«В 47 лет у меня было три предложения из России, но я не хотел лишать себя лета». Челиос – о «долголетии»
Когда я пишу эти слова, то мне 52 года и я вешу 187 фунтов (прим. – около 85 кг). Столько же я весил и 30 лет назад, когда выступал за «Монреаль».
Многие годы люди постоянно спрашивают меня, как я умудрился провести столько лет на высочайшем уровне в хоккее.
Хотел бы я сказать, что обнаружил фонтан молодости, но никакого секрета в формуле, которая позволила мне выступать в НХЛ до 47 лет, нет. Я не планировал играть четверть века. Просто так получилось.
Без сомнения, я выиграл от хорошего метаболизма. Но главной причиной того, что я смог играть практически столько же, сколько и Горди Хоу, стало то, что я работал над своими физическими кондициями уже тогда, когда это еще не было модно. Я ценил свое тело и заботился о нем.
Нахождение в отличной форме сыграло мне на руку, когда я прорвался в НХЛ, ведь в те времена звезды НХЛ еще не относились к соблюдению спортивного режима, как нынешнее поколение.
Наверное, в том составе «Монреаля» в лучшей форме был Боб Гейни, а ведь он занимался только бегом. Он не работал в тренажерном зале.
Когда «Канэдиенс» устраивали физические тесты в тренинг-кэмпе, то молодые игроки вроде Клода Лемье, Патрика Руа или меня показывали лучшие результаты, так как мы все лето тренировались.
В 80-е в каждой команде НХЛ были курящие. Ларри Робинсон курил, как и Пьер Монду, Марио Трамбле, Рик Нэтресс, Крис Нилан и еще несколько представителей «Канадиенс». Тренер Жак Лемэр запретил курение в раздевалке и отправлял всех курильщиков все дальше и дальше от арены.
Даже в 90-е игроки лиги все еще курили. Стив Лармер был одним из лучших вингеров НХЛ, а он много курил.
К счастью, эта привычка никогда меня не интересовала. Я всегда заботился о своем теле. Я хотел быть быстрым и сильным. Обычно, чем меньше я весил, тем лучше себя чувствовал. По ходу регулярного сезона я не весил больше 187-188 фунтов. Если мы заходили далеко в плей-офф, то мой вес снижался до 180 фунтов из-за получаемых нагрузок.
Я никогда не чувствовал, что уступаю в чем-то более мощным соперникам, так как я был быстр и крепко стоял на коньках.
Из-за хорошего метаболизма в начале карьеры я мог не уделять особого внимания диете. Я думал о том, что я ем, но у меня было четверо детей. Я ничего себе не заказывал, если мы выбирались куда-то всей семьей. Но, в итоге, я съедал половину их еды. Все родители знают, как это работает: эти остатки картошки на дне пакета могут прибавлять вам 5-6 фунтов в год, если не быть осторожным.
В начале карьеры я иногда принимал верные решения относительно еды, но иногда и ошибался. Но если в какой-то день я позволял себе послабления, то на следующий я работал с удвоенной силой.
Усиленную работу над своей формой я начал во времена «Муз Джо». Тогда мой режим походил на занятия боксера. Я любил бегать и работать с тяжелой грушей.
Но мое мировоззрение кардинально поменялось, когда я переехал в Висконсин и стал работать с Грантом Стендбруком. Тогда ему уже было за 40, но он находился в лучшей форме, чем большинство игроков. У него было отличное тело.
Он мог работать со штангами, к которым другие даже боялись просто подойти. Казалось, он сделан из стали.
В Висконсине были созданы идеальные условия, так что поддерживать себя в форме, можно сказать, было просто. Я никогда не работал над верхней частью тела. Я не мог сделать и одного подтягивания. Лежа я жал где-то 240 фунтов (прим. – где-то 110 кг). У меня никогда не было травм плеч, так что я никогда не хотел что-то делать с этой частью тела. Я всегда работал над силой ног и сердечно-сосудистой системой.
В Висконсине у хоккеистов существовала традиция бегать по ступенькам Randall Stadium. Рекордом обладает бывший игрок НХЛ Пол Ранхейм. Жаль, что в те времена я не знал о его рекорде, иначе я бы попытался побить его.
