Александр Островский о теннисном бизнесе в России и зарубежом и сотрудничестве с Анастасией Потаповой

Больше новостей из мира тенниса, интервью и прямых включений с турниров в телеграмм-канале “Теннисология”. Подписывайтесь!

Александр Островский – бизнесмен и учредитель одной из крупнейших частных теннисных академий в России.

Теннисология: Александр, добрый день! Расскажите, пожалуйста, как в вашей жизни появился теннис?

Александр Островский: Елизавета, добрый! Я играл в детстве на полулюбительском уровне. Когда мы с родителями переехали в Москву, я пошел в обычную городскую секцию. Занимался каждый день, какие-то успехи были на региональном уровне, но никогда не думал, что я буду профессиональным игроком. Теннис – это мое увлечение, которое прошло через всю жизнь.

Т.: В 2010 году вы открыли первую академию. Как к вам пришла такая идея?

А.О.: В 2010 году мы приобрели права на инвестконтракт и на земельный участок. Тогда же сразу и начали стройку. На проектирование и строительство ушел год. И в сентябре 2011 уже открыли первый филиал академии в Химках. А идея пришла достаточно спонтанно, хоть у меня всегда и были мысли сделать свой проект в теннисной сфере. Мне хотелось применить свои знания, возможности и наработки, связанные со строительством. На тот момент я уже какое-то время занимался стройкой, плюс у меня появился вариант приобретения этого земельного участка. 

Т.: Сколько денег вы тогда вложили в химкинский филиал?

А.О.: Тогда суммы были небольшие. Покупка участка обошлась в десять миллионов рублей. Мы приобрели права на инвестконтракт за эту сумму. На тот момент для меня это были очень приличные деньги. У коллег, у которых мы покупали земельный участок, было желание сделать что-то подобное, но не было средств, поэтому они решили продавать. Много времени заняло, чтобы академия приобрела тот вид, который она сейчас имеет. Все, что есть сейчас, было построено не за один год. В 2010-м была реализована первая очередь. Всего их было три: потом построили новые грунтовые корты и появилась гостиница.

Т.: А как скоро академия начала приносить деньги, а не только их требовать?

А.О.: Базово такой проект операционную самоокупаемость может дать на третий четвертый год при условии отсутствия серьезных ошибок. Мы вышли попозже, потому что, во-первых, это был дебютный подобный опыт, и мы учились в процессе. Во-вторых, мы все время вкладывали и усовершенствовали что-то. Но опять же это связано с тем, что опыта не было. Я зарабатывал деньги по другим своим направлениям и постоянно вкладывал их в академию. Например, покупал тренажеры в зал, которых не хватало. Так жили мы где-то лет пять-шесть. И на шестой год филиал в Химках операционно стал зарабатывать. А так, если более скромно подходить к этому вопросу, то думаю, что на третий четвертый год стали зарабатывать.

Т.: И это вам позволило открыть филиал в Туле?

А.О.: В Туле была такая ситуация, что любители тенниса, которые там развивались, сделали проект теннисного центра в одном из районов города, но у них не было средств, чтобы его построить. Они увидели наш активно развивающийся проект, и ко мне приехал один из владельцев земельного участка в городе и предложил по минимальной стоимости уступить землю только чтобы мы реализовали проект. Ничего подобного в городе тогда не было. Мы встречались с главой администрации города и они были заинтересованы в реализации проекта. И кроме теннисной академии мы построили еще и футбольную. В 2016-2017 году в Туле это был первый крытый манеж с покрытием искусственная трава. Для города это были и существенные инвестиции и пиар ход, поэтому нас полностью поддерживали. Так и родился этот филиал. Опять же спонтанно и случайно.

Т.: А в России теннисный бизнес это вообще дело благодарное?

А.О.: В формате теннисных академий денег не заработать. Какой-то доход у тебя будет, но существует множество других областей, куда ты можешь инвестировать и получать куда большую доходность. Если говорить не об операционной, а об инвестиционной самоокупаемости, то это занимает минимум 10-12 лет при хорошем сценарии. В реальности может быть и 15 и 20 лет с точки зрения возвратности инвестиций. Поэтому говорить, что это чистый бизнес, на мой взгляд, нельзя. Люди, не испытывающие страсть к теннису, такой проект вряд ли будут делать. Нужно четко понимать, что денег, если и заработаешь, то очень нескоро. 

Т.: То есть это та история, когда ты что-то очень любишь и можешь себе это позволить?

А.О.: В России да. Ну у нас еще очень большая специфика инвестиций в спорт. Во всем мире, если ты реализуешь такого рода проекты, тебя государство все время поддерживает: дает льготы соответствующие, помогает во всех направлениях. Нам же, на протяжении 10-12 лет, как мы развиваемся в этой области, почти никто не помогал. Мы все делали исключительно за счет своего капитала. И такого, чтобы нам кто-то льготы или преференции давал, не было. Вот когда в Туле позитивно оценили наш проект, нам помогали с развитием и согласованием. Но никаких субсидий, например. Я не жалуюсь. Это просто факт. Для сравнения, если ты придешь, например в Бельгии, и скажешь, что хочешь построить теннисную академию, вложить пять миллионов евро…да тебя там на руках будут носить! У нас же на тебя смотрят как на бизнесмена, который хочет на детях деньги заработать. 

