Метафизический разговор с Сафиным: смерти нет, деньги – фантики, любовь – привидение. Но кошки – святое
Король говорит.
Марат Сафин – любимый теннисист тех, кому плевать на теннис. Когда играл, он ломал шаблоны так же эффектно, как ракетки: русский, которого обожали везде; профессиональный спортсмен, постоянно рассуждавший о лени и халяве; победитель одного из лучших матчей десятилетия, за последние четыре года карьеры не взявший ни титула.
Уйдя после тенниса в политику, Сафин воспроизвел традиционный для наших спортсменов карьерный путь, но удивил и тут: свободолюбивый и неформальный, он казался последним, кто соблазнится мандатом. Семь лет спустя он ушел и оттуда «по очень личным» причинам, чтобы стать джетсеттером, за месяц покрывающим три континента.
Сейчас, в свои 40, Сафин уже давно не теннисный анфан терибль, а член Зала славы, не бабник, а кошатник и охотник не до красивой, а до сознательной жизни. Что за 20 лет не изменилось – это его умение обо всем сказать чуть больше, чем от него ждут.
Правда, теперь Сафин пользуется им заметно реже, даже чем еще пару лет назад. То ли возраст влияет и на него, то ли мы снова чего-то о нем не знаем.
Разговор состоялся в Мельбурне во время Australian Open.
Рад, что в его время не было тиндера-шминдера и инстаграмных воинов
– Как получилось, что вы разминали Федерера?
– Видимо, некому его было размять, и его тренер пришел ко мне (улыбается).
– И как?
– Отлично.
Сафин и Федерер снова встретились на корте: Марат готовил Роджера к матчу Australian Open
– Видела, вы с Денисом Шаповаловым тренировались. Еще с кем-нибудь?
– Нет, только с Денисом. Просто захотелось постучать вместо зала – попросил Мишу Южного.
– А перед этим вы когда последний раз играли?
– На ATP Cup один раз. А в целом, не тянет.
– Вам еще нравится теннис?
– Смотреть становится интереснее. Я сейчас посмотрел целиком матч впервые за десять лет: Рублева на Кубке Кремля, на ATP Cup и здесь – Рублева и Хачанова.
– Хотели бы вернуться в теннис в каком-то виде?
– Пока нет. Не знаю, в каком качестве мне было бы интересно работать в теннисе. Есть еще свои дела, которыми надо заниматься.
– Тренировать?
– Пока нет.
– Аналитить?
– Да тоже не особо. Чтобы чем-то заняться, мне нужно, чтобы мысль об этом вызвала во мне какой-то отклик, а пока такого нет.
– Почему тогда вас 10 лет не было видно, а за последние 9 месяцев – «Ролан Гаррос», «Берси», теперь тут?
– Меня позвали побыть капитаном на ATP Cup [в начале января], и я решил провести весь месяц в Австралии [и заехать на Australian Open].
– Как было на ATP Cup?
– Интересно, новый опыт. Никогда не был капитаном.
– Кажется, что роль капитана довольно номинальная.
– Ну да. У каждого игрока есть личный тренер. Но на матчах что-то подсказывает капитан. В целом, тренеры между собой все обсуждают. Важно к каждому игроку найти подход; определить, какой у кого психотип, чтобы не навредить.
– И какие у них психотипы?
– Все по-разному воспринимают информацию: кто-то более открыт к тому, что ему говорят, кто-то – менее. Важно найти подход к каждому, потому что у каждого свои ощущения от одной и той же ситуации, и надо быть аккуратным, чтобы не навредить.
Корт – это проявление себя. Какой ты человек в жизни, все это подсвечивается на корте. Все взаимосвязано. Человек не может быть на корте один, а в жизни другой. Это все один человек, и на корте себя не скрыть.
– Почему вы психовали, когда играли?
– Молодой был, не знал какие-то вещи. С возрастом начинаешь больше замечать и понимать причины, меняется взгляд на жизнь.
– Уровень тенниса по сравнению с вашим временем изменился?
