17 мин.

«Мне было чертовски страшно. Каждая клетка тела кричала: стоп, стоп, стоп!» Истории Акселя Свиндала

244

Следующее мгновение стало, пожалуй, самым значимым в жизни норвежского горнолыжника.

Он летит. В лучшей форме своей жизни он взлетает на Golden Eagle Jump в Бивер Крик ноябрьским днем 2007-го. Голубое небо, минус десять, безветренно. Плохой день для идеальных условий.

О чем он успевает подумать? Какие мысли проносятся у него в голове, когда тело опрокидывается назад, небо оказывается под ногами, и он на скорости 150 км в час влетает шеей в белую толщу снега?

Все чернеет перед глазами, когда он врезается в склон. Ломается кость в спине, вылетают зубы, восемь лицевых переломов. Он уже не может чувствовать, как острая, как нож, лыжа вонзается в тело, разворачивая внутренности.

В полубессознательном состоянии он просыпается. Больничные лампы, хаос. Американец в белом халате говорит, что они должны вскрыть брюшную полость.

Ему вкладывают в руку ручку, он подписывает какие-то бумаги. И Аксель думает только о том, что должен позвонить отцу. Последнее, что он помнит, это то, как он летит.

Шесть лет спустя.

Что здесь происходит?

Группа итальянских туристов спускается вниз к огороженному тренировочному склону. В этот день Piz La Ila в итальянских Альпах кажется вершиной мира.

Массивные скальные фрагменты срываются с горных склонов, талые воды текут потоком вниз с заснеженных вершин. На небе ни облачка, лишь одинокая взлетно-посадочная полоса врезается навстречу солнцу и делит эту голубизну на две части.

Два австрийских сервисмена в черно-зеленых костюмах с черепами стоят на коленях и намертво прикручивают лыжные крепления. 

Немецкая съемочная группа стоит чуть поодаль. Один на лыжах и с камерой, прикрепленной к телу, готов последовать за норвежской суперзвездой вниз через белые и красные ворота.

И тут появляется главное действующее лицо, дамы и господа, — затянутый в комбинезон из спандекса, 189 см ростом и сто килограмм весом Аксель Лунд Свиндал.

— Dagbladet? — спрашивает он, протягивая руку.

Мы летели маленьким австрийским самолетом в его «домашний» город Инсбрук, миновали пограничный перевал Бреннер на четырех колесах, по извилистым дорогам добрались до маленького местечка Ла Вилла в Валь-Гардене и в довершение всего взобрались в гондолах сюда, на высоту 2078 м над уровнем моря, где Свиндал проводит еще один свой рабочий день.

Лучший из лучших

Один час отводится для интервью, скомбинированного с обедом. Проведено шесть тренировочных заездов. Сервисмены, тренеры и товарищи по команде пакуют вещи, пока Аксель отстегивает крепления лыж перед растущей аудиторией зевак. Два итальянских фаната хватаются за предоставившуюся возможность.

— Только одно фото, пожалуйста?

Приветливый и спокойный, он фотографируется со всеми желающими, здоровается с выходящей на трассу командой американских горнолыжников до того, как немецкая съемочная группа начинает интервью с ним.

— Быть приветливым — часть моей работы, — говорит он позже, топая в лыжных ботинках к домику рядом с гондолами.

— Это не так уж чертовски трудно. Мне кажется, это просто часть умения себя вести.

— Ты не пройдешь и ста метров, не привлекая внимания?

— Нет. Это хорошо, я интересен людям. Но здесь, в Италии, все гораздо спокойнее.

— То есть сегодня спокойный день?

— Да. Итальянцы очень любопытные, но не узнают меня, не повстречав раз пять. Но когда я еду через горы в Австрию, там обо мне знают все. Это мой дом. Закажем поесть прямо сейчас?

Сейчас Аксель в самом разгаре сезона и практически готов к Олимпиаде. Свою четвертую в сезоне победу в Кубке мира он одержал перед Новым годом, 25-ю в карьере. Никто из норвежцев не стоит и поблизости от этого достижения. Добавьте две победы в общем зачете Кубка мира, восемь медалей чемпионатов мира и три олимпийские — и можно позволить назвать себя лучшим в мире.

