Лучший боксер Третьего рейха, который спасал евреев
История о Максе Шмеллинге, жизнь которого похожа на блокбастер.
Когда коричневая чума стремительно расползалась по сгорающей от версальского стыда Германии, не все ее граждане оказались поражены этой болезнью. У некоторых, к счастью, был иммунитет.
Немецкий боксер Макс Шмелинг, гордость нации, любимчик Адольфа Гитлера, чемпион мира и живое доказательство «превосходства арийской расы», в глубине души не хотел ассоциировать себя с нацизмом. Его настойчиво просили вступить в НСДАП, сам Йозеф Геббельс, немецкий министр пропаганды, хлопотал по этому вопросу, и все-таки Шмелинг отказывался, сначала вызывая своим упрямством недоумение, а потом и раздражение агитаторов.
Шмелинг втайне сопротивлялся нацистскому режиму, насколько это вообще можно было делать в условиях, когда гестапо следит за каждым твоим шагом. Если бы кто-нибудь узнал, что боксер прячет у себя еврейскую семью во время «Хрустальной ночи», никакие регалии и титулы не спасли бы его от расправы.
Но он делал то, что считал нужным, рискуя потерять все самое дорогое.
Ниже — первая часть истории о боксере, который стал чемпионом мира в тяжелом весе по чистой случайности, сумел победить почти неуязвимого соперника и спасти евреев в нацистской Германии.
***
Будущий чемпион мира в тяжелом весе Максимиллиан Адольф Отто Зигфрид Шмелинг родился 28 сентября 1905 года в небольшом немецком городке Кляйн-Луков. Его воспитанием занималась мать, потому что отец был капитаном торгового судна и часто отправлялся в командировки.
В школе Макс был типичным сорванцом, иногда ввязывался в драки. Свой первый кулачный поединок он провел с Эдмундом Лошером. Шмелингу было всего восемь лет, и бой получился тяжелым, во всяком случае, Макс потерял несколько зубов, да еще и получил выволочку от строгого учителя. Лошер плакал навзрыд, когда его отчитывали взрослые, а вот Шмелинг держал удар и был абсолютно невозмутим. Точно так же он будет вести себя на ринге.
Чуть повзрослев, Макс увлекся разными видами спорта – борьбой, плаванием, гимнастикой и, конечно, футболом, который стал очень популярным в Германии. Он даже мечтал когда-нибудь стать голкипером футбольной команды Гамбурга.
Но однажды все в его жизни круто перевернулось. «Мой идол – Джек Дэмпси, — рассказывает Макс Шмелинг, вспоминая о поворотном моменте судьбы. – У него великолепная техника, убийственный удар. Он как будто прилетел к нам из другой галактики. Благодаря Дэмпси я и увлекся боксом.
В нашем кинотеатре регулярно показывали фильм о чемпионском бое Джека Дэмпси с Джорджем Карпентером. Мне тогда было 15 лет. Я сходил на сеанс – фильм зацепил. В течение недели я смотрел его каждый вечер. Дэмпси отправил соперника в нокаут в четвертом раунде, это было восхитительно. Через несколько дней я купил свои первые боксерские перчатки в магазине секонд хенд. До сих пор помню эту картину – я приношу домой изношенные перчатки с заплатами и вешаю их над кроватью как реликвию».
Джек Дэмпси, Монасский Молотобоец. Фото Globallookpress
Очарованный фильмом, Шмелинг больше не мог думать ни о чем другом, кроме бокса. Юноша решил оставить строительную компанию, куда он устроился разнорабочим, чтобы заняться делом всей своей жизни.
Первые поединки в профессиональном боксе проходили успешно, пока его не побил Макс Дикман – боксер, который, как рассказывал потом Шмелинг, обладал сумасшедшим ударом. Дикман достал новичка своим фирменным «крюком», и из уха Шмелинга тотчас пошла кровь. Ее пытались остановить, но никакие средства не помогали. Удар был что надо. Пришлось Шмелингу через пару раундов отказаться от продолжения борьбы.
