«Из-за депрессии я не выходил из номера целых три дня». Книга Криса Челиоса. Глава IX
Мне часто припоминают, что однажды в телеинтервью я сказал, что «никогда не буду играть за «Детройт Ред Уингс».
И я правда имел это в виду, когда произносил эти слова. Настолько велико было противостояние между «ястребами» и «красными крыльями».
Когда я расположился в номере отеля после обмена в «Детройт», именно это интервью крутили по всем местным каналам. Уверен, что показывали его и в Чикаго. Фаны «Блэкхокс» помнят те мои слова, и многие так и не простили меня за то, что я оказался в стане врага.
И я не думаю, что могу их в чем-то винить.
В свою защиту скажу, что мне было непросто впервые переступить порог раздевалки «Ред Уингс». Будто переходишь на другую сторону фронта. По ходу карьеры я не раз сталкивался с капитаном «крыльев» Стивом Айзерманом, Сергей Федоров всегда был моей целью. Несколько лет назад лига оштрафовала меня на 500 долларов за то, что я ударил его клюшкой.
«Чего я только не делал с Сергеем, - рассказал я журналисту Sports Illustrated Майклу Фарберу. – То были времена, когда ты мог врезать парню локтем и не бояться дисквалификации. И я использовал это в своих интересах». Фарбер также отметил в своей статье, что фанаты «Детройта» с радостью подвесили бы меня под своды Joe Louis Arena.
Когда я впервые готовился к игре в составе «Ред Уингс», то мне пришлось переодеваться дважды. Сначала я забыл снять тренировочные штаны. Затем я сначала надел защиту на локти, а не на плечи. Я не мог найти себе места и действительно нервничал.
Само мое присутствие в раздевалке создавало напряжение и было весьма странным для некоторых новых партнеров, которые годами отчаянно бились со мной до крови. Ситуация была весьма деликатная.
В мой первый день в команде тафгай «Детройта» Даррен Маккарти взял одну из моих клюшек и сказал: «Впервые я нахожусь к этой штуке так близко, а она не сломана о мою голову».
На второй день ко мне подошел нахмуренный форвард Марти Лапойнт и спросил: «У нас все будет нормально?»
Я лишь рассмеялся. Думаю, он считал, что мы должны извиниться перед друг другом за прошлые обиды.
Одним из тех, перед кем я действительно извинился, был центр Крис Дрэйпер. В прошлом я говорил о нем всякие гадости. После того, как Клод Лемье в 1996 году атаковал его со спины и впечатал лицом в борт, мама Дрэйпера грозилась подать в суд на Лемье. Вскоре после этого инцидента на разминке перед матчем я наклонился к Дрэйперу и назвал его ссыкуном и посоветовал ему велеть своей матери не лезть в это дело.
Также я позволил себя весьма глупые комментарии относительно лысеющего защитника Ларри Мерфи. Не помню, извинился ли я перед Мерфом за те слова, но стоило бы. В разгаре битвы ты можешь сказать глупости. Теперь мы с Мерфом хорошие друзья.
Город с нетерпением ждал команды. И не только потому, что в составе появился я. Холланд также заполучил голкипера Билла Рэнфорда, защитника Ульфа Самуэльссона и задиристого вингера Уэндела Кларка. Все новички были на льду за 15 минут до начала первой тренировки.
Теперь «Ред Уингс» считались фаворитами в борьбе за Кубок Стэнли. После перемен в составе ставки в Лас-Вегасе на нашу победу поменялись с 6 к 1 до 2 к 1.
Согласно новостям, в первой же день после объявления трейдов, в магазинах были куплены 171 свитер с фамилиями Челиос и Кларк. Многие фанаты «Детройта» подходили ко мне и говорили: «Раньше мы тебя ненавидели, но теперь мы тебя любим».
Легендарный тренер Скотти Боумэн ставил игру на основе владения шайбой. Так что у меня было больше свободы при подключении в атаку. Более того, в определенных моментах я обязан был подключаться. И на первых порах я не всегда об этом вспоминал, поэтому следовала команда. В «Чикаго» мы перепасовывались в защите, а потом запускали шайбу по борту.