Даже с возрастом я не перестал работать над ногами. У меня был щелчок в 100 миль в час. И я не считал, что верхней части моего туловища нужна дополнительная сила.
У меня всегда были сильные руки. Когда нас тестировали на силу сжатия, то я всегда опережал всех по этому показателю на много. Мой отец обучил меня премудростям армрестлинга, когда я был молод, и я хорошо усвоил его уроки. В барах я любил находить суровых парней моей весовой категории и делать ставки на то, что я поборю их в армрестлинге. Техника, которой мой отец обучил меня, работает уже 40 лет.
Парни моих же габаритов редко могут пересилить меня. Когда мы сцепляемся, то я чувствую, что сдюжу. Это очень пригодилось и в тех 63 драках, что я провел в НХЛ.
Последний матч по армрестлингу, который я проиграл, состоялся против бассиста группы Rage Against the Machine Тима Коммерфорда. Мне казалось, что я одержу верх, но случился разрыв захвата и пришлось все начинать заново. Это сослужило мне плохую службу, потому что я так сильно напрягаю локоть, что гожусь лишь на одну хорошую попытку за вечер.
Перед Кубком Канады-1991 я решил, что хочу набрать массу и посмотреть, как это будет выглядеть. Я довел свой вес до 205 фунтов (прим. – где-то 93 кг).
Я чувствовал себя ужасно. Казалось, что я не могу двигаться. Будто мне не хватало сил носить такой вес. Мне понадобилось три недели, чтобы сбросить 17 фунтов. С тех пор я решил, что до конца карьеры будут стараться держать себя в районе 187 фунтов.
С тренером Ти-Ар Гудманом я случайно познакомился в начале 90-х. Я был в тренажерном зале в Калифорнии, где занимался с моим другом, актером Тони Данцой, когда заметил тренера, который гонял своего подопечного через серию упражнений.
Показалось, что мне может понравиться нечто подобное.
Я поинтересовался: «Ребят, чем вы занимаетесь?» – «Это круговая тренировка».
Как оказалось, его подопечным был тафгай НХЛ Алан Мэй.
Я напросился к ним на следующие занятие и мне так понравилось, что я работал с Гудманом в Калифорнии практически два десятилетия.
Я предпочитал начинать занятия в 6 утра, так как это заставляло меня ложиться в 9 вечера. Я купил дом в Калифорнии, чтобы убежать от всех, спокойно проводить лето с семьей и соблюдать режим тренировок.
Честно говоря, даже просто проводя день в Калифорнии, я валился в постель в 9 вечера. Целый день на пляже выматывает.
Я не работал с большими весами. Не забывайте, что я не собирался наращивать мышечную массу. Я просто хотел удостовериться, что уровень моей физической готовности соответствует моим стандартам, так что подобный тип тренировок мне подходил оптимально.
Я взял за правило работать с Гудманом в июле и августе. Первый месяц мы посвящали растяжке, что я терпеть не мог, и тяжелым тренировкам. Последние три недели мы занимались круговой тренировкой.
Примерно в то же время я познакомился с серфером Лэйрдом Хэмилтоном и гуру фитнесса Доном Уайлдманом, который создал Bally’s Total Fitness. Сейчас ему уже за 80, но он каждый год показывает хорошие результаты на Олимпиаде для пожилых. Они и пристрастили меня к сапсерфингу и катанию на велосипеде.
Иногда я мог проехать на велосипеде миль 40 по побережью Атлантического океана. А вечером проплыть еще миль 16.
Я использовал гавайскую технику, стоя на доске в 12 футов и гребя 7-футовым веслом. Это непростое занятие, если вы возьмете в расчет волны и ветер. Серфинг укреплял мои ноги, желудок, плечи и спину. Мой сын, Дин, или Лэйрд часто присоединялись.
По понедельникам, средам и пятницам мы гоняли на великах наперегонки в горы. Во вторник и четверг были дни работы с весами, а затем следовала поездка на велосипеде. Мы могли кататься по горам часа четыре. Так как Уайлдман жил там уже больше 20 лет, то он досконально знал все тропы.
