21 мин.

«Лучшей командой «Детройта» был состав образца сезона-2001/02». Книга Криса Челиоса. Глава XI

620

Предыдущая часть

Когда я впервые привел Майкла Джордана в раздевалку «Детройта», вскоре после моего обмена, он спросил Скотти Боумэна, хочет ли он, чтобы ЭмДжей «научил меня снова побеждать». Скотти лишь ехидно ухмыльнулся и ничего не сказал в ответ.

Но Майкл был в чем-то прав. В конце своей карьеры в «Чикаго» я проиграл много матчей. Выступление за «Ред Уингс» стал совершенно иным опытом. Хотя бы с той точки зрения, что раздевалка была полна будущими членами Зала хоккейной славы.

Стив Айзерман. Ник Лидстрем. Игорь Ларионов. Брендан Шенахан. Ларри Мерфи. Сергей Федоров. Все эти парни были в составе «красных крыльев» на момент моего появления. Позже к нам присоединились Доминик Гашек, Бретт Халл и Люк Робитайл. Это была просто неприличная роскошь.

За «Ред Уингс» было весело играть, так как выигрывали мы часто. Отбросив сезон-1998/99, я провел за «крылья» девять полных сезонов. За это время мы одержали 457 побед в регулярных матчах. В среднем 51 за сезон. Также мы выиграли 16 серий плей-офф и трижды добирались до финала Кубка Стэнли, дважды став чемпионами.

Никто не просил меня становиться лидером команды, так как Айзерман прекрасно с этим справлялся и помощники ему были не нужны. Проблемы решались сами по себе. Неблагоприятные ситуации практически не возникали. И если нужно было что-то высказать, то Айзерман всегда готов был сделать это.

Стива можно было считать помощником главного тренера. Он всегда заставлял парней чувствовать себя ответственными. И никто не хотел подвести его. Ты не хотел сделать нечто, что обратит на тебя «тот самый его взгляд».

Я всегда безгранично уважал Айзермана, так как знал, что величия он добился своим же трудом. Он никогда не был лучшим на тренировках. Упражнения не всегда давались ему. Более того, зачастую он выполнял их абсолютно неправильно. Но никто не мог сравниться с ним в работоспособности и трудолюбии. Когда европейские хоккеисты демонстрировали на тренировке какой-то новый трюк, то Айзерман не успокаивался, пока не овладевал им.

Меня совершенно не беспокоило, что в этой раздевалке мои лидерские качества не требуются. Это даже стало облегчением. После всех пертурбаций в составе «Чикаго», было приятно просто приходить на арену и концентрироваться только на своей игре. Мне не нужно было шпынять партнеров или спорить с тренерами. Это была работа Айзермана. Моя же работа – просто играть в защите. Иногда, может, брать на себя должность официального представителя команды.

В своих книгах Джереми Реник и Даррен Маккарти отмечали, что я всегда был готов помочь, если ребятам было что-то нужно вне льда. Я всегда считал, что необходимо поддерживать партнеров по команде. Наверное, это еще одна черта, которую я унаследовал от отца. Все в округе любили его. Отец всегда был тем клеем, который скреплял между собой других людей. Также и я старался помочь всем, кто обращался ко мне. Я всегда верил, что, если игроки проводят время вместе, то они формируют более тесные узы и становятся лучшей командой.

Парням в «Детройте» нравилось, когда я брался за организацию вечера. Это шло от моего опыта работы в рестораном бизнесе. К примеру, куда бы мы не ходили, я всегда должен был удостовериться, что обслуживающий персонал получил достойные чаевые. Я хотел, чтобы люди чувствовали, что мы уважаем их труд.

В «Детройте» меня приучили пить вино. Раньше я всегда предпочитал пиво. Но Айзерман, Шенахан и еще несколько ребят заказывали вино. После ужина мы всегда делили счет поровну, так что пришлось попробовать вино, чтобы оправдать свои расходы. Через некоторое время я заметил, что пропускаю бокальчика вина и перед игрой. Это влияло на мои действия на льду. Ушла былая резкость, притупились инстинкты. После это я поставил крест на вине.

 

Одним из самых ярких воспоминаний о том «Детройте», конечно, стал Скотти Боумэн. Было невероятно интересно наблюдать, как он справляется с таким большим количеством ярких индивидуальностей. Особенно Скотти любил спорить с Бренданом Шенаханом.