– Тяжело сказать. Из того, что я увидел, у меня сложилось впечатление, что сейчас игроки очень хорошо бьют по мячу, иногда выполняют невероятные удары; но при этом многие не чувствуют счет. В теннисе есть отдельные комбинации, которые подходят под тот или иной счет, а я вижу, что сейчас у игроков нет понимания этого, причем не только у молодых, а у всех, не считая Большой тройки. А ведь теннис – это в основном психология, а удары – во вторую очередь.
– Но сейчас более-менее все работают с психологами. В ваше время же не было такого?
– По-моему, и сейчас это касается главным образом Большой тройки. Раньше подход был другой: у нас иногда на троих ездил один тренер – о каких психологах могла быть речь. Все вообще было проще. Но и деньги были не такие, как сейчас. С нынешними призовыми игроки могут себе позволить больше.
– Теннис перестал быть рок-н-роллом из-за денег?
– Ну рок-н-роллом он и не был. Просто подход был немного другой. Сейчас времена изменились, стало больше денег, появилась возможность возить с собой нескольких тренеров, диетологов, психологов; раньше было намного проще. Плюс, раньше мы больше общались лично, а сейчас все больше общаются в соцсетях. Я бы сказал, соцсети влияют на поведение спортсмена, потому что там каждый диванный советчик может кому угодно написать любую глупость, и тот воспримет информацию по-своему. Так соцсети влияют на поведение людей, в том числе спортсменов. Раньше такого не было, потому что не было такого инструмента доступа к ним.
– Вы не зависели от общественного мнения ни раньше, когда шорты снимали посреди матча, ни сейчас.
– Ну не знаю. Повезло мне. Но раньше это было проще, потому что не было соцсетей – слава богу (улыбается).
Сафин приехал на новый командный турнир капитаном России и опять украл шоу
– Сейчас каждую проблему модно объяснять влиянием соцсетей.
– Так оно и правда большое. Есть фейсбук, инстаграм, одноклассники-односельчане, тиндер-шминдер – люди к ним приклеиваются, обсуждают, делятся мнениями. Это не плохо – просто жизнь переместилась туда. Если у тебя нет инстаграма, на тебя смотрят, будто ты из каменного века.
– Но соцсети и в хорошую сторону изменили мир.
– Смотря что считать хорошей стороной. Просто формат общения, взгляд на жизнь, восприятие мира стали другими.
– Стало проще прославиться добрыми делами, объединиться, сохранить связь, найти новую. Мы стали ближе к своим героям. Но сейчас все такие: фу, соцсети – зло.
– Согласен, что все по-разному их используют. Кто-то доносит информацию, привлекает внимание к проблемам, что-то организует. Но есть и такие, кто просто хочет хайпа, или постебаться, или еще что. Можно говорить более-менее все, что хочешь, как показывает практика.
Имидж разгильдяя выдумала пресса
– Через 15 лет после вашей победы здесь что для вас теннис?
– Для меня это был жизненный этап, очень важный. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что какие-то вещи сделал бы по-другому. Но это как говорят: если бы молодость знала, если бы старость могла. Победа на Australian Open для меня на тот момент была горой, упавшей с плеч. Для меня было очень важно выиграть еще один «Большой шлем» – почему-то я себе это вбил в голову. Не хотелось остаться победителем одного, поэтому особого удовольствия от победы здесь я не получил – я ее скорее вымучил. Но принял этот подарок от бога с благодарностью за то, что он услышал мои молитвы.
– Это ваше главное достижение в теннисе?
– Думаю, я эту победу реально заработал, и этим она для меня ценна. А самое большое признание для меня – это включение в Международный зал теннисной славы, потому что это решение принимает все теннисное сообщество.
– Есть легенда, что финал Australian Open-2002 вы проиграли, потому что были с бодуна. Почти 20 лет прошло, а я до сих пор это встречаю.
– (Улыбается.) Хорошая легенда. Но нужно же понимать, что профессионал высокого уровня относится к своему делу немного по-другому, чем люди, распространяющие такие легенды. Они обычно не понимают, что значит профессиональный спорт. Если бы понимали, не сочиняли бы. Невозможно играть в теннис, не соблюдая режим.
