«Приснилось, что у меня большие сиськи и выгляжу бомбически». Наша чемпионка «Уимблдона» – о том, как ее сломал теннис и зачем она завела OnlyFans
Россиянка Софья Жук ворвалась в теннисное сознание в 15 лет, когда в 2015-м победила на «Уимблдоне» среди девушек, хотя двумя месяцами ранее никогда не играла на «Шлемах», а двумя неделями ранее – на траве.
Жук запомнилась непринужденностью на корте и обаянием за его пределами. А учитывая, какие карьеры обычно делают победительницы юниорского «Уимблдона» (из четырех чемпионок перед Жук, например, все побывали во взрослой топ-10 и две побеждали на «Шлемах»), мы сразу увидели в ней будущую звезду.
Теннисной звездой Жук не стала, последний матч сыграв еще до 20-летия, зато вернулась в новости пару недель назад, когда у нее обнаружился профиль на OnlyFans. Тогда же в комментариях под постами об этом на Sports.ru и TennisForum.com появились аккаунты с ее именем, так воинственно отвечавшие на критику («Протюнинговала я только свою машину. А вот у меня сделана только грудь и ничего более. Завидуйте молча мой вам совет!»), что на обеих платформах их на время заблокировали.
Мы связались с Жук, чтобы выяснить, действительно ли это была она, и когда оказалось, что да, попросили об интервью. Она согласилась и откровенно – и не всегда цензурно – рассказала, чего ей стоила недолгая жизнь на корте, как ей приснилась новая грудь и почему после тенниса ей ничего не страшно.
Возненавидела теннис из-за давления и чуть не потеряла отношения с мамой, забиравшей призовые. Лучший момент карьеры – когда в Индиан-Уэллс выдали «Гелендваген»
– Вас еще воспринимают как теннисистку? Часто спрашивают: а играешь ли, а вернешься ли?
– Постоянно. Каждый день меня спрашивают, играю ли, есть ли шансы, что я вернусь, играю ли для развлечения. Я всегда отвечаю, что для меня это вообще не развлечение после всего, через что я прошла.
Я сейчас уже бывшая теннисистка и не хочу, чтобы меня воспринимали как теннисистку. Я закончила в 2019 году, это уже в прошлом. Сейчас я веду два бизнеса сама, еще один с мужем общий. У меня совершенно другая жизнь, но да, бомбят про теннис постоянно.
– Когда вы разлюбили теннис? Когда вы совсем маленькой уже выигрывали взрослые турниры (первый профессиональный титул выиграла в 14 – Sports.ru), вам тоже не нравилось?
– Мне нравилось играть по юниорам, потому что тогда это была чисто игра. Просто играть мне нравилось. В 17-18 лет, при переходе во взрослый тур, тоже еще нравилось, но потом уже случались нервные срывы, я много раз хотела бросить теннис.
– Как справлялись с такими моментами?
– Отдыхала несколько дней и возвращалась на корт. Но потом в 2018-м я отыграла первый полный профессиональный сезон, все расписание. И когда в конце года представила, что так будет выглядеть моя жизнь следующие 10 лет, я решила, что не хочу так жить.
Призовых я не видела, их получали родители. Единственное – я поставила маме условие, что с призовых покупаю себе машину, о которой мечтала с 13 лет, иначе играть дальше не буду. Она согласилась, и это единственные деньги из моих призовых, которые я получила, до двух последних турниров.
Тогда в 2018-м я подумала: ну окей, буду я призовые потом получать себе. Ну куплю я себе дом классный, ну машину. И чего, я вижу ее, что ли? Я вижу ее несколько раз в год, когда межсезонье в ноябре. Какой смысл иметь эти красивые вещи, если я их никогда не вижу?
– Что больше всего не нравилось в теннисной жизни?
– Что видишь только аэропорт, отель, корт. В отеле замок на двери отклоняет карточку, и ты такая: это что, не мой номер? И понимаешь, что этот номер комнаты у тебя был на прошлой неделе. И где бы я ни была, я ничего не видела, потому что после часов пахоты на корте ты хочешь только упасть в кровать.
– Но ведь все игроки через это проходят. Почему кто-то справляется, а вы не смогли? Чего вам не хватило?
– Я считаю, что могла бы еще поиграть, если бы на мне не было такого давления от семьи, родителей. Мой агент тоже сделал очень много ошибок. Там очень много деталей, но в целом от меня хотели, чтобы я до [турниров] уровня 1 поднялась за неделю.
Меня херачили давлением, а я была ребенком. Я так завидовала девочкам-американкам, которые приезжали на турниры с тренером, смеялись, общались со всеми, выходили в город. У них жизнь продолжалась, они кроме тенниса еще видели жизнь. Я не видела нихера, мне нельзя было ничего.
– С кем вы общались?
– Ни с кем. Даже вечером в гостинице мне говорили: давай еще сделаем имитацию, давай посмотрим теннис, посмотри это, изучи то. Когда я начала играть взрослые турниры – там в раздевалки не пускают никого, кроме игроков, – у меня первый раз появился шанс поговорить с девочками, которые со мной всегда пытались общаться, а мне не давали. И я разговаривала с ними об этом, и почти ни у кого не было такого, как у меня.