1 декабря он побил многолетний рекорд Кьетиля Андре Аамодта по количеству побед на этапах Кубка мира и стал самым успешным горнолыжником в истории Норвегии. 

Audi. Head. Oakley. Longines. Red Bull. Крупные международные спонсоры покрывают расходы героя из Кьеллера.

Многие гиганты пускают слюни в желании сотрудничать с ним, и это делает его самым высокооплачиваемым горнолыжником в мире. Но логотипы, украшающие его комбинезон, тщательно подобраны при помощи отца Бьорна, который вместе с сыном управляет компанией Svindal AS.

Аксель сделал инвестиции в квартиру в Инсбруке, загородный дом в Швеции и в акции — среди прочих Bank Norwegian.

— Я не разбираюсь во всем подряд, поэтому использую людей, которых считаю хорошими советчиками. Мой отец — один из них. Мне уже не нужно пропускать все через себя.

Всевозможные запросы появляются каждый день. Многие из них идут прямо в мусорную корзину.

— Я всегда отвечаю «нет» на приглашение появиться на предсвадебных вечеринках у дам. Поставить себя в ситуацию, где я оказываюсь на главной улице Осло с пьяными женщинами… Мне было бы стыдно! Норвежцы достаточно сдержанны, но по такому вот поводу могут позволить себе лишнего.

Он стягивает с себя тренировочную одежду и идет к прилавку, заказывает сосиски и картошку.

— Кетчуп? Майонез? — спрашивает итальянец в колпаке повара.

— Si. Thanks. Ketchup e maionese —  piko piko. Gracias.

Он ставит тарелку на поднос и усмехается.

— Это был чуть-чуть английский, чуть-чуть итальянский и чуть-чуть испанский.

Потеря матери и брата

Горнолыжные трассы не случайно стали его дорогой в жизни. На свой третий день рождения он получил в подарок первую пару лыж — Atomics длиной в метр.

Папа Бьорн Свиндал и мама Ина Лунд оба были активными горнолыжниками. Мать в свое время была одной из лучших в Норвегии и выступала на международном уровне.

То же самое делали ее брат Роар и сестра Герти, входившие в сборную Норвегии. Младший брат Акселя Симен тоже выступал на соревнованиях до того дня, когда он получил перелом позвоночника в 2002-м. Он снова на ногах, но должен был завязать со спортом.

Семья Лунд Свиндал пережила, по большому счету, несколько несчастий. И огромную трагедию.

Аксель с братом пришли домой из школы. Ему было восемь, брату — шесть. В этот день родители были в больнице, мама рожала третьего ребенка. Когда мальчики пришли домой, им передали сообщение срочно приехать в больницу. Что-то случилось.

Аксель помнит, что в коридоре больницы он перехватил взгляд отца и понял, что все пошло не так, как надо.

Мать умерла во время родов от эмболии околоплодными водами. Новорожденный мальчик был сильно травмирован, когда врачи пытались спасти жизнь Ине. Он лежал в респираторе.

Отец не хотел пугать мальчиков, но ответил на все их вопросы. На следующий день они увидели мать мертвой.

Сегодня воспоминания о матери очень отстраненные, но Аксель помнит ее запах. Кожу. Лицо.

— Когда ты маленький, то принимаешь как само собой разумеющееся, что мать будет с тобой всегда. Твою повседневную жизнь и то, что ты делаешь, будучи ребенком. Я помню общую картину, мамину фигуру. Помню, где мы жили и то, что мы были счастливы.

Новорожденный братик получил имя в честь мамы и жил, подключенный к медицинскому оборудованию. Через три месяца было принято решение отключить его. Врачи считали,  что малыш не сможет жить с такими повреждениями. Но вопреки всему Инар прожил еще почти год в больнице. В возрасте 15 месяцев он умер от инфаркта.

— Я никогда не слонялся в размышлениях о мертвых. Это говорит о том, что люди вокруг меня хорошо делали свою работу. Я видел, что отец был ужасно уставшим. Думаю, для него это было намного тяжелее, чем для нас с братом. Отношения между нами тремя стали еще более близкими.