– То есть вы всегда режим соблюдали? В начале нулевых?
– Да. У тебя есть время для отдыха, а есть время для работы. Совмещать их невозможно – ни о каких результатах тогда речи не будет. Это просто не работает. Работает четкий график, когда ты знаешь, когда тебе что делать: восстанавливаться, отдыхать, тренироваться. Но так вышло, что у людей почему-то создалось такое впечатление обо мне [как о тусовщике], и оно с ними и осталось. Это не значит, что это правда.
– Вы так говорите, будто люди это с потолка взяли. Все же видели ваших блондинок, и ваш фингал, и все остальное.
– Видеть – это одно. Ну были блондинки – и что с ними?
Три блондинки Сафина с Australian Open-2002
– Ну как что. Всем интересно. А вы подыгрывали этим разговорам про блондинок – конечно, мы решили, что вы загульный.
– А почему не подыграть? Раньше хотелось подыграть – что такого? Я считаю, что объяснять что-либо нужно только самому себе, что никто не должен оправдываться. Я ответственен только перед собой и живу для себя.
Смысл жизни – стать лучше и найти гармонию. Тогда все лишнее отпадет само
– Как с такой философией одиночки вы так долго проработали в политике?
– Жизнь состоит из разных этапов – в зависимости от того, чем ты занимаешься. Естественно, в политике ты не можешь быть полностью независимым. В Думе у меня были обязательства, и я их все выполнял. Это была моя работа. Больше я же там не работаю – теперь живу для себя.
– Вы из-за этого и перестали – чтобы жить для себя?
– У меня были сугубо личные обстоятельства, из-за которых я больше не мог там работать. А вообще, это был очень хороший, полезный опыт, и я рад, что получил его. Я узнал много из того, чего не узнал бы иначе. У нас огромная, очень разношерстная страна, с сотнями этнических групп. Уместить такую многогранность в одну систему очень сложно. Так что для меня лично это был огромный опыт – дай бог всем такого.
– Жалеете о чем-нибудь?
– Сожалеть в жизни ни о чем нельзя, так что я не жалею – просто понимаю свои ошибки и смотрю, кем я был раньше, и кем, пройдя через свой опыт, стал сейчас.
– Опыт бывает позитивный, а бывает – ну такое.
– Нет, не бывает. Позитивным или негативным опыт делаем мы своим восприятием. Но вообще это одно целое, и все на самом деле к лучшему.
– Как вы пришли к такому дзену?
– Ну, дзен – это довольно сильно сказано. Просто прожил это все, получил опыт.
– Все живут, но далеко не все так умиротворены, как вы.
– Я тоже не уровень: бог. Просто с тобой происходят разные ситуации, благодаря которым ты понимаешь, что важно, что неважно, что нужно поменять в себе, над чем работать. Я не хочу их пересказывать – да это и не нужно, потому что эти опыты у каждого свои. Но мы все хотим эволюционировать… Точнее, не знаю, как все, а мне хочется стать человеком лучше.
– Что для вас значит стать лучше?
– (Пауза) Мы должны пройти через разные вещи в жизни, чтобы понять, чего нам не хватает, чтобы быть в гармонии с собой. Чтобы не было внутренних конфликтов, ненужного веса. Чтобы ничего не тянуло назад, не мешало жить и дышать полноценно. Не быть в конфликте с самим собой, а наоборот воспринимать жизнь по максимуму и видеть ее глубже, чем в основном люди ее воспринимают. И в этом находить гармонию.
– Как это сделать?
– Разные есть способы: йога, медитация; набор инструментов довольно большой. Каждый выбирает что ему подходит.
– У вас какой?
– У меня – свой. Я не могу объяснить его, потому что невозможно понять то, что видит другой человек. Каждый видит мир по-своему.
– Вас легко огорчить?
– Уже не так сильно. Какие-то вещи еще могут, конечно, но навскидку даже не скажу. В целом, все меньше и меньше.
– Ну не знаю, в ДТП попали?
– Ничего страшного, если никто не пострадал. Разные ДТП бывают. Пусть ни у кого не будет.
