Интервью с Энди Марреем
Когда Энди Маррей учился в Академии Санчеза-Касаля в Барселоне, несколько молодых испанских парней в его общежитии иногда боксировали. Не официально. Просто в конце дня они надевали перчатки и защитные шлемы и сражались на голом полу. Маррей не участвовал, но всегда смотрел, как загипнотизированный.
Ночью, когда он прибыл в Париж для участия в Мастерсе на прошлой неделе, он снова был зрителем, на этот раз в своей собственной комнате в отеле. На этот раз боксировали Рикки Бернс, боксер легкого веса из Шотландии и Джордж Грувс, британский чемпион в средней весовой категории. "Если боксируют те, кого я знаю, мне всегда неприятно сознавать, что кто-то может пострадать", - говорит Маррей. "Я настолько переживаю за них, что не могу спокойно на это смотреть. Я начинаю дергаться. Не представляю, как их семьи могут сидеть и смотреть на ринг". "Когда Дэвид Хэй боролся с Владимиром Кличко, я ушел после двух раундов. Я почувствовал себя слишком не комфортно, чтобы продолжать это смотреть. Это тяжело объяснить, но ничего больше не дает мне большего выброса адреналина, чем бокс".
Параллели с теннисом очевидны: два человека заперты в четырехугольном гладиаторском пространстве, до победы или поражения. Маррей, которому сейчас 24 года, обожает этот спорт с 13 лет, с того самого времени, когда он увидел бой Одли Харрисона в Глазго (должно быть он по-настоящему ему понравился). "Я не думаю, что тот бой был чем-то выдающимся", - признается он, "но он меня сильно взволновал. Я по-настоящему восхищаюсь боксерами - дисциплиной, тщательным изучением соперников, жертвами, которые они приносят и их преданностью делу. Даже в спарринг-матчах можно увидеть, как они друг друга колошматят на тренировках. Я смотрел, как тренируются Дэвид Хэй и Джордж Грувс в тренажерном зале, я изучал Флойда Мэйвейзера на видео. Мне нравится наблюдать за ними со стороны и я поражаюсь тому, насколько они скромные люди".
"Я как-то пришел в тренажерный зал в Майами, где в это время тренировался Хэй, и прямо возле от него я увидел 60-летнюю женщину, которая била боксерскую грушу, парня с явно лишним весом и ребенка. И здесь вот был он, чемпион мира в тяжелом весе. У него есть все, что он пожелает, но ему явно было приятно видеть вокруг себя совершенно разных людей". В теннисе все очень четко и красиво, но бокс - это квинтэссенция спорта; он очень чистый и мне нравится это".
"Я никогда не боксировал. Я надевал перчатки, бил грушу, тяжелую грушу, но дальше этого я никогда не шел. Я все время говорю об этом с парнями, с которыми я работаю, что было бы прекрасно выйти на ринг и побоксировать, может быть создать свой собственный бойцовский клуб".
Почему такая страстная привязанность к другому виду спорта? Маррей размышляет. "Подобно теннису, если вы готовы пожертвовать чуть больше, чем ваш соперник, то это даст вам преимущество", - он говорит. "Если вы пробежите дополнительную милю, то, возможно, вы будете лучше, чем он". "Это очень важно, потому что вы можете подготовиться к матчу и думать, что вы хорошо изучили вашего соперника, но потом он выходит и делает что-то совершенно другое". Сезон 2011 года близится к завершению, но план Маррея состоит в том, чтобы по возможности быстрее выйти из своего угла ринга, чтобы доминировать в 2012 году. Его поражение Томашу Бердыху в Париже было разочарованием, но оно последовало после 18 побед подряд и трех выигранных турниров и разница в очках в матче была лишь 122-119 в пользу чеха.
В воскресенье, в Лондоне стартует итоговый турнир года и Маррей надеется завершить компанию этого года на высокой ноте. Сейчас он, вероятно, в лучшей форме в своей карьере и ему удалось перехватить третью строчку рейтинга у Роджера Федерера. "Кажется, что добраться с 20 позиции в рейтинге до пятой гораздо тяжелее, чем с четвертой до третьей, но чем ближе к вершине, тем больше сложностей", - говорит Маррей. "Я чувствовал себя потрясающе, потому что мне удалось это сделать в этом году, потому что я знал насколько это значительное улучшение. Когда я в следующий раз окажусь в финале турнира Большого Шлема все будет совершенно по-другому."
"После US Open мы сели с ребятами из моей команды и поговорили обо всем, и сейчас я знаю, что пришло время быть целиком серьезным, полностью сфокусированным, потому что я никогда не чувствовал себя ближе к прорыву в моей карьере, чем сейчас".