Т.: Недавно вы открыли филиал в Дубае. Как вас встретили там?

А.О.: Сразу хочу обозначить, что полноценный филиал у нас в Германии, в Дорстоне. Это 70 километров от Дюссельдорфа. По инфраструктуре там очень похоже на то, что реализовано в Химках и в Туле. А в Дубае у нас проект пробный, без инфраструктуры, которой мы владеем. Арендуем корты в одном из хороших клубов и выстраиваем тренировочный процесс. Привезли сюда квалифицированный тренерский состав. В силу того, что я сейчас в Дубае провожу много времени, то логично здесь и филиал сделать. Но это сезонный бизнес. В летний период очень тяжело находить клиентов, так как очень жарко, тренироваться сложно, а крытых кортов почти нет, а если есть, то очень дорогие. Полгода тут хорошо, а полгода не очень, и поэтому очень сложно выходить на прибыльность в этом смысле. Здесь у нас такая ограниченная структура, которая в принципе работает. В сезон народ есть. А на оставшиеся полгода сотрудники уезжают либо в Россию либо в филиал в Германию. 

Т.: А выход на рынок ОАЭ это реакция на 2022-й год, который затронул и мир тенниса?

А.О.: Нет, это давняя задумка. Во-первых, мы в Эмиратах уже достаточно давно представлены. У меня есть спортивное маркетинговое агентство (прим. агентство One Sports Global Management), которое работает с 2015 года. И с 2016-2017 компания была зарегистрирована в Эмиратах. У нас тут инфраструктура своя есть, отсюда вели деятельность. Плюс у меня здесь основной бизнес связанный с коммерческой недвижимостью. Здесь уже была база, и так сложилось, что открытие пришлось на 2022-й год. Далеко не в прошлом году сюда начали ездить обеспеченные люди. С ноября по апрель очень многие проводят в Эмиратах сезон. Те, у кого дети занимаются теннисом, знают нашу академию и спрашивали когда же мы откроемся. 

Т.: Какие последствия прошлого года вы ощущаете на примере филиалов в Химках и Туле?

А.О.: В Химках поток упал процентов на десять, а в Туле наоборот вырос. В Химках такая ситуация, потому что много обеспеченных людей уехало из Москвы, да и из России в целом. Есть семьи, которые из регионов отправляли к нам детей, у них средств стало меньше. Не секрет, что теннис дорогой вид спорта, и у людей перестали появляться возможности, чтобы отправлять своих детей даже по России. У нас же есть на территории и гостиница и школа, что очень удобно для приезжих учеников академии. 

Т.: Говоря о российских теннисистах, кому сейчас от 8 до 14 лет, как бы пафосно это ни звучало, но есть у них будущее на международном уровне?

А.О.: Есть конечно! У каждого свой путь, теннисная карьера долгая и все может измениться. Чтобы ребенку, которому сейчас 8-10 лет, дойти до профессионального уровня, нужно еще в среднем лет десять. А некоторые раскрываются и после двадцати пяти лет. Поэтому за это время еще все точно поменяется. И к тому же, несмотря на все сложности, которые нас окружают, все равно можно найти варианты. Безусловно стало сложнее: есть множество ограничений, начиная от логистических и заканчивая финансовыми, но надо работать и тренироваться, искать спонсоров и налаживать тренировочный процесс. И тогда всего можно достичь. 

Т.: А юниоры с российскими паспортами стали менее привлекательными для спонсоров и контрактов?

А.О.: Вообще спонсорство в юниорском спорте очень абстрактная единица. Есть финансовая поддержка, когда какой-нибудь меценат хочет поддержать и развить карьеру юниора. В подавляющем большинстве таких случаев это либо родственник либо друг семьи. Это чисто венчурная конструкция. Очень немногие внешние бизнесмены готовы вкладывать в ребенка, на подготовку которого надо потратить полмиллиона, а то и миллион долларов за десять лет, с непонятным возвратом средств. А вторая часть спонсоров – это производители одежды, экипировки и оборудования.  В основном, как мне кажется, даже сейчас, не особо смотрят на флаг, больше смотрят на результаты. Например, если ты выиграешь юниорский ТБШ, даже если ты представляешь Россию или Беларусь, то это практически стопроцентная гарантия, что тебе предоставят контракты. Но если сравнивать контракты, которые ты можешь получить, если представляешь Западную Европу или Америку, и контракты, которые ты можешь получить представляя Россию и Беларусь, то это небо и земля. В сторону Европы и США суммы могут отличаться в десять раз. Но так было всегда. Просто там рынок другой, он больше монетизируется, а значит более привлекательный. Безусловно очень многое зависит от результатов. Если ты будешь играть и всех обыгрывать, то спонсоры тебя найдут, и в этом можно не сомневаться.