Для меня каждая поездка была приключением. Это был прилив адреналина. Это бывало опасно. В первое лето наших покатушек я столько раз падал, что мне просто повезло, что я никогда не получал серьезных травм.
Несколько раз я вылетал из сиденья, даже перелетал через руль, но, к счастью, ни разу не падал серьезно. Я видел других несчастных, которые падали, так как при спуске вниз не снижали скорость. Я же никогда не гнал на пределе. Я всегда напоминал себе, что мне есть, что терять.
Если кто-то ломал ключицу или разбивал колено, то они могли считать свое восстановление частью тренировок. Но они не готовились к столь физически особенному делу, как я.
Тим Коммерфорд – опытный маутинбайкер. Но в результате этого опыта у него железные пластины в голове. Недавно он сломал челюсть и потерял несколько зубов, так как эти профессиональные байкеры гоняют, как безумные. Мне просто страшно даже смотреть на них. Также я чувствовал себя, когда безумцы прыгали с вершины Моллюска.
Я не мог носиться по горам в середине июля, потому что меня волновало, как я буду чувствовать себя в начале октября.
Не все знают, что на какое-то время я прервал сотрудничество с Гудманом. Мне не понравилось, когда он стал работать с Робом Блэйком, так как я считал, что это будет конфликтом интересов. «Я понимаю, что тебе нужно на что-то жить, – сказал я как-то Ти-Ару. – Но какие у меня шансы против Блэйка, который на 10 лет младше и теперь тренируется в том же режиме?»
Блэйк выиграл «Норрис Трофи» в 1998 году.
Считаю, что Гудман не должен был брать другого звездного клиента, пока работал со мной. Без сомнения, он помог Блэйку. Ведь до сотрудничества с Ти-Аром Роба постоянно преследовали травмы.
Все эти методы тренировок работали в моем случае. Меня всегда считали хорошо подготовленным спортсменом, и у меня не было большого количества серьезных травм.
Если вы посмотрите на первые 16 лет моей карьеры, то я пропустил много игр только в двух из них. Я пропустил практически полсезона-1985/86 из-за травмы колена, а затем пропустил 27 матчей в сезоне-1989/90.
У меня трижды была травма внутренней боковой связки колена. Причиной тому стали силовые приемы Дэйла Хантера из «Квебека», Терри О’Райлли из «Бостона» и Кита Джонса из «Колорадо».
Обычно я не пропускал за сезон больше 10 матчей. И причиной тому чаще всего становились трещины или переломы костей.
Как я уже говорил, у меня не было травм плечей, что может выглядеть довольно странно, так как большую часть своей карьеры я использовал защиту для плечей фирмы Cooper, которая была разработана для использования еще в 70-х. Когда-то эта амуниция принадлежала Бобби Сутеру, брату Гэри, который выиграл золото на Олимпиаде-80.
Когда Гэри обменяли в «Чикаго» в 1994-м, он отдал эту экипировку мне. И, как бы не дивились все вокруг, я носил ее до 2008 года, когда закончил карьеру. Партнеры по команде называли ее «лохмотья». Я менял крепления несколько раз, но основа была все той же, что носил еще Бобби Сутер.
Мне всегда казалось, что я живу в полном согласии со своим телом. Я всегда чувствовал, когда ему что-то не нравится. Именно поэтому я был шокирован, когда во время первого серьезного медосмотра в составе «Ред Уингс» в 1999 году доктор поинтересовался, когда я потерял переднюю крестообразную связку.
Я понятия не имел, о чем он говорит. Хорошенько все обдумав, я вспомнил давний эпизод из моей карьеры в «Чикаго», но тогда врачи не провели никаких тестов. Я полностью порвал связку, но мои ноги были настолько сильны, что они умудрились поддерживать колено без нее.
Так как меня эта проблема не волновала, я решил не делать операцию. Сейчас я за это расплачиваюсь. Каждое движение потихоньку разрушало хрящ, пока в нем не появилась дырка. И он стал подводить меня.
В последние три-четыре года это сказывалось на моих тренировках. Чем больше я занимался, тем сильнее болело колено. В конце концов, я решил не работать над этим коленом и решил просто продержаться в таком состоянии максимально возможное время.