– Кошка заболела.
– Не вздумай такое говорить (улыбается)!
– Умер кто-нибудь.
– Это неизбежно. Смерть всегда вокруг нас, просто ее воспринимают по-разному: для кого-то это конец, а для кого-то – переход в другую комнату.
– Когда Александр Волков (экс-14-я ракетка мира; под его руководством Сафин в 2000-м выиграл US Open – Sports.ru) умер во время Кубка Кремля, все были шокированы и подавлены. А вы такой: ну ничего, вернется кем-нибудь другим. Вам не грустно, даже когда люди умирают?
– Александр Волков сыграл очень большую роль в моей жизни; благодаря ему я выиграл первый «Шлем» и стал первым в мире. Конечно, его смерть вызвала во мне эмоции, но я считаю, что смерти как таковой не существует. Умирает же физическое тело.
– Понятно. А что-нибудь вас раздражает?
– Раньше раздражало все подряд: пробки, погода, люди какие-то. Сейчас это все в прошлом. Меня в основном все радует: любое ощущение, которое ты своими пятью, шестью – или у кого сколько их – чувствами можешь испытать – это же прикольно. Конечно, это не сразу ко мне пришло: я к этому внутреннему комфорту шел и еще иду. Было много вещей, которые меня раздражали, вещей, которые я делал, хотя не хотел, многое меня напрягало. Но в какой-то момент я сказал себе: все, с этим надо заканчивать.
– И сколько вы «заканчивали»?
– Ну какое-то время. Лет 40 (улыбается). Это же происходит поэтапно: сначала один слой открылся, за ним второй, после второго третий. Так и движешься в зависимости от того, чего ты хочешь. Я хотел жить в гармонии с собой, чтобы у меня не было внутренних конфликтов, чтобы меня ничего не раздражало. Я работаю над этим, и каждый день идет в эту копилочку внутренней гармонии. И так постепенно понимаешь, что какие-то вещи из прошлого были глупостью и иллюзией.
– Что не глупости?
– Неглупость – данный момент. Есть только сейчас. Стоит это понять, сразу становится легко, начинаешь кайфовать от жизни. От жизненного процесса, от дел, которыми занимаешься, от всего.
Делает дела, чтобы были денежки, но лучшее занятие – созерцание мира
– Чем вы занимаетесь? У вас же нет работы, как у обычных людей.
– Нет, такой работы нет. Есть дела, которые я делаю, чтобы зарабатывать денежки. Но мне повезло, что сидеть каждый день в офисе мне не надо.
– А какое-то занятие, кроме созерцания мира, у вас вызывает энтузиазм?
– А что может вызывать больший энтузиазм, чем созерцание мира? Жизнь, которую я веду сейчас, меня устраивает. Посмотрим, что будет появляться дальше. Торопиться точно некуда. Заниматься чем-то просто ради денег желания нет. Не хочу менять свои драгоценные моменты жизни на фантики. Чтобы что? Купить новую квартиру? Машину?
– Деньги – это свобода.
– Ну не скажи: для кого-то свобода, для кого-то – тюрьма. Полно богатых людей ходят к психологу каждую неделю, а сколько у них проблем в семьях. У каждого свои отношения с деньгами: одним они помогают, другим сносят башню. Единой формулы нет. Кому-то 10 тысяч квадратов мало, и смешно, когда взрослые дяди собирают фантики и думают, что могут их забрать с собой в другой мир.
А свобода у меня и так есть.
– В смысле, у вас и так есть деньги?
– Ну, у меня немного денег, но какие-то есть. Для этого я и работаю.
– Считается, что человеку нужно в чем-то реализоваться. Вы уже реализовались?
– В теннисе – да. В политике поработал. Мир повидал. Понял, что торопиться некуда, доказывать никому ничего не надо, хвастаться успехами – тоже.
Когда ко мне обращаются за советом или какой-то помощью, я всегда рад помочь.
– Чем вы помогаете?