Заснеженные склоны Хакадала стали убежищем для всех троих. Отцу пришлось быстро вернуться к работе, и когда у бабушки с дедушкой не было возможности, Акселю приходилось брать ответственность на себя.

Он описывает себя как аналитика, но не мыслителя. Скорее мыслящим рационально, а не ведомым чувствами.

— Хотел бы сказать, что я рефлексирую, потому что это звучит лучше, чем «размышляю». Я размышляю, пожалуй, немного, думаю о разных вещах. Но моя установка — что было, то было. Кое-что в жизни невозможно изменить.

Длительные отношения

Аксель Лунд Свиндал был вместе с американской горнолыжницей Джулией Манкузо с чемпионата мира-2007, и все эти годы они были коронованы как  суперпара элитного спорта.

В социальных сетях мы могли видеть их, проводящих отпуск на родине Джулии — Гавайях или пьющих глинтвейн в Австрии.

Для многих стало сюрпризом, когда Аксель объявил о разрыве в Facebook четыре месяца назад. Он написал, что это случилось потому, что было трудно найти время для встреч.

Аксель рассказывает, что у них были прекрасные отношения, но он был не в состоянии представить себе, что переедет на Гавайи.

— Джулия также считает, что было сложно не думать о том, что произойдет через год, два, три, четыре, — говорит Аксель.

— Съемочная группа была с нами на Гавайях этим летом. Атмосфера была отличной, и мы весело проводили время. Проблем было не видно. Но мы-то знали, что наши отношения подвергаются испытанию расстоянием. Ведь разрыв переживают многие. Очень хорошо, что не таблоиды рассказали об этом, а мы сами. В жизни не все только черно-белое, как в заголовках.

— Насколько важно было для тебя рассказать открыто и честно о разрыве?

— Очень важно. Я был абсолютно уверен, что мы должны были это сделать. Мне пришлось немного уговаривать Джулию, потому что она не была в этом так уверена. «Обещаю тебе, что будет лучше, если мы сами расскажем все, как было. Не сделаем этого — и будет масса разговоров и домыслов», — сказал я. Мне кажется, это было правильно. Любопытство быстро поутихло.

Его 300 суток путешествий в году накладывают ограничения на отношения. Он говорит об этом с практической точки зрения.

— Мы с Джулией нечасто виделись. В течение зимнего сезона иногда мы могли встретиться всего один раз, она могла заскочить в мою квартиру в Инсбруке на один день, к примеру. Поэтому переход к жизни без отношений был не таким уж ощутимым. Если бы разрыв случился летом, когда все течет спокойнее, ситуация, возможно, была бы другой. Я все время был в разъездах с момента, когда это произошло.

Он ерошит прядь волос.

— Я чувствую себя расслабленным и не нервничаю.

Новый статус одинокого мужчины заставил дрожать коленки многих его обожательниц. Во всяком случае в редакции женского журнала Elle, который объявил его самым сексуальным мужчиной Норвегии в прошлом году.

— Yes, — говорит он, подмигивая.

— Должен просто поблагодарить за это. Когда я встретился с редакцией Elle, было слышно только: «О, поздравляем!». А я как-то: «Эм, ОуКей». Все было значительнее, чем я думал. Они вложили в это много трудов.

— Но подобные конкурсы немного нечестные, потому что в них не принимают участие незнакомцы. Это ведь неправда, что известные люди обязательно самые лучшие, не так ли?

— Получается, что только после окончания карьеры у тебя будет возможность завязать серьезные отношения?

— Не думаю. Не знаю, постараюсь быть гибким в этом вопросе. Но ясное дело, что это трудно. Я вижу, что многие из наших лыжников обзавелись детьми в последнее время. Аамодт тоже создал семью ближе к окончанию карьеры.

— Мне бы не хотелось заводить детей сейчас. Тогда бы пришлось отложить в сторону то, чем я занимаюсь и не быть таким циничным. А сейчас я в ситуации, когда могу позволить себе быть циничным. И это хорошо.

Тоннельное зрение

День и ночь, каждая минута направлены на то, чтобы стать самым лучшим. Тренировки. Питание. Сон.

