7 мин.

Ламар Хант – отец профессионального тенниса

40

Конечно, у профессионального тенниса было много отцов, поскольку любые изменения в столь консервативном спорте – дело многотрудное. Но одним из финансовых и идеологических столпов Открытой эры был Ламар Хант, статью Нормана Чапмена о котором предлагает блог «С миру по Нитке».

«Все это началось в Канзасе неподалеку от скотобойни, где однажды в прохладную февральскую неделю группа молодых людей, прозванная «Восьмеркой красавцев», на радость собравшейся публике прикончила парочку священных коров, сыграв в древнюю безукоризненно белую игру лаун-теннис в кричащей разноцветной одежде и таким образом заставив зрителей кричать и вопить от восторга», – Ричард Эванс.

Это была цитата из британского писателя Ричарда Эванса, где он вспоминает первые шаги движения, позже приведшего к революции, которая в свою очередь привела теннис к невиданному богатству и популярности.

Человеком, ставшим двигателем исторического прогресса, был ни кто иной, как спокойный и скромный техасец Ламар Хант.

Хант использовал деньги, заработанные его отцом на нефти, чтобы сломать барьеры, выставленные чиновниками от тенниса в попытках удержать контроль над спортом, который отчаянно требовал изменений и инноваций.

В 1950-х Джек Крамер, победитель «Уимблдона»-1957, безуспешно пытался организовать профессиональный тур, который предлагал бы лучшим теннисистам привлекательные призовые за их выдающиеся умения. У Крамера не хватило финансовых ресурсов, чтобы сломить старый порядок, установленный Международной Федерацией Лаун-Тенниса (ILTF), которая контролировала игру, удерживая в своих руках самые значимые турниры – Кубок Дэвиса, открытые чемпионаты Франции, США, Австралии и «Уимблдон». 

Турниры ILTF предлагали участникам славу и престиж. Финансовую сторону обеспечивали национальные федерации, которые были членами ILTF. Игрок, решавший выступать в профессиональном туре Крамера, не допускался до великих турниров. То есть путь к славе был открыт только любителям.

И хотя Крамеру даже с его ограниченным бюджетом удалось переманить к себе многих значительных игроков – Лью Хоуда, Панчо Гонсалеса, Кена Роузволла, Фрэнка Седжмэна и Рода Лэйвера – он вскоре понял, что ему не хватает сил на противостояние с Голиафом. И вот тут-то в дело вступил 36-летний Ламар Хант.

Хант в то время как раз вышел победителем битвы с другим Голиафом – Национальной Футбольной Лигой – и был готов к новой схватке. По образование Хант был геологом и когда-то числился запасным игроком университетской команды. В 1960 он бросил вызов устоявшемуся в американском футболе порядку и выиграл.

Борьба с NFL сделала Ханта легендой в США, но то, чего он достиг в теннисе, сделало его мировой величиной.

Чтобы полностью оценить произошедшее, надо понять, в каком состоянии находился теннис, когда промоутер из Нового Орлеана по имени Дэйв Диксон в середине 60-х обратился к Ханту, и  в какой обстановке родился Мировой Чемпионат по Теннису (WCT).

В 1967 Джон Ньюкомб из Австралии, будучи чемпионом «Уимблдона» и по общему мнению лучшим теннисистом-любителем на планете, зарабатывал не более 15 000 долларов в год. И, по словам самого австралийца, максимум, что он мог получить за выступление на Открытом чемпионате США в Форест-Хиллс, были 500 долларов на расходы в эти две недели для него и его жены.

Когда Диксон, вооруженный деньгами Ханта, предложил Ньюкомбу и его приятелю Тони Рочу шанс заработать миллион, австралийский красавчик и его мрачный партнер по игре в паре с радостью согласились. Они увидели возможность оставить в прошлом темные подковерные сделки, которые были вынуждены заключать с промоутерами турниров – те платили им за участие. Эти незаконные выплаты ранжировались от 300 до 1000 долларов в неделю в зависимости от статуса или рейтинга игрока. Вот какими были дни этого пресловутого «якобы любительства».

Угроза, которую представляли деньги Ханта, вскоре сдула лицемерные покровы с якобы любительского спорта, и в 1968 родился Открытый теннис.

Ричард Эванс вспоминает, что когда Ламар Хант приехал на «Уимблдон», чтобы обсудить сделку со Всеанглийским клубом, к нему «с ужасающей грубостью отнеслись не только члены Всеанглиского комитета, но и большая часть моих коллег из британской прессы, которые рисовали довольно обходительного Ханта помешанным на власти техасцем. Они делали из него человека, одержимого захватом тенниса и готового, если понадобится, купить «Уимблдон».

 «Хант никогда не хотел покупать игру, но он действительно хотел получить в ней свой законный кусок», – заключил Эванс.

WTC Ханта дал игре большие деньги, особый стиль (цветная одежда, цветные мячи), круглогодичное освещение по ТВ и гарантию, что лучшие игроки мира будут регулярно встречаться в крупнейших городах мира.