Горевал Макс, впрочем, совсем недолго. Судьба преподнесла ему роскошный подарок. В Европу приехал сам Джек Дэмпси, обладавший титулом чемпиона мира. Он колесил по европейским странам и проводил выставочные бои, заодно рассказывая о жизни в Америке, о своей потрясающей карьере.
Шмелинг, увидев кумира, почувствовал, как сердце переполняют эмоции. Он считал Дэмпси идеальным спортсменом. Бокс американца был волшебным – быстрым, напористым, техничным. Его кулаки были словно вытесаны из камня, мало кто мог выдержать удары чемпиона, а также ураганный темп, который он предлагал соперникам в каждом раунде. Совсем другой бокс показывал Шмелинг – осторожный, выжидательный, тактически выверенный. Он не лез напролом, изучал соперников, находил их слабые места и бил по ним, пока не добивался победы.
Как только показательный бой Дэмпси – Шмелинг закончился, чемпион мира положил руку на плечо немца и сказал, что из него выйдет толк. Стоит ли говорить, как окрылили эти слова малоизвестного двадцатилетнего боксера, который, конечно, не знал, что Дэмпси говорил одно и то же всем молодым, подающим надежды ребятам.
Несмотря на локальные неудачи, Шмелинг в целом делал отличную карьеру. Германия сходила с ума по восходящей звезде ринга. В 1926 году Макс стал чемпионом страны, нокаутировав в Берлине старого обидчика Дикмана – на это ему понадобилось всего тридцать секунд. Ну а год спустя Шмелинг завоевал титул чемпиона Европы на переполненной арене Dortmunder Westfalenhalle – в 14-м раунде он расправился с участником Олимпийских игр, бельгийцем Фернаном Деларжем.
О Шмелинге стали писать центральные газеты, журналисты вставали в очередь на интервью с чемпионом. Макс регулярно покупал прессу, аккуратно вырезал газетные полосы, где писали о его победах, и отправлял заметки родителям. Его рисовали на мольбертах, более того, в Веймарской республике появились даже гипсовые бюсты боксера. Словом, всенародная любовь поглотила бывшего разнорабочего.
На вырученные от боя за европейский титул деньги Шмелинг купил новенький Harley Davidson с коляской – в те времена был особый спрос на эти роскошные мотоциклы. Но дорогая покупка счастья боксеру не принесла. Однажды Макс отправился загород с матерью и маленькой сестрой. И не справился с управлением – в результате все пассажиры оказались в канаве, при этом сестра Макса получила травму затылка, от которой скончалась через несколько часов в больнице. Ей было всего четыре года…
***
В 1928 году Шмелинг решил, что настала пора покорять боксерскую мекку – США. В Нью-Йорке он нанял молодого менеджера-еврея Джо Джейкобса. Так началась большая дружба.
Джейкобс неизменно ходил с сигарой в зубах и любил пиар во всех его проявлениях. С таким менеджером карьера немецкого боксера быстро пошла в гору. Для начала Джейкобс повысил рейтинг Макса в Германии, куда они съездили ради одного важного дела. В канун Рождества Джо пришла в голову идея организовать в Берлине встречу Шмелинга с детьми из рабочих семей. Макс исполнял роль Санта Клауса.
«Я был поражен скромностью их запросов, — вспоминает Шмелинг. — В качестве подарков они просили мелки, пеналы, купальные костюмы. Но больше всего меня тронула пятилетняя девочка, которая попросила, чтобы ее отец перестал употреблять алкоголь. Я, к сожалению, никак не мог исполнить это желание. И все же, наша задумка была правильной. После того, как встреча завершилась, Джо подошел ко мне и, вынув гигантскую сигару изо рта, спросил: «Как же хорошо мы это провернули с тобой, а, Макси?».
Джейкобс вообще был отличным компаньоном для Шмелинга. И, что самое главное, он знал, как правильно выстраивать отношения с американскими коллегами.
В те времена США сходили с ума по трем видам спорта, которые собирали толпы и привлекали инвесторов. В фаворе были бейсбол, скачки и бокс. При этом бокс был на особом положении. Джек Дэмпси нередко собирал такие призовые, каких не получали игроки целой бейсбольной команды!