– С кем, например?
– С Андрееску (чемпионка US Open-2019 из Канады, на полгода младше Жук – Sports.ru) общались мой последний год, сейчас иногда тоже можем попереписываться. Она вообще всегда была немного пофигисткой: пойдет – хорошо, не пойдет – ну, значит, так. Родители ее просто хотели, чтобы она играла, но на ней не было никакого давления. Канадская федерация ей тоже помогала без обязательств. То есть она была свободна. Мне было интересно, как у других, давят ли на них так же, как на меня. Были такие, на кого тоже давили, но в основном – нет.
Со мной же мама была 24/7. Я плакала из-за этого, от усталости крышу сносило, я закрывалась в ванной, чтобы просто побыть одной. На турнирах мама стояла у входа в раздевалку, чтобы я не провела там больше десяти минут. Контроль был очень жесткий. А когда я в 2019-м перед «Ролан Гаррос» сказала маме, что бросаю спорт, она на следующий день уехала.
– Обиделась?
– Да. Сказала, что я пожалею, что я ничего не смогу, что мне 19 лет и я ничего не умею, кроме тенниса, что через полгода позвоню ей и плакать буду: «Мама, помоги, я возвращаюсь в Россию». Но меня такое – когда мне говорят, что я чего-то не смогу, – наоборот, подстегивает.
С мамой мы с тех пор не виделись и очень долго не общались. Года два, даже когда мы как-то общались, каждый раз все заканчивалось ссорой. Поэтому я просто стала избегать любых разговоров. У меня и так слишком много всего происходило, чтобы еще это вывозить.
– И как у вас сейчас?
– Только за последний год более-менее наладились отношения. Мама поняла свои ошибки и что, если бы ее отношение ко мне не было таким жестким, может быть, все было бы по-другому. Она много за что извинилась передо мной – и я действительно ждала этих извинений.
Но ей потребовалось два года, чтобы понять, какие ошибки она сделала, а у меня осталось много психологических травм, которые мне мешали по жизни: в отношениях, в работе. Стоило человеку сделать какую-то минимальную попытку в чем-то меня проконтролировать или что-то запретить – все, я сразу вспоминала [как было с мамой], думаю, что сейчас начнется: делай то, так не делай, во сколько придешь, – и человек сразу шел на хрен.
– А почему, вы думаете, мама так контролировала вас? Чтобы вы в теннисе преуспели? Или просто была беспокойным родителем?
– Конечно, она хотела, чтобы в теннисе были успехи. И слушала каких-то людей, которые говорили, что надо жестко, надо прессовать. Меня так прессовали, что я была в постоянном нервяке, постоянно ощущала давление. А она не понимала этого и считала свой контроль заботой, поэтому чем больше, тем типа лучше. Я ей говорила потом: понимаешь, бывает перебор, бывает недобор, а бывает баланс. Вот у нас был пипец какой перебор.
И когда на последний «Ролан Гаррос» я приехала без мамы и отыграла его без этого контроля, у меня было такое ощущение свободы, я даже описать не могу. И что вот я с тренером в хороших отношениях, и мы с ним просто сидим общаемся, смеемся – это такая простая вещь, а я не могла поверить, что никто меня за это не отругает.
У меня выработался страх, что я сейчас что-то сделаю не так и меня наругают. Это потом и в моей личной жизни проявлялось, и Сергей, мой муж, до сих пор с этим работает. Он мне говорит: «Ну и что, если что-то будет не так, я тебя что, ругать буду?» А у меня до сих пор мозг так работает иногда. Процентов на 80 уже перестроился, но иногда еще проскакивает.
– Не возникло желания остаться в теннисе, когда получили свободу?
– Был момент, когда я подумала об этом. Но я была уже такая уставшая и выжатая, что просто насладилась этими последними турнирами. На «Ролан Гаррос» я прошла квалификацию (выиграла три матча – Sports.ru), на «Уимблдоне» сразу проиграла, но я знала, что после него лечу на Ибицу отдыхать, поэтому такая: ну и ладно. Пошло оно все на хер, ничего не хочу больше, заканчиваю.
– Но на вас же давили, потому что вы были очень талантливая, правильно? Вас же в 11 лет подписал IMG.
– Да, но я не знаю, как там все было, я была совсем ребенком, все переговоры вела мама. Я была с IMG до конца 2017-го, потом поменяла агента. Он тоже наделал много ошибок.
– Каких?
– Тоже очень сильно давил. После каждого проигрыша приходила смс типа: посмотри, девочка твоего возраста дальше идет, а ты кому проиграла? Таким не проигрывают. А мне мама и так все эти примеры приводила – а тут еще и от агента то же самое. Ребенку такое слышать постоянно со всех сторон – это просто капец.
– Что вам дала победа на юниорском «Уимблдоне»? Это вообще какой-то значимый импульс карьере дает?