"В теннисе, вы боитесь не противника, а просто боитесь неудачи самой по себе, зная, как вы были близки, но так и не смогли добиться победы. Я думаю, что буду способен контролировать свои эмоции в следующий раз намного лучше, когда я буду в той же самой ситуации; я чувствую себя психологически сильнее и более уверенно. Сейчас моя игра настолько хороша, насколько она была ужасна после открытого чемпионата Австралии этого года. Поэтому я хочу оставаться на том же уровне и постараться сохранить ее".
Поражение в трех сетах от Новака Джоковича в Мельбурне - Маррею не удалось выиграть ни одного сета во всех трех финалах турниров Большого Шлема, в которых он играл - оказало больший психологический урон, чем можно было ожидать. В течение следующих нескольких месяцев у Маррея был длительный спад и ему потребовалось масса времени, чтобы улучшить свою игру.
"Я не думаю, что какое-либо поражение дольше влияло на меня, чем это", - признается Маррей. "Открытый чемпионат Австралии проходит в январе, поэтому в декабре я отправился на подготовку в Майами. Я провел рождество в одиночестве, бегая по пляжу. Я знаю, что могло бы быть и гораздо хуже, но все остальные провели его вместе со своими семьями и я думал: "Не волнуйся, это все того стоит". "Поэтому, подойти так близко и в итоге проиграть, это вдвойне тяжело, потому что после всего, ты просто сдаешься. Все усилия пошли прахом. И потом, каждый хочет тебя утешить, хотя это самое последнее, в чем ты нуждаешься". "Потому, ты на самом деле не желаешь слышать: "Ты все делаешь великолепно и все получится, если ты будешь продолжать много работать", потому что ты думаешь, "Послушайте, я и так много работаю и у меня опять не получилось, поэтому не нужно мне этого говорить". "Бывают моменты, когда ты не желаешь, чтобы тебя подбадривали, ты даже просто не хочешь разговаривать с людьми. Нет никого, кто мог бы помочь. Только ты сам можешь с этим справиться. К марту, я чувствовал себя просто ужасно. Я ненавидел тренировки. Все было плохо." "Сам по себе, ты можешь быть очень упорным. Ты спрашиваешь себя, что необходимо еще делать: в тренировках, с командой, с подготовкой? На самом деле, никогда не нужно все резко менять. Гораздо важнее обрести уверенность в том, что ты делаешь: подготовке, тактике, физической форме. "По мере того, как ты становишься старше и прозорливее, ты начинаешь понимать, когда все идет как нужно и как повторить это, возможно, добавив всего дополнительных пять процентов".
Эти пять процентов, Маррей надеется, придут в виде Даррена Кэйхилла, австралийского тренера, который работал с теннисным идолом Маррея Андре Агасси, и который, будет находится рядом во время турниров Большого Шлема.
Большую часть времени Маррей тренируется под руководством своего лучшего друга Дани Вальверду, бывшего игрока, который был участником Кубка Дэвиса команды Венесуэлы, с которым он познакомился в академии в Испании десять лет назад. Вальверду понимает его и Маррей надеется, что Кэйхилл даст дополнительный импульс подобно тому, как боксер может получить дополнительный совет от тренера, подобного Эммануэлю Стюарду, в важных периодах его карьеры. К сожалению, Кэйхилл не может быть постоянным тренером, так он живет в Лас Вегасе и связан контрактом с ESPN.
"Это сложно, но мы найдем вариант, который сработает", - подтверждает Маррей. "Мне нужен кто-то, кто бы понимал меня и мою игру - не просто кто-нибудь, а человек с именем". Маррей - весьма оригинальный мыслитель, хотя некоторые считают его очень прямолинейным. Он может быть очень настойчивым в спорте, даже с долей наваждения, но он весьма доступный и приятный в общении и всегда готов посмеяться.
Его дорога в большой теннис также чрезвычайно нетривиальна. Он рассказывает о своих юниорских годах, когда он и его старший брат Джеми были единственными представителями Шотландии на турнирах, на которых доминировали восходящие английские игроки.
"Казалось, каждое соревнование проводилось в местах, до которого нужно было добираться около шести часов от того места, где мы жили", - он говорит, "но я думаю, что это делало нас особенными. Мы все время были аутсайдерами, поэтому мы стали своей маленькой командой. В Шотландии ничего не было - ни турниров, ни игроков". "Для тенниса весьма необычно, когда кто-то прорывается из страны, где до этого не было никаких достижений и традиций. У меня перед глазами был Тим Хенман, и мне это, безусловно, это помогло, но за мной никто не стоял".