Шенахан был элитным силовым форвардом, который умел не только забивать, но и не боялся заступиться за партнеров. Я был рад, что он в нашей команде. Но Брендан всегда был расчетливым и хитрым, и я не боюсь заявить об этом открыто. Он всегда был озабочен собственным имиджем.

После победа в третьем матче финала Кубка Стэнли против «Каролины» - триллер, который завершился нашей победой в третьем овертайме со счетом 3:2 – я слышал, как на следующий день Шенахан жаловался на статью, которая появилась в одной из газет. Никогда не видел парня в таком упадническом настроении, который находился всего в двух победах от чемпионства. Я сказал ему заткнуться и лучше беспокоиться о своей игре.

Скотти наезжал на Шенахана при любой возможности. Если Боумэн хотел чего-то добиться от игрока, то он не стеснялся в способах достижения своей цели.

Никогда нельзя было предугадать, что он придумает. Он обладал каким-то невероятным чутьем на все происходящее и просто компьютерной четкостью просчета действий, что позволяло ему учитывать множество факторов. Но во время одного матча он казался не в своей тарелке с момента стартового свистка. Первые минут восемь он был где-то не с нами.

Затем, неожиданно, он спросил: «А кто это сидит на моих местах?» У Боумэна были персональные билеты, и он заметил, что на этих местах сидят люди, которых он не знает. Это настолько взволновало его, что он даже забыл об игре. Вы можете не сомневаться, что во время перерыва он велел кому-то из сотрудников разобраться с этим безобразием.

В другой раз во время раскатки перед матчем он заметил, что телевизионная камера свисает с табло. Он заявил, что она находится слишком низко, согласно правилам лиги. Как оказалось, это было правдой.

Многие считают, что Боумэн любил поорать, но, честно говоря, он не так и часто с нами разговаривал. Он вообще мало общался с хоккеистами… за исключением Бретта Халла.

Практически каждый день Халл брал кофе и отправлялся в офис Боумэна. Если бы кто-то другой оказался в этом помещении, то можно было бы предположить, что парень выпрашивает больше игрового времени. Но, честно говоря, никто не чувствовал себя комфортно в кабинете тренера за исключением Бретта.

Странная парочка. Но, как ни странно, он нашли общий язык и отлично ладили. Они любили поговорить на разные темы и чаще всего не затрагивали хоккей. Они обсуждали гольф, бейсбол и места, где им доводилось побывать.

Все остальные не знали, чего можно ждать от тренера. Когда я только перешел в «Детройт», то, к своему сожалению, узнал, что у команды очень маленькая сауна. Это было просто жалкое зрелище.

Для меня это не работало, так как я всегда верил в силу пропотевания. Я решил взять все в свои руки. Я нашел строителей и разработал проект новой, большой сауны на восемь человек. В ней даже должен был находиться большой телевизор, чтобы мне было веселее заниматься на велотренажере.

Такой вид тренировок всегда поражал моих партнеров. Но я всегда считал, что мне это помогает. Я подсмотрел эту идею у футбольного тренера Дэйва Макклейна, когда играл еще за Висконсин. Неприятно, на сам Макклейн умер как раз во время одного из таких упражнений в сауне. Но я делаю это уже более 30 лет и считаю, что это оптимальный для меня вариант сохранять форму.

Многие партнеры по команде пробовали повторить мои упражнения, но просто возненавидели их. Многие считали меня психом. Но для меня это работает.

В самый разгар осуществления проекта пришел Скотти и спросил, что происходит. «Строю новую сауну с теликом», - ответил я. Мой голос чуть ли не дрожал, так как я не знал, как тренер воспримет эту инициативу. «Мне нравится», - сказал Скотти и пошел дальше.

В те времена в «Детройте» игроки очень любили разгадывать кроссворды и разные головоломки. Одним из лучших в этом был Халл. Сам я не очень любил эти занятия, но зато рассказал всем историю о защитнике Денисе Потвине, который слыл мастером кроссвордов в «Айлендерс». Он разгадывал их невероятно быстро. Но однажды один из партнеров по команде взял только что законченный Потвином кроссворд и сообщил, что Денис не отгадал ни одного слова правильно. Не знаю, правда ли это на самом деле, но история забавная.

Джо Кошур, один из самых устрашающих тафгаев в истории НХЛ, был мастером кроссвордом. Но опять же никто не осмеливался проверять его на правильность.

Я тесно общался с Ником Лидстремом и очень любил Томаса Хольмстрема. Думаю, Томас понятия не имел, насколько же он уморителен.