– Финансово вообще ничего не дает. Только узнаваемость. Я получила несколько wild card, но не много. На крупные турниры – вообще, по-моему, только две: в Майами в 2017-м (в 2016-м тоже – Sports.ru) и в Индиан-Уэллс, когда я прошла в третий круг в 2018-м. По сути, это просто звание, для профессиональной карьеры ничего не значит.
С мамой Натальей на балу чемпионов «Уимблдона» в 2015-м
– Любимое воспоминание о карьере?
– Я бы сказала, Индиан-Уэллс-2018. Я там обыграла Корне и Рыбарикову (единственные в карьере победы над теннисистками топ-40 – Sports.ru). Но главное – мне там подогнали «Гелик» на время турнира. И все, я на турнир вообще забила. И мне надо было быстро отыграть матч и вернуться на парковку, где ждал мой «Гелик». На такой вот эйфории я так расслабилась: даже если проиграю, орите сколько хотите – я от вас уеду на «Гелике». То есть вот стоило мне хоть что-то другое увидеть [кроме теннисной рутины] – и все, у меня пошло.
Но в матче с Рыбариковой я травмировала надкостницы чуть ли не до трещин. У меня стопы, ахиллы – все опухло, врачи мне говорили сниматься, но я сначала думала, а потом было уже поздно – все равно вышла на матч. Проиграла Коллинс, вернулась в раздевалку, разбинтовала ноги – там все опухшее было. Ну и ладно, думаю – и точно так же села на «Гелик» и поехала в отель.
– У вас был контракт с IMG Models, редкость для непрофессиональной модели. Как это произошло и что он вам дал?
– Если честно, не много. В первую очередь – контракт с Philipp Plein. Он присылал мне одежду, просто все было завалено этой одеждой. Этот контракт дал мне узнаваемость, потому что я посещала их фэшн-шоу. Денег там не было, только сколько хочешь шмоток.
На показе Philipp Plein в 2017-м
Через узнаваемость, которую я получила с Плейном, меня нашли Skullcandy – это наушники, колонки. Они и Hype Energy Drinks уже платили.
– Сколько стоят такие контракты?
– Не знаю даже, я же ничего не получала. Все, что у меня осталось после спорта, – это машина, которую я выбила себе у мамы со своих призовых, и деньги за «Ролан Гаррос» и «Уимблдон»-2019, которые я сыграла после того, как мама уехала. Это было тысяч 20 (по информации WTA, $63 259 до налогов – Sports.ru). Все остальное за меня получали родители.
Я тогда пришла за призовыми в офис WTA и сказала: «Меняем счет [с маминого] на мой». Это были мои последние два турнира – и все. Можно сказать, что я из тенниса вышла с пустыми руками. То есть я тупо начала все заново.
– Что вам дал теннис? Все-таки это была большая глава вашей жизни, что вы из нее вынесли?
– Думаю, что без тенниса я бы не выдержала напор обычной жизни, в которую перешла сразу после. По столько часов работать, терпеть, иметь цель, идти к ней – не знаю, смогла ли бы я все это без спорта. Я не знаю ни одну девочку моего возраста, которая имела бы столько, сколько имею я. Потому что многие в обычной жизни – даже отложим спорт – при любом спотыкании просто сдаются.
У меня были моменты, когда все было пипец как ##########, а были, когда я реально спала в машине. В машине в этот момент бензина было только чтобы доехать до заправки, но заправиться мне было не на что, поэтому я просто сидела в машине. И я кормила собаку вместо себя, потому что на себя денег уже не оставалось.
И даже с самого дна я все равно выбиралась наверх без какой-либо помощи. Я никому не звонила, потому что мне тупо некому было позвонить. И я думаю, что это терпение, волю, стойкость перед трудностями мне дал теннис. Меня там обучили такому характеру. Я говорю иногда, что после тенниса мне уже тупо ничего не страшно. Такое типа: ничего, встану, налажу, разберусь.
После тенниса работала по 18 часов в сутки (заработала панкреатит, но и на новую BMW M5), а когда нашла работу полегче, начальник швырнул об стену
– Когда вы вернулись с Ибицы во Флориду, как вы начали новую жизнь?
– У меня тренер еще хотел, чтобы я отыграла турнир в Калифорнии, но я не стала. Сначала месяца три-четыре я отдыхала, потому что я была как лимон выжатая. По чуть-чуть только делала модельные съемки.
У меня было денег на несколько месяцев, за это время мне нужно было разобраться и начать зарабатывать. Разобраться, как жизнь вообще функционирует. И я стала думать: что мне нравится? Потому что после тенниса я хотела заниматься только тем, что мне нравится.
Мне всегда нравились машины, и я подумала: ага, продажа или аренда. В продаже особо денег не видать: сидишь на проценте, зарплата маленькая. А аренда, особенно спортивных и экзотических машин, в Майами просто космически популярна. Люди приезжают из других штатов и могут буквально последние деньги отдать, чтобы один день покататься на «Ламбе».
– Сколько стоит один день покататься на «Ламбе»?
– $1 300 – 1 400 плюс депозит.
