прислушался к его мнению. Ему тоже потребовалось время на то, чтобы поставить правильный диагноз, и в итоге он принял решение оперировать меня в мае. После операции я абсолютно ничего не делал четыре недели – моя рука была загипсована почти до плеча, так что любое движение, которое люди делают в обычной жизни, мне было сделать трудно. Мне снимали гипс только один раз, так что только тогда я смог подержать ракетку в руках. Но только слегка, потому что поначалу я сильно боялся. Хотя причин бояться не было – боль ушла. Я был очень зажат и мне потребовалось определённое время, чтобы расслабиться. Я начал тренироваться довольно поздно, и, когда решил снова принять участие в турнирах, был не очень-то готов. Кроме того, на корте меня охватывал страх. Тогда было лучше остановиться, ещё поработать над физикой и психикой, чтобы быть готовым к следующему сезону.

Чем ты занимался, пока не мог играть в теннис?

Ничем особенным. Я полностью посвятил себя реабилитации, упражнениям, которые позволили бы мне восстановить форму. Это требует времени и энергии. Всё это время я оставался в Аргентине, был то у себя в Тандиле, то в Буэнос-Айресе. Я провёл максимально возможное время со своими родителями, семьёй, друзьями. Для меня это было важно, в такие моменты очень нужна поддержка. Моё окружение не давало мне оставаться одному. Я получил много сообщений от других игроков, в частности, от Федерера, Надаля, Маррея, Джоковича и, конечно, от аргентинских теннисистов. Звонки, письма, смс… Сейчас, когда я уже здоров, мне не остаётся ничего кроме как поблагодарить их за поддержку. Они понимали, что мне очень грустно, и старались меня подбодрить. Такое внимание тоже очень важно – это значит, что тебя ценят, что куда важнее, чем просто хорошо играть в теннис. В таких ситуациях ты хватаешься за все эти мелочи, чтобы выстоять. Моя вера в Бога, воспоминания о моей ушедшей сестре – это тоже помогало мне в трудные минуты (старшая сестра Хуана Мартина погибла в возрасте восьми лет в автомобильной аварии, когда ему самому было четыре года; в конце каждого матча он мысленно обращается к ней, поднимая глаза к небу – Хуан Мартин уверен, что сестра незримо поддерживает его). Так мне удавалось оставаться позитивно настроенным во время моего вынужденного отпуска.

Чтобы поддерживать этот настрой, смотрел ли ты матчи, например, запись своей победы на US Open?

Да. Но просмотр на меня влиял всегда по-разному. Иногда я начинал грустить, а иногда, наоборот, моё желание вернуться удесятерялось. Теперь, когда я вернулся, я уже не смотрю эти видео. Я остаюсь в настоящем и смотрю в будущее.

Для многих после победы на US Open ты стал будущим номером один. После твоего перерыва, можно сказать, это место занял Джокович. Как ты это воспринял, не было ли у тебя ощущения несправедливости, а, может быть, и зависти?

Нет, нет. Джокович абсолютно заслужил своё первое место. Он играет невероятно хорошо, у него был фантастический сезон. Мне было грустно лишь от того, что я не мог быть одним из них, из той группы, которая борется за первое место. Но меня выбросила из неё травма. Это не то же самое, что опускаться вниз из-за того, что начинаешь угасать.

Перед травмой ты был на одном уровне с Джоковичем. Сейчас во время встреч ты боишься его меньше, чем, например, Надаля или Федерера?

Нет, я отношусь к нему с тем же уважением. Да и вообще мы друг к другу относимся с уважением. Мы играли много раз после моего возвращения и я могу сказать, что он – настоящая первая ракетка мира. И, думаю, он останется ею надолго, сейчас он лучший игрок, вот и всё. Мне пока далеко до его уровня, но я знаю, что могу его победить. Однако мне ещё предстоит прибавить в уверенности.

К разговору о Джоковиче – не кажется ли тебе, что за время твоего отсутствия общий уровень тенниса поднялся ещё на одну ступень?

Да, возможно так и есть. В целом игроки сильнее, быстрее и агрессивнее, чем несколько лет назад. Парни с первого по двухсотый номер рейтинга очень сильно бьют по мячу. За последние пять лет, как мне кажется, уровень игры вырос и, естественно, мою ситуацию это только усугубляло.

Можно ли сказать, что у тебя началась вторая карьера?

У меня нет ощущения, что мой титул на US Open был завоёван так уж давно. Каждый день меня посещают воспоминания о той победе. На Аргентину эта победа оказала большое влияние, тысячи людей тогда пришли, чтобы встретить меня из Нью-Йорка. Моя победа изменила и ситуацию в теннисе, потому что я стал первым, кто смог победить подряд Надаля и Федерера на турнире «Большого шлема». Кроме того, я положил конец их невероятной серии побед на этих турнирах. Это была лучшая победа в моей жизни. Но после настали тяжёлые времена, мне пришлось начинать с нуля. Так что, да, возвращение к игре после травмы, это как вторая карьера. Я всегда вспоминаю о том, чего мне удалось добиться до травмы. Но я повзрослел, мне уже не двадцать лет, у меня больше опыта и я пользуюсь им и на корте, и в моей повседневной жизни.