Но моим лучшим другом в «Детройте» был Бретт Халл. Мы всегда вместе ездили на арену, и я считаю его очень веселым парнем. Халл любил пожаловаться и поспорить, но именно это и было источником его многих шуток. Даже если он в чем-то ошибался, то мог повернуть беседу так, что ты уже и не мог вспомнить, каково было его первоначальное суждение. Яркий персонаж.

Мы давно друг друга знали. Наша первая встреча произошла еще во времена моего выступления за «Монреаль», а Халл тогда защищал цвета «Калгари». Мы даже оказались друг против друга в одной из драк. Правда, мы просто держались друг за друга и разговаривали, когда один из партнеров Бретта – Пол Бакстер – атаковал меня со спины. «Он твой», - засмеялся Халл, отпуская меня.

Я помчался за Бакстером. Мне улыбнулась удача, так как он споткнулся. Я запрыгнул на него сверху и стал лупить от всей души. Затем Тим Хантер треснул меня со спины, и на этом все закончилось.

Когда Халли выступал за «Сент-Луис» то во время плей-офф я постоянно пытался ударить его. В регулярном чемпионате я его не трогал, но в плей-офф я не раз пытался сломать ему запястье. Он всегда считал, что я выполнял установку Майка Кинэна. Правда в том, что я просто всегда так играл в плей-офф.

 

Без сомнения, лучшей командой «Детройта» был состав образца сезона-2001/02, который был полон будущих членов Залы славы. Мы одержали 51 победу в регулярном чемпионате и выиграли «Президентс Трофи», как лучшая команда регулярки.

В плей-офф мы уступили в первых двух домашних матчах «Ванкуверу» и фанаты провожали нас свистом. С таким составом было просто неприемлемо вылетать в первом раунде. В итоге, мы выиграли следующие четыре встречи и выбили «Кэнакс». Честно говоря, после победы в третьем матче серии я был уверен, что мы завоюем Кубок Стэнли.

Даже когда мы проиграли первый матч финальной серии «Каролине» на своем льду, я все равно чувствовал, что мы превосходим соперника и одержим итоговую победу.

Ключевым моментом серии стала победа в третьем овертайме третьего матча, благодаря голу Игоря Ларионова. Если бы «ураганы» выиграли ту встречу, то, предполагаю, все могло сложиться иначе. Я уже достаточно много повидал, чтобы понимать, что может произойти всякое и иногда сложно сказать, что приводит к победе или поражению. Но я чувствовал, что мы контролируем ситуацию. У нас был слишком сильный ростер.

Если говорить о личном вкладе в успех, то я остался доволен. Я провел хороший сезон. Был приглашен на Матч всех звезд и уступил в голосовании за «Норрис Трофи» только Нику Лидстрему. В плей-офф только Айзерман и Сергей Федоров сделали больше голевых передач, чем я. Только Лидстрем проводил на льду больше времени. Мой айс-тайм составил в среднем более 26 минут за матч. Неплохо для парня, которому стукнуло 40 лет.

По ходу сезона уроженец Детройта Кид Рок, чье настоящее имя Бобби Ричи, обещал мне устроить большую вечернику, если мы выиграем Кубок Стэнли. В день, когда мы завоевали драгоценный трофей, я позвонил ему: «С тебя вечеринка».  – «И она будет!»

Кид и я были близкими друзьями, остаемся ими и до сих пор. Оказавшись в Детройте, я попал на вечеринку в честь Супербоула, которую устраивал Даррен Маккарти. Он нас и познакомил. Я не удивился, увидев в доме Даррена знаменитого рокера, так как Маккарти знал всех в городе.

Занятно, что вскоре после той вечеринки у Кид Рока был назначен концерт в Мэдисоне. Я согласился стать его гидом и познакомить с городом. С тех пор мы крепко сдружились. Хочу предупредить вас, если вы зависаете с Кид Роком и Крисом Челиосом, то не надейтесь вернуться домой раньше 6 утра.

Так что Кид Рок устроил нам вечеринку в 2002 году. Присутствовала вся его группа, и они играли для нас два часа. Вскоре многие фанаты прознали о происходящем, и к концу торжеств началось настоящее безумие.

Занятно, как работает память. Ты можешь не помнить всего происходящего, но отдельные эпизоды всплывают в твоей голове. К примеру, я никогда не забуду, как Доминику Гашеку стало плохо, пока он пытался раскурить сигару. Это был незабываемый вечер.

Тем летом я получил Кубок на два дня в личное пользование. Сначала в августе я отвез его на пляж Малибу и устроил большую вечеринку. В начале сентября я привез его в Чикаго.