Я узнала, что в Майами очень много компаний-аренд, но только топ-5-6 реально круто зарабатывают. Я захотела все это до мелочей изучить, чтобы потом я могла все это делать одна.
И вот сначала работала водителем, потом менеджером. Потом хозяин компании захотел больше времени проводить с семьей, поэтому он мне сказал: «Вот тебе 35 машин, держи весь процесс, это твое, управляй». И вот я первые четыре месяца одна с 35 машинами херачила.
Потом я пришла домой и потеряла сознание от обезвоживания. Тогда я ему сказала: «Слушай, я, конечно, все понимаю, но, может быть, хоть одного водителя дашь, это час сна мне прибавит». И он добавил мне водителя, правда, с ним еще пять машин – все равно что ничего. В итоге у меня здоровье настолько полетело, что я сдала кровь и поняла, что надо заканчивать с такой жизнью. Там полный ###### был.
Я работала без выходных, хотя тут по закону на любой работе должно быть два выходных в неделю. Теоретически я могла в суд пойти сказать, что меня тут в рабстве держат. Но он мне дал офигенный опыт.
И тогда я посадила себе поджелудочную, так что сейчас у меня панкреатит. Я год работала по 18 часов, спала там по 2-3 часа в сутки – это уже был для меня офигенный сон. У меня настолько не было времени, что вот только на заправке, пока машина заправляется, я могла быстро сгонять в магазин купить Red Bull, потому что без него я просто подыхала, и шоколадку какую-то или чипсы. Нормально есть времени вообще не было. Для меня голод стал уже обычным состоянием.
А когда я приходила домой, мне надо было сначала погулять с собакой – и оставалось два часа поспать. Даже в магазин сходить было некогда, только закидывалась изредка чем попадалось – и Red Bull.
В результате сейчас мне нельзя 80% еды: молочное, сахар, углеводы, соусы, что-то слишком сладкое, что-то слишком кислое. И перед каждой едой мне нужно выпить лекарство, иначе риск приступов очень сильный. В этот раз я сорвалась на «Сникерс». Мне так его захотелось – а иногда проносит. В прошлый раз пронесло, поэтому я рискнула. Не пронесло (из-за приступа интервью состоялось на два дня позже запланированного – Sports.ru).
– Как выглядят приступы?
– Есть два варианта. Либо боль такая, что я дышать не могу; это же мышца, и когда грудная клетка от дыхания шевелится, появляется дикая боль. В результате получается, что я задыхаюсь. Я с этим в скорую так залетала уже раз десять.
А есть второй вид: не болит, но тошнит так, будто кишки из тебя сейчас выйдут. А в этот раз было чуть острой боли, а потом просто тошнило. Ну я каждый раз при приступе прощаюсь с миром: до свидания, все, я хорошо прожила. И это не лечится.
– Нашли новую работу, когда поняли, что в таком темпе нельзя больше?
– Да, сначала месяц отдохнула, а потом мне предложили классную работу, потому что я увлекалась ювелиркой, часами, бриллиантами. График был с 10 до 17:30, суббота-воскресенье – выходные, точно такая же оплата, как у меня была в машинах. Я перекрестилась, думаю: вот мне подарок сверху прилетел.
– В чем состояла работа?
– Перепродажа, в основном часов. «Ролексы», например, у клиентов покупаются за 8 тысяч, а перепродаются – за 13-14. Такой рынок – и все равно их не достать, везде полки пустые.
Там я проработала четыре месяца, я знала начальника, его жену, его четырех детей иногда забирала из школы. Но потом случился очень жесткий харрасмент с его стороны.
В субботу вечером я как-то встретилась с подружкой в ресторане и выставила сторис оттуда. И тут ниоткуда у меня начал разрываться телефон от начальника, хотя в выходные он никогда вообще не звонил. Я сбросила и написала смс: «Что-то случилось?» Он продолжил звонить.
Я почувствовала какую-то тревогу, что сейчас что-то произойдет, и попросила Кристину, мою подружку, ответить за меня. И я слушаю, как он ей говорит: «Скажи Софии, чтобы она срочно перезвонила, потому что я через пять минут буду у вас с друзьями». Меня начало трясти, потому что, во-первых, какого фига ты хочешь мое личное время, а во-вторых, по спикеру было слышно, что он пьяный. И я чувствую, что сейчас начнутся проблемы.
Ну я говорю: «Кристина, пошли отсюда до того, как они придут». И только мы встаем из-за стола – забегает компания из четырех мужиков и налетает на нас. Я в панике выбежала в туалет, меня трясет. Я в этом ресторане всех знаю, там девочки меня сразу спросили, нужна ли помощь. Я им сказала, что пока все в порядке, потому что не хотела сразу устраивать сцену, думала: может, пронесет.
Но только я вышла из туалета – [начальник] налетает на меня, руки об стену. Я в ужасе, а он что-то там мямлит, что я такая красивая, как он меня хочет. И так держит, что у меня аж руки онемели. Я стала отбиваться ногами, кричать. Прибежал охранник, и его вывели на хрен.
Я от шока говорить не могу, все онемело. Забыла половину вещей в ресторане, когда уходила. Не помню, как доехала домой, вообще не помню. Поняла просто, что работы я лишилась на пустом месте.