В 1971 и 1972 годах итоговый турнир WTC занял свое место в одном ряду с великими и невероятно престижными турнирами «Большого шлема», дарившими болельщикам блестящие игровые и драматические моменты.

Оба раза на турнирах собирались одни и те же восемь человек – австралийцы Род Лэйвер, Кен Роузволл и Джон Ньюкомб, американцы Артур Эш, Марти Риссен и Боб Луц, Клифф Драйсдэйл из ЮАР и голландец Том Оккер. И оба раза в финале играли Лэйвер и Роузволл.

В 1971 Роузволл выиграл трехчасовой эпический матч со счетом 6:4, 1:6, 7:6, 7:6, что вызвало такой комментарий писателя Рекса Беллами: «Трехчасовой матч был таким эмоциональным, что напряжение от просмотра – не говоря уже об участии в нем – было почти невыносимым». Победителю достался чек на 50 000 долларов, золотой перстень и автомобиль Lincoln Continental.

В 1972 Лэйвер и Роузвелл снова встретились в финале. Вдохновенная битва, которая потом вошла в анналы истории спорта, продемонстрировала невероятное мастерство участников, а накал борьбы достиг, казалось, невозможных высот. Этот матч переплюнул прошлогодний финал.

Канал NBC, чтобы не прерывать прямую трансляцию, продлившуюся четыре часа, отменил три ранее запланированных программы, включая шестичасовые новости – впервые в истории американского телевидения ради теннисного матча были предприняты такие действия. В итоге 23 миллиона зрителей посмотрели игру, которую многие сочли величайшим матчем в истории.

Имя победителя большого значения не имело. Для записи – Роузволл снова победил 4:6, 6:0, 6:3, 6:7, 6:7, 7:6. Домой он увез чек на 50 000 долларов, кольцо с бриллиантом, золотой кубок и Lincoln Continental. Но настоящим победителем стал Ламар Хант, своим упорным стремлением к нововведениям навсегда изменивший облик тенниса.

Британец Майк Дэйвис, которого Хант нанял в качестве исполнительного директора WCT, описывал того как «человека, которого очень сложно сдвинуть с принятого решения».

«Но он очень достойный человек. Я работал с ним 13 лет, и он всегда держал свое слово».

Можно смело сказать, что Хант умер, выполнив все свои обещания.

В марте 1977 богатейший австралиец Керри Пэкер использовал несколько трюков из арсенала Ламара Ханта, чтобы навсегда изменить крикет.

Он был расстроен тем, что австралийская федерация крикета отказалась за 1 500 000 австралийских долларов продать ему права на телетрансляции, и поэтому подписал контракты с более чем 50 лучшими игроками мира, которые теперь играли на его турнире.

Существующая на тот момент система, сотрудничавшая с большинством главных СМИ, отреагировала тем, что дисквалифицировала всех, кто присоединился к Мировой Крикетной Серии Пэкера.

Пэкер ввел цветную форму (тогда обязательным был белый цвет), матчи под светом прожекторов, белые мячи (официальным цветом был красный), шлемы и, наконец,  микрофоны на кромке поля, которые ловили все звуки игры, в том числе и ругательства игроков в адрес друг друга.

Официальная крикетная власть и большая часть СМИ предсказывали «цирку» Пэкера полный провал. Они терпеливо ждали, но захватчики не ушли. Как и Хант, Паркер настаивал на своем, и через два года система сдалась. Официально все оформилось в суде, где было признано, что действия Международной Крикетной Федерации являются неоправданным ограничением бизнеса. Игрокам, которых поддержал Пэкер, были присуждены 250 000 фунтов. Их приняли обратно в лигу, которая с готовностью усвоила все инновации Пэкера. Пэкер получил свой контракт на трансляции, а игрокам стали лучше платить. Крикет никогда уже не будет прежним.

Спорт привлек больше стран, больше команд, больше игроков и благ для участников. И все благодаря австралийцу, который однажды напомнил критикам, что «Чингиз Хан был не самым приятным человеком, но при этом чертовски эффективным управленцем».

Как и Хант, Пэкер был борцом во всем. Почка, пожертвованная пилотом его вертолета британцем Николасом Россом, помогла продлить его жизнь. Он перенес восемь инсультов, после одного из которых, в октябре 1990, пережил клиническую смерть длиной в семь минут.

Не являясь поклонником английского подхода к жизни, Пэкер однажды он заметил: «Если английский рабочий увидит парня на Роллс-Ройсе, он скажет себе: «Вот придет революция, и мы отберем его у тебя, приятель». А его американский аналог, увидев парня на Кадиллаке, скажет: «Однажды и у меня такой будет».

Довольно жутким кажется то, что Пэкер и Хант оба умерли в декабре. Пэкер умер во сне, у себя дома в Сиднее, 26 декабря 2005. Ему было 68. Хант умер 13 декабря 2006 в Далласе в 74 года. И оба они боролись с раком простаты, который дал осложнения.