У него всегда было свойство смотреть на свою цель посредством тоннельного зрения. Если он захочет описать себя тремя словами, то это будут именно эти: целеустремленный, аналитический, циничный.

— Циничный — негативно окрашенное слово. Для меня это значит, что я поставил перед собой цель и готов на все, чтобы достичь ее. Я должен быть циничным. Сделав этот выбор, я не могу фокусироваться на чем-то другом.

— Меня не напрягает, если я не вижусь с приятелями и семьей по четыре месяца. Я постоянно следую своим установкам. Я хочу быть лучшим в своем деле. Гораздо круче сражаться за первое, второе или третье место, чем за одиннадцатое, двенадцатое или тринадцатое. Многие смотрят негативно на то, чтобы быть циничным, но для меня это значит быть честным.

— Ты умеешь наслаждаться успехом?

— С этим у меня есть проблемы. Но я считаю, что это в какой-то степени полезно. Если ты наслаждаешься победой слишком долго, то будешь не в состоянии подготовить себя к тому, что произойдет через два-три дня. Для меня достаточно, что я доволен, когда ложусь спать вечером после победы.

Он много раз пробовал визуализировать, где будет находиться через десять лет, когда все закончится, но картина не складывается. Не факт, что он будет в Норвегии.

— После окончания карьеры, полагаю, я захочу заняться бизнесом. Попробовать что-то создать. Но мне кажется, что велика вероятность, что я буду выступать дольше, чем еще пару лет.

— Где ты чувствуешь себя дома?

— Чертовски хороший вопрос. Мне кажется, я должен быть дома в Кьеллере, там, где я вырос. У меня есть квартира в Инсбруке, но я столько разъезжаю, что провожу там не больше одного-двух дней между поездками. А цену плачу немалую.

— Вообще-то, мне также очень комфортно в отеле с тренерами и товарищами по команде. Неважно, что за отель, важно, кто тебя окружает.

После падения

Научно-исследовательская группа из Японии сняла его глаза во время тренировочного заезда, чтобы измерить их активность. Оказалось, что Аксель практически никогда не моргает.

Несчастный случай в Бивер Крик на Golden Eagle Jump, произошел после длительного периода без травм и происшествий. Получилось так, что страх, который должен был сидеть в спинном мозге, пропал.

— Ради чего ты осмеливаешься вылетать на трассу со скоростью 160 километров в час?

— Я мыслю как аналитик. Не рискую просто ради риска. Самое важное — рискуя, обладать качествами, которые позволят тебе пройти невредимым всю трассу на высокой скорости.

— Абсолютно ясно, что вокруг меня полно людей, которые рискуют намного больше, чем я. Я должен рисковать там, где могу выиграть доли секунды, а не там, где все, скорее всего, закончится потерей времени. После того ужасного падения мне нужна была срочная операция. Они вскрыли брюшную полость, врачи опасались, что глубокий разрез от лыжи повредил внутренние органы. Также они оперировали лицо, где было восемь переломов.

Всю зиму он провел в больнице.

— Поначалу было очень тяжело. Я лежал в постели и не мог двигаться. Похудел на 18 килограмм. Мне пришлось забыть о физической подготовке и лыжной технике и ставить перед собой маленькие задачи. Но я рано начал думать, что есть что-то внутри меня, что позволило мне стать лучшим в мире. И что я смогу сделать это снова.

Сверху доносится звук лифта. Он выливает сок в стакан и пьет.

— Ты чуть не разбился насмерть. Были у тебя мысли на этот счет?

— Немного. Я был на волоске, но все ведь закончилось хорошо. Подумай сам. Когда ты ведешь машину навстречу огромным трейлерам — для меня этот риск кажется бόльшим. Потому что ты не контролируешь ситуацию. Водитель трейлера может внезапно повернуть руль и врезаться в тебя.

— Так рискуют миллионы людей каждый день, и несчастные случаи происходят постоянно. Вероятность того, что это случится, невелика, но она есть. Ты не можешь думать об этом каждый раз, садясь в машину.

— Что изменилось после несчастного случая в 2007-м?

— Почти ничего, надеюсь. Потому что я был чертовски хорош до этого. Знаешь, в тренировочных заездах в Кубке мира принимают участие все сильнейшие. Очень круто показать на тренировке, что ты лучший, но необязательно.