Утром проснулась, смотрю в телефон – там 20 пропущенных от него, еще пять от фронтдеска (консьержа – Sports.ru). Я звоню фронтдеску, они мне говорят, что тут мужчина рвется к вам, говорит, что хочет проверить, все ли у тебя в порядке. Я им сказала не пускать его, иначе я полицию вызову. И вспоминаю, что он знает, где я живу, потому что они с женой привозили мне документы для клиента однажды.
Я его заблокировала, так он потом звонил моим друзьям. А я сутки с половиной после этого боялась выходить из дома, даже с собакой погулять во внутренний двор здания.
– Он американец?
– Нет, он русско-американский еврей. Причем религиозный, соблюдает шабат, все еврейские праздники. Я так и не поняла, что на него нашло, но, думаю: все, черный список, двигаемся дальше.
Потом мне было тяжеловато опять с мужчинами работать, а работать было нужно, потому что я знала: чтобы мне обеспечить себе определенный уровень жизни, мне нужно зарабатывать столько-то. У меня тогда была еще спортивная виза – без разрешения на работу. Но я все равно умудрялась уже в 20 лет зарабатывать по 8 тысяч в месяц. 5 я тратила на жизнь.
Я очень люблю машины и меняла их часто. В 2018-м, как только закончила с теннисом, я продала машину и купила себе первый Mercedes AMG – и потом за два года поменяла шесть машин. В 2020-м во время короны купила себе BMW M5 новую, из салона. Я очень гордилась тем, что к 20 годам на нее заработала, и это не были деньги от тенниса.
И у меня были парни, которые говорили: «Ой, а зачем тебе такая машина дорогая, ты охренела?» А я: «А ты не охренел? Будешь мне говорить, какую машину мне самой себе оплачивать?»
Парни-американцы вообще будут сидеть на шее у родителей до 30 лет, если можно. Ленивые, ни хера не делают, а мне будут мозг выносить, что я слишком много работаю. А когда я показывала им свои биллы (счета – Sports.ru), сколько я за что плачу, и спрашивала: «Чего, хочешь помочь?» – они такими глазами смотрят: ой, нет, мне у родителей хорошо.
– В 2020-м вы рассказывали, что занимаетесь недвижимостью. Что там был за проект?
– Да, было такое. Я хотела понять, есть ли там какие-то деньги и возможности. Но сейчас здесь все просто кишит этими риелторами, так что нужно было очень долго заниматься и расти, чтобы начать зарабатывать, – лет пять. Я не захотела пять лет сидеть непонятно где.
– Чем вы занимаетесь сейчас?
– Я владею своей компанией по аренде машин и автопарком, а также салоном красоты.
И еще с мужем у нас общая компания, которая помогает делать документы: рабочие визы, турвизы, резидентские визы, гринкарты EB1, EB2 (иммиграционная виза для профессионалов с выдающимися способностями – Sports.ru). По программе U4U (Uniting for Ukraine) помогаем украинцам сюда переезжать, со спонсорами помогаем.
– За последний год стало больше клиентов?
– Да, сейчас очень много людей по U4U. Сейчас просто космический поток, людям нужна помощь, нужны спонсоры, а спонсоров они сами не найдут, потому что они в Европе, они ничего здесь не знают. Мы предоставляем спонсоров. И пока не успокаивается – так и продолжает народ приезжать.
– Вы открыли бизнес на деньги, которые заработали наемным сотрудником в двух компаниях? Брали кредиты? Или у вас были инвесторы?
– Открыть бизнес, создать автопарк мне очень помог муж. У меня были машины, которые я могла себе позволить, у него тоже был автопарк, потому что он тоже был в аренде. Но он не хотел больше этим заниматься, поэтому мы объединили два автопарка. И им стала заниматься я, потому что я хотела.
– Сколько у вас машин?
– 38.
– И они все ваши?
– Да. Мы занимаемся только своими, потому что большой минус аренды машин – они бьются постоянно. И если они не твои, то это такая головоломка.
– А салон красоты? Все знают про девушку из Твери, которая построила в Лос-Анджелесе маникюрную империю за пару лет, к ней ходят Кардашьяны, Зендея, потому что такого качества, к которому в России привыкли, там не видели.
– Да, здесь вся косметология очень страдает. У нас очень эксклюзивный салон: помещение у нас в офисном здании на предпоследнем этаже, пространство за стеклянной дверью, все очень красиво и дорого сделано. Полный ремонт, весь интерьер сделан под заказ.
У нас русские мастера: всего один по волосам, один косметолог, один мастер маникюра-педикюра. И запись у нас на три месяца вперед, даже я не могу иногда попасть к Славе на педикюр. Он ради меня выходит раньше на работу или позже остается, потому что иначе нет времени, все расписано. Цены у нас, естественно, высокие, но все новые клиенты офигевают от качества и возвращаются. Салон держится на постоянных клиентах.
– Сколько вы в него вложили?
– Трудно сказать, не хочу соврать, поэтому не буду говорить.