– Смотря с какими вопросами обращаются. Чем могу – помогаю и не закрываюсь. Пацаны знают, что они меня всегда могут набрать, и я помогу. Но советую я, только когда спрашивают. Теннис – это в первую очередь психология, а не как бить слева и справа. Чтобы выигрывать большие турниры, большие матчи, бороться с людьми уровня Федерера, Надаля и Джоковича, нужно в первую очередь работать головой, а не руками.
– Вы за десять лет не посмотрели ни одного матча, но все равно по звонку можете помочь?
– Ну да. С какого-то момента тебе уже не нужно смотреть матчи, чтобы понимать, как все устроено. Это закономерно. Я провел в теннисе 24 года – немало, у меня есть экспертиза. Когда меня спрашивают, я ею делюсь. Лезть со своей экспертизой, когда меня не просят, я, конечно, не стану, – так делают от слишком большого эго.
Доверять психологам опасно, потому что все не то, чем кажется
– Вы звучите как человек, поработавший с психологом.
– Жизнь – и есть психолог, самый главный.
Думаю, в теннисе психолог очень важен и становится только важнее; к этому будут приходить все больше спортсменов, если кто-то еще не дошел. В теннис невозможно играть без ударов слева и физподготовки, но на высшем уровне они есть у всех. Там все решает, как в какой момент человек себя поведет; весь матч решается одним-двумя мячами, и кто более стойкий и подготовленный психологически, тот и выиграет. Это и есть разница между суперигроками и всеми остальными – в том, кто окажется психологически более стойким. У каждого игрока – как у каждого человека – есть сомнения и страхи; чтобы докопаться до них, нужна помощь психолога. Но хороших психологов довольно мало – единицы в мире. Спортивных – еще меньше. Судя по тому, что я вижу, появилось очень много псевдопсихологов с условными дипломами; их задача – зарабатывать деньги. Все эти «Увидимся через неделю, обсудим новые проблемы» – и так по кругу. Это бизнес. Я не утверждаю, что бывает только так, но в целом я вижу это как не очень глубокую работу.
– Психотерапия дискредитирована, потому что слишком много шарлатанов?
– Я верю в работу с психологом, просто качественных специалистов очень мало. Обычно ими называются люди, прошедшие какой-то курс, повесившие бумажку и начавшие вещать. А это довольно непростая наука, видение у многих ученых разное, поэтому это очень тонко и опасно – можно запутать людей.
Например, кто-то считает, что личность начинается после рождения, и работает только с сознанием, а кто-то расширяет рамки и рассматривает еще надличностое – то, что происходит с плодом в утробе матери.
– Человек становится человеком, еще не родившись?
– Есть мнение, что материнскую утробу тоже нужно считать частью жизни и опыта. От того, как проходят девять месяцев формирования плода, зависит многое; многое из материнского опыта передается ребенку. Это и само рождение сильно влияют на личность человека, поэтому и нет определенного ответа, правильно ли начинать изучать сознание только с момента рождения.
Есть ученые, которые занимаются более углубленной психологией, чем традиционная: кроме всем известных Фрейда и Юнга это Станислав Гроф (основатель трансперсональной психологии, изучающей измененные состояния сознания, пионер психотерапевтической практики с использованием психоделиков – Sports.ru), Джозеф Кэмпбелл (исследователь мифологии и религиовед, автор книги «Герой с тысячью лицами», попавшей в топ-100 нехудожественных книг по версии журнала Time – Sports.ru), Кен Уилбер (философ и писатель, автор интегрального подхода, цель которого – объединение открытий из разных сфер человеческой деятельности в единую систему – Sports.ru).
– Вам легко общаться с людьми?
– Становится легче. В целом, я спокойно со всеми общаюсь. И точку зрения другого человека всегда стоит выслушать, потому что каждая имеет право на существование. Каждый видит мир по-своему. То, как человек себя представляет, тоже о нем говорит: как он выглядит, как себя ведет, как одет, как жестикулирует, как он разговаривает, как мыслит. Это очень интересно. Человек через все эти вещи проявляет себя: то, что у него внутри, выражается в том, что у него снаружи.
– Что выражают ваши забитые руки?
– Это события моей жизни, которые на меня повлияли.