Еще одной причиной, почему я сумел избежать многого числа травм и отыграть так долго, стало мое отношение к дракам. Я был весьма неплохим бойцом для своих размером, особенно на заре карьеры, когда можно было напрыгнуть на соперника и получить раннее преимущество.
Но если мне противостоял тяжеловес, вроде Боба Проберта или Дэриана Хэтчера, то я бился, чтобы выжить. Я действовал с умом.
Часто я шел в бой, понимая, что не смогу выиграть. Я просто хотел защитить себя. Я не хотел получить травму или быть униженным.
Неважно, насколько сильным или хитрым ты себя считаешь. В каждой драке ты подвергаешь себя риску. Когда я схлестнулся с Хэтчером в 1995, то еще не очень хорошо все понимал. На одной руке у него была повязка, так что орудовать он мог только другой. Пока мы «танцевали», сзади подъехал Шейн Чурла и хорошенько меня огрел. За это он получил четыре матча дисквалификации. Для меня это было слабым утешением.
Я всегда думал о самосохранении, когда сталкивался с Пробертом. Я выступал за «Чикаго», когда Проберт хитанул моего партнера, Жоселина Лемье. Сумев повалить Боба на лед, я смекнул, что он находится в уязвимой позиции. Но прежде чем нанести удар, я подумал про себя, что лучше этого не делать.
Мы начали просто бороться и вскоре Проберт просто рассмеялся. Он был честным бойцом. Помню, как у него однажды был шанс просто уничтожить Джереми Реника, но он этого не сделал. Он понимал, что Джей-Ар ему не ровня. Да практически никто и не был равен ему.
Однажды мне показалось, что Проберт хотел сломать мне шею своим силовым приемом, но я заслужил этого, так как сыграл грязно против Стива Айзермана. Проберт всегда вставал на защиту партнеров, в любой ситуации.
Ларри Плейфэйр, который выступал за «Лос-Анджелес» и «Баффало», абсолютно уничтожил меня в одной из драк. Я схватил его, так как он докапывался до нашего голкипера, и он так сильно ударил меня, что сломал мне два зуба. Плейфэйр был хорошим парнем: позже он извинился через своего брата, Джимми.
Я не планировал выступать в НХЛ столько лет, сколько мне удалось. Я просто жил от одного сезона к другому, особенно когда перешагнул 40-летний рубеж. Уровень моей физподготовки, без сомнения, сыграл мне на руку, как и тот факт, что на закате карьеры я не проводил много времени на льду. Это не был мой выбор, но, в конце концов, решение Майка Бэбкока ограничить мое игровое время, наверное, добавило пару лет моей карьере.
Горди Хоу выступал до 52 лет, и я всегда говорил, что он может не беспокоиться: его рекорд, как самого возрастного игрока в истории НХЛ, в безопасности. Но, если быть совсем откровенным, я никогда не исключал, что смогу играть и после 50. Мое тело справлялось достаточно хорошо и позволило бы мне выдержать. А я никогда не терял страсти к игре.
Когда я покинул «Детройт», то не был уверен, что готов завершить карьеру. У меня были три варианта продолжения карьеры в России, в Континентальной хоккейной лиге. Я отказался лишь по семейным обстоятельствам. Россия слишком далеко. Сезон там начинается в сентябре, тренировочный лагерь – в августе. Я не хотел лишать себя лета.
Именно тогда я решил подписать контракт с «Чикаго Вулвс» из Американской хоккейной лиги. И это был шикарный опыт. Организация хорошо приняла меня, фанаты относились ко мне с особой симпатией.
В 46 матчах я забил 5 голов, набрал 22 очка и отметился показателем полезности «плюс» 34. Мой уровень был достаточно высок, чтобы заставить меня не жалеть о принятом решении. Я не чувствовал, что краду чье-то место или врежу команде.
Соперники в АХЛ относились ко мне с таким уважением, что иногда это просто становилось неудобным. Так что я стал играть не так агрессивно, так как против меня никто не действовал жестко, за исключением одного парня. Франсис Лессар, здоровый тафгай из «Сан-Диего, прописал мне локтем, за что получил дисквалификацию на три матча.