– Сколько стоит педикюр?
– В районе $160, и маникюр столько же. Ко мне так Даяна Ястремская приходила недавно во время Miami Open – маникюр-педикюр на длинные ногти и брови со скидкой было $350. Она сначала тоже была такая: «Сколько?!» А потом вышла и написала мне: «У меня никогда не было такого идеального маникюра, теперь всегда в Майами буду к вам приходить». Потому что действительно хорошего мастера найти здесь очень сложно.
– А как вы подбирали мастеров?
– По рекомендации мужа. Он их знал лично и посоветовал. Эти пацаны все геи! Они так трепетно относятся к своей работе, это надо видеть.
Завела OnlyFans из любопытства, сделала грудь, потому что приснился корсет. Осуждает секс-работниц, потому что знает одну
– Как вы познакомились с мужем?
– У него тоже была компания по сдаче в аренду. Когда я заведовала своей, я иногда у него брала машины. И мы дружили близко очень, много общались и даже обсуждали тот случай с моим боссом. Так и получилось. Он всегда мне был симпатичен как мужчина, но я не думала никогда, что он на меня посмотрит.
Он очень помог мне восстановиться от [стресса]. У меня была установка, что я одна, только сама. Несколько лет не было никакой не то что финансовой – даже моральной поддержки. Так что когда муж мне впервые дал денег, я рыдала. Я не понимала: как это, за что? Я же ничего не сделала. Я не могла поверить. А он смотрел на меня как на какую-то зашуганную собачку, которая не понимала, что такое забота, потому что никогда с ней не сталкивалась. А на день рождения он подарил мне машину моей детской мечты – Mercedes S63 кабриолет.
– Расскажите о нем.
– Я про личное вообще не особо люблю.
– Что можете.
– Он русский, из Москвы. Переехал сюда в 2015-м. Недавно ему исполнилось 45. У него кроме нашего с ним бизнеса с документами еще бизнесов 10.
– Каких, например?
– Много разных, но я это не буду афишировать.
Мы дружили с ним очень близко с 2019 года. А как все произошло, я как-то даже не поняла. Я никогда ни с кем не жила, всегда даже боялась этого, а с ним так получилось, что я после того, как один раз осталась у него дома, так больше в своей квартире и не ночевала. Через неделю я уже полностью жила у него и такая глазами хлоп: как так все прошло незаметно? Но просто все было как по маслу, само. Сразу стали жить вместе.
– Когда вы поженились?
– Пару месяцев назад. Живем мы вместе больше года уже, друг от дружки, по сути, не отходим или всегда на связи, переписываемся. Иногда, если он на встрече и не берет трубку или не отвечает, у меня сразу ощущение, что от меня часть оторвали. Сижу думаю: блин, а где он, а что. Нам, кроме нас двоих, ничего не надо. Эта наша компания на двоих нас шикарно устраивает, хотя я иногда и бываю социальная. А иногда друзья нас зовут куда-то, а мы так друг на друга посмотрим и такие: «Мы болеем».
– Свадьбы не было?
– Нет, я никогда не хотела нарядную свадьбу, не люблю это. Да никто особо и не знал, просто тихонечко зарегистрировались.
– Что такое разница 20 лет?
– С одной стороны, я ее вообще не чувствую. Но с другой, я столькому у него учусь. Он за год научил меня столькому из жизни, что я стала смотреть на мир другими глазами.
Умнее человека, чем он, я не встречала. Это просто живая энциклопедия: задай любой вопрос на любую тему – он просто разложит ответ по алфавиту. Даже вот я сейчас начала развивать тикток, я не знаю особо, как там все работает, и он мне говорит: так, нажми сюда, потом перейди сюда, потом перейди сюда, потом активируй то. Я думаю: да откуда ты это все знаешь? А он: «Вот пока ты спишь, я все изучаю». Он постоянно осваивает новую информацию. Я никогда такого не видела.
И он буквально восстановил меня после всего. Я с ним первый раз в жизни почувствовала, что могу быть слабой, потому что я за его спиной, я защищена полностью. Нет ничего, про что он скажет: «Я не помогу, я не решу». То есть я могу в любой момент положиться на него. Для меня было тяжело привыкнуть к этому, потому что все мои парни были слабее меня – во всем. А тут – Земля и Марс.
– Что вас сейчас связывает с Россией?
– Моя семья вся в России. Я тоже ощущаю, что я русская: я выросла в России, все детство там провела. В Америке я стала жить с 14 лет.
– Когда вы приехали в Штаты в 2019-м, у вас была спортивная виза. Как вы легализовались?
– Спортивная виза у меня была до 2019 года, потом мне еще ее продлили на пять лет. Сейчас я на EB1, это гринкарта (удостоверение личности иностранца в США, дающее право на работу – Sports.ru).
– Что вам больше всего нравится и не нравится в Америке?
– Не могу сказать даже, что мне что-то не нравится. Но я могу говорить только о Майами, я жила только тут. Тут есть все для жизни, для того, чтобы зарабатывать деньги, продвигаться по карьерной лестнице.