Я долго размышлял над идей привезти трофей, завоеванный с «Детройтом», в Чикаго. Многие фанаты «Блэкхокс» считали меня предателем, раз я перебрался в стан «Ред Уингс». Не забывайте, что когда-то в интервью я обещал, что никогда не буду играть за «красные крылья».

Но я все же очень хотел привезти Кубок Стэнли в места моего детства, к себе домой. Когда я завоевал трофей в 1986 года, игроком еще не разрешалось его брать в личное пользование, так что это был мой первый шанс.

Когда мои бывшие соседи и фанаты начали собираться на улице в полвосьмого утра, я понял, что принял верное решение. Да, многие все еще злились на меня, но кто-то был готов сменить гнев на милость и праздновать. Пришло около 800 человек. Многие были одеты в джерси «Чикаго», но они пришли увидеть меня. Они хотели поговорить со мной, сделать снимки и получить автографы. «Я знаю, что некоторые обижены на меня и испытывают ко мне негативные чувства. Тем более, я выиграл Кубок в составе «Детройта». Но я горд, что родился в Чикаго, и всегда буду считать это место своим домом, - заявил я в интервью Chicago Tribune. – И я рад, что могу разделить радость победы с этими людьми».

 

После победы в 2002 году, Боумэн ушел на покой. Мы понимали, что с новым тренером все будет по-иному, но ожидали легкого перехода, так как Дэйв Льюис, который раньше был помощником главного тренера, получил повышение.

Льюис был хорошим мужиком, и все его любили. Мы верили, что у нас все получится.

Мы ошибались.

Льюис всегда был «хорошим копом» во времена Боумэна и близко общался с игроками. Но главный тренер должен смотреть на хоккеистов несколько иначе. Ты не можешь относиться с сочувствием к каждой проблеме.

Бедный Дэйв. Мы сожрали его с потрохами.

Количество игрового времени всегда было проблемой, и Дэйв был сбит с толку, так как пытался удовлетворить запросы слишком многих. Никто не смел оспаривать решения Боумэна. Но к Льюису хоккеисты постоянно заваливались в офис и выбивали себе лучшие условия.

Льюис убрал меня из бригады большинства, но я не роптал, так как мы только что выиграли Кубок Стэнли. К тому же, в моем возрасте, я уже не волновался о том, что не получаю время в большинстве.

Моя ситуация изменилась, когда на смену Льюису был нанят Майк Бэбкок.

Хотя я никогда не чувствовал, что он имеет какие-то предубеждения относительно меня, единственным мои сожалением о времени выступления в «Детройте» остается то, что я так и не смог убедить Бэбкока, что способен на нечто большое, чем он считает.

С первого дня своего появления в составе «Детройта» в 2005 году он стал поддушивать меня. Я старался сделать все возможное, чтобы заслужить больше игрового времени, но он лишь хотел, чтобы я выполнял роль, которую он придумал для меня в своей голове. И он не дал мне шанса проявить себя.

В последний сезон до пришествия Бэбкока я проводил на льду 21 минуту за матч. По ходу первого сезона под его руководством мое игровое время сократилось до 18 минут.

Как я уже говорил, игроки и тренеры постоянно спорят об айс-тайме. Так что, прежде чем я продолжу обсуждать наши отношения с Бэбкок, хочу отметить, что у него были обязанности перед командой, а не лично передо мной. Да, я хотел играть больше, но он, видимо, считал, что у него есть варианты получше. Я никогда не чувствовал, что он негативно относится ко мне. Более того, он не раз отмечал, что ценит мои качества.

Я рассказываю о наших взаимоотношениях, чтобы вы могли лучше понять, как игроки реагируют и что они чувствуют, если считают, что им не предоставляют достойную возможность проявить себя.

В тот период своей карьеры я считал, что могу сделать больше, чем думает Бэбкок. Я не хочу говорить, что я был прав, или что прав был он. Это просто реальность отношений между игроком и тренером. И даже если я не был согласен с каким-то решением тренера, то это не значит, что я не уважал его.

Если бы я сам был тренером НХЛ, я бы волновался, если бы у меня в составе был игрок, который не хочет получить больше игрового времени. Который не выбивает себе места в большинстве или меньшинстве. Вы хотите, чтобы ваши игроки бились за право заполучить более важную роль в команде.

Бэбкок сокращал мое игровое время не из-за личной неприязни. Для него это был просто бизнес. Мы провели несколько встреч, но положение вещей не изменилось. Мне было сложно принять такую реальность, потому что раньше я всегда работал с тренерами, которые верили в мои возможности.