В «Детройте» мое игровое время сократилось, но это пошло только на пользу. В последних трех матчах в составе «Чикаго» я проводил на льду более 30 минут. За первые три встречи в «Ред Уингс» я не играл больше 25.
Когда я впервые ступил на лед в свитере «Детройта», то болельщики устроили мне стоячую овацию. Видимо, они быстро забыли все прошлые обиды.
Честно говоря, я был очень рад оказаться в команде, где был непререкаемый лидер и капитан в лице Стива Айзермана. Учитывая, через что я только недавно прошел в «Блэкхокс», я рад был сосредоточиться только на игре, а не на политике внутри раздевалки.
Айзерман вселял почтенный страх во всех партнеров, даже в ветеранов. Если мы проигрывали матч, то никто в раздевалке не хотел встречаться взглядами со Стивеном. Даже я уже в почтенном возрасте побаивался его.
Однажды на глазах у всей команды он жестко отчитал меня за то, что я позволил Полу Карии забить решающий гол в овертайме. В том моменте я бросил Карию, чтобы попытаться помочь Айзерману. «Бл***, держи своего еб****го игрока», - ругался он.
Мне не очень понравился этот тон. Я всегда считал, что нельзя унижать партнера на глазах у всех. Так что на следующий день я высказал Айзерману все, что я думал о нашей последней беседе: «Если тебе что-то не нравится, то просто отзови меня в сторонку и мы поговорим».
К чести Айзермана, он принес извинения. Но я всегда уважал, насколько он печется об игроках и команде. Это был выдающийся капитан и игрок. Он просто хотел, чтобы я выполнял свою работу. Я понимаю это.
Мне также нравилось работать со Скотти Боумэном. Меня устраивало, в какой роли он использовал меня и как он относился ко мне. Он явно не считал, что моя карьера близка к закату.
Из опыта игры в составе «Монреаля» я видел, что Скотти изменился с тех пор. Ребята, которые играли под его руководством в 70-х, считали его сам жестким, злобным сукиным сыном, которого они когда-либо видели.
«Но вы выиграли со Скотти пять Кубков Стэнли», - сказал я однажды члену Зала славы Ларри Робинсону. «Ага, а должны были выиграть десять», - парировал он.
Конечно, с тех пор Боумэн стал мягче. Но это все равно была незабываемая персона. Он мог подойти и задать тебе какой-то вопрос, а потом немедленно развернуться и уйти, не дожидаясь ответа. Ты мог только начинать говорить, а он уже затворял за собой дверь. Наверное, ему было не очень интересно слышать наши ответы.
Однажды, видимо, он прослышал или прочитал где-то о моих греческих корнях, о том, что мой отец приехал из Греции, так как он подошел ко мне и спросил: «Так ты иммигрант, а?» - «Вообще-то, я родился в США, - ответил я. – А вот ты родился в Канаде, так что, думаю, это делает здесь тебя иммигрантом». Я думал, что смог хлестко его подколоть, но Скотти не слышал моих слов, потому что он уже вернулся в свой офис еще до того, как я успел раскрыть рот.
Скотти обладал выдающимся талантом и умением справляться с большим количеством звезд. Боумэн не любил выделять индивидуальности и критиковать кого-то лично. Когда он хотел на что-то указать, то обращался ко всей группе.
Как-то Скотти рассуждал о последних матчах и заявил, что больше не хочет видеть «этой фигни после свистков». Он не называл моего имени, но было ясно, что это относится, в первую очередь, ко мне. С того момента я не делал ничего подобного в свитере «Детройта». Я слишком уважал Скотти, чтобы ослушаться.
Первое время было непривычно видеть себя в джерси «Ред Уингс» по телевизору. Но я понимал, что скоро это ощущение пройдет и я вновь стану простым игроком.
Худший момент наступил в последний день регулярного сезона. Нам предстояла встреча с «Чикаго» в United Center.