Организаторы получали навар от «живых зрителей», от продажи билетов – телевидения, регулярно транслировавшего спортивные состязания, тогда еще не было. Ты или ходишь на стадионы, или читаешь о соревнованиях в газетах, или слушаешь прямые радиотрансляции.
Максу Шмелингу нужно было создать себе репутацию, чтобы покорить Соединенные Штаты. Он нуждался в собственном болельщике, собственном зрителе, который охотно покупал бы билет, чтобы посетить бой с участием немецкого боксера.
Поэтому Джо Джейкобс работал, прежде всего, над имиджем Шмелинга. Он дал своему подопечному звонкое прозвище Черный улан с Рейна, заставил его участвовать в благотворительных акциях, ходить на интервью, и постепенно в США стали отдавать должное немецкому гостю, который провел несколько успешных боев и был назван претендентом на вакантный титул в тяжелом весе.
Окончательно завоевать зрительские симпатии Шмелинг смог 1 февраля 1929 года, на Madison Square Garden. Его соперником был любимчик публики Джонни Риско (Место Бохунико – его настоящее имя, которое, конечно, не прижилось на ринге).
За пять лет до боя против Шмелинга американский словак травмировал на ринге плечо, и с тех пор многие годы ему приходилось, по сути, сражаться одной рукой. Что не мешало Риско наводить ужас на соперников – он славился своим мужеством, о его железный подбородок соперники часто разбивали кулаки. Иной раз за год Риско выходил на ринг 25 (!) раз, чтобы драться с очень сильными оппонентами. Современным боксерам-миллионерам такое и не снилось.
Бой против Шмелинга мог внести перелом в карьеру Риско. Он получил шанс стать претендентом на чемпионский титул. Позади были годы мучительной, тяжелой карьеры, которая не принесла ему счастья. Одна победа – и он снова на коне.
Любители бокса, которым Риско безумно нравился, отчаянно желали ему победы в борьбе с неизвестным немцем, который еще не успел зарекомендовать себя. Джейкобс приложил весь свой талант для того, чтобы достать этот бой. Его кипучая энергия принесла плоды. Шмелинг выходил на Madison Square Garden под свист и улюлюкание, слыша, как бешено ревет толпа, поддерживая местного героя.
Риско зло смотрел на Шмелинга, его кулаки были стиснуты еще до боя. Он был загнанным зверем, которому не остается ничего, кроме как побеждать и открывать золотую дверцу, ведущую в храм бокса, где он встанет в один ряд с легендарными чемпионами.
«Взрывной характер Риско принес ему много побед, — рассказывает Шмелинг. – Когда начался наш бой, он стал атаковать с первого же раунда. Он выбрасывал левые хуки, наносил прямые удары с правой. Он был повсюду. Я стал терять контроль над ситуацией. Но неожиданно публика замолчала. Оказалось, что я не прогибаюсь под беспощадным штурмом соперника. Риско выложил все, что у него было. Этот вечер был решающим для него. Только победа могла помочь ему «выбить» для себя чемпионский бой. Поэтому для меня это был самый тяжелый поединок в США на тот момент.
В середине одной из горячих атак Риско я потряс его тяжелым ударом с правой, после чего немедленно повторил комбинацию. Он упал. В следующем раунде он собрался и вновь начал проводить разрушительные атаки. Но я боксировал методично, наказывал Риско встречными ударами. Он снова падал в седьмом и восьмом раундах. В девятом раунде произошло кое-что необыкновенное. Зрители вновь замолчали. Железный человек Джонни Риско вдруг отвернулся от меня, устало покачал головой, и поднял руки в знак того, что не собирается продолжать бой».
Америка получила нового героя. Пресса пестрела заголовками. «Этот бой – самый драматичный за всю историю тяжелого веса», — писали некоторые особо проникшиеся поединком корреспонденты. Ring Magazine, ведущий журнал, писавший о боксе, дал самое правильное определение тому, что случилось на Madison Square Garden – «Бой года».