Возможно поэтому, в 15 лет Маррей отклонил предложение учиться в Британской теннисной академии в Саттоне и вместо этого поехал в Испанию, где он две недели был в совершенном одиночестве, пока не подружился с Вальверду. Может быть именно поэтому у него осталось бескомпромиссное, практически жестокое отношение к состоянию дел в британском теннисе. "Вы знаете, что в Испании, когда игроку исполняется 18 лет, ему больше не выделяется никаких денег?" - многозначительно спрашивает Маррей. "После этого вы не получаете ничего и должны все зарабатывать сами. А мы даем дотации игрокам, которым 27, 28 лет - в то время, как в большинстве наиболее успешных теннисных стран игроки находятся практически на самообеспечении. Возможно, в этом есть рациональное зерно."
"Моя мама только что вернулась из России, где она посетила Национальный теннисный центр, в котором выросла целая плеяда отличных игроков. В настоящее время в тридцатку сильнейших входят шесть девушек из России. Что такого у них есть? Шестнадцать теннисных кортов и это все. И они даже не слишком хорошие, она сказала."
"Но вы посмотрите сколько игроков "наштамповал" этот центр в России и все они очень хорошо играют в теннис. И дело тут, на самом деле, не в месте. И не в каких-то особых условиях тоже. Все дело в настойчивости и посвящении себя теннису - а это и есть искомая формула успеха. "Когда я был в Испании, там всех, от самых лучших до самых худших игроков, учат одинаково, всем дают одинаковые задания. У них есть определенная схема обучения и они ее придерживаются. Пойдите в наш национальный центр и вы увидите, что игроки десяти различных национальностей получают совершенно разную подготовку. Если мы немедленно не получаем результаты, то наступает паника и смена направления. У нас нет уверенности в нашей технике, нет чувства приверженности идее, нет своеобразия, нет последовательности в том, как мы обучаем теннису, поэтому, естественно, в Британии нет своего стиля. "Каждый раз мы счастливы, когда кому-то удается прорваться, но нет школы, вот почему у нас нет больших успехов. Чтобы быть среди лучших теннисных наций нужно иметь свою индивидуальность."
"Когда вы попадаете в сетке на турнире на испанского игрока или южноафриканца, вы знаете, чего ожидать. У них есть свой стиль. Это то, как их учат. У всех американцев хорошая подача и хороший форхэнд, все французы - яркие индивидуальности, каждый игрок имеет свой собственный стиль, подобно их регбийной команде."
Маррей отлично осознает то, что у него свое место в теннисе, когда приезжает играть в новый город. "Мы не похожи на Испанию", - он объясняет. "У нас нет шести парней в тридцатке лучших и вы это можете легко заметить, когда собирается большая компания французских или испанских игроков, а вы сидите где-нибудь в сторонке в одиночестве. Сейчас есть несколько хороших парных игроков в Британии, то есть сейчас гораздо лучше, чем было раньше, но я уже привык чувствовать себя в одиночестве. Это одна из тех причин, почему мне нравится, чтобы вокруг меня были друзья".
Те, кто воспринимает Маррея только как задумчивого, одинокого парня с кельтской мрачностью и самоанализом, глубоко ошибаются. Он был на спаде после Мельбурна, однако сейчас он вполне счастлив. Он доволен своей формой и перспективами.
Поиски по самоусовершенствованию продолжаются и он довольно реалистично осознает, что выиграть даже один турнир Большого Шлема в золотую эру мужского тенниса - задача невероятной сложности. "Этот год был хорошим для меня", - он говорит."Я не выиграл турнир Большого Шлема, но это был мой лучший год во всех отношениях и это первый шаг к тому, чтобы чувствовать себя комфортно и первый шаг к улучшению. Я понимаю, насколько сейчас силен мужской теннис. Я полагаю, что я соревнуюсь с двумя лучшими игроками в истории тенниса - Федерером и Надалем, а у Джоковича был один из самых величайших сезонов за все время". "Люди сожалеют, что мне пришлось играть в эту эру, но я полагаю, что это сделало меня гораздо более лучшим игроком, потому что каждый год планка только поднимается. Это, как если сравнить Реал Мадрид или Манчестер Юнайтед с Барселоной. Возможно, команды, которые были вторыми, не так запоминают, но что они могут поделать, если пытались сделать все что можно?"