Ситуация была действительно непривычной. Я даже мог провести хороший матч, но Бэбкок все равно мог остаться недовольным, так как где-то я не выполнил его план с точностью для процента.

Как-то в одном матче я очень удачно подключался к атакам. Позже Майк пригласил меня в свой офис и заявил, что больше не хочет видеть повторения подобных действий. «Но ведь это сработало». – «Мне все равно. Если ты продолжишь играть в таком же духе, то можешь отправляться вновь играть за Майка Кинэна».

В глубине души, возможно, я понимал его позицию. Но, казалось, мой мозг просто не позволяет мне выполнять все требования Бэбкока. Он настаивал, что я должен чаще блокировать броски. На протяжении всей карьеры я успешно убивал меньшинство, но никак не мог освоиться в системе Майка. Всю карьеру я старался накрыть соперника до момента, когда он нанесет бросок. По моей теории, если бросок не нанесен, то гола не будет. Теперь же из полезного игрока в меньшинстве я превратился в бесполезного. Плюс, блокируя броски, я получил два перелома.

Секретом моего успеха всегда были видение игры и хорошее понимание ситуации. Великий Тед Уильямс как-то сказал, что он не гадает, а ожидает. Так я и играл в хоккей. Я читал игру и реагировал. Когда Бэбкок попросил меня измениться, я не смог перестроиться.

Я понимаю, почему он просил меня об этом. Мне было 43 года, когда он пришел на пост главного тренера «Ред Уингс». И мне было 47, когда я провел последний матч под его руководством. К концу карьеры я уже не был защитником топ-4. Но мой дух соперничества не осознавал, что я уже не молод, и требовал играть так, как я привык.

Без сомнения, Бэбкок уставал от моих запросов вернуть меня в большинство. Я старался действовать умно. Я попросил смонтировать клип, который демонстрировал бы мои голы в большинстве. Я презентовал его Майку, чтобы на наглядном примере показать, на что я способен. Это тоже не сработало, но попробовать стоило.

Единственный раз, когда я действительно обиделся на Бэбкока, была «Зимняя классика», когда «Детройт» играл в гостях с «Чикаго» на Wrigley Field.

Генеральный менеджер Кен Холланд и его помощник Джим Нилл заверили меня, что я сыграю в этом матче. Для меня та встреча действительно много значила. Я считал, что Холланд и Нилл замолвят за меня словечко перед Бэбкоком.

Он же решил выставить на игру семь защитником. Тренер выпустил меня с первых минут, а потом дал провести всего несколько смен. Мое общее игровое время не добрало и до двух минут.

Очевидно, я был зол и оскорблен. Но, с точки зрения Бэбкока, уверен, он выставлял состав, который, по его мнению, дает его команде лучшие шансы на победу.

 

В 2008-м я провел 69 матчей в регулярке и первые 14 из 15 матчей плей-офф. Мы только разобрались с «Далласом» и я был в раздевалке, когда Бэбкок вошел и заявил: «Для тебя это все. Ты больше не играешь в плей-офф».

Он решил сделать ставку на опытного Андреаса Лилью. В защиту Бэбкока скажу, что играл я не так уж и хорошо. Не скажу, что я вредил команде, но и пользы, которой хотел бы, не приносил. Все равно, эту горькую пилюлю было сложно проглотить. Но я не жаловался и усердно работал на тренировках, чтобы быть в форме, если кто-то травмируется. В финале я ни разу не вышел на лед, а мы выиграли Кубок Стэнли. И как я могу после этого оспаривать решение Бэбкока?

Я старался помогать команде, даже если не попадал в состав. В том году командной песней была композиция «Baba O’Riley» группы The Who. Думаю, вы помните, что я не приветствовал, когда одну пластинку затирали до дыр.

Но перед шестым матчем с «Питтсбургом» я зашел в раздевалку перед игрой и вставил диск в стерео. «Это последний раз, когда я слушаю эту песню, - сказал я достаточно громко, чтобы все могли услышать. – Это закончится сегодня».

Я облачился во всю экипировку, хотя понимал, что не буду играть. Когда парни вернулись после первого периода, я был все еще одет. И во время второго перерыва я не снимал формы. Это была моя команда, и я хотел чувствовать себя частью ее.

Пока парни бились на льду, я не мог наблюдать за этим по телевизору. Слишком нервничал. Джим Паек, один из помощников тренера в фарм-клубе – «Гранд Рэпидс» - был со мной. Он сидел в душе, так как тоже не мог смотреть телевизор.