Шмелинг получил такой пиар, о котором и мечтать не смел. Теперь гулять по Бродвею стало непросто – боксера узнавали в лицо, с ним фотографировались, у него брали автографы. Хотя, конечно, ему нужно было закреплять свой статус героя. Слава в США была слишком капризной спутницей, если только ты регулярно не подбрасывал дровишек в топку.
Крупным поленом, которое еще сильнее разожгло пламя популярности Шмелинга, стал следующий бой, который он провел против баска Паулино Узкудуна, бывшего мясника, мощного боксера, чемпиона Европы. На Yankee Stadium, в присутствии 40 тысяч зрителей, Шмелинг безжалостно избивал Узкудуна. Его коронная правая работала с такой интенсивностью, что немец травмировал руку в пятом раунде, но бой был продолжен. И продолжался все 15 раундов.
Узкудун на весах, рядом с ним Шмелинг — перед боем. Фото AFP
Под конец измотанный Узкудун был прижат к канатам, он уже почти ничего не видел, кровавая пелена застилала глаза, и он с трудом избежал нокаута. После поражения баск полтора месяца ходил с перевязанной рукой. А Шмелинг, этот черноволосый тевтонский рыцарь, добился права на чемпионский бой. Соединенные Штаты замерли в ожидании.
Соперником Шмелинга стал американский литовец Джек Шарки (Джозеф Жукаускас). Его «сценическое имя» было комбинацией, сложенной из имен двух кумиров детства – Джека Дэмпси и Тома Шарки. За три года до чемпионского боя литовец шесть раундов избивал Дэмпси, своего любимца, и был нокаутирован по беспечности, потому что отвлекся на разговор с судьей – Манасскому Молотобойцу достаточно было секунды, чтобы левым хуком отправить зазевавшегося соперника на настил ринга.
В титульном бою с немецким претендентом Шарки снова крупно не повезет…
***
Симпатии болельщиков, пришедших на Yankee Stadium, всецело принадлежали Шарки – это был безусловный любимец публики, боксер, служивший в армии, что тогда высоко котировалось. Макс Шмелинг, впрочем, привык к эпатажному поведению толпы, его уже нельзя было удивить свистом или улюлюканием. Он был готов к неласковой встрече фанатов, хотя на трибунах нет-нет, да и встречались его персональные поклонники. Хуже для Макса было другое — он оказался не готов к поединку с противником такого уровня.
Первые раунды показали, что Шарки более техничен. Правый кросс Шмелинга, который обычно валил с ног предыдущих его соперников, не проходил плотную оборону Шарки, а вот удары американца изматывали Шмелинга. Раунд за раундом Шарки боксировал лучше, а в четвертом произошла удивительная развязка, потрясшая мир.
В какой-то момент Шмелинг попытался дотянуться левым кулаком до соперника, а тот, наклонившись, выбросил свой левый кулак, и он попал в немца. Шмелинг упал и начал корчиться от боли. Но Шарки после этого совсем не улыбался. У него было серое от злости лицо. Только что он потерпел поражение. Потому что попал не по печени, а туда, куда бить запрещено – в пах.
Джейкобс выскочил на ринг и стал кричать, надрывая голос: «Нарушение! Нарушение!». Секунданты тоже появились в периметре и перенесли несчастного Шмелинга в угол, где его стали приводить в чувство. Шарки попытался пробиться через густую толпу вокруг немца – чтобы извиниться, или, быть может, сказать в лицо сопернику что-нибудь обидное, обвинить немца в том, что он симулирует.
Как бы то ни было, судьи дисквалифицировали Шарки, и титул получил Шмелинг – как потом напишут американские газеты, немец забрал корону, но только не золотую, а картонную.
В истории бокса больше не было случаев, чтобы чемпион в тяжелом весе определился таким нелепым способом.
Впервые в самой престижной весовой категории чемпионом мира стал немец. Германия славила своего героя, прямой радиорепортаж с места событий стал настоящей сенсацией. Шмелинга встречали дома как супермена, поздравительных телеграмм на его адрес пришло так много, что ими можно было заполнить несколько шкафов.