Фанаты освистывали меня каждый раз, как я касался шайбы. Я понимал, что стоит ожидать подобной реакции, но, признаюсь, это расстроило меня. Именно тогда я осознал, какую ненависть теперь ко мне испытываю болельщики «Хокс». Во мне они теперь видели предателя.
После первого периода Боумэн не часто выпускал меня на лед. Наконец, он велел мне уходить и лучше пойти пообщаться с Майклом Джорданом, который специально пришел на матч, чтобы поддержать меня. «Ты лишь распаляешь фанатов и заводишь трибуны», - посетовал Боумэн.
Согласно инструкциям тренера, я переоделся и наблюдал третий период из ложи с Джорданом. Моя старые партнеры побили мои новых со счетом 3:2. ЭмДжей действительно старался поддержать меня: «Я здесь не ради «Блэкхокс». Я здесь ради Криса Челиоса. Мне не понравилось, как с ним обошлись», - заявил он прессе. Спасибо ему за эти слова, но, как я уже говорил, я не испытывал негативных чувств по отношению к «ястребам».
Мой первый опыт игр на вылет в составе «Ред Уингс» прошел не лучше, чем последний матч регулярного сезона. Все началось неплохо, и мы свипнули «Анахайм» в первом раунде, а затем выиграли первые два матча серии с «Колорадо». Казалось, у нас есть все шансы повторить достижение «Айлендерс» и выиграть три Кубка подряд. Но «Эвеланш» сразили нас, выиграв следующие четыре матча. И вот так все закончилось.
Затем произошло нечто странное. После итогового командного собрания, я вернулся в номер отеля, где жил с момента переезда в Детройт. Я с нетерпением ждал возможности сразу же начать подготовку к следующему сезону, так что уже где-то через час должен был отбывать.
Вместо этого я не выходил из номера целых три дня.
До тех трех дней я не знал, что такое депрессия. Я был подавлен всем тем, что произошло за последние несколько месяцев. Я был зол, расстроен, враждебен, безучастен и потерян. Мне не хватало смысла и цели. Я просто не знал, что делать дальше.
На третий день позвонила Трэйси: «Ты собираешь возвращаться домой?» Она вернула меня в реальность. Именно тогда я осознал, насколько я был расстроен этим обменом. Это стало первым шагом у тяжелому осознанию, насколько сильно переход из «Чикаго» в «Детройт» ударил по мне и по моей жизни.
Надеюсь, вы теперь понимаете, насколько сложно дались мне эти перемены. Некоторые люди думали, что для меня не имеет значения, форму какого клуб надевать. Будто бы для меня это равносильно смене пары носков. И они не могли ошибаться сильнее.
То лето было худшим в моей жизни. Я не мог прийти в себя до открытия тренировочного лагеря, когда моя семья, наконец, обосновалась в Детройте. Даже тогда я все еще рассматривал «Детройт», как временное пристанище на пути к возвращению в Чикаго. Работа в структуре «Блэкхокс» казалась неизбежным и единственным верным решением после завершения карьеры.
Как покажет история, ни я ни Мюррей не будуем помогать «Чикаго» во время перестройки, которая займет гораздо больше времени, чем предполагалось. Боб был уволен через восемь месяцев после моего ухода, а его место занял Боб Палфорд, вернувшись в должность генерального менеджера. С 1998 по 2008 годы «Чикаго» попадет в плей-офф лишь раз.
Никогда я не мог представить себе, что отыграю за «Детройт» дольше, чем за «ястребов». Правда, мог ли я представить, что проведу последний матч за «Ред Уингс» в 2009 году, когда мне будет 47 лет? Как не мог я представить, что буду продолжать жить в Детройте через 16 лет после обмена, который изменил всю мою жизнь.
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»
И в связи с возможными техническими проблемами, у вас все картинки грузятся нормально или есть битые ссылки?
СПАСИБО
Кстати, Челиос в итоге не вернулся в систему ЧБХ, а осел в системе все того же "Детройта" как ассистент ГТ :) Ну, это так, общеизвестный интересный факт.