Т.: Только игра и результаты определяют привлекательность для спонсоров или есть что-то еще?

А.О.: На сто процентов решает не только игра. Решает умение себя подать, знание языка. Юниоры, которые в 12-14 лет свободно говорят по английски, или могут хоть что-то сказать, намного интереснее спонсорам-партнерам нежели те, которые два слова связать не могут, пусть и на корте держатся отлично. Обращать на это внимание важно и нужно. Иногда недостаточно просто хорошо играть.

Т.: Если мы перенесемся в 2013 год, чем вас заинтересовала Анастасия Потапова?

А.О.: Во-первых, Настя обыгрывала всех. На тот момент, когда она к нам пришла со своим тренером Ириной Дорониной, она уже считалась одной из самых потенциально интересных спортсменов в своем возрасте в Европе, а то и в мире. И во-вторых, это характер. Такое невозможно воспитать, он либо есть либо нет. Это ключевые вещи. Когда Ирина Доронина привела ее к нам, мы только запускали свой проект, и нам был интересен был игрок, которого нужно развивать на базе академии. А семье Насти нужны были средства для развития карьеры. 

Т.: Можно ли сказать, что вы рассматривали Анастасию как коммерческий проект или больше с позиции мецената, который хочет помочь талантливому ребёнку?

А.О.: На тот момент я вообще не понимал что есть коммерческий проект в теннисе и как это работает. Тогда мы в рамках академии привлекали сильного игрока с пониманием того, что в определенном размере мы готовы вложиться в карьеру и развитие. Ну а если мы доведем до профессионального уровня, то логично будет что-то с этого получить и иметь часть дохода. Тогда я считал так, но не рассматривал Анастасию как бизнес-проект. Мне было интересно, получится или нет. Настя была первым игроком, кому мы предложили такое сотрудничество. После нее было еще человек десять, кому мы помогали, и никто не выстрелил. Может быть это было не в таком объеме как Насте, но тоже очень прилично. Пока на таком уровне, даже близком к Насте, никто не заиграл. Но может и заиграют. Мы продолжаем сотрудничать. Но Настя ведь в целом и из России единственный спортсмен, кто дошел до такого уровня. Можно сказать, что среди детей, которые родились после 2000-го года, она показала наилучший результат как среди девушек, так и среди парней. Никто из других россиян, рожденных после двухтысячного года, пока и ближе к сотне не стоит.

Т.: Можете оценить примерную сумму вложений в Анастасию?

А.О.: За все время поддержки это около миллиона долларов. 

Т.: Как скоро прибыль начала перекрывать эти затраты?

А.О.: Сейчас Насте 21 год, она вошла в топ-30, зарабатывает деньги, но за шесть лет профессиональной карьеры еще не окупила вложения. Это очень сложно. Большие расходы на команду и переезды. Да, можно экономить. Но в моем понимании, если не создавать условия для развития, то ты сокращаешь шансы на успех игрока. Для нас прежде всего важно сохранить здоровье для того чтобы продлить карьеру и достичь высот. Пока все получается, надеюсь и дальше будет. 

Т.: Вас всегда можно заметить в боксе Анастасии на титульных встречах. А как много вы присутствуете в ее теннисной жизни помимо этого?

А.О.: Мы с Настей на связи почти каждый день. Я не считаю возможным лезть в сугубо профессиональные темы и консультировать ее и тренерский состав. Я могу высказать свое мнение, но оно не будет являться определяющим. Мы платим хорошие деньги тренеру, и именно он должен принимать решения, но безусловно совместно со спортсменом. Каждый должен заниматься своим делом. Я выступаю агентом Насти, обеспечиваю быт и процесс на том уровне, который необходим профессиональному спортсмену. Ну а так мы конечно всегда на связи. Когда ей нужна моя поддержка, она знает, что всегда может ко мне обратиться, я найду время и чем смогу помогу.

Т.: А что вы сказали ей после достаточно драматичного поражения от Кэти Волынец? (прим. в решающем сете Анастасия вела 5/0 и имела матчбол на подаче соперницы, но проиграла матч)

А.О.: Честно, мы еще не успели пообщаться (прим. на момент интервью прошел один день после матча). У меня пока даже нет объяснений на тему того что произошло. Безусловно мы поговорим и обменяемся мнениями, она расскажет что случилось. Для меня это был шок, потому что Настя в очень хорошей форме сейчас. У меня не было возможности посмотреть трансляцию, следил по счету. Но произошло то, что произошло. Это жизнь. Это теннис. Так бывает, к сожалению. К этому нужно быть готовыми, но делать так, чтобы таких случае было меньше. Безусловно, она очень сильно переживает, но я уверен в Насте и в ее характере.

Т.: Желаю самых больших побед Анастасии! Спасибо за эту беседу, Александр!

А.О.: Спасибо и вам!