Но Шарки требовал матча-реванша. И в 1932 году он состоялся. Шмелинг к этому времени существенно повысил свою квалификацию, и теперь уже Шарки на его фоне выглядел блекло, проиграв, как считают очевидцы боя, как минимум девять раундов. Тем не менее, судьи отдали победу американцу, после чего Джейкобс скажет: «Нас ограбили».
***
На родине Шмелинг стал героем-мучеником. С боксером встретился Адольф Гитлер, который в «Майн Кампф» превозносил бокс, считая его правильным занятием для молодых немцев. Так что несмотря на потерю титула, все складывалось для боксера весьма неплохо. В том числе и в личной жизни – его женой стала чешская актриса Анни Ондра, любимица Альфреда Хичкока, белокурая звезда экрана, красавица и умница.
Свадьба Макса Шмелинга. Фото AFP
Шмелинг был бесстрашным боксером, но на поприще любви проявлял робость. Он жил в одном доме с Анни, однако долгое время не решался за ней открыто ухаживать – стеснялся. Он тайно приносил ей цветы, открытки. Сгорая от сильных чувств, Макс попросил своего приятеля Пола Хэмски передать любимой девушке роскошный букет цветов и разоблачить его. Хэмски принес цветы, а когда дверь слегка отворилась, быстро сказал, что ему велели, но дверь тут же захлопнулась прямо перед его носом, так что букет попал в проем и был безнадежно испорчен.
Ондра делала блестящую карьеру, в кинотеатрах только и показывали фильмы с ее участием – наряду с боксерскими поединками Шмелинга. И чешская актриса стала потихоньку наводить справки о знаменитом немецком чемпионе. Вторая попытка Пола Хэмски свести эту звездную пару имела успех – они встретились с глазу на глаз в кафе, что стало точкой отсчета их отношений.
Поначалу оба скрывали свой союз от публики, опасаясь нападок желтой прессы. Доходило до того, что Шмелинг приходил на свидания с накладной бородой и в темных очках.
Шестого июня 1933 года влюбленные наконец раскрылись и заключили брачный союз в деревенской церквушке. Гитлер передал на свадьбу через своего шофера японский клен – до «Чехословацкого кризиса» было еще далеко, лишь через некоторое время Шмелинга будут попрекать еще и женой.
В том же году австрийский ефрейтор стал рейхсканцлером Германии. Немцы были готовы к переменам – массовая безработица, общий упадок жизни сказывались на настроениях. Люди устраивали беспорядки на улицах, погромы, стычки с полицией. Легкая жизнь, свойственная жителям Веймарской республики, регулярно посещавшим кинотеатры, варьете и танцевальные клубы, осталась в прошлом. Шмелинг не узнавал страну, которую он покинул ради карьеры в США.
Гитлер нашел тех, кто, как он считал, был виновен во всех бедах Германии. Началась политика антисемитизма, сжигание книг, террор. Шмелинга лишили старых друзей, его стали журить за то, что боксер сотрудничает с еврейским менеджером. Тогда он выпросил встречу с Гитлером, чтобы обсудить этот вопрос, но на застолье рейхсканцлер делал вид, что не знает никакого Джейкобса и большую часть времени о чем-то шумно беседовал с женой боксера.
Шмелинга после этой встречи по-прежнему докучливо просили расстаться с еврейским менеджером и заодно вступить в нацистскую партию. Макс наотрез отказался делать и то, и другое. Хотя он регулярно встречался с Гитлером, если у него возникали какие-то проблемы или вопросы. Этого ему не могут забыть до сих пор.
Еще злее на экс-чемпиона мира стали коситься после неожиданного поражения на арене Yankee Stadium от Макса Бэра. Это был принципиальный бой. Дедушка Бэра оказался евреем, и боксер вышел на ринг со звездой Давида на трусах. Бэр, боксер-красавец и талантливый оратор, был легче Шмелинга, и многим казалось, что у него маловато шансов.