В плей-офф все было иначе. Все включили враждебность, и соревнования стали больше походить на хоккей, к которому я привык. У меня было особенно ожесточенное соперничество с проспектом «Далласа» Джейми Бенном, который теперь превратился в звезду НХЛ.
Моя короткая командировка в «Атланту» позволила мне добавить 26 сезон в НХЛ в свое резюме. Таким образом, я сравнялся по этому показателю с рекордом Горди Хоу.
В 2010-м я поехал в составе делегации сборной США на Олимпиаду, так что не был в оптимальной форме. Поэтому я был удивлен, когда генеральный менеджер «Трэшерс» Дон Уодделл позвонил мне и предложил еще раз попробовать себя на уровне НХЛ.
В первой игре в составе «Трэшерс» я совершил ошибку, которая позволила «Коламбусу» забить важный гол. Я провел 7 матчей, в общей сложности отыграл 78 минут, не набрал очков, а «Атланта» не выиграла ни одного из этих матчей. Было очень обидно, так как команда билась за попадание в плей-офф. В итоге, клуб так и не попал в заветную восьмерку.
Уодделл пригласил меня в команду также и для того, чтобы я стал наставником для молодого Зака Богосяна. Но вместе мы сыграли все лишь одну игру, да и то частично.
Если бы я начал сезон в составе «Атланты», то уверен, что мог бы помочь команде. Если бы я был в команде в октябре. Да даже если бы меня вызвали из «Чикаго» по ходу регулярного чемпионата, то я бы был в лучшей форме. Считаю, что мог бы принести пользу, если бы был в команде от начала и до конца.
Сейчас я нахожусь в том же возрасте, что Хоу, когда он провел свою последнюю игру в НХЛ. Чувствую ли я, что мог бы играть в профессиональный хоккей? Я не могу ответить точно, но считаю подобное возможным. И я уверен, что мог бы выступать в одной из приличных европейских лиг.
Без сомнения, я не потерял соревновательный дух. Просто спросите парней, которые гоняют со мной по горам.
Фото: instagram.com/zoobof; Gettyimages.ru/Kevin C. Cox
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»
Мартин БРОДЕР: "ОМСК ПРЕДЛАГАЛ МНЕ $ 2 500 000 ЗА СЕЗОН"
А вот что рассказывает Бродер в своей книге о нынешних взаимоотношениях с Россией: "Во время локаута Пол Теофанос, который был агентом одного из моих одноклубников - Сергея Брылина, связался со мной и сказал, что мне поступило предложение из Омска провести за них сезон. Речь шла о зарплате в два с половиной миллиона долларов. Омск и Казань - эти команды российской лиги наиболее агрессивно преследовали таланты из НХЛ. Я не хотел ехать, не хотел так надолго покидать моих детей, чтобы жить в стране, где мало кто говорит по-английски и где мне, вероятно, потребуются переводчик и телохранитель. Но локауту не было видно конца, а потому я крепко задумался и даже зашел на веб-сайт, где веб-камера показывала Омск. Мне этот город показался каким-то жалким, и в итоге я сказал: "Извините, ребята, я не поеду".
это сложно конечно, но почитайте исследования Силвермана, экономиста и статистика Беннетта, физика Мак-Йерви, ну и классика таких исследований от французского статистика Гоклена. В конце концов у таких гигантов вроде Сагана что-то подобное было во многих книгах, у Докинза можно почитать - это из самых новых.
там корреляций нет никаких, лживая гипотеза, не подтвержденная ни одними серьезными исследованиями, в том числе и теми, о которых написал я, они не самые новые, но гипотезу из 2 века до нашей эры достаточно легко громится корреляцией Спирмана, Пирсона, ранговыми различными коэффициентами общности, много чего, статистики на довольно достоверном уровне опровергли по-моему все, что касается знаков зодиака и различных жизненных ситуаций, параметров.
Семья, купил дом в Калифорнии, деньги есть, никто ни в чем не нуждается, тренируйся да играй в любимую игру. Скажите мне, что может быть лучше?)
Американский Ларионов.