Здесь всегда классная погода. Я очень не люблю холод, а тут постоянно тепло, постоянно солнце. Бывают дожди, но не бывает холодно. Здесь всегда жизнь: пальмы, зелень, океан. Здесь чувствуешь себя живой.
– А вы путешествовали, кстати, после того, как закончили с теннисом?
– Нет. Я настолько сторонилась аэропортов после тенниса, что почти за четыре года с тех пор слетала один раз в Нью-Йорк на три дня и обратно. То есть два перелета: один в Нью-Йорк, второй – обратно. Я три года к самолетам не подходила, не хотела, чтобы теннисные воспоминания возвращались.
– Вы у нас в комментариях говорили, что сделали себе грудь. Как это было?
– Говорила, да. А чего тут стесняться? Честно, история началась с того, что мне как-то под утро приснилось, что я в каком-то корсете и у меня сделаны большие сиськи, так что этот корсет на мне смотрится просто бомбически. И я проснулась с этой мыслью и тут же ткнула мужа локтем. Он удивился, что я его бужу в такое время: «Чего?» – «Хочу сиськи». – «Да делай что хочешь, поспать только дай».
Я в то же утро записалась на консультацию, она была в пятницу, на ней сразу же назначили операцию на утро понедельника. Мы заплатили кэшем, поэтому операцию поставили сразу. Тут 90 процентов девочек делают сиськи в кредит – тогда ее ставят через несколько месяцев, чтобы ты какую-то часть уже выплатила. А мы все сразу оплатили.
– Сколько стоило?
– $7 400.
– Как восстанавливаются после этой операции?
– Три дня был ад, я не могла ни руки поднять, ничего. Но после трех дней острая боль отошла, остался небольшой дискомфорт. Через неделю я сняла постоперационный топ и стала ходить уже просто в майке. Сначала грудь сидела выше, через несколько месяцев опустилась и села на свое место. И стала мягкой. Я даже не ожидала.
– Есть стереотип, что искусственная грудь не такая эластичная, как натуральная.
– Это зависит от врача и от имплантов. Я очень благодарна своему врачу, потому что мне грудь очень придала уверенности. Я стала носить наряды, которые красиво смотрятся именно с большой грудью. И шрамов не видно вообще, даже если смотреть на грудь снизу, потому что она опустилась и полностью скрыла шрамы. Швы тоже рассосались сами.
– Сколько у вас комплектов белья?
– Да немного. 10-12. В жизни я лифчики не ношу, то есть комплекты у меня только для съемок. Ну реально неудобно! И очень много есть одежды красивой с вырезами и разрезами, под которую лифчики не надевают. Хотя американки так делают. Я смотрю на них и думаю: ну вообще.
– Для чего вам соцсети (167 тысяч подписчиков в инстаграме, 21 тысяча в тиктоке – Sports.ru)?
– Я веду соцсети чисто по фану, никакой цели у меня в них нет. Могу не заходить туда целый день, не смотреть директ, если занята. Активность я поддерживаю, потому что через мой личный профиль приходят клиенты в салон, в аренду.
– Однажды вы в ответ на чей-то коммент написали, что никогда не заведете OnlyFans. Почему завели?
– Мне стало чисто интересно, если честно, сколько можно там заработать, например, за неделю без какого-либо голого развратного контента. Никаких секс-переписок, ничего. Нам с мужем просто стало интересно: давай попробуем, что будет. И я за пять дней заработала $4 500.
– Это уже после комиссии OnlyFans? Как это работает?
– Я сама не понимаю. Я ничего не делала, голую себя не показывала. Вообще ничего. Так же в купальниках, как в инстаграме.
– Ну люди подписываются в надежде, что вы там голая. А когда видят, что не голая, деньги уже списались.
– Да, верно. Ну вот на меня подписались 130 человек. Я там всем на рассылку ставлю фотку в зеркало – такую же, как у меня вчера в сторис была, может, в другом зеркале просто. И они эти фотки потом по 20-30 долларов покупают, а я их 100 штук кидаю. И так и получилось 4 500 – просто ничего не делая.
Но я думаю, что сейчас деньги выведу и закрою аккаунт, потому что все, мне больше не интересно это. Интересно было просто проверить.
– Вам что, деньги не нужны?
– Не стоит того, потому что начались всякие статьи и комментарии, что я шлюха, которые люди пишут, не зная, что происходит. Я не хочу, чтобы такое было, мне неприятно, когда про меня выдумывают истории, что я занимаюсь эскортом, и мое имя поливают грязью.
Мне всегда на такое хочется сказать: «Перед тем, как что-то говорить про человека, которого не знаешь, с которым никогда лично не общался, ты сначала узнай, разберись, что там на самом деле происходит».
– Да, но комментарии в интернете работают не так.