Но уже тогда нацистская партия стала самой влиятельной силой в Германии, и американцы не собирались оставлять это без внимания. В крупных городах, таких, как Нью-Йорк, проживали влиятельные евреи, среди которых были крупные мануфактурщики, известные журналисты. И они, конечно, увидели особый подтекст в грядущем противостоянии Бэр – Шмелинг. Тем более что евреи были повсюду и в боксе – они работали промоутерами, тренерами, менеджерами, судьями…
Шмелинг, впрочем, был обо всем этом проинформирован. Гитлер дал ему инструкции перед поездкой в США. Он предупредил Шмелинга, что атлету надо готовиться к худшему. И если возникнут какие-топроблемы, то он может напрямую связываться с ним. Кроме того, Гитлер попросил Шмелинга, чтобы тот рассказывал американским журналистам, что в Германии не все так плохо, как кажется со стороны. Позже Шмелинга будут называть за этот дьявольский союз «нацистской марионеткой».
Аудитория, собравшаяся посмотреть бой на бейсбольном стадионе, всецело симпатизировала сопернику немца. Бэра любили, и не только болельщики, но и журналисты. Потому что тот умел делать шоу. Он мог, к примеру, симулировать нокдаун, поговорить о чем-то пустяшном с болельщиками прямо во время боя, сделать сальто на ринге, отмочить какую-нибудь скабрезную шутку на пресс-конференции, словом, этот боксер умел создать настроение.
Макс Бэр. Фото Globallookpress
При этом он обладал отличным ударом с правой, да и прозвища его говорили сами за себя – Кинг Конг, Экзекутор и так далее.
Но на тот момент фаворитом был все-таки Шмелинг.
Большая часть поединка проходила в осторожной борьбе. Бэр, казалось, дразнил немецкого фаворита, кружась с ним в неагрессивном танце. Но в какой-то момент Кинг Конг вдруг сошел с ума. Насмешливое выражение лица оказалось маской, которую он сорвал в десятом раунде, показав себя настоящего, пылающего ненавистью ко всему, что олицетворял собой Макс Шмелинг.
Черный улан с Рейна считался в США «истинным арийцем». Его теперь знали как человека, который ходит на приемы к Адольфу Гитлеру и отдает нацистское приветствие после выигранных боев. Никто и слышать не хотел ни про еврейского менеджера, ни про нежелание боксера вступить в партию. Словом, для Бэра немец был классовым врагом, и он едва не убил его.
Все началось с жесткого удара в подбородок, после которого Шмелинг покачнулся и рухнул на настил ринга. Он с большим трудом поднялся на счет девять и продолжил бой. Бэр набросился на Шмелинга с таким напором, как будто на кону стояла его жизнь. Yankee Stadium отсчитывал удары, и когда немец в двадцать первый раз получил по корпусу, рефери решил прекратить избиение. Певец Эл Джолсон, как только бой закончился, прокричал фразу, которая попала во все газеты: «А теперь, еврейский парень, убей этого нациста!».
***
Шмелинг был раздавлен поражением. Вскоре он проиграл американцу Стиву Хамасу в Филадельфии, а потом провел ничейный поединок с Паулино Узкудуном в Барселоне. Трижды кряду Черный улан с Рейна не мог побить соперника. Но немцы, простые, рядовые болельщики, по-прежнему любили своего черноволосого тевтонца. Возвращение в Германию стало триумфальным.
Это была страна, уже полностью подчиненная Адольфу Гитлеру. Ему требовались образцовые, чистокровные немцы, вокруг которых можно было бы строить новую Германию. Новые символы. И, конечно, Геббельс работал в этом направлении. Он, в частности, использовал имя Шмелинга в печати, о боксере много писали, даже несмотря на поражения. На его упрямство власть имущим приходилось закрывать глаза, потому что немцы верили в простого, «своего» парня Макса Шмелинга.
Впрочем, была попытка создать нового кумира. Когда Макс вернулся домой, в Германии был уже новый чемпион, Вальтер Нойзель. Это был огромный боксер (192 см, 100 кг), получивший прозвище «Русоволосый тигр». От его сокрушительного удара мог раскрошиться череп любого соперника. Шмелинг, естественно, должен был драться с ним. И бой состоялся — в Гамбурге, на арене Sandbahn Lokstedt. Немцы заполнили трибуны, при этом снаружи оказались тысячи болельщиков, которым комментировали перипетии матча по громкоговорителям. В результате аудитория боя насчитывала 102 тысячи человек – с тех пор бокс в Европе никогда не собирал столько зрителей.
