Осака зажгла огонь Олимпиады, а до этого сняла документалку про себя. В ней все нерезко и много тревоги
Рецензия Леры Ли.
«А этим можно напиться? Ну просто интересно», – спрашивает 22-летняя Наоми Осака про игристое вино, бокалом которого с командой празднует дебют на Неделе моды в Нью-Йорке в начале 2020-го.
Новая документалка Netflix «Наоми Осака», разбитая на три 40-минутные серии и снятая медитативно красиво, много показывает суперзвезду в ближнем кругу. Она будто бы дает подсмотреть за ней: вот ее ванная с косметикой Shiseido, вот плюшевый Пикачу на кровати, вот она объясняет физиотерапевту, почему игроки не подают вторую подачу тем же мячом, которым не попали первую («Ты суеверная?»), а вот глумится над сестрой, сбившейся с маршрута («Почему тут живешь ты, а куда ехать, знаю я?»). В эти моменты Осака не самая актуальная и востребованная спортсменка мира, а молодая девушка, рассказывающая о своем пути во взрослую жизнь.
Фильм снимался два года (из которых, правда, минимум четверть съел локдаун), и это были как раз те два года, за которые Осака стала великой – взяла четыре «Шлема» и вершину рейтинга, выросла в самую высокооплачиваемую женщину мирового спорта и борца за социальную справедливость.
Теннисный путь Осаки при этом показан довольно ненавязчиво, самыми крупными мазками (про скандал в финале US Open-2018 или ее равнение на Серену Уильямс, например, нет ни слова). Он укладывается буквально в несколько реплик и повторяющихся планов: маленькие Наоми и ее сестра Мари играют на общественных кортах, взрослая Наоми тренируется и выигрывает «Шлемы», а из-за кадра рассказывает, что с детства вела список карьерных целей («Главная – стать первой японкой-чемпионкой «Шлема»), и предполагает, что люди извне не в состоянии представить энергозатраты, необходимые, чтобы быть топ-теннисисткой.
Это, понятно, и есть идея фильма – показать человека за титулами и контрактами. Режиссер Гарретт Брэдли – документалистка-миллениал и первая черная женщина, взявшая режиссерский приз Сандэнса, – делает это деликатно и будто вкрадчиво: через рассеянный свет, мягкий фокус и приглушенные программные заявления Осаки, пафос которых снимает ее же тихая рефлексия: «Я играла в теннис для того, чтобы мама могла не работать; чтобы ей не нужно было брать дополнительные смены и спать в машине. Если бы я не начала побеждать, мы были бы банкротами», – говорит Осака, а потом камера заглядывает на день ее рождения в семейном кругу, где она вполголоса спрашивает маму: «Ты не думала, что к 22 годам я добьюсь большего? Или это приемлемо? Я понимаю, что в таких вещах нет графика, но все равно иногда переживаю, что я отстаю».
Осака вообще много переживает: о непонятных звуках в новом доме, куда переехала одна, о своей плохой японской грамматике, о том, что путь по подиуму, «когда все будут на меня смотреть», слишком длинный, о том, что не написала Кобе Брайанту после проигранного матча, «чтобы не выглядеть неудачницей», а теперь уже не напишет никогда.
Вылетев с Australian Open-2020, где защищала титул, она говорит, что ей обиднее всего за свою команду, которая вложила в нее столько сил, а она в самый ответственный момент не смогла сделать то, что от нее требовалось. Эти тревоги определяют Осаку даже больше, чем успехи или неудачи на корте: «Годами я приравнивала свои выступления своей человеческой ценности. Абсолютное большинство людей знает меня как теннисистку. Так кем я буду, если не буду хорошей теннисисткой?» – рассуждает она, будто предвосхищая сюжет о своих психологических проблемах, из-за которых уже после окончания съемок отказалась от участия в «Ролан Гаррос» и «Уимблдоне».
И тут неизбежно встает системный вопрос: когда герой фильма непосредственно участвует в его создании, насколько достоверен получившийся портрет? Насколько аутентично что-либо, что сделано и сказано, пока рядом работает камера?
Вирусный эпизод US Open-2019, когда Осака уговорила обыгранную ею Коко Гауфф дать совместное интервью на корте, – это был искренний жест или моделирование имиджа? Когда Осака в фильме убирает с центрального места в своей гостиной кубок Australian Open, чтобы поставить туда портрет, подаренный сестрой, – это то, что она хочет сделать, или то, что она хочет, чтобы попало в кадр?
Когда, наконец, год назад Осака громогласно стала послом BLM в теннисе, не было ли это введением нового сюжета в документалку? А в более широком смысле – когда ты становишься мультимиллионной корпорацией, сколько органического остается в твоем публичном образе?
Но «Наоми Осака» не тот жанр, который отвечает на эти вопросы. Как Бейонсе в Homecoming, Мишель Обама в Becoming и, конечно, Майкл Джордан в «Последнем танце», Осака рассказывает свою историю сама, ее версия единственная и не подвергается ни сомнению, ни даже анализу.
И хотя это значит, что мы видим только то, что она хочет нам показать, это не значит, что мы видим мало – все зависит от того, как смотреть. «Я прямолинейная, но не специально. Думаю, так получилось из-за того, что я была на домашнем обучении и почти ни с кем, кроме сестры, не общалась», – говорит, например, Осака вроде бы впроброс, но как раз в этот момент ее застенчивость, постоянные сомнения в собственной убедительности и стресс, который вызывают у нее публичные выступления, начинают звучать объемнее.
«Наоми Осака» идеально вписывается в глобальный тренд по гуманизации элитных спортсменов. Одни берут нарратив о себе в собственные руки с помощью соцсетей, другие – The Players’ Tribune, а третьи, как Наоми Осака – номинированного на «Оскар» режиссера. И если получившийся в итоге рассказ сбивчивый, фрагментарный и недосказанный – так, может, он такой, потому что она такая: молодая девушка, на которую обрушилась всемирная слава и которая в этой лавине ищет свой голос.
Ведь не каждая история – эпос. Некоторые – этюд.
Наоми Осака взяла четвертый «Большой шлем». Она уже одна из величайших – а ей всего 23
Подписывайтесь на самый честный инстаграм о теннисе
Фото: скриншоты Netflix
Одновременно, надеюсь, что ещё увидим её в топе БШ, женскую конкуренцию она несомненно усиливает.
Здесь девушке 23 года и о ней выходит по сути 2х часовой фильм. Вы серьёзно? Я не знаю как можно вообще задаваться вопросом о искренности данной личности. Абсолютно всё указывает на то, что Наоми Осака это не личность, это проект, который активно пиарят на фоне всей этой современной истерии насчет расизма.
Ну если ты такой ранимый, зачем в полуголом виде фотографироваться в самых популярных журналах?
Тут либо крестик, либо трусы
Такая же фальшивая.