– Много.
– Да. Это как у некоторых магниты на холодильнике: кто-то их коллекционирует, а я так собираю жизненные ситуации, которые были для меня важны.
Мужчина до 40 – ребенок (после – тоже). Мечты так же бесполезны, как кусок мяса без бокала красного
– Вы такой весь просветленный – а поесть любите?
– Спасибо за просветленного (улыбается), но от этого состояния я еще очень далек. Поесть люблю. Последнее время стараюсь есть меньше мяса, больше – рыбу и салаты.
– Животных жалко?
– Без фанатизма, но да, и жалко тоже. Протестовать и проповедовать, конечно, не пойду, но кому не жалко животных.
– Но к куску мяса бокал красного уважаете?
– Без красного вина кусок мяса и не нужен. Но только оно должно быть очень качественное.
– Качественное значит дорогое?
– Качество выражается не только в цене. В Испании и Франции и домашнее отличное, а не наша сивуха. Но в последнее время и его не хочется.
– А что хочется?
– В Австралии подсел на кокосовую воду.
– Вам исполнилось 40. Для вас это, наверное, формальность, но может, какие-то итоги подвели?
– Я благодарен каждому моменту, который в моей жизни был, – будь он плохой или хороший, по твоей терминологии. Для меня это все было хорошее, потому что оно меня сделало человеком, которым я являюсь сейчас, а я сейчас счастливый человек, который сам себя устраивает.
Это произошло не сразу, но в какой-то момент приходят ответы на твои вопросы, и пазл складывается. А 40 – это отличный возраст для мужчины: начинается более осознанная жизнь. Мужчина до 40 – ребенок. Да и после 40 никто себя не ощущает на свой возраст, все же в голове у себя моложе.
– А вам в голове сколько?
– 33-35.
– У вас есть мечта?
– Мечты ограничены мозгом. Мечта – это иллюзия. Жизнь может сделать подарок круче, чем твоя мечта.
– Вам делала?
– Я же стал в своем деле первым. Я о таком и мечтать не мог. Ну о чем мечтают?
– О любви, конечно, если о нематериальном речь.
– Ну «любовь» для каждого значит что-то свое. И как понять, любовь это или что? Как с привидением: все о нем говорят, но никто его не видел. Все же любят за что-то. А ты просто любить не можешь – абсолютной любовью?
– Это что такое?
– Это любовь, не привязанная ни к оценке, ни к тому, кто кому сколько дает, – когда ты просто любишь человека за то, что он есть. Необязательно даже человека – вообще все, что есть вокруг: животных, деревья, все живое вокруг, потому что мы все одно целое – все живое на планете. И тебе не нужно, чтобы объект твоей любви был твоим, – это все условности. Да, это не самое очевидное чувство, но оно самое настоящее. Мне повезло его испытать.
Когда доходишь до этого, тогда и пазл начинает складываться – что такое настоящая любовь.
Теннис на карантинте из-за коронавируса, но наш инстаграм про него – нет. Подписывайтесь
Фото: Gettyimages.ru/Clive Brunskill, Paul Kane / Stringer; globallookpress.com/Komsomolskaya Pravda/Global Look Press; instagram.com/flymonkeyrus
Поэтому мог себе позволить начать искать равновесие. Респект, всегда интересно за ним следить
– Ну не скажи: для кого-то свобода, для кого-то – тюрьма. Полно богатых людей ходят к психологу каждую неделю, а сколько у них проблем в семьях. У каждого свои отношения с деньгами: одним они помогают, другим сносят башню. Единой формулы нет. Кому-то 10 тысяч квадратов мало, и смешно, когда взрослые дяди собирают фантики и думают, что могут их забрать с собой в другой мир.
А свобода у меня и так есть.
– В смысле, у вас и так есть деньги?"
Мда...Вот это уровень понимания рассуждений и мыслей собеседника.
С Маратом в Мельбурне чат-бот встречался?
P.S. назвать Сафина русским - это скандал)
"Легко быть святым, сидя на горе Тайшань. Гораздо сложнее оставаться святым, сидя на базаре."