– Я понимаю, но именно в этот раз мне захотелось защитить себя, потому что я очень плохо отношусь к проституции, разврату за деньги. Когда я слышу, как девочки говорят: «Ой, у меня не было другого выбора, я больше ничего не могла»... #####, у меня тоже были моменты, когда я могла сказать, что у меня не было выбора. Я сказала себе, что лучше сдохну от голода, чем я пойду, чтобы кто-то меня за деньги…
– Когда вы говорили, что не занимались эскортом и секс-работой, вы несколько раз употребили слово «грязь». Но есть развитые страны, где проституция легализована. В Штатах у порноактеров есть профсоюз, они часть индустрии развлечений, у них есть свой «Оскар» даже…
– Просто я воспитана по-старому, у меня сильные морали. Пусть я буду даже подыхать от голода на улице и подойдет ко мне чувак, скажет: «Вот миллион долларов, просто разденься, чтобы я посмотрел и ушел». Я скажу: «Просто уходи». До такой степени.
Для меня верность – это все. Сколько у меня было отношений, от самого первого парня до нынешних отношений – я ни разу никогда никому не изменяла. Даже флирта ни малейшего не было. Для меня другие люди просто не существуют, когда я в отношениях. И когда я слышу, что после десяти лет с одним человеком уже трудно быть верным… Да ничего это не трудно. В башке просто должно быть заложено.
Поэтому мне стало очень обидно, когда про меня стали писать всякие гадости. Я замужем, никаких игр.
– Порноактрисы тоже бывают замужем.
– Разве что американцы. Русское воспитание все-таки отличается.
– Выглядит просто, что вы обижаетесь на комментаторов из интернета, которые шеймят вас, не зная сути, а сами точно так же называете грязью людей, которых тоже не знаете, хотя они работают во вполне себе человеческой индустрии.
– Я сужу по своему опыту. Вот я знала девочку, которая занимается проституцией. Она вся в золоте-бриллиантах, потому что у нее богатая семья, они могли дать ей разные возможности. И я ее спросила, почему она выбрала это. Она говорит: «Потому что лучше мне член пососать минуту и получить три тысячи, чем, как ты, на работе горбатиться». А как ты это делаешь, говорю? «Да просто глаза закрыла, притворилась, что тебе нравится, пару минут постонала – и все». Вот к такому я отношусь #####.
– У вас был какой-то именной сайт с контентом по подписке, но потом с ним что-то стало.
– У меня был контракт с сайтом на $10 000 на создание моей странички. Они делали мой аккаунт, который должен был менеджерить человек. Они мне сказали: «Покидай пока нам контент, а мы дадим тебе знать, как сайт запустится». Я все отправила и жду. А потом две-три недели спустя мне начали приходить в инстаграм сообщения – типа классно было поболтать с тобой, красивые фотки.
Я пишу в эту компанию, они такие: «Так сайт уже три недели как запущен». Я: «В смысле? А где мой бонус?» Они: «Так у тебя там не было банковского счета, так что менеджер твоего аккаунта забрал его и сказал, что тебе передаст».
Я сразу же забила на эти 10 000, говорю: «Профиль мне мой показали быстро». И когда я зашла туда, я просто ######, у меня сразу слезы полились. Там были такие секс-разговоры… А все деньги от подписок он оттуда к тому моменту уже вывел – и 10 000 забрал, и мое имя изъюзал. Мне было плевать уже на деньги, я хотела только удалить этот аккаунт, все закрыть. Я потом выставила [публикацию], что это была не я, рыдала, что мое имя смешали с грязью. Еще и ноль компенсации.
Мне говорили даже идти в суд, но было так противно от этого, что я хотела просто забыть про это и двигаться дальше.
– Сейчас вы весь контент сами пилите?
– Недавно у меня была съемка под дождем, оттуда есть несколько красивых фоток. Но в основном просто сама себя в зеркало.
– Любите сниматься? Безостановочно делать контент – непростая работа.
– Если честно, сейчас мне уже не особо до этого, потому что у меня и так много всего происходит, чтобы еще контент снимать. Например, те несколько дней, что я экспериментировала, я снимала прямо по несколько часов подряд, потому что должен быть постоянный поток.
Летом любая девушка хочет снять лифчик. 40 лет назад одна так взорвала «Уимблдон»
Подписывайтесь на наш телеграм о теннисе
Фото: Gettyimages.ru/Ian Walton, Kevork Djansezian, Dimitrios Kambouris; facebook.com/Sofya.Zhuk; instagram.com/natalia_zhuk, sofya_zhuk
Ты за два года поменяла свою шикарную естественную красоту, на облик одной из тысяч однотипных онлифансис.
Когда стукнет 30, поймешь.
-Но ты же сама позвонила...
Кто по-настоящему убог и жалок - так это мужчины, которые эту индустрию поддерживают. Причем, если 90% мужского населения, прыгающего на задних лапках перед женщинами ради потенциального секса, ещё можно понять - не с точки зрения того, что это правильно, но с точки зрения мотивации, то что руководит идиотами, которые платят за картинки, причем, в 2023 году, когда в интернете любой может просмотреть в два клика буквально пентабайты порно на любой вкус - загадка. Я считаю, таких чуваков надо на вменяемость проверять у психиатра.
если резюмировать, то под деланной грудью, скорее всего, скрывается обычная базарная склочная баба, цель жизни которой - выпендриваться и затыкать.