Какие ощущения у тебя от Парижа, от «Ролан Гаррос»?

У меня хорошие воспоминания о Париже. Здесь я играл против Надаля, Федерера, Джоковича. Именно здесь, в 2009 году, я впервые добрался до полуфинала на турнире «Большого шлема». Это было для меня очень важно. Я был очень близок к победе над Федерером и, если бы победил, думаю, что взял бы здесь титул. В момент, когда я проиграл, я был сильно расстроен, потому что был очень близок к финалу и первой победе на таком важном турнире. Но играть с Федерером и быть близко к победе над ним – это тоже хорошо. Для меня тот турнир навсегда останется волшебным – мне было всего 20 лет, и всё то, что я переживал, было будто сном, который становился явью.

Как тебе кажется, в этом сезоне у тебя есть шанс победить на турнире «Большого шлема»?

Посмотрим. Победа на турнире «Большого шлема» – это невероятные, уникальные ощущения. Победить здесь крайне сложно, среди тех, кто сейчас играет, таких не так уж много (их шесть: Федерер, Надаль, Джокович, Хьюитт, Роддик, Ферреро и сам дель Потро) и я горд тем, что являюсь одним из них. Для меня огромный вызов выиграть турнир «Большого шлема» ещё раз. Я стараюсь совершенствоваться и надеюсь сыграть с Надалем, Федерером и Джоковичем на равных. Но сейчас я возвращаюсь к своему лучшему теннису и если я смогу сыграть на сто процентов на этих турнирах, то для меня это будет отлично.

В этом году ты впервые примешь участие в Олимпиаде. Каково тебе быть одним из участников такого турнира?

Я с нетерпением жду того, чтобы сыграть в Лондоне. Я разговаривал со многими спортсменами и они говорили мне, что это исключительный опыт и необыкновенное событие. Участвовать в церемонии открытия, гулять по олимпийской деревне – я очень хочу пережить эти моменты. Без сомнений, эмоций здесь даже больше, чем на турнире «Большого шлема», но, думаю, что я поставил бы на один уровень золото на Олимпиаде и победу на турнире «Большого шлема». На траве будет сложно, но случиться может всё что угодно. Конечно, три первые ракетки мира будут фаворитами, как и Маррей, который сыграет дома. Но «Уимблдон», который играется всего за несколько недель до начала Олимпийских игр, станет отличным местом для подготовки.

Часто говорят, что у вас с Давидом Налбандяном напряжённые отношения. Эти слухи имеют отношение к действительности?

Нет, это неправда. Мы с Давидом в хороших отношениях. Друзья у меня в Тандиле, Давид же для меня больше коллега, но мы часто общаемся и между нами нет никакой напряжённости.

Поговорим более конкретно о тебе. Кто был образцом для подражания в юности для тебя?

Для аргентинцев, которым нравится теннис, самый любимый игрок – Гильермо Вилас. Я был очень маленьким, когда он играл в туре, но я знаю, чего ему удалось достичь, его историю. После, я думаю, меня вдохновляли такие игроки как Марат Сафин или Ллейтон Хьюитт. Но должен признаться, что играть в то же время, что и Надаль, Федерер, Джокович – для меня это нечто особенное.

Франко Давин тренирует тебя уже четыре года. Как началось ваше сотрудничество?

На протяжении долгого времени у меня был один тренер, Марсело Гомес. Он научил меня играть в теннис. Я начал заниматься с ним в Тандиле когда мне было семь лет и более десяти лет мы оставались вместе. Потом около года у меня был другой тренер, пока я не начал работать с Франко перед турниром в Майами в марте 2008 года. Я сам попросил его стать моим тренером. Он только что закончил работать с Гастоном Гаудио, был незанят и хотел поработать с другим игроком. И в год начала нашего сотрудничества я начал побеждать (Хуан Мартин выиграл тогда четыре титула – в Вашингтоне, Лос-Анджелесе, Кицбюэле и Токио). Именно в этот момент фактически началась моя профессиональная карьера. Но я, тем не менее, общаюсь и с Марсело. Когда я приезжаю в Тандил, я часто вижусь с ним и не отказываю себе в том, чтобы с ним потренироваться.

В твоём профайле на сайте ATP написано, что, если бы ты не стал теннисистом, то, возможно, был бы архитектором. Это правда?

Ох… Я бы наверное скорее был футболистом! Но, действительно, я интересуюсь архитектурой. Я не особо хорошо рисую, но мне нравится изучать архитектуру зданий в разных городах мира, я читаю довольно много журналов на эту тему. Возможно, что это могло бы быть моей профессией. Но, думаю, я сделал правильный выбор, остановившись на теннисе (улыбается).

Тебе только 23 года, но ты предполагаешь, до какого возраста мог бы играть?

Я бы хотел играть в теннис ещё многие годы, но это будет зависеть от моего тела, оно решает, сколько будет длиться моя карьера. У меня не такая физическая форма, как у Надаля, во мне почти два метра роста и двигаться по корту мне не всегда легко. Но если я буду здоров, то мне бы хотелось играть так долго, как это возможно.

 

По материалам Tennis Magazine

logoДавид Налбандян
logoРафаэль Надаль
logoРоджер Федерер
logoХуан Мартин дель Потро
logoНовак Джокович