— Теперь ты меньше рискуешь на тренировках?

— Пожалуй, да.

Он откидывается назад. Дело не в деньгах, почете или славе. Он выиграл почти что все.

— Я люблю соперничество. Пока появляются новые соревнования, я буду готовиться к ним. Кроме того, понизить планку — разве это весело?

— Это звучит ужасно скучно. Я никогда этого не понимал. Для меня будет испытанием отказаться от соревнований, потому что я никогда не умел отступать. Мне нужен будет новый вызов.

— Может ли что-то, в принципе, заменить импульс, который дает тебе такая жизнь?

— Вряд ли.

Камбэк

Через год после травмы он возвращается в Бивер Крик, чтобы выступить в соревнованиях. Он стоит на вершине горы, которая принесла ему столько страданий, и первый раз за долгое время он действительно напуган.

Аксель делает то, что и всегда — визуализирует, как он летит по трассе, но в этот раз ничего не выходит. Все, что он видит, — это падение на Golden Eagle Jump. Если он хочет справиться со спуском, то ему придется пройти немного спокойнее в этой части, думает он.

Пип-пип-пи-ип — и он на трассе. С того момента, как гора устремляется вниз, в дело вступает простая математика. Сотые доли секунды разделяют лучших в мире горнолыжников. Тот, кто рискнет чуть больше, выиграет.

— Мне было чертовски страшно, когда приближался момент прыжка. Каждая клетка моего тела кричала: стоп, стоп, стоп! Но если остановишься, то все – ты пропал. Ты должен завершить гонку.

И он летит. Полная тишина в воздухе, пока он не приземляется с хлопком. Невредимый! Остаток трассы он проходит без тормозов.

И, пожалуй, следующее мгновение стало самым значимым. Более значимым, чем все олимпийские медали и кубки. Ровно год назад, день в день, Аксель не мог без помощи сходить в туалет. А теперь папа Бьорн стоит в финишной зоне с бешеным пульсом, смотрит, как сын пересекает голубую линию финиша, оборачивается к табло и вскидывает левую руку вверх.

Минус 0,06.

— То чувство, которое я испытал, обернувшись и увидев, что я выиграл… Ничего сильнее в моей жизни не было.

Он обожает те несколько минут, которые у него есть для самого себя в финишной зоне, сразу  после победы, когда все зрители, журналисты и работники допинг-контроля находятся на расстоянии вытянутой руки.

Он навсегда запомнил тот самый вечер. Хаос камбэка улегся, он вернулся в отель, встретил ребят-сервисменов, тренеров. Они сидели за столом и вместе ужинали. Он был таким уставшим.

— Это было очень тяжело психологически. Когда мы сидели там, я молчал. Мне хотелось что-то сказать, я так был всем им благодарен.

Все были взволнованы. В этот момент никто еще не знал, что он выиграет общий зачет Кубка мира. Но все видели, что он вернулся.

— Мне хотелось что-то сказать. Но я не смог.

Перевод с норвежского. Источник: Dagbladet

Аксель — старший из трех сыновей. Фото из семейного архива

В три года Аксель получил свою первую пару лыж Atomic и ждет зиму.Фото из семейного архива

Первые соревнования Акселя. Фото из семейного архива

Дедушка Тригве помогает распаковать рождественский подарок, который явно придется по вкусу. Фото из семейного архива

Аксель и Джулия Манкузо. Фото из семейного архива

Аксель старается как можно меньше думать о том падении: «Предпочитаю говорить себе, что мне неохота думать об альтернативных исходах. Я сам был виноват в том, что произошло». Фото: Lars Myhren Holand

Семья: младший брат Симен, Аксель, мачеха Анне Берит и отец Бьорн после серебра в Бормио в 2005-м. Фото: NTB SCANPIX

«Самое главное – быть лучшим во всем: в приготовлениях, тренировках, на трассе», – говорит Лунд Свиндал, который никогда не пользовался услугами спортивного психолога. Фото: Lars Myhren Holand

logoАксель Лунд Свиндал
logoсборная Норвегии
горные лыжи