Но, когда мы выиграли, я праздновал так, будто забил победный гол. Я чувствовал, что внес свой вклад в успех. В 46 лет я стал самым пожилым хоккеистом, который выигрывал Кубок Стэнли.

Весь этот рассказ о сложностях при работе с Майком Бэбкоком не направлен на то, чтобы обвинить тренера в предвзятости ко мне. Как я уже сказал, кто я такой, чтобы оспаривать решения тренера-чемпиона? Посмотрите на его результаты. Главное – это победа. И Бэбкок умел достичь результата.

После решающего матча прямо на льду Холланд поблагодарил меня за то, как я справился со всей этой ситуацией. В интервью Detroit News он заявил, что верит, что во мне «еще остался хоккей».

В межсезонье он предложил мне контракт на сезон-2008/09 с окладом в 750 тысяч долларов. Он пообещал, что, если мы выиграем еще один кубок, он продлит договор со мной еще на год.

 

Сезон-2008/09 сложился для меня не очень удачно. Я сломал ногу в предсезонке и, в результате, провел только 28 матчей. К тому моменту я уже оставил попытки убедить Майка Бэбкока, что могу проводить больше времени на льду. Однажды я даже сам усадил себя в запас.

У моего сына, Джейка, была назначена важная игра за национальный чемпионат в Питтсбурге, и я не хотел ее пропустить. Проблема в том, что Майк соблюдал ротацию состава и периодически предоставлял некоторым основным игрокам отдых. И по расписанию я должен был заменять Брайана Рафалски. Без разрешения тренера, я пошел к Рафалски и попросил сыграть за меня. Когда он узнал о причине, то поддержал мой план.

Однако я не объяснился с Майком и он был поражен, когда увидел Брайана в раздевалке: «Что ты здесь делаешь?» - «Челиос попросил подменить его».

Мой сын выиграл чемпионат, третий за четыре года, а я был на тренировке на следующий день. Как обычно, мы с Бэбкоком первыми пришли на арену. Я брился в сауне, когда он подошел ко мне: «Это моя команда, а не твоя. Я принимаю решения о составе, а не ты». – «Понял».

Что я еще мог ответить? Он имел полное право злиться. И если он искал препирательств, то явно обратился не к тому. Я бы не сделал подобного в начале сезона, но к тому моменту было очевидно, что я не вписываюсь в дальнейшие планы тренера. Думаю, партнеры по команде понимают, почему я сделал то, что сделал. В конце концов, для меня нет ничего важнее семьи.

В плей-офф я провел 6 матчей, в том числе решающий пятый матч финала Западной конференции против «Чикаго». Травма Никлса Лидстрема позволила мне попасть в состав, и я чуть не забил решающий гол в овертайме. В следующей же смене центр Даррен Хельм принес нам победу (2:1) и вывел в финал Кубка Стэнли.

Тогда я еще не знал, что это была моя последняя смена в свитере «Ред Уингс». Но для меня важно, что это была достойная смена. Когда я играл, то выкладывался на все сто процентов.

Финал Кубка Стэнли-2009 был повторение финала-2008, только на этот раз «Питтсбург» выиграл седьмой матч. С выздоровлением Лидстрема мне места в основе не нашлось.

После разговора с Холландом тем летом я пришел к заключению, что мне пора завершать карьеру в «Детройте». Кен всегда относился ко мне с большим уважением, но я чувствовал, что теперь я стою на пути молодых игроков, чье время пришло. Мы потеряли защитника Кайла Куинси на драфте отказов, так как перед стартом сезона-2008/09 в команде было слишком много защитников. И я не хотел, чтобы организация больше теряла игроков из-за чувства обязанности передо мной. Меня не прельщала идея быть защитником третьей пары, который отбирает место у более молодого и талантливого хоккеиста.

Я заявил Холланду, что готов двигаться дальше, хотя еще не был уверен на сто процентов, что хочу завершать карьеру. Я решил, что, если кто-то предложит мне место, рассмотрю возможность поиграть еще сезончик.

Но мой телефон не звонил долгое жаркое лето.

Продолжение следует...

«Слава Козлов – самый ворчливый человек в мире». Четвертая глава автобиографии Даррена Маккарти

P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»

logoМайк Бэбкок
Кен Холланд
logoБретт Халл
logoКрис Челиос
logoСкотти Боумэн
logoСтив Айзерман
logoКубок Стэнли
logoДэйв Льюис
logoНХЛ
logoДетройт