Шмелинг показал, кто в доме хозяин. Он не оставил габаритному противнику ни единого шанса. В восьмом раунде Нойзелю приходилось беспомощно носиться по рингу в попытках найти укрытие от кулаков Шмелинга. После гонга он сидел в своем углу, истекая кровью. Посовещавшись с секундантами, Нойзель решил прекратить бой. Черный улан с Рейна вернулся, и вернулся красиво.
Вскоре Шмелинг провел матч-реванш с американцем Хамасом, которого отправил в нокаут и на пенсию. Это была в том числе и политическая победа. Сразу после боя все немцы в едином порыве встали, чтобы отдать нацистский салют, и принялись распевать гимн. Немецкие глаза тогда были зашорены пропагандой. Шмелинг тоже отдал нацистское приветствие. Точно так же поступил и Джейкобс, однако в его руке, поднявшейся к небу, была сигара. Это стало причиной для травли еврейского менеджера, которого обвинили в неуважении к режиму. Шмелингу запретили сотрудничать с Джейкобсом, единственное, чего немец добился – тот остался его менеджером в США.
Затем, уже в Берлине, был повержен по очкам старый знакомый Шмелинга — баск Узкудун. На этом немецкая гастроль Макса закончилось, настала пора возвращаться в Соединенные Штаты. Там его уже ждал Коричневый бомбардировщик Джо Луис, непобедимый молодой человек, один из первых темнокожих супербоксеров Америки.
Их бой станет одним из величайших событий в истории спорта.
Но прежде Шмелингу предстояло совершить важную миссию. Он отправился на встречу с президентом Олимпийского комитета США Эвери Брендеджем в качестве немецкого гаранта. Министр спорта Германии требовал, чтобы Шмелинг заверил американцев, будто бы на Олимпиаде в Берлине к темнокожим и еврейским спортсменам будет толерантное отношение.
Шмелинг сделал, как его просили. Он сообщил американцам, что в Берлине все пройдет спокойно, никаких притеснений не будет, более того, евреи выступят даже за Германию. А еще Шмелинг отправился к Папе Римскому Пию XII. Он сообщил его преосвященству, что Ватикану не следует критиковать немецкую политику в отношении евреев, поскольку это якобы не выгодно католикам Европы.
«Каким же я был тогда наивным», — напишет боксер в своей автобиографии.
Впрочем, не будь Шмелинга, вполне вероятно, что темнокожий легкоатлет Джесси Оуэнс не завоевал бы четыре золотые медали на глазах у Адольфа Гитлера, ждавшего на домашней Олимпиаде гегемонии арийских спортсменов. Так что Шмелинг в итоге «подставил» своего покровителя. Имиджевые потери оказались для Германии весьма значительными.
Триумф Джесси Оуэнса в Берлине. Фото Globallookpress
Шмелинг в то смутное историческое время выступал в роли разменной монеты — ему приходилось, пользуясь своим авторитетом, выполнять указания немецких политиков.
Именно поэтому фигура Макса Шмелинга до сих пор считается такой противоречивой.
***
Продолжение истории Макса Шмеллинга: 124 кошмарные секунды нацистской Германии.
Жена его тоже важную роль сыграла в этом, поддержка полностью была.
Не так много людей сохранилось в памяти, кто пошел против нацистского режима, будучи немцем или австрийцем, но это доказывает, что Люди с большой буквы есть всегда.
С праздником всех нас, пожалуй, самым главным праздником.
А каков пассаж про веселую жизнь в Веймаре? Что ж они радикала то выбрали с такой житухой? На деле там был глубочайший экономический и социальный кризис.
В общем политика вместо спорта, а демонизировать давно канувший в лету режим не стоит больших усилий.
Спасибо за хорошую статью, очень нравится блог, всё на одном дыхании читается.
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/heroesofsport/681115.html