"Есть нечто большее, чем просто выиграть турнир Большого Шлема. Да, если мне не удастся сделать этого, я несомненно будут очень разочарован, но я проигрывал не плохим игрокам. Больше всего разочаровывает, что люди возможно даже не осознают, насколько близко я был к этому, но я все еще думаю, что мне удастся выиграть турнир Большого Шлема." "Всегда будут матчи, после которых ты чувствуешь "Я мог бы сыграть лучше", но я не думаю, что у меня был хоть один сезон за прошедшие пять лет, когда бы я оглянувшись сказал, что я сделал все, что возможно. Я бы хотел, чтобы все видели, какая работа стоит за всем этим, потому что это не только вопрос таланта или веры в то, что ты делаешь."
"Я предполагаю, что глядя на Джоковича, вы удивляетесь, какой скачок на самом высоком уровне можно сделать, добавив лишь очень небольшое улучшение. Вы можете провести пять или шесть турниров не проигрывая, но кто мог ожидать, от него этого всего лишь год назад? Люди сомневались в нем, а сейчас он играет в лучший теннис, который я когда-либо видел".
"Теннис - это индивидуальный вид спорт и я немного стеснительный", - признается Маррей. 50 тысяч людей смотрят на стадионе, миллионы дома, везде камеры и если что-то случается, что мне не нравится или все идет не так, как должно быть, я всегда ищу тех людей, которые пришли поболеть за меня, которые меня не осуждают и не критикуют и я адресую свою выброс своего разочарования им." "Каждый, кто играет в теннис, знает, как это находится под давлением и выходить из себя. Да, я знаю, что я должен больше концентрироваться на себе самом и на моей игре, чтобы стать лучше." "Все, что я бы хотел сказать, так это то, что большинство британских экс-игроков, которые комментируют, никогда не испытывали такого стресса на корте как я, потому что они никогда не играли на том уровне, который существует сейчас. Они не понимают, на что это похоже. Лучше справляться со стрессом - это то, что мне нужно улучшать - но не это поднимет меня с четвертой строчки рейтинга на первую. Это лишь один фактор, но есть множество других, которые не менее важны. Я не совершенен, я знаю это. Но все люди разные. Роджер Федерер остается спокойным. Если вы посмотрите на великого футболиста, типа Уэйна Руни, который кричит на своих товарищей или на самого себя, то поймете, что это совершенно другой типа характера, но он все равно фантастический спортсмен. Я уверен, что он пытается улучшить свой характер, но, очевидно, это часть его игры, над которой необходимо работать. Это недостаток, но это не меняет того, что Руни - лучший в мире."
"Примерно такая же ситуация и со мной. Я просто буду себя плохо чувствовать, если я начну сдерживать свои эмоции. Если я буду молча стоять, то буду чувствовать себя совершенно не комфортно. Почему-то есть страх эмоций в теннисе. Если кто-то начинает выражать свои эмоции все смотрят на него, как будто спрашивая, "Какого черта ты делаешь?". Хотя, в других видах спорта это случается постоянно."
"Я нахожу достаточно странным, что на Уимблдоне каждый год, почти каждый день меня спрашивают про стресс и давление, которое я испытываю, играя перед домашней публикой. В любом другом виде спорта, предполагается, что домашняя команда имеет преимущество. Так почему это должно быть проблемой для меня? Я никогда не чувствовал никакого давления, мне никогда не делали никаких исключений и это никогда не изменится, поэтому нужно просто принять это как должное.
"Я думаю, что как нация, мы ожидаем победу и когда не можем ее достичь, мы ищем большие причины. Почему Тим Хенман не выиграл Уимблдон? Почему Энди Маррей не выиграл Уимблдон? Просто иногда мы недостаточно хороши, чтобы выиграть. Я не могу с определенностью сказать, почему я до сих пор не выиграл, но точно не из-за давления, которое оказывают зрители и пресса."
И это то, что делает Энди Маррея британским спортсменом, в которого верят. Он хорошо делает свою работу, не ищет себе оправданий и продолжает работать. Принесли обед. Отварной лосось с отварной картошкой и что-то похожее на бисквит на рисовой основе. Очень оживленно разговариваем о футболе - Маррей занимает второе место в fantasy football league, хотя ему необходимо совершенствовать свою защиту - он с удовольствием продолжает нашу беседу, поглощая закуски перед основным блюдом. Ему тут же говорят, что диетолог говорит, что бисквит нужно есть после еды, а не до. Маррей тут же послушно соглашается. Кто знает, возможно тяжелая черная работа, неудобства и жертвы однажды помогут ему выстрелить в финале турнира Большого Шлема? Несостоявшийся боксер внутри Маррея никогда не позволит умереть мечте.
Автор: Мартин Самюэль
Перевод: Madame Fortuna
Спасибо.
Спасибо за перевод!